Анналы истории что это

29.08.202228.08.2022 admin 0 Комментариев

Анналы истории что это

Анналы

Полезное

Смотреть что такое «Анналы» в других словарях:

АННАЛЫ — (лат. annales, от annus год). Летописи у римлян. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. АННАЛЫ лат. annales, от annus, год. Летописи. Объяснение 25000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский… … Словарь иностранных слов русского языка

анналы — См. летопись. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. под. ред. Н. Абрамова, М.: Русские словари, 1999. анналы история, летопись Словарь русских синонимов … Словарь синонимов

Анналы — АННАЛЫ (Annales) погодные записи событий, связанных с жизнью города, области страны, имелись уже у египтян, ассирийцев, персов, китайцев, древних греков (ωρα). Свое настоящее название анналы получили у римлян. Материалом для древнейших… … Словарь литературных терминов

Анналы — лѣтопись. Ср. И день и часъ Въ анналы вписанъ городскіе. А. Майковъ. Два міра. Ср. И часто забывалъ жизнь около себя, живя въ анналахъ, сагахъ, даже въ русскихъ сказкахъ. Гончаровъ. Обрывъ. Ср. Annales (фр.) лѣтопись. Ср. Annales… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)

Анналы — (annals, от лат. annus год ), ежегодные записи событий, к рые велись жрецами в Риме с древн. времен. В них отмечались важнейшие события, гос. предписания и имена высших сановников. Верховный жрец (великий понтифик) отвечал за сохранность А.,… … Всемирная история

АННАЛЫ — (латинское annales, от annus год), древнеримские, а также средневековые летописи. В широком смысле запись наиболее значительных событий по годам … Современная энциклопедия

АННАЛЫ — (лат. annales от annus год), древнеримские, а также средневековые летописи. В широком смысле запись наиболее значительных событий по годам … Большой Энциклопедический словарь

АННАЛЫ — АННАЛЫ, анналов, ед. нет (лат. annales). Летопись (книжн. устар.). || Употребительное название научных журналов. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова

АННАЛЫ — АННАЛЫ, ов. Летопись (у нек рых древних народов). В анналах истории (перен.: о чём н. значительном, героическом, о том, что вошло в историю; высок.). Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова

Анналы — (annales) Так называются исторические летописи, заключающие всебе погодную запись в хронологическом порядке главных событий города,страны или государства. Такие записи, приуроченные к именам государей,находятся уже у древних египтян, ассирийцев,… … Энциклопедия Брокгауза и Ефрона

Источник

Значение слова «анналы»

Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека

В современном языке слово «анналы» часто используется в значении «хроника», запись значительных событий. В этом смысле выражение «вошёл в анналы» синонимично выражению «вошёл в историю».

Со слова «анналы» начинаются названия многих научных журналов: например, «Анналы хирургии» и «Анналы хирургической гепатологии».

АННА’ЛЫ, ов, ед. нет [латин. annales]. Летопись (книжн. устар.). || Употребительное название научных журналов.

Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека

анна́лы

1. истор. запись каких-либо событий в хронологической последовательности (у древних народов — римлян, египтян и т. п. и в Западной Европе в средние века); летопись ◆ От Плутарха и «Путешествия Анахарсиса Младшего» он перешёл к Титу Ливию и Тациту, зарываясь в мелких деталях первого и в сильных сказаниях второго, спал с Гомером, с Дантом и часто забывал жизнь около себя, живя в анналах, сагах, даже в русских сказках… И. А. Гончаров, «Обрыв», 1869 г. ◆ Случай Пастернака уже не первый в анналах Нобелевской премии. Ю. П. Анненков, «Дневник моих встреч», 1966 г. (цитата из НКРЯ) ◆ Исторически власть претендовала на главенство и в анналах истории, и правящие элиты с древнейших времен были заинтересованы в определённой интерпретации происходящего. И. М. Савельева, А. В. Полетаев, «Знание о прошлом: теория и история», 2003 г. (цитата из НКРЯ) ◆ Некоторые составители официальных китайских летописей жертвовали жизнью ради того, чтобы вписать в анналы факт нарушения морали правящим государем. А. Алексеев, «Возвращение к фактам, или как восстановить единство истории», 2006 г. // «Наука и жизнь» (цитата из НКРЯ)

Источник

Значение слова анналы

Словарь Ушакова

анн а лы, анналов, ед. нет (лат. annales). Летопись (книж. устар.).

| Употребительное название научных журналов.

Политическая наука: Словарь-справочник

Средневековый мир в терминах, именах и названиях

Фразеологический словарь русского языка

Античный мир. Словарь-справочник

(Античная культура: литература, театр, искусство, философия, наука. Словарь-справочник / Под ред. В.Н.Ярхо. М., 1995.)

Энциклопедический словарь

Словарь Ожегова

АННАЛЫ, ов. Летопись (у нек-рых древних народов). В анналах истории (перен.: о чёмн. значительном, героическом, о том, что вошло в историю; высок.).

Словарь Ефремовой

мн.
Запись каких-л. событий в хронологической последовательности (у древних народов
— римлян, египтян и т.п. и в Западной Европе в средние века); летопись.

Энциклопедия Брокгауза и Ефрона

(annales) — так называются исторические летописи, заключающие в себе погодную запись в хронологическом порядке главных событий — города, страны или государства. Такие записи, приуроченные к именам государей, находятся уже у древних египтян, ассирийцев, евреев и т. д., так же как и у китайцев. Название А. происходит от древнейших летописей римлян, которые, в свою очередь, развились из ежегодно составлявшихся Pontifex maximus’oм (см. это сл.) записей по именам правящих чиновников и затем, когда появились еще другие А., получили название annales pontificum, или annales maximi. С конца Второй Пунической войны началось составление таких А. целым рядом образованных людей, как Фабий Пиктор, Калпурний Пизон, Валерий Антий, Лициний Мацер и др. С тех пор название это стало применяться вообще к тем историческим сочинениям, которые передают события прошедших времен из году в год, хотя вместо сухой записи фактов уже рано стал появляться прагматический рассказ, между тем как название «historiae libri» (исторические книги) употреблялось для, преимущественно, прагматического, но все же в существенном хронологического изображения современных или недавно прошедших событий (напр. у Тацита), причем не имело никакого значения то обстоятельство, что и «Истории» рассказывают о событиях погодно. Если в каком-нибудь сочинении соединялись оба элемента, то употреблялось то или другое название. В IV и V вв. по Р. Х. на место А. появились хроники (см. это сл.), причем это название применялось к сухим хронологическим записям, заключавшим в себе обыкновенно всю всемирную историю с прибавлением пережитых самим автором событий. Затем в Средние века, со времени Каролингской эпохи, снова появилось множество А. в смысле одновременной записи событий. В настоящее время выражение это употребляется для исторических сочинений всякого рода, группирующих свой материал по годам. Кроме того, название А. часто употреблялось для периодических изданий. Ср. Ницша, «Die r öm. Annalistik von ihren ersten A nfangen bis auf Valerius Antias» (Берлин, 1873); Ваттенбаха, «Deutschlands Geschichtquellen im Mittelalter» (I т., 4 изд., Берлин, 1877).

