исковое заявление о компенсации морального вреда причиненного незаконным уголовным преследованием
Сколько стоит день в камере
Житель Санкт-Петербурга был арестован, его обвинили в тяжком уголовном преступлении и поместили в камеру следственного изолятора.
Спустя три года и два месяца двери камеры открыли и гражданина отпустили на волю со словами: извини, мужик, ошибочка вышла.
Суд признал за человеком право на реабилитацию. И вчерашний подозреваемый пошел в суд с иском о компенсации ему морального вреда. Районный суд согласился, что гражданин незаконно пострадал и право на компенсацию имеет, но запрошенная им сумма в два миллиона триста тысяч рублей судью не устроила, и он очень сильно ее урезал.
Вышестоящая инстанция с таким расчетом коллеги согласилась.
А вот сам истец на меньшее был не согласен.
Про компенсацию за незаконное пребывание в камере говорит и статья 1100 Гражданского кодекса.
Плюс к этому о компенсации морального вреда говорит и 151-я статья того же Гражданского кодекса РФ. В этой статье сказано, что при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень физических и нравственных страданий.
Истец, как увидела Судебная коллегия из материалов дела, поддерживал близкие семейные отношения со своими родителями. Он им помогал материально, так как они нетрудоспособные и нуждаются в помощи.
Естественно, из-за незаконного обвинения он надолго был лишен возможности помогать своим старикам. А еще у гражданина на иждивении есть сын-студент. Посаженный в камеру отец, подчеркнул Верховный суд, не мог заботиться о сыне и общаться с ним. Причем, как заявил высокий суд, длительное время.
Эти обстоятельства, по мнению Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда, сомнений не вызывают, и их надо было учитывать при решении вопроса о размере компенсации морального вреда. Но местные суды это проигнорировали.
Суды ограничились суждением, что нравственные страдания были у вчерашнего заключенного лишь от невозможности навещать родных, которым нужен был постоянный уход. Все остальные обстоятельства не учитывались. Хотя пленум Пленум Верховного суда РФ перечислил, в чем заключаются нравственные переживания: это невозможность продолжать активную общественную жизнь, раскрытие семейной и врачебной тайны, страдают от распространения порочащих сведений. Сюда же добавлены ограничение или лишение каких-либо прав. В общем, список всего того, что точно приносит гражданину нравственные мучения и страдания, довольно большой.
В своем иске наш герой указал, сколько каждому заявителю присудил Европейский суд. Верховный суд РФ подчеркнул, «именно с учетом сложившейся практики Европейского суда по правам человека истец просил взыскать компенсацию из расчета 2 тысячи рублей за сутки содержания под стражей». А вот местные суды посчитали, что вчерашнему заключенному вполне достаточно заплатить по 132 рубля за каждые сутки ареста.
По мнению высокого суда, такая мизерная сумма за 38 месяцев под стражей является «явно несправедливой». Верховный суд РФ отменил все решения местных судов и велел заплатить истцу именно столько, сколько он попросил.
Образец искового заявления о взыскании компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование
В _____ городской суд _____ области
Истец: _________________________,
проживающий: г. …, ул. …, д. …, кв. ….
Ответчик: Министерство Финансов РФ
в лице Управления Федерального казначейства
по _______ области
Адрес:______________
Исковое заявление о взыскании компенсации морального вреда
за незаконное уголовное преследование
«___» _________ 20 ___ г. в период нахождения под стражей по подозрению в совершении кражи имущества А. сотрудники правоохранительных органов вынудили меня написать явку с повинной по данному преступлению, которое я не совершал. В отношении меня было возбуждено уголовное дело по п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ, которое впоследствии следователь прекратил по п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ в связи с моей непричастностью к совершению преступления и признал за мной право на реабилитацию. Полагаю, что я был незаконно подвергнут уголовному преследованию, и прошу взыскать с ответчика компенсацию морального вреда.
Сам факт незаконного уголовного преследования в отношении меня является основанием для возмещения морального вреда.
В силу п. 1 ст. 1070 ГК РФ вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного ареста, возмещается за счет казны РФ, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта РФ или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом.
Статьей 1071 ГК РФ установлено, что в случаях, когда причиненный вред подлежит возмещению за счет казны РФ, казны субъекта РФ или казны муниципального образования, от имени казны выступают соответствующие финансовые органы.
