иногда не допускается в договоре 8 букв

Как прописать в договоре, что коронавирусные ограничения не влияют на исполнение обязательств?

Коронавирус стал популярной отговоркой недобросовестных контрагентов. Если что-то не сделано – во всем винят коронавирус.

Чтобы внести определённость, предлагаю сразу фиксировать в новых договорах, что сам по себе коронавирус не может оправдать неисполнение договора.

Оговорка о том, что COVID-19 – не форс-мажор.

1. Договор заключается и будет исполняться Сторонами в условиях распространения новой коронавирусной инфекции (COVID-19), начавшегося до подписания Договора. Стороны согласовали, что применительно к исполнению Договора распространение COVID-19 не будет считаться обстоятельством непреодолимой силы в смысле, установленном пунктом 3 статьи 401 Гражданского кодекса Российской Федерации, освобождающим Стороны от ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств по Договору.

2. Стороны не вправе в обоснование невозможности исполнения (надлежащего исполнения) своих обязательств по Договору ссылаться на распространение (эпидемию, пандемию) коронавирусной инфекции COVID-19. Соответствующие мероприятия, которые уже проводятся или будут проводиться на международном и национальном уровнях для предотвращения дальнейшего распространения COVID-19 (в том числе введение режима повышенной готовности, режима чрезвычайной ситуации, карантина и иных ограничительных мер) являются обстоятельствами, которые учитываются и разумно предвидятся Сторонами при заключении Договора. Стороны исходят из заведомой и полной исполнимости всех принятых на себя по Договору обязательств в условиях распространения коронавирусной инфекции COVID‑19 с учетом возможного введения ограничительных мер и режимов.

Оговорка о том, что цена включает все возможные сложности исполнения, связанные с COVID-19.

Цена договора включает риск дальнейшего распространения COVID-19, в том числе введение режима повышенной готовности, режима чрезвычайной ситуации, карантина и иных ограничительных мер.

Источник

Что, если сделка «на словах» привела к спору? Правила устного договора

Все договорённости стоит записывать. Но на практике бывают ситуации, когда условия сделки остались на словах. В статье обсудим, к чему приводят устные сделки и имеет ли смысл в случае спора обращаться в суд.

Лучше оформлять документы заранее

Документ — лучший способ доказать свою правоту. Договорились об условиях — подпишите договор, передаёте наличку — возьмите расписку, что-то повредили — составьте акт. Такая правовая гигиена полезна любому человеку, а предпринимателю особенно: вы рискуете постоянно.

В некоторых случаях Гражданский кодекс даже требует, чтобы сделка была письменной. Например, если сумма превышает 10 тыс., участвует юрлицо или ИП, нужен нотариус или есть прямое требование закона. Нарушение ещё повышает риски: ссылаться на показания свидетелей будет уже нельзя.

Если вы всё-таки договорились «на словах» и возник спор, шансы есть в любом случае.

Устная сделка в нарушение ГК не означает, что договорённости недействительны

В 2018 году Верховный суд рассмотрел показательный случай. Владелец КАМАЗа оставил его на хранение в гараже своего знакомого. Гараж сгорел, и машина пострадала. Между участниками не было письменных договорённостей, только телефонный разговор. Но владелец машины всё равно потребовал компенсацию, а после отказа обратился в суд. Дело дошло до Верховного суда: он встал на сторону истца и сделал важные выводы об устных сделках:

Несоблюдение обязательной письменной формы не означает, что договорённости не действительны. Оно ведёт только к запрету на использование свидетелей.

Любые другие доказательства использовать разрешено. Конечно, они должны быть получены законным путём.

Новым ИП — год Эльбы в подарок

Год онлайн-бухгалтерии на тарифе Премиум для ИП младше 3 месяцев

Источник

Пределы свободы договора на примере договорного условия о запрете взыскивать штрафы (Определение ВС РФ от 14.07.2020 N 306-ЭС20-2351). Так или не так?

ВС РФ в Определении от 14 июля 2020 г. N 306-ЭС20-2351 указал, что договорное условие о невозможности взыскивать штрафы является нарушением пределов свободы договора и потому ничтожно, поскольку освобождает от ответственности за умышленные нарушения.

Ряд аргументов ВС РФ, положенных в основу позиции, вполне себе заслуживает внимания, но некоторые высказывания заставляют задуматься и вызывают вопросы.

Само по себе построение ВС РФ цепочки рассуждений заставляет опасаться, что подобным образом судебная практика может любое договорное условие, которым стороны ограничивают ответственность (например, ограничивают убытки конкретным видом и суммой, т.п.), рассматривать как потенциально недействительное и неисполнимое. Однако такого быть не должно. Все –таки ВС РФ говорит о пределах свободы договора, а любое ограничение, в том числе судебная позиция, не могут толковаться расширительно.