Источник

Анналы

Анна́лы (множественное число, лат. Annales от annus — год) — записи по годам событий, связанных с жизнью города, области или страны. Анналы имелись уже у египтян, шумеров, персов, китайцев, древних греков (ώρα). Своё настоящее название анналы получили у римлян. Материалом для древнейших римских анналов послужили записи жрецов (Commentarii Pontificum) на деревянных досках, покрытых гипсом, с ежегодной пометкой консулов. Эти доски выставлялись для всеобщего сведения, на них записывались важнейшие события: имена высших чиновников, солнечные и лунные затмения, знамения и другие, позднее — сведения о повышении цен, о войнах и т. д. Древнейшие записи, по-видимому, погибли при пожаре Рима в 387 до н. э. во время нашествия галлов, но затем были восстановлены по памяти и продолжены. Около 130 до н. э. анналы были сведены Публием Муцием Сцеволой в сборник из 80 книг под названием «великих анналов» (Annales maximi). Ведение анналов прекратилось между 123 и 114 до н. э.

Хотя древнеримские анналы до нас не дошли, ими пользовались как источником многие римские историки (например, Тит Ливий), которые также иногда давали своим сочинениям название и форму анналов. У историков древней Греции форма анналов была распространена до Геродота.

Большое распространение анналы получили в средние века, когда почти каждый крупный монастырь вел свои погодовые записи. Такие средневековые анналы исторически развились из кратких записей на полях таблиц, определяющих даты празднования христианской Пасхи в разные годы.

Аналогичные анналы на Руси в отечественной историографии носят название летописей.

В современном языке слово анналы часто используется в значении «хроника», запись значительных событий. В этом смысле выражение «вошёл в анналы» синонимично выражению «вошёл в историю».

Названия многих научных журналов начинаются со слова «Анналы» (Анналы хирургии, Анналы хирургической гепатологии).

Источник

Что такое школа «Анналов»

Краткий путеводитель по ключевому историческому направлению XX века, поставившему человека и его мышление выше событий политической истории: идеи, книги, имена, изобретения школы «Анналов»

Читая исторический источник, нужно знать обстоятельства его создания и помнить, что автор мог нарочито утаить или подчеркнуть какие-то события. Сегодня эта мысль кажется очевидной любому историку, однако на самом деле она сравнительно молода. В конце 1920-х годов ее выдвинули основатели школы «Анналов» — течения во французской историографии, сами представители которого отказывались считать себя школой.

Предшественники

Фотоальбом участника Первой мировой войны. Автор неизвестен. 1914–1918 годы

Ученые предлагали разные выходы из кризиса. Кто-то оставался верен принципам, изложенным Шарлем Виктором Ланглуа Шарль Виктор Ланглуа (1863–1929) — палеограф и историк, приверженец позитивизма. и Шарлем Сеньобосом Шарль Сеньобос (1854–1942) — историк, начал карьеру как специалист по истории Бургундии, затем заинтересовался методологией истории. Позитивист. во «Введении в изучение истории» (1898), — их с определенной долей условности можно назвать позитивистскими. В сущности, их метод (отбор документов, классификация, критика источников) сводился к составлению истории из текстов. Отмечая субъективный характер исторических источников, Ланглуа и Сеньобос тем не менее стремились получить «подлинное знание», опирающееся на факты.

Герман Коген 1842–1918 Генрих Риккерт 1863–1936

Их современники, неокантианцы Герман Коген Герман Коген (1842–1918) — немецкий философ, преподавал в Марбурге (где у него учился Борис Пастернак). Изучал понятийный аппарат человеческого сознания. Утверждал, что человек интерпретирует реальность в соответствии с законами собственного сознания, которые ему неизвестны, следовательно, наука — это система понятий, рожденных в сознании, с помощью которой человек делает мир постижимым. и Генрих Риккерт Генрих Риккерт (1863–1936) — немецкий философ. Известен, в частности, тем, что доказывал бессмысленность поиска «исторических закономерностей». подвергли переоценке саму «научность» исторического знания. Они поставили вопрос о принципиальном несходстве между естественнонаучным и гуманитарным знанием: естествоиспытелей не интересуют казусы и отдельные случаи, они ищут примеры, подтверждающие законы, историк же, напротив, выбирает факты по признаку их исключительности, важности и культурной значимости. Так история — по крайней мере, в глазах неокантианцев — была избавлена от необходимости подражать «настоящим» наукам.

Встречи в Страсбурге

Страсбургский университет. Фотография начала XX века

Откуда пошло название, не вполне понятно. Скорее всего, авторы просто имели в виду, что сборник будет выходить регулярно и сообщать о важнейших актуальных событиях в мире истории. Восходит это название к слову «анналы» — так называют ежегодные записи важных событий, которые делались в реальном времени (в отличие от хроник, которые могли начинать хоть от сотворения мира).

«А ведь без предварительной, заранее разработанной теории невозможна никакая научная работа. Я говорю о науке, конечная цель которой состоит не в открытии законов, а в понимании сути явлений. Человек… для историка — то же самое, что скала для минералога, животное для биолога, звезда для астрофизика: нечто, подлежащее объяснению. Пониманию и, стало быть, осмыслению. Историк, отказывающийся осмыслить тот или иной человеческий факт, историк, проповедующий слепое и безоговорочное подчинение этим фактам, словно они не были сфабрикованы им самим, не были заранее избраны во всех значениях этого слова (а он не может не избирать их), — такой историк может считаться разве что подмастерьем, пусть даже превосходным. Но звания историка он не заслуживает».

Новая история

«Анналисты» заявили, что хотят создать новую историю — для них фактами истории стали факты психологические, свойства человеческого сознания.
Новая история должна быть:

Тотальной
Она должна описывать все формы активности человека и все существующие в обществе связи: политические, экономические, культурные. «Анналисты» стремились преодолеть противоречие между материальным и духовным и изучить взаимное влияние разных сторон человеческой жизни.

Проблемной
Если историки-позитивисты, например упомянутые выше Сеньобос и Ланглуа, считали, что самое главное — анализ конкретного источника, то представители школы «Анналов», и в особенности Люсьен Февр, автор понятия «история-проблема», говорили, что историк должен сначала поставить проблему (опираясь на свой современный опыт и волнующие его сегодня вопросы), а потом уже выбирать источники, подходящие для ее решения.

Человечной
Главный предмет истории, с точки зрения «анналистов», — это сознание человека и сам человек в обществе. Марк Блок писал, что историк, как сказочный людоед, знает, что «там, где пахнет человечиной, его ждет добыча».

Вокзал Сен-Лазар. Фотография 1923 года

Основатели «Анналов» были прежде всего историками-практиками и избегали отвлеченных рассуждений о «философии истории» — о том, существуют ли в историческом процессе закономерности, о роли личности в истории, о пассионарности. Но чтобы объяснить и сформулировать принципы, из которых они исходили, они создали два программных текста: Марк Блок — «Апологию истории, или Ремесло историка», а Люсьен Февр — «Бои за историю». Эти тексты позволяют нам познакомиться с методом представителей «первого поколения» школы «Анналов», остававшейся в 1930-х годах явлением еще довольно маргинальным.

Метод первых «анналистов»:

1. Они трактуют понятие «исторический источник» гораздо шире, чем их предшественники.

«Разнообразие исторических свидетельств почти бесконечно. Все, что человек говорит или пишет, все, что он изготовляет, все, к чему он прикасается, может и должно давать о нем сведения».

2. Они формулируют вопросы и исследовательскую задачу до того, как приступают к поиску материала.