Согласно статье 1100 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ.
Поскольку моральный вред был причинен мне в результате уголовного преследования, осуществлявшегося органами, финансируемыми из федерального бюджета, обязанность по возмещению причиненного истцу морального вреда должна быть возложена на Министерство финансов РФ за счет казны РФ.
Исходя из фактических обстоятельств дела, приняв во внимание продолжительность уголовного преследования (чуть больше трех месяцев), а также отсутствие доказательств причинения мне вреда здоровью незаконным уголовным преследованием, руководствуясь требованиями разумности и справедливости, прошу взыскать с ответчика компенсацию морального вреда в сумме ____.
Несмотря на то, что с моей стороны имел место самооговор, это не является основанием для отказа мне в возмещении вреда со ссылкой на Указ Президиума Верховного Совета СССР от 18.05.1981.
В настоящее время данный Указ, хотя и сохраняет юридическую силу, может применяться лишь во взаимосвязи с положениями гл. 18 УПК РФ, регламентирующей основания возникновения права на реабилитацию, порядок признания этого права и возмещения различных видов вреда, а также с положениями ст. 1070 и §4 гл. 59 ГК РФ, устанавливающими как общие правила возмещения вреда, причиненного гражданину в результате незаконного осуждения, привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, так и правила компенсации морального вреда (определение Конституционного Суда РФ от 21.04.2005 № 242-О).
Действующее законодательство, регулирующее данные правоотношения, не предусматривает самооговор в качестве непосредственного основания для отказа в возмещении вреда, причиненного реабилитированному лицу, незаконным привлечением его к уголовной ответственности.
В силу п. 3 ч. 2 ст. 133 УПК РФ право на реабилитацию, в том числе право на возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием, имеет подозреваемый или обвиняемый, уголовное преследование в отношении которого прекращено по основаниям, предусмотренным п.п. 1, 2, 5 и 6 ч. 1 ст. 24 и п.п. 1 и 4–6 ч. 1 ст. 27 данного Кодекса.
На основании изложенного
взыскать с Министерства Финансов РФ за счет Казны РФ в мою пользу, в счет компенсации морального вреда сумму в размере _______ руб.
Сколько «стоит» незаконное уголовное преследование?
 |
| quarta / Depositphotos.com |
Согласно действующему законодательству вред, в том числе моральный, причиненный в результате уголовного преследования лицу, получившему право на реабилитацию, подлежит возмещению государством в полном объеме независимо от вины органов дознания, следствия, прокуратуры и суда (ч. 1 ст. 133 Уголовно-процессуального кодекса, ст. 1070 Гражданского кодекса). Размер компенсации морального вреда определяется непосредственно судом – в зависимости от характера физических и нравственных страданий, причиненных потерпевшему, при оценке которого учитываются фактические обстоятельства причинения вреда, а также индивидуальные особенности потерпевшего, и с учетом требований разумности и справедливости (ст. 1101 ГК РФ).
Таким образом, расчет размера компенсации морального вреда – непростая задача, так как суду приходится давать оценку физическим и нравственным страданиям, перенесенным лицом, в отношении которого велось уголовное преследование. На это обращает внимание в том числе ЕСПЧ, отмечая, что «не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску», в связи с чем особую важность имеет обоснование судами назначенных размеров компенсации (Постановление ЕСПЧ от 18 марта 2010 г. по делу «Максимов (Maksimov) против Российской Федерации»). Немотивированность решения в части определения суммы компенсации позволяет, по мнению ЕСПЧ, говорить о том, что суд не рассмотрел надлежащим образом требования заявителя и, следовательно, не мог действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения.
Однако данная позиция воспринята не всеми российскими судами. Дела об оспаривании необоснованных сумм компенсации морального вреда, причиненного уголовным преследованием, периодически доходят до Верховного Суда Российской Федерации.
Размер компенсации: заявленный vs присужденный
Примером такого спора о размере компенсации морального вреда является дело гражданки И., недавно рассмотренное ВС РФ (Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 2 февраля 2021 г. № 45-КГ20-25-К7).