Чтобы прокомментировать, опишу суть спора и позицию ВС РФ, разделив ее на смысловые фрагменты.

Суды всех инстанций удовлетворили первоначальный иск в части требования уплаты основного долга, в удовлетворении остальных требований, включая встречный иск, отказали. Суды посчитали, что при рассмотрении спора необходимо принимать во внимание буквальное значение условий договора, согласно пункту 4.8 которого в случае несвоевременной оплаты выполненных работ, исполнитель не вправе предъявлять заказчику штрафные санкции. На основании п. 1 ст. 421 ГК РФ о свободе договора, суды пришли к выводу, что сторонами не согласованы условия об ответственности заказчика в случае несвоевременной оплаты выполненных исполнителем работ, в связи с чем отказали во взыскании с заказчика процентов за пользование чужими денежными средствами по ст. 395 ГК РФ.

Определением ВС РФ судебные акты в части отказа во взыскании процентов по ст. 395 ГК РФ отменены по следующим мотивам.

1. Нарушение влечет применение мер ответственности, в том числе ст. 395 ГК РФ.

ВС РФ указал, что “Ненадлежащее исполнение обязательств влечет для должника негативные последствия. Целью применения гражданско-правовой ответственности является восстановление имущественных потерь кредитора, возникших в связи с нарушением должником своих обязательств. В случае неисполнения денежного обязательства мерой ответственности может выступать взыскание процентов за пользование чужими денежными средствами, начисленных на сумму долга. Такой способ защиты прав кредитора предусмотрен положениями пункта 1 статьи 395 ГК РФ”.

2. По общему правилу, либо договорная нейстойка, либо проценты по ст. 395 ГК РФ.

ВС РФ сослался на то, что “По общему правилу, если в договоре содержится условие о том, что за нарушение денежного обязательства начисляется неустойка, то кредитор имеет право на взыскание с должника именно договорной неустойки, при этом проценты за пользование чужими денежными средствами не подлежат взысканию (пункт 4 статьи 395 ГК РФ)”.

3. Намек на оценку природы ст. 395 ГК РФ через призму правил о неустойке.

Далее ВС РФ сослался на п. 1 ст. 330 ГК РФ о том, что “размер неустойки, суммы, которую должник обязан уплатить кредитору в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства, устанавливается договором сторон или определяется законом. Стороны соглашения обладают диспозитивными полномочиями при определении размера неустойки. Размер процентов, предусмотренных статьей 395 ГК РФ, определяется ключевой ставкой Банка России, действовавшей в соответствующие периоды. При этом предусмотрено, что эти правила применяются, если иной размер процентов не установлен законом или договором.

4. Основание оплаты процентов по ст. 395 ГК РФ = частные отношения + денежный характер.

5. Обусловленность пределов свободы договора запретом ГРУБОГО нарушения баланса интересов сторон.

Описав общие положения п. 1 ст. 421 ГК РФ о свободе договора, которая “включает в себя свободу заключать или не заключать договор, свободу выбирать вид заключаемого договора (включая возможность заключения смешанного или непоименованного договора), свободу определять условия договора по своему усмотрению”, ВС РФ сделал вывод: “юридическое равенство сторон предполагает, что подобная свобода договора не является абсолютной и имеет свои пределы, которые обусловлены, в том числе, недопущением грубого нарушения баланса интересов участников правоотношений.

6. Подтверждение значимости концептуального постановления Пленума ВАС РФ № 16 + указание на обусловленность ПРЕДЕЛА ДИСПОЗИТИВНОСТИ существом законодательного нормирования.

7. Вывод об отсутствии безграничной свободы на исключение положений ст. 395 ГК РФ. Но…, как оказалось, речь о наличии умышленной вины.

ВС РФ не согласился с правильностью толкования договорного условия нижестоящими инстанциями, которые “ ссылались на правовые позиции, изложенные в пункте 1 постановления N 16, полагая, что стороны вправе исключить применение диспозитивной нормы к их правоотношениям, что также исключает применение ответственности, предусмотренной статьей 395 ГК РФ”. Основу несогласия составил аргумент об отсутствии “ достаточных оснований полагать, что заказчик обладает безграничной свободой усмотрения при формулировании им в договоре условия о собственной ответственности”.

Поэтому ВС РФ указал, что “в договоре подряда не может быть условия о полном освобождении заказчика от ответственности за нарушение им собственных обязательств (в том числе за просрочку оплаты) по его же умышленной вине. Данный вывод основан, прежде всего, на категоричном запрете на заключение предварительного соглашения об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства, установленном в пункте 4 статьи 401 ГК РФ”.