«Многие люди, и среди них, кажется, даже некоторые авторы учебников, представляют себе ход нашей работы до странности наивно. Вначале, мол, есть источники. Историк их собирает, читает, старается оценить их подлинность и правдивость. После этого, и только после этого, он пускает их в дело. Но беда в том, что ни один историк так не действует. Даже когда ненароком воображает, что действует именно так.
Ибо тексты или археологические находки, внешне даже самые ясные и податливые, говорят лишь тогда, когда умеешь их спрашивать. Другими словами, всякое историческое изыскание с первых же шагов предполагает, что опрос ведется в определенном направлении. Всегда вначале — пытливый дух. Ни в одной науке пассивное наблюдение никогда не было плодотворным. Если допустить, впрочем, что оно вообще возможно».

3. Они склонны к междисциплинарности, переносят методы археологии, экономики, социологии, географии и других наук в свои исследования.

«Какими бы разнообразными познаниями мы ни стремились наделить наиболее вооруженных исследователей, они всегда — и, как правило, очень скоро — доходят до определенного предела. И тут уж нет иного выхода, кроме как заменить многообразную эрудицию одного человека совокупностью технических приемов, применяемых разными учеными, но направленных на освещение одной темы. Этот метод предполагает готовность к коллективному труду».

Источник

АННАЛЫ

Полезное

Смотреть что такое «АННАЛЫ» в других словарях:

Анналы — (лат. annales от annus год) запись исторических событий в хронологическом порядке из года в год. Различие между А. и историей заключается в том, что А. дают простой перечень важнейших событий в их временной последовательности, тогда как история… … Литературная энциклопедия

Источник

Анналы

Полезное

Смотреть что такое «Анналы» в других словарях:

Источник

Анналы

Полезное

Смотреть что такое «Анналы» в других словарях:

Источник

Анналы

Связанные понятия

Упоминания в литературе

Связанные понятия (продолжение)

Изначально, франками руководили дуксы (военачальники) и мелкие короли. Салические Меровинги поднялись к господству среди всех племен франков и завоевали большую часть Римской Галлии. Они также завоевали галльскую территорию Вестготского королевства в 507 году. Сыновья Хлодвига I завоевали бургундов и Алеманнов. Они захватили Прованс, Баварию и Тюрингов. Меровинги были позже вытеснены династией Каролингов в 8-ом столетии. К концу 9-го века Каролинги были вытеснены на протяжении большей части своего.

Фризское королевство (лат. Magna Frisia) — королевство на территории Нидерландов и северной Германии, образовавшееся приблизительно в 500-е гг. н. э. Фризское королевство было завоёвано Франкским государством во главе с Карлом Мартеллом после битвы на Борне (734 год).

Источник

анналы

Смотреть что такое «анналы» в других словарях:

Источник

что такое-Аннал?

Анна́лы (множественное число, лат. Annales от annus — год) — записи по годам событий, связанных с жизнью города, области или страны. Анналы имелись уже у египтян, шумеров, персов, китайцев, древних греков (ώρα). Своё настоящее название анналы получили у римлян. Материалом для древнейших римских анналов послужили записи жрецов (Commentarii Pontificum) на деревянных досках, покрытых гипсом, с ежегодной пометкой консулов. Эти доски выставлялись для всеобщего сведения, на них записывались важнейшие события: имена высших чиновников, солнечные и лунные затмения, знамения и другие, позднее — сведения о повышении цен, о войнах и т. д.

Древнейшие записи, по-видимому, погибли при пожаре Рима в 387 до н. э. во время нашествия галлов, но затем были восстановлены по памяти и продолжены. Около 130 до н. э. анналы были сведены в сборник из 80 книг под названием «великих анналов» (Annales maximi). Ведение анналов прекратилось между 123 и 114 до н. э.

Бертинские анналы (лат. Annales Bertiniani, анналы Пруденция) — летописный свод Сен-Бертенского монастыря, охватывающий историю государства франков с 830 до 882 гг.

Источник

АННАЛЫ

Полезное

Смотреть что такое «АННАЛЫ» в других словарях:

Источник

АННАЛЫ

Полезное

Смотреть что такое «АННАЛЫ» в других словарях:

Источник

«АННАЛЫ»

Смотреть что такое «»АННАЛЫ»» в других словарях:

Источник

АННАЛЫ

Смотреть что такое «АННАЛЫ» в других словарях:

Источник

АННАЛЫ

Смотреть что такое «АННАЛЫ» в других словарях:

Источник

АННАЛЫ

Смотреть что такое «АННАЛЫ» в других словарях:

Источник

АННАЛЫ

Анналы (annales) — так называются исторические летописи, заключающие в себе погодную запись в хронологическом порядке главных событий — города, страны или государства. Такие записи, приуроченные к именам государей, находятся уже у древних египтян, ассирийцев, евреев и т. д., так же как и у китайцев. Название А. происходит от древнейших летописей римлян, которые, в свою очередь, развились из ежегодно составлявшихся Pontifex maximus‘oм (см. это сл.) записей по именам правящих чиновников и затем, когда появились еще другие А., получили название annales pontificum, или annales maximi. С конца Второй Пунической войны началось составление таких А. целым рядом образованных людей, как Фабий Пиктор, Калпурний Пизон, Валерий Антий, Лициний Мацер и др. С тех пор название это стало применяться вообще к тем историческим сочинениям, которые передают события прошедших времен из году в год, хотя вместо сухой записи фактов уже рано стал появляться прагматический рассказ, между тем как название «historiae libri» (исторические книги) употреблялось для, преимущественно, прагматического, но все же в существенном хронологического изображения современных или недавно прошедших событий (напр. у Тацита), причем не имело никакого значения то обстоятельство, что и «Истории» рассказывают о событиях погодно. Если в каком-нибудь сочинении соединялись оба элемента, то употреблялось то или другое название. В IV и V вв. по Р. Х. на место А. появились хроники (см. это сл.), причем это название применялось к сухим хронологическим записям, заключавшим в себе обыкновенно всю всемирную историю с прибавлением пережитых самим автором событий. Затем в Средние века, со времени Каролингской эпохи, снова появилось множество А. в смысле одновременной записи событий. В настоящее время выражение это употребляется для исторических сочинений всякого рода, группирующих свой материал по годам. Кроме того, название А. часто употреблялось для периодических изданий. Ср. Ницша, «Die r öm. Annalistik von ihren ersten A nfangen bis auf Valerius Antias» (Берлин, 1873); Ваттенбаха, «Deutschlands Geschichtquellen im Mittelalter» (I т., 4 изд., Берлин, 1877).

Источник

анналы

В анналах истории.

Полезное

Смотреть что такое «анналы» в других словарях:

Источник

Анналы

Смотреть что такое «Анналы» в других словарях:

Источник

В анналах истории

(значение фразеологизма) — о чём-нибудь значительном, героическом, о том, что вошло в историю.

Слово «анналы» означает — летопись (от латинского слова «annales»). Соответственно, фраза «В анналах истории» означает — события, которые включены в летопись, то есть, важные события.