22 января 2014 года в отношении И. было возбуждено уголовное дело о мошенничестве, 27 октября того же года она была задержана, 29 октября суд вынес решение об избрании в ее отношении меры пресечения в виде заключения под стражу, 19 ноября заключение под стражу было заменено на залог в размере 2 млн руб. 14 июля 2015 года И. было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 Уголовного кодекса. Приговором районного суда от 26 декабря 2016 года, вступившим в силу 17 апреля 2017 года (дата вынесения определения суда апелляционной инстанции, оставившего приговор в силе), И. была оправдана в связи с непричастностью к совершению преступления (п. 2 ч. 2 ст. 302 УПК РФ) и признана лицом, имеющим право на реабилитацию.
В поданном на этом основании иске к Минфину России о взыскании компенсации морального вреда И. отмечала, что причиненный ей за почти 3,5 года (именно столько фактически длилось преследование: с 4 декабря 2013 по 19 апреля 2017 года) вред заключается в:
Заявленный в исковых требованиях И. размер компенсации – 3 млн руб. Суд первой инстанции признал ее право на возмещение морального вреда, но подчеркнул, что доказательств ненадлежащих условий содержания в СИЗО, наличия причинно-следственной связи между уголовным преследованием и ухудшением состояния здоровья И. не представлено, меры прокурорского реагирования по обращениям И. и ее защитника о нарушениях, допущенных при расследовании дела, не принимались, действия сотрудников органов дознания и следствия в судебном порядке не обжаловались. В связи с этим суд присудил И. компенсацию в размере 50 тыс. руб., посчитав ее соответствующей степени и характеру понесенных И. физических и нравственных страданий (Решение Ленинского районного суда г. Екатеринбурга Свердловской области от 24 июня 2019 г. по делу № 2-3257/2019). Суд апелляционной инстанции также признал указанную сумму достаточной, отметив, что при ее определении был учтен среди прочего факт избрания в отношении И. меры пресечения, связанной с лишением свободы, и суд кассационной инстанции с этим выводом согласился (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 31 октября 2019 г. по делу № 33-19017/2019, Определение Судебной коллегии по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 11 июня 2020 г. по делу № 8Г-4029/2020).
Позиции судов по вопросам применения норм об ответственности за вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, – в Энциклопедии судебной практики системы ГАРАНТ. Получите полный доступ на 3 дня бесплатно!
Однако ВС РФ посчитал, что решения нижестоящих судов не соответствуют нормам, регулирующим вопросы компенсации морального вреда, а также разъяснениям о порядке определения размера компенсации, содержащимся, в частности, в п. 8 Постановления Пленума ВС РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 и п. 21 Постановления Пленума ВС РФ от 29 ноября 2011 г. № 17, и актам ЕСПЧ. Так, при расчете размера компенсации не учтены процессуальные особенности уголовного преследования, продолжавшегося 3,5 года, меры процессуального принуждения, которые отразились на семейной жизни И. и ее характеристике по месту работы. Не получил оценки и приведенный в исковом заявлении довод И. о том, что действия следователя по назначению ей судебно-психиатрической экспертизы в рамках расследования дела были впоследствии признаны судом незаконными. И наконец, суд первой инстанции вообще не исследовал обстоятельства, связанные с причиненным незаконным уголовным преследованием ущербом деловой репутации И., которая на момент предъявления обвинения в совершении мошенничества, а именно, хищения средств территориального фонда поддержки малого предпринимательства, работала директором туристического агентства.
В результате Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ, заключив, что вывод суда об определении размера взыскиваемой в пользу И. компенсации морального вреда не мотивирован, что не соответствует требованиями ст. 195 Гражданского процессуального кодекса о законности и обоснованности решения суда, а суды апелляционной и кассационной инстанций не устранили допущенные судом первой инстанции нарушения, отменила вынесенные последними акты и направила дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.
Что может дать пересмотр дела?