8. Судя по всему, чтобы воспользоваться свободой договора, необходимо каждый раз доказывать отсутствие умышленной вины (?).

В конечном итоге, ВС РФ указал, что “Исключение ответственности должника за неисполнение денежного обязательства, предусмотренной положениями пункта 1 статьи 395 ГК РФ, в случае умышленного нарушения не может быть обосновано принципом свободы договора, поскольку наличие такого преимущества у одной из сторон договора грубо нарушает баланс интересов сторон, ведь в таком случае исполнитель не получает своевременного вознаграждения за оказанные услуги, однако заказчик не несет никакой имущественной ответственности за время просрочки”.

9. Противоположностью (?!) умышленной вины является МИНИМАЛЬНАЯ степень заботливости и осмотрительности. Знать бы только ее критерии.

Со ссылкой на п. 7 ПП ВС № 7 и, в частности, п.п. 1, 2 ст. 401 ГК РФ, ВС РФ указал, что “отсутствие умысла доказывается лицом, нарушившим обязательство”. Например, в обоснование отсутствия умысла должником, ответственность которого устранена или ограничена соглашением сторон, могут быть представлены доказательства того, что им проявлена хотя бы минимальная степень заботливости и осмотрительности при исполнении обязательства”.

10. Похоже, что ВС РФ сформулировал правило о недопустимости договорных условий об исключении/ ограничении ответственности по умолчанию?

С учетом изложенных выше аргументов ВС РФ указал, что “условие об исключении ответственности заказчика за просрочку оплаты оказанных ему услуг должно признаваться ничтожным (в случае, если заказчик полностью освобождается от какой-либо ответственности) либо толковаться ограничительно в системной взаимосвязи с положениями пункта 4 статьи 401 ГК РФ как не подлежащее применению к случаям умышленного нарушения заказчиком своих обязательств”.

Поэтому, по мнению ВС РФ, “пункт 4.8 договора не подлежит толкованию как освобождающий заказчика от ответственности в виде взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами, предусмотренных пунктом 1 статьи 395 Кодекса, за нарушение сроков оплаты оказанных услуг. Судами не исследовались обстоятельства и не оценивались доказательства надлежащей степени заботливости и осмотрительности заказчика при исполнении обязательств по оплате. При таких обстоятельствах, у судов не имелось оснований для вывода о неприменении к заказчику мер гражданско-правовой ответственности в виде взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами”.

В целом, если рассматривать позицию ВС РФ по частям, то с некоторыми отдельно взятыми суждениями вроде бы сложно не согласиться.

Например, ответственость в гражданских правоотношениях выполняет компенсаторную функцию и позволяет пострадавшей стороне воспользоваться правом потребовать компенсации /заглаживания причиненных “неудобств”. Логично.

О правовой природе неустойки (ст. 330 ГК РФ) и процентов по ст. 395 ГК РФ в доктрине существуют споры, но если отвлечься от нюансов, вполне можно согласиться с тем, что очень похожи проценты по ст. 395 ГК РФ на универсальную законную неустойку за нарушение любого денежного обязательства. В этом смысле основанием возникновения денежного требования могут послужить разные обстоятельства действительности.

Свобода договора в частности и автономия сторон частных отношений воообще не могут быть беспредельными, что обусловлено, в первую очередь, ограниченностью природы любой свободы (свобода/ право одного заканчивается там, где начинается свобода/право другого).

Совокупность принципов гражданского права обеспечиют необходимую систему сдержек и противовесов. В частности, принцип свободы договора ограничен принципом добросовестности. Эта идея закреплена в общем виде в п.п. 3, 4 ст. 1 ГК РФ, которая не только требует добросовестности при осуществлении любых прав и исполнении обязанностей, но и запрещает извлекать преимущества из любого недобросовестного поведения. Частным примером подобного баланса выступаются положения ст. 434.1 ГК РФ о преддоговорной ответственности, согласно которым нарушением считаются любые виды недобросовестного ведения переговоров.

Однако любое ограничение является исключение из общего правила о свободе договора. Поэтому если полагаться на смысл правового регулирования для целей толкования договора, то необходимо не подменять понятия.

Что вызывает вопросы в позиции ВС РФ?

Первое. В спорном договорном условии, как следует из изложенных обстоятельств дела, говорится только о невозможности взыскивать штрафы. О запрете требовать возмещения убытков в нем указания нет.

Вместе с тем, именно убытки являются общей мерой ответственности (ст. 15, 393 ГК РФ) и всегда позволяют обеспечить необходимое воздействие на нарушителя обязательства, если потерпевший решит таким правом воспользоваться (ст. 9 ГК РФ). Договорная неустойка и проценты по ст. 395 ГК РФ, особенно в контексте позиции ВС РФ, который рассматривает ст. 395 ГК РФ через положения о неустойке, являются специальными мерами ответственности.