В словарях

(лат. annales) — Летопись (книжн. устар.). ( Толковый словарь Ушакова (Ушаков Д.Н., 1935 – 1940 гг.) )

Примеры

Ли Галлахер

Airbnb. Как три простых парня создали новую модель бизнеса (2017 г., перевод Деревянко Е., 2017 г.):

«История создания и развития компании Airbnb вошла в анналы предпринимательства.» (гл. 3)

«В анналы истории Кремниевой долины вошло множество примеров компаний, которые, выйдя на определенный уровень развития, теряли своих основателей» (гл. 7)

«в анналах отрасли имеется великое множество таких примеров, взять хотя бы Blackberry, Blockbuster или TiVо» (гл. 8)

Источник

АННАЛЫ

Смотреть что такое «АННАЛЫ» в других словарях:

Источник

Поимел что ли всех?

Ну, допустим, Герострат вошел и в Анналы и в Аналы. Если мы тут из категории «юмор», то можно было бы поговорить и про аналы».

А если про историю, то это все же «Анналы». Википедия дает достаточно ясное представление:

Анна́лы (множественное число, лат. Annales от annus — год) — записи по годам событий, связанных с жизнью города, области или страны. Анналы имелись уже у египтян, шумеров, персов, китайцев, древних греков (ώρα). Свое настоящее название анналы получили у римлян. Материалом для древнейших римских анналов послужили записи жрецов (Commentarii Pontificum) на деревянных досках, покрытых гипсом, с ежегодной пометкой консулов. Эти доски выставлялись для всеобщего сведения, на них записывались важнейшие события: имена высших чиновников, солнечные и лунные затемения, знамения и другие, позднее — сведения о повышении цен, о войнах и т. д.

Источник

Анналы

Смотреть что такое «Анналы» в других словарях:

Источник

Анналы

Анна́лы (множественное число, лат. annales от annus — год) — погодовые записи событий, связанных с жизнью города, области или страны. Древний аналог русских летописей. Наиболее известное произведение с этим названием принадлежит Тациту (см. «Анналы» Тацита).

Содержание

Летописание в Древнем мире

Анналы имелись уже у египтян, шумеров, персов, китайцев, древних греков (ώρα). У историков древней Греции форма анналов была распространена до Геродота.

Своё настоящее название анналы получили у римлян. Материалом для древнейших римских анналов послужили записи жрецов (Commentarii Pontificum) на деревянных досках, покрытых гипсом, с ежегодной пометкой консулов. Эти доски выставлялись для всеобщего сведения, на них записывались важнейшие события: имена высших чиновников, солнечные и лунные затмения, знамения и другие, позднее — сведения о повышении цен, о войнах и т. д.

Древнейшие записи, по-видимому, погибли при пожаре Рима в 387 г. до н. э. во время нашествия галлов, но затем были восстановлены по памяти и продолжены. Около 130 г. до н. э. анналы были сведены Публием Муцием Сцеволой в сборник из 80 книг под названием «великих анналов» (Annales maximi). Ведение официальных анналов Римской республики прекратилось между 123 и 114 гг. до н. э.

Хотя древнеримские анналы до нас не дошли, ими пользовались как источником многие римские историки (например, Тит Ливий), которые, как Тацит, также иногда давали своим сочинениям название и форму анналов.

Средние века

Анналы королевства франков, описывающие историю Франкского государства с 741 по 829 годы, являются основным источником по всему периоду правления Карла I Великого и первой половине правления Людовика I Благочестивого. Эти анналы сохранились во множестве рукописей, став основой для позднейших анналов, из которых основные — Сен-Бертинские анналы для Западно-Франкского королевства и Фульдские анналы для Восточно-Франкского королевства.

Источник

См. также

Напишите отзыв о статье «Анналы»

Отрывок, характеризующий Анналы

Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.

Источник

Значение слова анналы

анналы в словаре кроссвордиста

анналы

Толковый словарь русского языка. Д.Н. Ушаков

анналов, ед. нет (латин. annales). Летопись (книжн. устар.).

Употребительное название научных журналов.

Толковый словарь русского языка. С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова.

-ов. Летопись (у нек-рых древних народов). В анналах истории (перен.: о чем-н. значительном, героическом, о том, что вошло в историю; высок.).

Новый толково-словообразовательный словарь русского языка, Т. Ф. Ефремова.

Энциклопедический словарь, 1998 г.

Большая Советская Энциклопедия

Лит.: Мартынов Г., О начале римской летописи, «Уч. зап. МГУ, отдел историко-филологический», 1904, в. 32: Радциг Н., Начало римской летописи, там же: Люблинская А. Д., Источниковедение истории средних веков, Л., 1955.

Википедия

В современном языке слово «анналы» часто используется в значении « хроника », запись значительных событий. В этом смысле выражение «вошёл в анналы» синонимично выражению «вошёл в историю».

Со слова «анналы» начинаются названия многих научных журналов: например, « Анналы хирургии » и « Анналы хирургической гепатологии ».

Анналы:

Примеры употребления слова анналы в литературе.

Он даже попытался помириться с Чаудером, отвергшим, впрочем, примирение, и заявил, что внимательно поищет в анналах Бата, нет ли в них прецедента, каковой позволил бы разрешить ее любимцу пребывание в залах ассамблей на следующее утро во время завтрака.

Частью Обязанностей анналиста всегда было возвратить Анналы в Хатовар, если Отряд прекратит существование.

С незапамятных времен одной из обязанностей анналиста было возвратить Анналы в Хатовар, если Отряд будет распущен или уничтожен.

Это политическое бескровие, в то время как человечество заносит в анналы лишь трагедии и горе, болевые точки исторической памяти.

И впрямь, за множеством осаждавших его проблем, некогда было ликовать об одержанной победе, хотя прошлой ночью его фрегат, захватив двухпалубный корабль и не потеряв при этом ни одного человека, совершил беспримерный в обширных анналах британской военно-морской истории подвиг.

Рэлей занял подобающее место в анналах науки, Стретт был предан забвению.

И будет эта битва описана в анналах истории как бесславная попытка киевского князя отвоевать червенские города, после которой он вовсе исчез.

Мне надо завершить кое-какие дела, прежде чем я передам кому-то эти Анналы в последний раз.

В свое время Госпожа внесла свой вклад в Анналы и теперь старалась быть в курсе того, чем их пополняют ее последователи.

А может, мне необходимо прочесть Анналы, потому что я решил разглядеть свою судьбу?

И очень скоро застонал, обнаружив, что сей замечательно образованный молодом человек не умеет ни читать, ни писать на таглиосском, то есть на том языке, на котором Анналы велись последние лет двадцать пять.

Сейчас Отряд держится на женщине, которая формально никогда не входила в него, Кы Сари, ведунье, жене того, кто до меня вел Анналы, Мургена, знаменосца.