Стоит отметить, что аналогичное решение ВС РФ вынес в прошлом году – по делу гражданки О., занимавшей должность заместителя главного врача по экономике в одной из городских больниц Воронежа, в отношении которой возбуждалось уголовное дело по ч. 1 ст. 285 УК РФ (злоупотребление должностными полномочиями), прекращенное впоследствии в связи с отсутствием состава преступления. Из 600 тыс. руб. денежной компенсации морального вреда, которые О. просила присудить, подавая соответствующий иск к Минфину России, в ее пользу было взыскано 20 тыс. руб. Суд первой инстанции посчитал достаточной именно такую сумму, указав, что при ее определении учитывались характеристика личности О., которая ранее не привлекалась к уголовной ответственности, ее состояние здоровья, в том числе доказанный факт того, что она была вынуждена обращаться за медицинской помощью чаще, чем в предшествующий привлечению к уголовной ответственности период, а также характер и объем нарушенных прав, в том числе тот факт, что ограничивающие свободу О. меры пресечения органами следствия не избирались (Решение Коминтерновского районного суда г. Воронежа Воронежской области от 27 июня 2019 г. по делу № 2-3146/2019). Данное решение устояло в апелляции и кассации (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Воронежского областного суда от 15 октября 2019 г. по делу № 33-6675/2019, Определение Судебной коллегии по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции от 4 марта 2020 г. по делу № 8Г-2115/2020).
Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ между тем отметила, что при расчете суммы компенсации суд первой инстанции лишь сослался на общие принципы определения размера компенсации морального вреда, но не мотивировал свой вывод о том, почему сумма 20 тыс. руб. является достаточной для О., и какие конкретно обстоятельства дела повлияли на эту сумму, послужив основанием для значительного снижения заявленного О. размера компенсации. Суд не дал надлежащей оценки таким обстоятельствам, как общий срок предварительного расследования (который составил 16 месяцев), проведение следственных действий с участием О., ее длительное нахождение в статусе подозреваемой в совершении преступления средней тяжести, не учел индивидуальные особенности личности О., не дал оценку доводам об ухудшении состояния здоровья по причине нервного стресса от постоянного участия в следственных действиях. Кроме того, вообще не были исследованы обстоятельства, связанные с причинением незаконным уголовным преследованием ущерба деловой репутации О., которая после увольнения из больницы, где она занимала должность заместителя главврача, не смогла устроиться на работу ни в одно медицинское учреждение, несмотря на многолетний стаж работы в сфере здравоохранения и неоднократное награждение почетными грамотами разного уровня. Поскольку суды апелляционной и кассационной инстанции допущенные нарушения не устранили, коллегия ВС РФ отменила принятые ими судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции (Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 29 сентября 2020 г. № 14-КГ20-7-К1).
Пересмотр дела состоялся – суд апелляционной инстанции, оценив все перечисленные ВС РФ обстоятельства, не исследованные при первом рассмотрении дела, присудил О. компенсацию морального вреда в размере 300 тыс. руб. – в два раза меньше заявленной ею суммы, но в 15 раз больше изначально определенного судом размера компенсации. Основывал свой вывод о чрезмерности компенсации в 600 тыс. руб. суд в том числе на факте неприменения в отношении О. мер пресечения, связанных с лишением или ограничением свободы (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Воронежского областного суда от 3 ноября 2020 г. по делу № 33-6339).
Таким образом, можно предположить, что пересмотр дела гражданки И. позволит и ей получить гораздо большую сумму компенсации, учитывая более продолжительный срок ее уголовного преследования и избрание в ее отношении более жестких мер пресечения.
Появятся ли в законе пороговые значения размера компенсации морального вреда?
Говоря о возникающих на практике сложностях с определением размера компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование, нельзя не упомянуть об инициативе по законодательному закреплению его минимального значения – в настоящее время на рассмотрении в Госдуме находится соответствующий законопроект. Предлагается установить (в новой ст. 1101.1 ГК РФ), что минимальный размер компенсации морального вреда в связи с незаконным уголовным преследованием не может быть ниже 1 тыс. руб. за каждый день преследования. Если же в отношении лица избиралась мера пресечения в виде подписки о невыезде, запрета определенных действий или домашнего ареста, минимальный размер компенсации согласно проекту должен быть не менее 5 тыс. руб. за каждый день применения меры пресечения. А в случае, когда лицо незаконно заключалось под стражу или к нему применялись меры медицинского характера или воспитательного воздействия, минимальный размер компенсации причиненного в связи с этим морального вреда не может быть менее 15 тыс. руб. за день.