Поэтому сомнителен общий посыл ВС РФ о том, что исключение договорным условием возможности взыскивать штрафы вообще освобождает от ответственности.

Второе. Почему вдруг такой упор именно на ничтожность спорного договорного условия? Согласно положениям п. 1 ст. 168 ГК РФ общим правилом является оспоримость сделки и, как следствие, части сделки (договорного условия).

Для ничтожности необходимо прямое указание закона либо установление посягательства на публичный интерес или интересы третьих лиц. Остается загадкой, что именно посягает в спорном условии о запрете в конкретных частных отношениях взыскивать штрафы на публичный интерес или права третьих лиц?

О ничтожности в законе говорится только в тех случаях, когда а) заранее заключено соглашение об устранении или ограничении ответственности за б) умышленное нарушение обязательства (п. 4 ст. 401 ГК РФ).

Положения п. 4 ст. 401 ГК РФ являются исключением из принципа свободы договора, поэтому они не толкуются расширительно. Это, на мой взгляд, означает, что если в договорном условии в конкретном договоре прямо не говорится, что “не допускается взыскивать штрафы за умышленное нарушение договорного обязательства”, то автоматически применение п. 4 ст. 401 ГК РФ сомнительно. Поскольку иначе любое условие о любом ограничении ответственности (что является распространенной практикой) по умолчанию становится ничтожным. А такой вывод абсурден. И это отвлекаясь от того, что закон запрещает именно заранее заключать соглашения об освобождении от ответственности за умышленное нарушение, а не вообще.

Особенно учитывая, что вопрос форм вины в гражданском праве не разработан, поскольку обычно для привлечения к ответственности на началах вины ее форма не имеет значения, если только не установлены исключения (например, как при взаимодействии источников повышенной опасности), а большинство участников гражданского оборота являются предпринимателями и вообще несут ответственность на началах риска.

На мой взгляд, без прямого указания в договоре на запрет привлечения к ответственности за умышленную вину, сложно заподозрить всех в автоматическом освобождении именно от ответственности за умышленное нарушение, которое заранее оговорено.

В любом случае, с учетом сформулированной позиции ВС РФ необходимо учитывать, что судебный спор может преподнести сюрприз. Поэтому лучше дополнительно включать соответствующие пояснения в договор (например, что стороны не вправе взыскивать штрафы, если вина за нарушение выразилась в форме грубой или легкой неосторожности).

То есть речь идет о том, что с т.з. добросовестности любое договорное условие должно оцениваться на предмет допустимости отклонения от любого другого похожего, типичного, стандартного условия. А для этого должен задаваться вопрос, как поступил бы на месте спорящих сторон любой другой разумный участник оборота?

Это тем более так, если учесть, что для опровержения умышленной вины, по мнению ВС РФ, достаточно доказать, что была какая-то минимальная степень заботливости и осмотрительности. Если вообще допустить, что достаточно некой минимальной степени чего-то, то вряд ли одновременно в отношениях может быть “грубо ” нарушен баланс интересов.

С практической точки зрения имеет смысл уделять особое внимание формулировкам об ограничении и освобождении от ответственности и, возможно, лишний раз оговариваться, на что конкретно рассчитано соответствующее условие.

Источник

Два неидентичных экземпляра одного и того же договора

Нередко в ходе судебного спора, возникшего из договора, заключенного в простой письменной форме на бумажном носителе, спорящие стороны представляют суду свои экземпляры договора, редакции которых содержат разные условия. Столкнувшись с подобной ситуацией, многие задаются рядом вопросов: почему так получилось? какие это влечет последствия? что делать и как избежать подобной ситуации в будущем? Попробуем разобраться.

Причины, по которым возникают разночтения в экземплярах одного и того же договора, заключенного в простой письменной форме на бумажном носителе, мне видятся следующие:

1) подмена листов договора при его заключении либо после его заключения.

Подмена листов возможна и в принципе имеет смысл тогда, когда текст договора не защищен. На практике договоры, заключаемые на бумажном носителе, крайне редко имеют надежную защиту текста, зачастую их просто скрепляют степлером и подписывают на последних страницах. В ситуации, когда речь идет об очень небольших и несущественных сделках, такой подход еще может быть оправдан, так как исправлять текст незначительного договора вряд ли понадобится кому-то из контрагентов. В случаях же, когда договор имеет особую значимость, одна из сторон договора может очень легко решиться на подмену листов договора. Мало того, такая подмена может быть весьма выгодно реализована недобросовестной стороной, если по договору возникнет спор;

2) невнимательность сторон при заключении договора.