Источник: библиотека Максима Мошкова

Транслитерация: annalyi
Задом наперед читается как: ыланна
Анналы состоит из 6 букв

Источник

войти в анналы

Смотреть что такое «войти в анналы» в других словарях:

анналы — ов; мн. (лат. annales) У древних римлян, египтян, персов и других народов: запись наиболее значительных событий по годам; летопись. войти в анналы остаться в анналах … Словарь многих выражений

войти — глаг., св., употр. очень часто Морфология: я войду, ты войдёшь, он/она/оно войдёт, мы войдём, вы войдёте, они войдут, войди, войдите, вошёл, вошла, вошло, вошли, вошедший, войдя 1. см. нсв. входить 2. Если что либо вошло … Толковый словарь Дмитриева

анналы — ов; мн. [лат. annales]. У древних римлян, египтян, персов и других народов: запись наиболее значительных событий по годам; летопись. ◊ Войти в анналы; Остаться в анналах. Стать достоянием истории (о выдающихся достижениях, знаменательных событиях … Энциклопедический словарь

Патруль (фильм) — Патруль End of Watch Жанр … Википедия

остаться в анналах — см. войти в анналы … Словарь многих выражений

Рим город* — Содержание: I. Р. Современный; II. История города Р.; III. Римская история до падения западной Р. империи; IV. Римское право. I. Рим (Roma) столица Итальянского королевства, на реке Тибре, в так называемой Римской Кампанье, под 41°53 54 северной… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Рим, город — Содержание: I. Р. Современный; II. История города Р.; III. Римская история до падения западной Р. империи; IV. Римское право. I. Рим (Roma) столица Итальянского королевства, на реке Тибре, в так называемой Римской Кампанье, под 41°53 54 северной… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Бермудо II — Подагрик исп. Bermudo II el Gotoso … Википедия

ДРЕВНИЙ РИМ — Римский форум Римский форум античная цивилизация в Италии и Средиземноморье с центром в Риме. Основу ее составила городская община (лат. civitas) Рима, постепенно распространившая свою власть, а затем и свое право на все Средиземноморье. Будучи… … Православная энциклопедия

Русь (народ) — У этого термина существуют и другие значения, см. Русь (значения). Русь (русы) народ, давший своё имя и составивший социальную верхушку первого государства восточных славян Руси, в современной литературе известного как Киевская Русь.… … Википедия

Источник

Анналы

Полезное

Смотреть что такое «Анналы» в других словарях:

Источник

анналы

Смотреть что такое «анналы» в других словарях:

Источник

«Анналы» Тацита и конец античного Рима

До тех пор пока деятельная ответственность гражданина перед своим государством была не просто воспоминанием и не просто иллюзией, а именно общественным идеалом, живым в сознании многих, нерушимая верность ему оставалась хоть и не политической, а духовной, но все равно живой и актуальной общественной позицией. В этой атмосфере и в этом убеждении Тацит и создал «Историю», ставшую его самым совершенным и прекрасным произведением, где трагизм и энергия жизни звучат единой мелодией. И эта атмосфера, и это убеждение изменились в годы работы над «Анналами» — последним сочинением историка.

В книге XI своего последнего сочинения Тацит ссылается на «Историю», завершенную им в конце первого десятилетия II в., — «Анналы», следовательно, создавались во втором десятилетии и, может быть, позже. Произведение это сохранилось не полностью. До нас дошли книги I—IV и XII-XV целиком, V, VI, XI и XVI с пропусками или в отрывках, VII—X неизвестны совсем. «Анналы» охватывают период с 14 по 69 г., и сохранившиеся книги рассказывают о правлении трех принцепсов династии Юлиев — Клавдиев: первые шесть — о царствовании Тиберия, почему и называются часто «Тибериевыми»; XI, XII—о времени Клавдия («Клавдиевы»); последние четыре — о правлении Нерона («Неро-новы»).

1. Летопись эпохи Юлиев — Клавдиев.Словоанналы происходит от annus — «год» и означает погодные записи событий, летопись. Хотя Тацит такого названия своему сочинению не давал, оно с легкой руки первых издателей закрепилось за его историческим трудом, закрепилось потому, что действительно есть в этой повести при всей ее субъективности, нервности, напряженном драматизме многое от летописи. Перелистаем ее страницы. «В том же году переполненный постоянными дождями Тибр затопил долины Рима, а когда вода спала, обрушилось много зданий и много погибло людей» (I, 76, 1); «Беспорядки в театре, начавшиеся в про-

Такой стиль повествования сообщает «Анналам» характер старинной городской хроники, хроники жизни, общей для автора и читателей, всем им памятной, всем равно интересной, близкой и важной: «Небесполезно всмотреться в эти незначительные на первый взгляд события, из которых нередко возникают важные изменения в государстве» (IV, 32, 3).

Непосредственное содержание «Анналов» широко известно; на них и до сих пор основано большинство наших сведений о Римской империи. Здесь рассказано о войнах, которые вел Рим на Западе и Востоке, в частности о самых крупных из них — о за-рейнской кампании Германика Цезаря в 15—16 гг. с ее драматическими перипетиями, отчаянными сражениями в непролазных чащобах Германии, гибелью флота, освобождением захваченных в плен старых товарищей и т. д.; об армянских походах Корбуло-на в 54—62 гг., в которых проявились и великолепные боевые качества римских солдат, и талант полководцев; много места занимают рассказы о провинциальных восстаниях.

Главная сюжетная линия «Анналов», однако, связана с императорским террором. В первой же книге Тацит подробно рассказывает о возрождении при Тиберии старинного закона «об оскорблении величия римского народа», которому было придано новое содержание: по этому закону теперь стало рассматриваться как преступление любое выражение непочтительности по отношению к императору. Тацит показывает, как вначале по таким обвинениям привлекались малозначительные люди и как сам Тиберий бывал раздражен несерьезным, искусственным характером выдвигаемых обвинений. Постепенно положение менялось. Появились лица, которым возбуждение такого рода дел предоставляло возможность блеснуть ораторским талантом, обратить на себя внимание, разбогатеть. Обвиняемым приписывались нападки на Цезаря все более оскорбительного свойства, и метили авторы доносов во все более видных членов сената и императорской семьи, могущества которых принцепс порой и в самом деле мог опасаться. Между принцепсом и доносчиками возникал своего рода союз, число процессов росло, и к концу «Тибериевых» книг они становятся для Тацита важнейшей темой: в книге VI интервал между описаниями дел по «оскорблению величия» никогда не превышает семи глав, т. е. 2—3 страниц. Каков же характер их изображения в «Анналах»?

Прежде всего обращает на себя внимание несоответствие между объективными данными об этих процессах, приводимыми самим же Тацитом, и тем впечатлением, которое они производят на него и которое он стремится передать читателю. Классической эпохой процессов об «оскорблении величия» является правление Тибе-рия. Всего за 23 года этого принципата Тацит упоминает 104 человека, привлекавшихся к судебной ответственности; 18 из них не имели отношения к оскорблению величия, 86 обвинялись по этому закону, из них были оправданы 19, в двенадцати случаях дело

следовался по закону об оскорблении величия и «упредил неизбежный смертный приговор самоубийством», но главным обвинением против него было вымогательство, обоснованность которого признает и Тацит; два следующих из перечисленных здесь дел не имели никакого отношения ни к предыдущим, ни к семье Гер-маника, а последнее вообще носило уголовный характер.

Главным в описании императорских репрессий в сенате становится при таком характере изложения не разбор конкретных фактов, принадлежащих своему времени и месту, а их общий исторический смысл, эмоциональный колорит, воздействие на психику читателя. Нет никаких оснований, как это часто делалось и делается, считать, будто Тацит отделяет общее впечатление от реальных данных вполне сознательно, в клеветнических целях, будто он просто подтасовывает факты, дабы очернить ненавистных ему принцепсов: мы убедились, что Тацит никогда не был противником принципата и принцепсов; что морально низменные мотивы всегда были чужды его творчеству; что отношение к излагаемым фактам «без гнева и пристрастия» для него не риторическая уловка, а основа исторического поведения и мышления. Задача состоит не в том, чтобы гадать, кого и зачем Тацит пытался обмануть, рассказывая о принципате Юлиев — Клавдиев, а в том, чтобы понять, почему главным в нем историку представилась тянущаяся и крепнущая на фоне ее повседневного, все более мирного существования тема «непрестанной погибели» (VI, 29, 1).