Но дальнейшая судьба законопроекта пока непонятна. Во-первых, он не рассмотрен еще даже в первом чтении, хотя изначально планировалось включить его в примерную программу работу Госдумы на ноябрь 2020 года. Во-вторых, аналогичный законопроект, поступавший в нижнюю палату парламента в 2019 году, получил отрицательное заключение Правительства РФ и был возвращен авторам.
Образец искового заявления о взыскании компенсации морального вреда в порядке реабилитации за незаконное уголовное преследование
В Октябрьский районный суд г. Самары
443056, г. Самара, ул. Мичурина, д. 125 А
Истец: ФИО1, ДАТА1 г.р.
Ответчик: ГУ МВД России по Самарской области
443068, г. Самара, ул. Соколова, 34
Третье лицо: Министерство Финансов РФ
109097, Москва, ул. Ильинка, 9
в лице Управления Федерального казначейства РФ по Самарской области
443110, г. Самара, ул. Ново-Садовая, 24
В силу п.10 ч.1 ст.333.36 НК РФ истец освобожден от уплаты государственной пошлины
о взыскании компенсации морального вреда
в порядке реабилитации за незаконное уголовное преследование
Постановлением следователя СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области майора юстиции ФИО2 от 18.06.2018 в отношении ФИО1 было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч.3 ст.234 УК РФ.
Постановлением руководителя следственной группы — следователя СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области майора юстиции ФИО2 от 06.07.2018 ФИО1 было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч.3 ст.234, ч.3 ст.30 ч.2 ст.234 УК РФ, он был допрошен в качестве обвиняемого.
Постановлением руководителя следственной группы — следователя СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области майора юстиции ФИО2 от 16.10.2018 ФИО1 было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч.3 ст.234, ч.3 ст.30 ч.2 ст.234 УК РФ.
Постановлением руководителя следственной группы — следователя СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области майора юстиции ФИО2 от 28.11.2018 ФИО1 было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч.3 ст.234, ч.3 ст.234, ч.1 ст.226.1 УК РФ.
Постановлением руководителя следственной группы — следователя СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области майора юстиции ФИО2 от 17.05.2019 ФИО1 было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч.3 ст.234, ч.3 ст.234, ч.3 ст.234, ч.1 ст.226.1, п.“а,б” ч.4 ст.174.1 УК РФ.
11.07.2019 руководитель следственной группы старший следователь СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области майор юстиции Павлова Е.А. вынесла Постановление о частичном прекращении уголовного преследования, в соответствии с которым постановила:
— прекратить уголовное преследование в отношении обвиняемого ФИО1, ДАТА1 года рождения, в части предъявленного ему обвинения в совершении преступлений организованной группой, по основанию, предусмотренному п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ — за отсутствием состава преступления, то есть по реабилитирующему основанию ;
— одновременно продолжить уголовное преследование в отношении обвиняемого ФИО1, ДАТА1 года рождения, по ч.3 ст.234, ч.3 ст.234, ч.2 ст.234, ч.1 ст.226.1, п.“б” ч.4 ст.174.1 УК РФ, то есть незаконный сбыт сильнодействующих веществ группой лиц по предварительному сговору в крупном размере; незаконное приобретение и хранение в целях сбыта сильнодействующих веществ группой лиц по предварительному сговору в крупном размере; незаконный сбыт сильнодействующих веществ группой лиц по предварительному сговору; контрабанда сильнодействующих веществ; легализация (отмывание) денежных средств, совершенных группой лиц по предварительному сговору в особо крупном размере.
Постановлением руководителя следственной группы — следователя СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области майора юстиции ФИО2 от 25.07.2019 ФИО1 было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч.3 ст.234, ч.3 ст.234, ч.1 ст.234, ч.2 ст.174.1 УК РФ.