При заключении договора сторонами могут быть составлены редакции договора с разными условиями, которые обсуждались сторонами, однако при окончательной подготовке документа, одна из сторон по ошибке могла передать другой стороне экземпляры договора с разными условиями. В свою очередь другая сторона, не проводя проверки идентичности экземпляров договора, подписала их и вернула один экземпляр обратно;

3) согласованное сторонами изменение договора путем замены экземпляров договора целиком либо путем замены отдельных листов договора.

Бывают случаи, когда условия уже заключенного договора стороны хотят изменить, не прибегая при этом к заключению дополнительных соглашений. Нередко на практике стороны договариваются подписать договор в измененной редакции и заменить существующие экземпляры договора новыми. В таких случаях логично предположить, что первоначальная редакция договора должна быть уничтожена в любом её существующем виде, однако случается, что по разным причинам первоначальная редакция договора все же сохраняется, находясь в распоряжении сторон договора или в распоряжении одной из его сторон.

Кроме того, зачастую стороны договариваются осуществить замену отдельных листов договора. Иногда листы меняют так часто, что ситуация доходит до абсурда и стороны в итоге сами не могут определить, в какой редакции они заключили договор. Так, в одном судебном заседании стороны заявили о неоднократном изменении условий договора путем замены листов, но так и не смогли представить суду последнюю согласованную редакцию договора [1].

Необходимо иметь ввиду, что указанный подход применяется только при соблюдении одновременно всех следующих условий:

1) оба экземпляра относятся к одному и тому же договору, т.е. имеет место один договор в двух разных экземплярах, а не два самостоятельных договора;

2) заявлений о фальсификации того или иного экземпляра договора от сторон не поступило, либо фальсификация не подтвердилась или подтвердилась, но как в отношении одного экземпляра, так и в отношении другого;

3) отсутствуют доказательства окончательного согласования сторонами спорных условий.

Иными словами, условия договора, по которым имеются разночтения в экземплярах договора, будут признаны несогласованными только тогда, когда не удается установить, какой из имеющихся экземпляров договора является приоритетным, т.е. с оответствует действительной воле сторон при заключении договора или окончательно согласованный в ходе его исполнения.

Если случилось так, что у сторон имеется договор, экземпляры которого не идентичны по некоторым условиям, то первое что нужно сделать – это определится, и меет ли место один договор в двух разных экземплярах или речь идет о двух самостоятельных договорах.

Не исключена ситуация, когда одна из сторон спора может заявить, что суду представлены не разные экземпляры одного и того же договора, а два разных независимых друг от друга договора. В этом случае важно понимать, что стороны действительно могли заключить два разных, пусть и очень похожих между собой договора, которые по различным причинам даже могут содержать одинаковые номер и дату. Установление данного факта будет иметь важное значение, так как одна из сторон может быть заинтересована в признании только одного договора, чтобы не исполнять второй, или же наоборот. В подобной ситуации следует иметь ввиду, что само по себе наличие разных экземпляров договора еще не свидетельствует о том, что эти экземпляры подтверждают заключение разных договоров [4], равно как и не свидетельствует о том, что заключен один договор. Одно из указанных обстоятельств необходимо будет установить.

В подавляющем большинстве случаев при одинаковых дате договора, его номере и предмете, не возникает сомнений в том, что имеют место разные экземпляры (варианты, редакции) одного и того же договора, а не разные договоры [5]. Примечательно, что имеющиеся в экземплярах разночтения в номере договора [6] или его дате [7], указанных в преамбуле, сами по себе не свидетельствуют о том, что сторонами заключены разные договоры. Номер и дата договора вообще могут отсутствовать [8].

Хочется обратить внимание на то, что номер и дата договора сами по себе как его реквизиты весьма условно могут индивидуализировать договор. Одно время мне доводилось работать с контрагентом, который для каждого клиента выделял свой номер договора, указывал его во всех договорах и наотрез отказывался менять номер или делать к нему дописки. Учитывая, что контрагент заключал договоры по своей типовой форме, возникали ситуации, когда были заключены очень похожие договоры, некоторые из которых легко можно было принять за экземпляры одного и того же договора, особенно если в дате договора допускалась ошибка (например, часто допускается ошибка в дате договора с наступлением нового года, в цифре года). В таких ситуациях разграничение договоров можно было провести только по обстоятельствам, при которых они заключались.

Таким образом, при решении вопроса о наличии двух разных экземпляров одного договора или двух разных договоров ключевым ориентиром будет являться предмет договора, а также обстоятельства, при которых он заключался.