прашивалось само собой. Две эти точки определяли описанный процесс однозначно. По контрасту с эпохой Тиберия прогрессирующий аморализм власти при Нероне виден во всем: в вульгарной ссоре матери императора Агриппины с отпущенником Нарциссом, в том, как Сенека и Бурр потакают порокам юного принцепса, в наглости отпущенников. Вырастающий из этой атмосферы образ Нерона в корне отличается от образа Тиберия — злодея, но уж никак не шута и жулика. Контраст начальных стадий прослеживаемого автором развития с дальнейшими его стадиями постепенно формулируется все определеннее: «Тогда еще сохранялись следы умиравшей свободы» (I, 74, 5); «…доблести знатных, которые в ту пору еще существовали» (XIII, 18, 2).

В процессах об оскорблении величия выражается это общее движение: «Я не поленюсь рассказать о том, как это тягчайшее зло возникло, с каким искусством Тиберий дал ему неприметно пустить ростки, как затем оно было подавлено, чтобы позже вспыхнуть снова и охватить решительно все» (I, 73, 1). Оно так важно не потому, что Тацит возлагал большие надежды на сенатскую аристократию и скорбел о ней; о ее пассивности, алчности, сервилизме, трусости он говорит в «Анналах» не раз, а в других произведениях и еще чаще. Тема эта так важна и так мучительна для Тацита потому, что в распространении доносительства, в моральной деградации власти и ее жертв, в распаде былой родовой и общинной солидарности для него концентрируется и обретает человеческую конкретность весь процесс распада гражданской общины как духовного и ценностного организма.

Как соотносится эта тема «Анналов» с летописным характером книги? Между тем и другим существует очевидное противоречие. Летописный, хроникальный характер изложения, столь отчетливо выраженный в «Анналах» и отличающий их от других сочинений Тацита, указывает на то, что и в авторе, и в читателе, к которому он обращался, жило еще ощущение относительно устойчивого и относительно единого мира, неторопливо и многообразно развивающегося из своих исходных начал, империи, которая не противоречит общине, корням античного бытия. «Гражданская община и народ Рима настолько сыты славой, что желают жить спокойно и чужеземным народам» (XII, 11,3). Проходящая же через все «Анналы» и усиливающаяся к их концу тема императорского террора воспринимается и Тацитом, и под его влиянием читателем прежде всего как тема распада и уничтожения именно полисных основ существования, всего векового, собственно антично-римского, Цицероном и Вергилием воспетого строя жизни. Это противоречие между идеализированной патриархальной атмосферой городской общины и разрушающей ее силой мировой империи отражало, как мы знаем, объективную динамику эпохи, росло и обострялось на всем ее протяжении и достигло предельной остроты ко времени Траяна и особенно Адриана.

Из вопросов, связанных с творческой историей книги, проще других вопрос о том, была ли она завершена автором.

В настоящее время накопилось много данных, говорящих о том, что «Анналы» остались недописанными. Сохранившиеся книги «Истории» и первые книги «Анналов» показывают, с какой предельной тщательностью отделывал Тацит свои сочинения. Допустить поэтому, что в полностью завершенном произведении оста-чись неувязки и недоработанные детали, невозможно. Между тем в заключительных книгах «Анналов» их немало. Прежде всего эти книги короче предыдущих: в XII — 69 параграфов, в XIII — 57, в XIV — 65, тогда как среднее число параграфов в полностью сохранившихся книгах первой части — 80, в «Истории» — 91. Концы книг занимают в сочинениях Тацита особое место. Для них он оставляет аиболее ему важные размышления, описание событий либо значительных самих по себе, либо имеющих символический или пророческий смысл, самые эффектные картины и сентенции. Последние ниги «Анналов» — единственные во всем корпусе исторических

сочинений нашего автора, где этот принцип нарушается. В книге XIII повествование явно оборвано: после описания опустошительного пожара в земле убиев Тацит без перехода начинает рассказ о чудесном знамении на римском Форуме, посвящает ему одну фразу и на ней прекращает изложение. Книга XIV кончается, казалось бы, обычным образом — фразой, призванной подготовить читателя к главному для Тацита событию последних лет Нерона, составляющему центр следующей, книги XV, — заговору Пизона. Но лежащее в основе этой фразы сообщение основано на странной фактической неувязке: обвинение Сенеки в сообщничестве с Пизоном выдвигается против него за три года до возникновения заговора.

но продвигавшийся вперед труд, а представляет собой следствие длительного и постепенного отхода от проблем, в этом труде поставленных, и от решений, в нем предложенных.

В начале «Анналов» (III, 24, 3) высказано намерение автора по завершении этого труда написать сочинение об эпохе Августа; физическое состояние историка не было, очевидно, ничем омрачено и позволяло строить самые далеко идущие планы. В последних книгах есть ряд мест (речи Нерона и Сенеки в связи с просьбой последнего об отъезде из Рима, весь процесс Тразеи, гибель Агриппины и др.), написанных с энергией и силой, которые не всегда обнаруживаются и в более ранних произведениях, причем эпизоды такого рода встречаются вплоть до самого конца сохранившегося текста. В то же время известное ослабление напряженности повествования и отход от былой тщательности в обработке текста нарастают исподволь, начиная уже с книг XI—XII. Это видно и в общей «нормализации» языка, характерной для книг XIII—XVI, но по контрасту с книгами I—VI ясно ощущаемой уже в рассказе о Клавдии, и по увеличению числа нейтрально-безразличных сообщений о тех или иных поступках без обычного для ранних книг стремления указать их отрицательные, неблаговидные мотивы, вызывавшие прежде у Тацита яростное осуждение, и из самого чередования отмеченных выше недоработанных мест с местами, выписанными с прежней силой. Все это указывает на то, что работа над «Анналами» была не внезапно оборвана, а постепенно оставлена. Выяснение причин этого станет возможно лишь после того, как будут установлены время и порядок публикаций отдельных частей этого сочинения.

Основания для датировки отдельных частей его дают две особенности «Анналов» — упоминания о Парфии и отличие стиля «Неро-новых» книг от стиля предшествующих. Парфия выступает в «Анналах» в двух обликах — как могучее государство, находящееся с Римом в отношениях союза или соперничества равных, и как царство, ослабленное внутренними распрями, принимающее правителей из рук римлян и едва способное выносить борьбу с ними. Образ Парфии, слабой и зависимой от Рима, возникает в «Анналах» обычно там, где речь идет о прошлом; говоря о своем времени, Тацит неоднократно характеризует Парфию как могучего и равного соперника Рима: «…находясь между могущественными державами парфян и римлян» (II, 3, 1); «…подати, взимаемые ныне с этих народов силой парфян или могуществом римлян» (II, 60, 4). Суждения такого рода встречаются только в книге II «Анналов» и, как Указывает слово «ныне», отражают ситуацию, существовавшую во

время ее написания; позже, по-видимому, для них уже не было оснований. Эти основания исчезли в 114—117 гг., когда римляне нанесли парфянам ряд тяжелых поражений, захватили их столицу Ктесифон и знаменитый литого золота трон Аршакидов; Траян выбил медаль с легендой «Парфия покорена», и общее мнение сходилось на том, что Парфия как великая держава существовать перестала. Фразы вроде приведенных выше стали невозможны именно с этого времени. Поскольку «Тибериевы» книги «Анналов» (I—VI) совершенно отчетливо представляют собой единое, полностью законченное и внутренне однородное целое, есть все основания считать, что это целое создавалось тогда, когда еще имелись причины для оценки Парфии, содержащейся в книге II, следовательно, до побед Траяна над парфянами, т. е. до 114 г.