25.07.2019 руководитель следственной группы старший следователь СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области майор юстиции ФИО2 вынесла Постановление о частичном прекращении уголовного преследования, в соответствии с которым постановила:
— прекратить уголовное преследование в отношении обвиняемого ФИО1, ДАТА1 года рождения, в части совершения преступления группой лиц по предварительному сговору по факту незаконного сбыта сильнодействующих веществ, не являющихся наркотическими средствами или психотропными веществами ФИО5, по основанию, предусмотренному п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ — за отсутствием состава преступления, то есть по реабилитирующему основанию ;
— прекратить уголовное преследование в отношении обвиняемого ФИО1, ДАТА1 года рождения, в части предъявленного ему обвинения в совершении преступления — контрабанды, то есть незаконного перемещения через Государственную границу РФ с государствами — членами Таможенного союза в рамках ЕврАзЭс, сильнодействующих веществ, то есть преступления, предусмотренного ч.1 ст.226 УК РФ по основанию, предусмотренному п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ — за отсутствием состава преступления, то есть по реабилитирующему основанию ;
— прекратить уголовное преследование в отношении обвиняемого ФИО1, ДАТА1 года рождения, в части предъявленного ему обвинения в совершении преступления группой лиц по предварительному сговору и в особо крупном размере по факту легализации (отмывании) денежных средств, то есть в совершении финансовых операций с денежными средствами, приобретенными в результате совершения им преступлений, в целях придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами, по основанию, предусмотренному п.2 ч.1 ст.24 УПК РФ — за отсутствием состава преступления ;
— одновременно продолжить уголовное преследование в отношении обвиняемого ФИО1, ДАТА1 года рождения, по ч.3 ст.234, ч.3 ст.234, ч.1 ст.234, ч.2 ст.174.1 УК РФ, то есть незаконный сбыт сильнодействующих веществ, не являющихся наркотическими средствами или психотропными веществами, группой лиц по предварительному сговору, в крупном размере (факт сбыта сильнодействующих веществ в группе с ФИО3 в крупном размере ФИО4); незаконное приобретение и хранение в целях сбыта сильнодействующих веществ не являющихся наркотическими средствами или психотропными веществами, группой лиц по предварительному сговору, в крупном размере (факт обнаружения и изъятия сильнодействующих веществ в крупном размере по адресу временного проживания ФИО1); незаконный сбыт сильнодействующих веществ, не являющихся наркотическими средствами или психотропными веществами (факт сбыта сильнодействующих веществ ФИО5), легализация (отмывание) денежных средств, то есть совершение финансовых операций с денежными средствами, приобретенными в результате совершения ФИО1 преступлений, в целях придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами, в крупном размере.
В соответствии со ст. 133 УПК РФ, право на реабилитацию включает в себя право на возмещение имущественного вреда, устранение последствий морального вреда и восстановление в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах.
В соответствии с абз.2 п.9 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2011 г. N 17 «О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве», право на реабилитацию признается за лицом дознавателем, следователем, прокурором, судом, признавшими незаконным или необоснованным его уголовное преследование (принявшими решение о его оправдании либо прекращении в отношении его уголовного дела полностью или частично ) по основаниям, перечисленным в части 2 статьи 133 УПК РФ, о чем в соответствии с требованиями статьи 134 УПК РФ они должны указать в резолютивной части приговора, определения, постановления.
Таким образом, учитывая изложенные обстоятельства, в связи с частичным прекращением уголовного преследования на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, у обвиняемого возникло право на частичную реабилитацию и возмещение морального вреда в порядке частичной реабилитации.
Согласно ст. 53 Конституции РФ, каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц.
В соответствии с ч. 1 ст. 1070 ГК РФ вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного ареста, а также вред, причиненный юридическому лицу в результате незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного приостановления деятельности, возмещается за счет казны Российской Федерации.
Исходя из требований законодательства, факт незаконного привлечения к уголовной ответственности, в том числе незаконное возбуждение уголовного дела, является основанием для возмещения компенсации морального вреда независимо от вины причинителя.
В соответствии с правовым смыслом ст. 151 ГК РФ, моральный вред заключается в нравственных страданиях, которые лицо испытало в результате нарушения его личных неимущественных прав.