В качестве доказательства окончательного согласования сторонами спорных условий договора, по которым имеются разночтения в экземплярах договора, может выступать также факт исполнения договора одной стороной на условиях, определенных одним из экземпляров договора при безоговорочном принятии этого исполнения другой стороной. Иными словами, п роанализировав доказательства исполнения договора можно установить, какая именно редакция договора, в конечном счете, согласована сторонами [10]. При этом следует обратить внимание, что далеко не все условия, по которым имеются разночтения, возможно согласовать исполнением договора.

Так, исполнением договора не представляется возможным устранить разночтения в отношении условий, которые не могут получить свое отражение в доказательствах исполнения договора на тех или иных условиях (например, условия о сроке исполнения обязательства, условия об ответственности сторон и т.п.).

Если у какой-либо из сторон имеются основания полагать, что другая сторона умышленно изменила содержание договора в одном из его экземпляров путем замены листов, можно провести соответствующую экспертизу.

Если говорить о договоре, текст которого надежно защищен, то экспертиза будет достаточно эффективным средством выявления неисправного экземпляра договора, при условии, что речь идет именно об умышленной подмене листов договора.

Так, по договору, текст которого защищен парафированием страниц, достаточно провести экспертизу на предмет подлинности подписей той или иной стороны на страницах договора, а по договору, который скреплен удостоверительной надписью, будет достаточно установить подлинность подписи стороны на удостоверительной надписи, а также наличие или отсутствие факта расшивки документа.

Если говорить о незащищенном тексте договора, то экспертиза договора может ответить лишь на следующие вопросы: выполнены ли печатные тексты листов исследуемого документа на одном печатном устройстве? получен ли текст исследуемого документа в один приём? В судебной практике можно встретить случаи, когда выполнение текста договора на разных печатных устройствах или не в один прием суды считают достаточным для вывода об изменении первоначального содержания договора путем замены листов [11]. В свою очередь полагаю, что такие выводы опрометчивы, а изготовление документа на разных печатных устройствах и не в один приём само по себе не указывает исключительно на изменение содержимого договора.

Так, например, каждая из сторон могла распечатать свой экземпляр договора самостоятельно и подписать его в одном месте. Впоследствии стороны могли просто обменяться листами договора с подписями, в результате чего у каждой стороны лист с подписью будет отличаться от других листов договора (будет считаться изготовленным отдельно, на другом печатном устройстве).

Также нельзя исключать ситуацию, когда сторона, предложившая заключить договор, может произвести фальсификацию незащищенного текста договора заблаговременно. Так, например, оферент может изготовить договор на одном печатном устройстве с нужными ей условиями, которые акцептант не согласует, после чего те листы, которые нужно заменить (кроме того, что будет с подписями сторон), он изготовит в других условиях (на разных печатных устройствах и в разные приёмы), но в редакции, которую акцептант согласует, и направит эту редакцию акцептанту. После возвращения подписанного экземпляра от акцептанта, оферент произведет замену интересующих его листов листами, изготовленными вместе с договором в один приём. В результате таких махинаций экземпляр акцептанта фактически будет содержать листы, которые изготовлены на разных устройствах и не в один приём, при имеющимся сходстве с экземпляром оферента только в части листа с подписями сторон. В свою очередь у оферента все листы будут изготовлены на одном печатном устройстве и в один приём.

С учетом вышеизложенного более справедливой и разумной представляется позиция, согласно которой само по себе изготовление документа на разных печатных устройствах и не в один приём не свидетельствует об изменении содержания договора, поскольку в этом случае договор также мог быть изготовлен в согласованной сторонами редакции без искажения его содержания [12]. При этом стоит обратить внимание, что при таком подходе проведение экспертизы незащищенного текста договора ничего не даст.

Таким образом, можно сделать вывод, что если стороны при заключении договора не позаботились о надлежащей защите текста договора, то возможности экспертизы в вопросе определения неисправного экземпляра договора могут быть сильно ограничены, а сами по себе выводы эксперта не всегда могут принести хоть какую-нибудь пользу.

Как не допустить разночтений в экземплярах договора

Для того чтобы не допустить разночтений в экземплярах договора, заключаемого в простой письменной форме на бумажном носителе, необходимо следовать двум простым правилам.

Во-первых, необходимо проверять идентичность экземпляров договора. Это правило касается не только акцептанта, но и оферента. На практике проверка идентичности экземпляров договора проводится сторонами крайне редко, если не сказать, что почти никогда. Стороны обычно доверяют друг другу и опускают такую важную процедуру.

Во-вторых, необходимо обеспечить надежную защиту текста договора.