стиля отражает ослабление энергии и определенности в отношении автора к своему материалу.

Есть основания считать, что эти изменения наступили после некоторого и довольно значительного перерыва в работе и что «нероновские» книги не были для Тацита непосредственным продолжением ранее начатого труда. Так, в предшествующих им разделах он избегал называть по именам историков, чьи сочинения использовал, и ограничивался общими указаниями вроде: «в трудах историков», «согласно большинству историков» и т. п. Такое оформление ссылок повторяется в «Тибериевых» и «Клавди-евых» книгах столь систематически, что его нельзя квалифицировать иначе как сознательный прием. В начале книги XIII (20, 2) выдвигается новый принцип цитирования, что уже само по себе естественнее делать, приступая к работе, чем завершая ее. Тацит сообщает здесь о своем решении впредь называть историков поименно. Он действительно следует объявленному намерению, придавая и в этом отношении заключительной части сочинения самостоятельный облик. Там же, в начале книги XIII, пособница преступлений императоров Локуста представляется читателям так, будто она вводится впервые: «Осужденная как отравительница и прославленная многими преступлениями женщина по имени Локуста»; Тацит, по-видимому, успел забыть, что в XII, 66, 2 он уже представлял ее, сказав и об ее аресте, и о предшествующих злодеяниях. Расстояние по тексту между обоими упоминаниями настолько незначительно, что, допустив последовательную и непрерывную работу над сочинением, объяснить его невозможно. Такое повторение могло возникнуть, только если между завершением книги XII и возвращением к труду был длительный перерыв. Ощущается какая-то лакуна того же характера также между XI1, 5 и XI11, 34, где речь идет о положении в Ар-мении.

ствуют при политических изменениях, суливших самые глубокие и далеко идущие исторические последствия.

Тацит должен был чувствовать это острее других, так как происходившие перемены касались того, что всегда волновало его особенно сильно, — принципа перехода верховной власти после смерти очередного государя к наиболее достойному из сенаторов, победоносных войн как моральной основы римской державы, законосообразности принципата и отказа от террористических эксцессов, признания «римской традиции» высшей общественной и моральной ценностью. Во всех этих областях Адриан вел себя, как нарочно, так, чтобы разбить все надежды и упования Тацита и людей его типа и круга. Он стал принцепсом в обход закона и сената, не исключено, что и против воли самого Траяна, в результате тайных интриг в императорской семье и свите. Он сразу же отказался от завоеваний Траяна в Азии, подумывал об отказе от результатов дакийских походов — последней крупной завоевательной кампании в римской истории — и окончательно положил предел военной экспансии римской державы. Приход его к власти был ознаменован убийством четырех выдающихся деятелей предшествующего царствования, что сразу осложнило его отношения с сенатом и заставляло вспоминать о временах Тиберия, Нерона или Домициана. Наконец, безудержное и демонстративное эллинофильство Адриана знаменовало полный отход от ромоцентристской политики первых Юлиев — Клавдиев и Флавиев.

В результате этих перемен, наступивших стремительно и неожиданно, взгляды, которые Тацит излагал в своих сочинениях, оказались в противоречии с обнаружившимися тенденциями дальнейшего развития государства. Вполне естественно, что это потребовало раздумий, пересмотра многих положений и приостановило написание «Анналов». Перерыв в работе, объясняющий отличия и особенности «нероновских» книг, естественнее всего отнести, таким образом, к 117—118 гг. и признать, что последние, недоработанные части «Анналов» создавались после этого перерыва, т. е. при Адриане.

Что касается «Клавдиевых» книг, то данных для сколько-нибудь обоснованной их датировки нет. Стиль их обладает чертами как характерными для первой гексады, так и присущими рассказу о правлении Нерона. Другие критерии или не обнаруживаются, или допускают подобную же двойственность истолкования. Книги XI, XII, другими словами, могли быть написаны и до 114 г., и после 118г.

В последние два-три десятилетия сложился взгляд, завоевывающий все больше сторонников, согласно которому «Анналы», будучи написаны частью при Адриане, представляют собой также и документ политической борьбы Адрианова времени. Тацит, по этой теории, стремился свести счеты с современностью в своем историческом труде, где в скрытой форме содержится критика новых властителей и отстаивается иная политическая линия на будущее. Незавершенность «Анналов» объясняется при этом так, что зрелище интриг и жестокостей, сопровождавших вступление Адриана на престол, создали у историка полное впечатление, будто возвратились времена Тиберия и Нерона, и он умер от отвращения и отчаяния, оставив свою последнюю книгу недописанной. Метод исследования, позволяющий обосновать эту концепцию, сводится обычно к следующему. В тексте «Анналов» обнаруживается факт, сходный с каким-либо фактом Адрианова правления или резко контрастирующий с ним; это рассматривается как выражение сознательного намерения автора установить аналогию (или контраст) с окружающей его действительностью; такое намерение истолковывается как доказательство личного отрицательного отношения историка к Адриану и его политике.

Весьма показательно, например, как трактуют сторонники этой теории эпизод с преемниками Августа. В рассказе Тацита о сенаторах, которых Август рассматривал как своих возможных преемников (I, 13, 2-3), при большом желании можно ощутить некоторую обособленность от основной линии повествования, что могло бы указывать на позднейшее включение этого эпизода в уже готовый текст. Поскольку возможных преемников Августа названо четверо и они умерли при Тиберии насильственной смертью, смысл такого добавления состоял в установлении аналогии с четырьмя консуляриями, казненными в 117—118 гг., и, следовательно, в признании Адриана таким же коварным тираном, как и Тиберий. Но о главном из возможных преемников Августа — Луции Аррунции — Тацит неизменно говорит с уважением и симпатией, следовательно, сходные чувства должны были вызывать у него и консулярии Траяна. Симпатия же предполагает (или может предполагать) солидарность, а значит, гнев и репрессии Адриана должны были обрушиться не только на самих обвиненных, но и на историка, который на основе изложенного признается связанным с ними и их заговором.

Этот метод и выводы, на нем основанные, вызывали возражения. Недостатки его очевидны: невнимание к фактам, противоречащим концепции, неполадки с хронологией, произвольность в

отборе и толковании тех мест, в которых усматриваются намеки, неопределенность и недоказательность самих этих намеков, игнорирование литературного контекста. Не в этих недостатках, однако, главное. Главное в том, что речь идет о последних книгах последнего исторического труда Тацита, т. е. о завершении, о подведении итогов долгого и сложного пути, и никакое истолкование «Анналов» не может быть убедительным, если оно не вытекает из содержания и внутренней логики этого развития.

Однако рассказ предполагает слушателя. Создавать книгу за книгой можно было, только чувствуя, что virtus и Рим — живая проблема, что независимо от ее практической неразрешимости она занимает и волнует людей, образует центр духовной жизни поколений. Тацит обратился к литературному творчеству, так как верил, что в мысли и слове virtus обретает большую реальность, чем в приказах полководцев и в сенатских прениях, так как решил, что его рассказ о событих I в., о Риме, где распадается «граждан-

екая доблесть», сделает ее навсегда живой и сохранит на века. В ту пору он еще не знал, что читатель, книга и сама их связь не меньше, чем рассказанные в книге события, принадлежат истории и в этом смысле — определенному времени, т. е. определенной системе отношений, взглядов, вкусов, людей, мыслей, и что этой системе тоже суждено рано или поздно стать прошлым.