Моральный вред мне был причинен в результате:
— возбуждения уголовного дела с указанием того, что в моих действиях усматривались составы преступления, которые я не совершал, а также преступления с теми признаками, которыми мои действия не характеризовались (обвинение в совершении преступлений организованной группой, обвинение в совершения преступления группой лиц по предварительному сговору по факту незаконного сбыта сильнодействующих веществ, не являющихся наркотическими средствами или психотропными веществами ФИО5, обвинение в совершении преступления — контрабанды, то есть незаконного перемещения через Государственную границу РФ с государствами — членами Таможенного союза в рамках ЕврАзЭс сильнодействующих веществ, то есть преступления, предусмотренного ч.1 ст.226 УК РФ, обвинение в совершении преступления группой лиц по предварительному сговору и в особо крупном размере по факту легализации (отмывании) денежных средств, то есть в совершении финансовых операций с денежными средствами, приобретенными в результате совершения им преступлений, в целях придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами);
— нахождения длительное время в статусе подозреваемого в тех преступлениях, которые я не совершал, или преступлениях с теми признаками, которыми мои действия не характеризовались;
— нахождение в статусе обвиняемого в тех преступлениях, которые я не совершал, или преступлениях с теми признаками, которыми мои действия не характеризовались.
Незаконное и необоснованное обвинение привело к тому, что со мной перестали общаться родственники, полагая, что я совершил все указанные деяния и поэтому заслуживаю наказания. От меня отвернулись друзья, перестали здороваться знакомые и соседи. Все указанные лица выражали по отношению ко мне осуждение и презрение.
В результате незаконного и необоснованного обвинения резко ухудшилось отношение не только ко мне, но и моей семье. Окружение полагало, что если я преступник и должен сидеть в тюрьме, то и моя семья виновата в этом или даже мне помогала в совершении преступлений.
Я переживаю и боюсь не только за себя, но и за свою семью, т.к. в российской глубинке считают, что если уголовное дело возбудили против человека и предали дело на рассмотрение в суд, то этот человек преступник и его надо оградить от общества и посадить в тюрьму.
Я уже длительное время — с 08.10.2018 нахожусь под домашним арестом. Домашний арест был назначен мне из-за обвинения в совершении преступлений, уголовное преследование по которым уже частично прекращено.
Применение меры пресечения суд обосновал тем, что расследование дела представляет особую сложность и носит исключительный характер, что обусловлено многоэпизодным характером преступной деятельности фигурантов уголовного дела (не менее 9 эпизодов преступной деятельности) проведением значительного количества следственных и процессуальных действий. ФИО1 обвинялся в совершении ряда тяжких преступлений, представляющих повышенную степень общественной опасности.
На данный момент мера пресечения в виде домашнего ареста не отменена, наложенные судом ограничения не сняты даже частично, хотя основания для применения меры пресечения в виде домашнего ареста отпали. Указанная ситуация является несправедливой, неправомерное применение домашнего ареста подрывает мою веру в законность и правосудие, причиняет мне моральные и физические страдания.
Я лишен возможности работать и зарабатывать деньги. Из-за незаконного обвинения, стресса и практически круглосуточного пребывания в квартире у меня началась депрессия. Я также лишен возможности досуга и отдыха вне своего жилого помещения. Меня постоянно сопровождает бессонница.
При проведении предварительного следствия, я находился в постоянном напряжении, т.к. боялся очередного вызова на допрос, проведения следственных действий, очных ставок, экспертиз и проведения других следственных действий.
Согласно ч. 2 ст. 1101 ГК РФ, размер компенсации морального вреда, определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.
Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.
Кроме того, при определении размера компенсации морального вреда, следует руководствоваться не только нормами Гражданского Кодекса РФ, но и в силу того, что международные договоры РФ, являются частью его правовой системы (ст. 7 ГК РФ), постановлениями Европейского суда по правам человека от 24.07.2003 г. по делу «Смирнова против России» (Жалобы № 46133/99 и 48183/99), от 3.02.2011 г. по делу «Кабанов против России» (Жалоба № 8921/05) которые в соответствии со ст. 7 ГК РФ, и ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, являются не только составной частью российской правовой системы, действуют непосредственно, но и имеют высшую юридическую силу, по отношению к нормам российского законодательства.
По моему мнению, сам факт незаконного привлечения к уголовной ответственности предполагает возникновение нравственных страданий у человека.
Причиненный мне моральный вред я оцениваю в 300 000 (триста тысяч) рублей.
На основании изложенного, руководствуясь ст.ст.133,135 УПК РФ,
Взыскать в мою пользу с Министерства Финансов Российской Федерации за счет казны РФ компенсацию морального вреда в размере 300 000 рублей.