Эффективно защитить текст договора, заключаемого в простой письменной форме на бумажном носителе, возможно только посредством надлежащего удостоверения сторонами действительного содержания условий договора. Сделать это можно следующими двумя классическими способами:

1) путем парафирования страниц договора, т.е. путем проставления подписей сторон на каждой странице договора, содержащей его условия;

2) путем скрепления документа (прошивки договора) и проставления подписей сторон в месте скрепления документа на удостоверительной надписи.

Безусловно, есть и другие, более затратные способы (например, использование специальных бланков с защитой), рассматривать которые не имеет смысла.

На практике довольно многие оференты применяют указанные способы защиты договора, однако зачастую применяют их неэффективно. Нередко на практике оферент сталкивается с ситуацией, когда акцептант возвращает экземпляр договора, который вопреки желанию оферента не подписан акцептантом на каждой странице или не содержит подписи акцептанта на удостоверительной надписи. При этом просьбы оферента о дополнительном проставлении подписей или печати в договоре акцептантом чаще всего игнорируются. В такой ситуации необходимо иметь ввиду, что по общему правилу, действующее законодательство РФ, не относит к обязательным требованиям соблюдения письменной формы договора такие требования как проставление подписи (или подписи и печати) на каждой странице договора или сшивку договора с проставлением подписи (или подписи и печати) на удостоверительной надписи. Поэтому наличие подписей сторон только на последней странице договора, например, под разделом «Реквизиты и подписи сторон», признается судами достаточным для соблюдения письменной формы договора [13].

Вместе с тем, согласно абз. 3 п. 1 ст. 160 ГК РФ законом, иными правовыми актами и соглашением сторон могут устанавливаться дополнительные требования, которым должна соответствовать форма сделки (совершение на бланке определенной формы, скрепление печатью и тому подобное), и предусматриваться последствия несоблюдения этих требований. Если такие последствия не предусмотрены, применяются последствия несоблюдения простой письменной формы сделки (п. 1 ст. 162 ГК РФ).

Иными словами, обеспечить подписание акцептантом каждой страницы договора или подписание им удостоверительной надписи можно, если соглашением сторон установить указанные требования в качестве обязательных требований к соблюдению письменной формы договора и предусмотреть последствия несоблюдения этих требований. При этом очень важно предусмотреть такие последствия несоблюдения указанных требований как недействительность сделки (незаключенность договора). В противном случае будут применяться положения п. 1 ст. 162 ГК РФ, по смыслу которых соблюдение письменной формы сделки будет подтверждаться имеющимся договором, пусть и без парафирования или удостоверительной надписи [14]. Вместе с тем, чтобы не заключать с контрагентом отдельное соглашение, определяющее требования к соблюдению письменной формы договора, разумным представляется поместить указанные требования на страницу договора, которую акцептант, в обычных условиях, должен будет подписать в любом случае (на страницу договора, где стороны обычно оставляют свои подписи).

1. Пример оформления страницы с удостоверительной надписью;

2. Пример оформления страницы с парафированием;

3. Пример условий договора с требованиями к форме договора.

____________________________________________________

Постановление Арбитражного суда Московского округа от 06.02.2020 № Ф05-22205/2019 по делу № А40-46962/2019.

Постановление Арбитражного суда Московского округа от 18.09.2018 № Ф05-14864/2018 по делу № А40-187722/2017; Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 16.09.2014 по делу № А63-5052/2013 ( Определением Верховного Суда РФ от 14.01.2015 № 308-ЭС14-6609 отказано в передаче дела № А63-5052/2013 в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда РФ для пересмотра в порядке кассационного производства данного постановления); Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.03.2020 № 17АП-18136/2019-ГК по делу № А60-47088/2019; Постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.04.2018 № 11АП-5432/2018 по делу № А65-2365/2018; Постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 02.09.2011 № 07АП-6170/2011 по делу № А03-1074/2011; Решение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 26.02.2020 по делу № А56-30640/2019 ( Постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 02.07.2020 № 13АП-12491/2020 данное решение оставлено без изменения); Решение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 29.01.2020 по делу № А56-30643/2019 ( Постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 02.07.2020 № 13АП-9318/2020 данное решение оставлено без изменения); Решение Новочеркасского городского суда Ростовской области от 28.06.2018 по делу № 2-2313/2018; Решение Арбитражного суда Хабаровского края от 02.04.2015 по делу № А73-620/2015 (Постановлением Шестого арбитражного апелляционного суда от 16.06.2015 № 06АП-2332/2015 данное решение оставлено без изменения); Решение Арбитражного суда Кемеровской области от 30.12.2015 по делу № А27-21527/2015; Решение Арбитражного суда Тюменской области от 27.02.2014 по делу № А70-14061/2013; Решение Арбитражного суда Новосибирской области от 20.07.2012 по делу № А45-17736/2012; Решение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 22.07.2013 по делу № А56-27920/2013; Решение Арбитражного суда Алтайского края от 20.04.2009 по делу № А03-300/2009.