«Заговор консуляриев» против Адриана представляется в источниках и в исследовательской литературе как союз Авидия Нигри-на, ближайшего сподвижника и советника нового императора, с полководцами, заинтересованными в продолжении воинственной политики Траяна и потому враждебными Адриану, положившему

В еще более резком контрасте ко всему миру римской традиции находились связанные с Авидием полководцы, и самый яркий среди них — Лузий Квиет. Вождь одного из диких племен внутренней Ливии, может быть чернокожий, он появился во главе отряда своих конников в армии Домициана в конце 80-х или начале 90-х годов и занял какое-то странно неопределенное, римской табели о рангах несвойственное положение. Воевал он рьяно и успешно, но Флавии были еще слишком римлянами, постоянно оглядывались на традиции и прошлое, и Лузий вскоре из армии исчезает — время, когда ливийский царек мог встать во главе легионов, еще не настало. Оно пришло с дакийскими походами Траяна. Лузий отличается в борьбе с Децебалом, в 116 г. он становится сенатором, в 117 г. — консулом и во главе самостоятельной группы войск с чудовищной жестокостью подавляет восстание в месопотамской диаспоре. Показательно, что, несмотря на блестящую карьеру, официальное положение его до конца остается неопределенным. Во время парфянского похода Траяна он командует крупным самостоятельным воинским подразделением, включавшим как союзную конницу, так и пехоту (т. е. легионеров), не являясь, однако, легатом легиона, и тем не менее попадает в сенат в ранге претория (т. е. как бы уже пройдя легионное командование). И сенатором, и консулом он становится вопреки всем обычаям, только и прямо за военные заслуги — ситуация, которая станет типичной в III-IV вв., но

для начала II в. была неслыханной. После консулата или, может быть, даже одновременно с ним Лузий назначается наместником Иудеи и вводит в эту провинцию свои войска, хотя ее статусом это категорически запрещалось.

Отвращение, которое такой человек мог вызывать у Тацита, очевидно. Все параллели со временем Юлиев — Клавдиев и даже Флавиев говорили не о сходстве, а о полном разрыве эпох. С наибольшей, ошеломляющей ясностью, однако, проявился этот разрыв времен во взаимоотношениях греческого и римского начал в жизни и культуре империи.

Империя, объединившая в едином государственном механизме римский Запад и эллинистический Восток, с самого начала несла в себе возможность такого развития, при котором оттеснение от власти римской олигархии вело к усилению греческого элемента в жизни и культуре общества и эллинистическо-монархического элемента в поведении и положении принцепсов. На протяжении полутора столетий империя оставалась римской, доминанта культурной жизни находилась в области римской традиции, и попытки переделать империю на эллинистический лад ясно обозначились лишь дважды — при Антонии и при Нероне.

Связь монархических (и в этом смысле для консервативного римлянина всегда кощунственных и преступных) тенденций в развитии принципата с политическими традициями эллинистического мира была теоретически очевидна всегда. В жизненной практике, однако, на протяжении всего I в. греко-восточное влияние сказывалось больше в быте, искусстве, привычках, художественных вкусах, в темах разговоров, и постепенное нарастание его долгое время не вызывало серьезных опасений ни у кого, в том числе и у Тацита. Агрикола усвоил в Массилии «греческую обходительность», в «Диалоге об ораторах» влияние греческого литературного вкуса ощущается на каждой странице, и даже еще в начале «Анналов» эллинофильские привычки Германика Цезаря не вызывают у автора ни тени осуждения.

В конце правления Траяна и в последующие годы роль и положение греков в римских правящих кругах начали резко меняться. Правда, греки-отпущенники, ведшие практические дела римских патронов, продолжали занимать свое прежнее положение. Зато греки-идеологи из странных чудаков, преследуемых «наставников добродетели», неоднократно высылавшихся из Италии, близких к оппозиционным сенаторам, подчас нищих и гордившихся своей нищетой, с начала II в. все чаще превращаются в римских всадников, сенаторов и магистратов, в богачей, оказывающих

прямое влияние на политику государства. Софист Исей Ассирийский, вызывавший своими риторическими импровизациями восхищение римских сенаторов в последние годы I в., был еще школьным учителем — его ученик Дионисий Милетский стал при Адриане римским всадником и магистратом. Дион Хрисостом в 70-е и 90-е годы подвергался в Риме гонениям, был выслан, вел жизнь бродячего нищего проповедника, а уже в самом начале II в. выступал перед Траяном со своей программой принципата; официальные должности он занимал только в своем родном городе Прусе в Вифинии; ученик же Диона Фаворин в качестве доверенного лица и советника сопровождал императора Адриана в его путешествиях по Востоку. В 20-е годы софист Полемон вернулся после длительной отлучки в родную Смирну и обнаружил, что его дом занят римским наместником. Он настоял на выселении римского магистрата, и тот подчинился. Занимательность ситуации усугублялась тем, что этим наместником был Аврелий Фульв, будущий император Антонин Пий. Греческий софист Герод Аттик, чье богатство вошло в пословицу, был в 140-е годы римским консулом, и притом ординарным. Ординарными консулами на 142 г. стали Куспий Пактумерий Руфин из Пергама и Стаций Квадрат, афинянин.

Подобные перемены стали возможны в результате политики цезарей, в частности Адриана, и на основании примера, который он подавал. Оказывая постоянную поддержку греческим городам, Адриан особое внимание уделял своим любимым Афинам. Рядом с древними «Тезеевыми» Афинами возник новый город — «Афины Адриана»6 ; Адриан завершил заложенный еще Писистратом Олимпейон и начал строительство нового водопровода. Вся эта деятельность имела не только архитектурно-художественный, но и политический смысл. Из греческих городов был образован Общеэллинский союз, и хотя он носил больше парадный и символический, чем деловой, характер, он подчеркивал роль Греции как единого целого в жизни и культуре империи.

На духовное равноправие греков и римлян указывал и созданный Адрианом Атеней — нечто вроде академии, готовившей кадры высшей администрации. В Атенее было два отделения, латинское и греческое, причем преподаватели-греки считались такими же государственными служащими, как римляне, и получали то же жалованье, что они. Вообще роль греков и выходцев из восточных — грекоязычных — провинций в высшей администрации и в сенате росла на глазах. Сенат Августа и Тиберия был в основном римским, сенат Флавиев — римско-италийским, сенат Адриана стал

италийско-греко-восточным. Создавался политический климат, при котором принцепс и в собственных глазах, и для империи в целом превращался из римского магистрата в эллинистического царя-бога. Адриан не просто гордился своим званием архонта Афин. Среди города возвышался построенный им Панэллени-он — храм Зевсу Всегреческому и самому Адриану. В связи с освящением Олимпейона императору было присвоено звание Олимпийского и даже Зевса Олимпийского. Безудержное увлечение Грецией неуклонно вело к монархизму восточного толка, монархия всегда была для римлянина синонимом тирании, и Адри-„н, казалось, повторял самых ненавистных Тациту тиранов прошлого.