Постановление Арбитражного суда Московского округа от 06.02.2020 № Ф05-22205/2019 по делу № А40-46962/2019; Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 22.05.2018 № Ф09-2608/18 по делу № А60-17619/2017 ( Определением Верховного Суда РФ от 01.10.2018 № 309-ЭС18-14372 отказано в передаче дела № А60-17619/2017 в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда РФ для пересмотра в порядке кассационного производства данного постановления); Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 11.02.2015 № Ф07-9834/2014 по делу № А66-9964/2012; Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 05.04.2011 по делу № А43-3541/2009 (Определением ВАС РФ от 30.05.2011 N ВАС-6204/11 отказано в передаче дела № А43-3541/2009 в Президиум ВАС РФ для пересмотра в порядке надзора данного постановления); Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 11.07.2001 № А19-6294/00-19-Ф02-1566/01-С2; Постановление Четвертого арбитражного апелляционного суда от 24.04.2019 № 04АП-6789/2018 по делу № А58-2212/2018; Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 20.09.2017 № 09АП-40027/2017-ГК по делу № А40-79607/17 ( Постановлением Арбитражного суда Московского округа от 10.01.2018 № Ф05-19364/2017 данное постановление оставлено без изменения); Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.12.2013 № 18АП-12591/2013 по делу № А76-21312/2012; Решение Арбитражного суда Курганской области от 19.04.2017 по делу № А34-131/2017.

Постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 03.12.2018 № 07АП-9641/2018 по делу № А45-13387/2018; Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 04.10.2011 по делу № А61-2548/2010 ( Определением ВАС РФ от 30.01.2012 № ВАС-47/12 отказано в передаче дела № А61-2548/2010 в Президиум ВАС РФ для пересмотра в порядке надзора данного постановления).

Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 30.11.2017 № 08АП-14264/2017 по делу № А70-4737/2017; Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 28.03.2017 № 09АП-3553/2017-ГК по делу № А40-146749/16.

Постановление Первого арбитражного апелляционного суда от 25.08.2017 по делу № А39-481/2017; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 06.07.2016 № Ф05-8492/2016 по делу № А40-39942/2015.

Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 09.09.2019 № Ф09-2025/19 по делу № А60-29291/2018; Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 25.07.2019 № Ф04-3302/2019 по делу № А45-44584/2018; Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 30.11.2017 № 19АП-7878/2017 по делу № А08-672/2017; Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 17.10.2017 № 08АП-11452/2017 по делу № А70-13625/2016 ( Постановлением Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 17.01.2018 № Ф04-5785/2017 данное постановление оставлено без изменения); Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 12.04.2017 № Ф10-656/2017 по делу № А08-3635/2016; Постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 06.09.2016 № 07АП-7130/2016 по делу № А03-7719/2015.

Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 19.06.2018 № Ф08-4390/2018 по делу № А32-47376/2017; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 27.03.2018 № Ф05-1777/2018 по делу № А40-109297/2017; Постановление Четырнадцатого арбитражного апелляционного суда от 26.10.2017 по делу № А05-5845/2017.

Постановление ФАС Северо-Западного округа от 14.02.2012 по делу № А56-14700/2011.

Постановление Четырнадцатого арбитражного апелляционного суда от 03.12.2018 № 14АП-9222/2018 по делу № А44-1988/2018; Апелляционное определение Пермского краевого суда от 29.08.2018 по делу № 33-9226/2018.

Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 24.04.2017 № 13АП-6431/2017 по делу № А42-265/2016; Решение Кировского районного суда города Санкт-Петербурга от 17.06.2015 по делу № 2-1500/2015(2-7009/2014;)

Постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 03.02.2017 № 07АП-9116/2016 по делу № А03-17825/2015; Постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 01.02.2017 № 07АП-11721/2016 по делу № А03-17826/2015; Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 18.08.2011 № 17АП-7236/2011-АК по делу № А50-25654/2010.

Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 17.07.2020 № 19АП-2605/2020 по делу № А35-10624/2019; Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 03.12.2019 по делу № А33-31493/2017; Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 11.04.2019 № 10АП-1783/2019 по делу № А41-89622/18; Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 17.04.2018 № 10АП-4245/2018 по делу № А41-43092/17; Решение Арбитражного суда Республики Адыгея от 30.10.2018 по делу № А01-1094/2018.

Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 07.06.2011 № 09АП-11212/2011-ГК по делу № А40-133229/10-23-1113 ( Постановлением ФАС Московского округа от 15.09.2011 по делу № А40-133229/10-23-1113 данное постановление оставлено без изменения).

Источник

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *