к группе категорий отношения принадлежит категория
Категория «отношение» в психологии
Категория «отношение» является одной из основных в психологической науке, наряду с такими, как «отражение», «деятельность», «общение». Она выполняет гносеологическую функцию при разработке проблем характера, мотивов, установок, ценностных ориентаций, диспозиций личности, социально-психологического климата и многих других, связанных с проявлением субъектных свойств человека.
Идея отношения богата пространством своих потенциальных смыслов. Она включает в себя идеи целостности, субъектно-объектной связи, активности, развития, актуальности-потенциальности, взаимодействия, деятельности, социальности (диалогичности), рефлексивности, творчества. Проблемой изучения отношений в отечественной психологии занимались В.М.Бехтерев, А.Ф.Лазурский, М.Я.Басов, В.Н. Мясищев и др.
Как отмечает Е.В.Левченко, на разработку идеи отношения оказало влияние ее воплощение в трех областях знания: логике (Аристотель, Дж.Стюарт Милль, М.М. Троицкий), биологии (Г.Спенсер), интроспективной психологии (И.Ф.Гербарт, В.Вундт, Г.Гефдинг, К.Штумпф).
Отношение (Krech D, Crutchfield R.S.) – упорядоченная организация мотивационных, эмоциональных, перцептивных и познавательных процессов индивида.
Отношение (Alport G.) – психическое и непрерывное состояние готовности выполнить директивное влияние, ответ индивида на объекты и ситуации, с которыми он сталкивается.
Отношение (Fuson M.) – вероятность выявления определенного поведения в определенной ситуации.
Отношение – взаимное отражение объектов, их сущностных свойств, структурных и других характеристик (Словарь-справочник практического психолога).
Разработка категории «отношение» в отечественной психологии связана прежде всего с именем В. Н. Мясищева. Через эту категорию он проясняет природу субъективного в человеке, раскрывает социально-психологическое содержание связей личности с ее средой, прослеживает взаимодействие мотивационных компонентов психики в их внутреннем единстве, объясняет происхождение характера и социопатий.
В своем «рефлексологическом периоде» (термин Е.Левченко), В.Н.Мясищев употребляет понятие «отношение» в двух значениях: 1) методологический принцип отношения организма к среде (вслед за В.М.Бехтеревым); 2) часть психического в целом, наряду с механизмами и состояниями, имеющая эмоционально-потребностную природу.
В.А.Ганзен, В.Н. Юрченко (1981) рассматривали отношение как центральную, системообразующую характеристику всего компонентного состава психического состояния. В структуре состояния эта характеристика представляет уровень сознания и самосознания человека. Отношение как характеристика сознания – отношение к окружающей действительности; как характеристика самосознания – это саморегуляция, самоконтроль, самооценка, т.е. установление равновесия между внешними влияниями, внутренним состоянием, формами поведения человека.
Как отмечает Л.В. Куликов (1997), использование идей концепции отношений дает прочный фундамент для изучения содержательной стороны психической активности и содержательного наполнения внутреннего мира личности.
Развивая психологическую теорию отношений, В.Н. Мясищев исходит из наследия русских ученых А.Ф. Лазурского и В.М. Бехтерева. А.Ф. Лазурский впервые рассматривает отношения человека как структурные компоненты личности. Он выделяет их в единое психическое образование, называемое им экзопсихикой, в отличие от эндопсихики (внутреннего психического образования). В. Н. Мясищев «продвигает» эту проблему кпониманию субъектных отношений как «содержательной связи» человека с внешним миром. «Изучая человека с позиции его отношений, мы устанавливаем его содержательные связи с окружающей общественной действительностью».
Согласно В.Н. Мясищеву следует, что субъективные отношения представляют собой концентрат мотивационных образований человека и средовых влияний «общественной действительности». Средовые влияния заключаются в том, что та или иная конкретная общность людей имеет свой образ жизни, уклад межличностных отношений, свои традиции, обряды, ритуалы и нормы жизнедеятельности, создающие особый контекст реализации побудительных сил человека. В результате средовых влияний формируются ценностные ориентации личности, которые также можно рассматривать как особое содержание ее субъектных отношений с внешним миром.
В.Н. Мясищев рассматривал отношение человека как:
— потенциал, проявляющийся в сознательной активной избирательности переживаний и поступков человека, основанной на его индивидуальном социальном опыте;
— потенциал психической реакции личности в связи с каким-либо предметом, процессом или фактом действительности.
На отношение человека влияет та общность, в которую он включен. В результате формируется отношение как к самой этой общности, так и к другим общностям. Система «субъективно-личностных» отношений – субъективное пространство личности, каждое из измерений которого соответствует определенному субъективно-личностному отношению (Б.Ф. Ломов).
Субъективное отношение – интегральное свойство личности, накладывающее определенный отпечаток на все психические процессы (явления). Особенно отчетливо это выражается в выборе и принятии решений, а также в их эмоциональном тоне (Б.Ф. Ломов).
Психические отношения выявляют степень притягательности объекта, благоприятно или неблагоприятно воздействующего на органы чувств человека. Эти отношения отличаются непроизвольностью реагирования на свойства отражаемого объекта.
Отношения всегда связаны с объектом, который отражается в сознании. На основе этого, отношение может быть:
а) бесстрастным – не препятствует адекватному отражению, но недостаточно для глубины его;
б) страстным – содействует глубине и богатству отражения;
в) пристрастным – искажается тенденциями, в которых субъективные компоненты отношения делают отражение неадекватным, неправильным.
Психические отношения сопровождают любой акт познавательной деятельности человека на конкретно-чувственном уровне отражения, определяя ее эмоциональную окраску. Они регулируют взаимодействие с объектом, проявляясь в стремлении субъекта к нему или в избегании его.
В психологических отношениях рефлексируются собственные психические отношения к объекту и потребность в нем, что может поменять знак первичного психического отношения человека к объекту.
Психологические отношения, в сравнении с психическими в большей мере репрезентируют индивидуальную сущность человека в силу их большей произвольности. Эта особенность психологических отношений также отмечалась В. Н. Мясищевым: «Так как свойства объекта существуют для всех, а действия и переживания, вызываемые объектом у разных людей, избирательны и различны, то, очевидно, что источник особенностей переживания и действия лежит в индивиде, в человеке как субъекте отношений, в связи с особенностью его индивидуального опыта».
Осознанный характер и произвольность психологических отношений придают им конативный характер в том смысле, что они направляют поведение и деятельность человека в определенное русло, вовлекая в этот процесс такие важные психические образования личности, как потребности, чувства, интересы, убеждения, оценка, а также воля, внимание, мотив. Психологические отношения являются целостной формой их синтеза, т. е. системным образованием человека, раскрывающим его личностный смысл.
Психологические отношения В.Н. Мясищев рассматривал как целостную и сложную структуру индивидуальных связей личности с объективной действительностью, в которых отражается история ее жизненного пути и опыта. Потребностям в этой структуре отводилась роль «основного отношения». В.Н. Мясищев объяснял это тем, что «конституирующими компонентами» потребностей являются: «а) субъект, испытывающий потребности, б) объект потребности, в) своеобразная связь между субъектом и объектом, имеющая определенную функциональную нейродинамическую структуру, проявляющуюся в переживании тяготения к объекту и в активной устремленности к овладению им».
Во всех трех подструктурах психологических отношений В.Н. Мясищев указывал на присутствие эмоционального компонента. Этот более низкий уровень проявления человеческих отношений, по сравнению с эмоционально-волевым, вполне дифференцируется понятием «психические отношения».
В структуре психологических отношений В.Н. Мясищев рассматривает и оценку, определяя класс «оценочных отношений», которые, по его мнению, формируются на основе этических, эстетических, правовых и других общественных критериев поступков, поведения и жизнедеятельности людей. Через оценку определяется нормативность психологических отношений в различных формах их проявления.
В структуре психологических отношений В.Н. Мясищев рассматривал и убеждения личности, в основе которых, по его мнению, находится «система требований в сочетании со знанием действительности». Убеждения характеризуют мировоззренческие позиции человека, которые включают понимание общественных отношений и определяют место личности в социальной структуре. Убеждения находят отражение в ценностных ориентациях человека.
Раскрывая конативную функцию психологических отношений, В.Н. Мясищев включал в структуру этих отношений волю, внимание, мотив как компоненты, характеризующие субъективную активность человека в различных обстоятельствах жизни. Не случайно поэтому, существуют выражения «внимательное отношение», «волевое отношение» и т. п. Эти отношения говорят о мобилизованности индивидуальных усилий человека в его практической деятельности и общении. В процессе общения они порождают особые виды взаимоотношений: самостоятельность или зависимость, уступчивость или нетерпимость, отзывчивость или невнимательность и т.д. Это означает, что данные отношения (внимание и воля) могут проявляться в контексте взаимодействия в виде социально-психологических отношений.
В отношениях человека присутствует интеграция жизненного опыта человека. Отношениями характеризуется жизненная позиция личности в обществе. В процессе развития субъективных отношений формируется стиль поведения личности.
Мы присоединяемся к точке зрения Л.В. Куликова (1997), который в структуре отношений считает наиболее важными следующие аспекты описания: объекты отношений, подструктуры отношений и составляющие подструктур, процессы и компоненты отношений (табл.1). Структура отношений – это их статика, это только одна сторона отношений.
Объектами психологических отношений выступают: природный мир, мир людей, «Я» самой личности. В качестве основных процессов отношений выступают: познание, переживание и оценивание, регулирование, осознание. Познание создает информационную основу отношения. Переживание и оценивание выражаются в эмоциональном реагировании на объект отношений, в принятии или отвержении его, в формировании оценки. Отношения регулируют развитие личности, но при этом сами регулируются другими психическими структурами. Регулирование может быть сознательным и бессознательным. Без осознания отношений невозможно личностное развитие, определение своих целей, планирование своего жизненного пути.
Само отношение является единством познавательных, эмоциональных и поведенческих компонентов. Источники отношений могут быть как внешними, так и внутренними и, как отмечает Л.В. Куликов (1997), даже навязанными средой.
Отношение имеет и процессуальную сторону, проявляющуюся в психических состояниях и обусловливающую их существенные параметры.
Принципиально важным при рассмотрении структуры отношений является определение места структуры «Я» личности. Наиболее часто в психологии встречаются такие подструктуры в «Я» личности, как «Я»-реальное и «Я»-идеальное. Однако, на наш взгляд, перспективным для анализа отношений является структура «Я», предложенная Л.В. Куликовым. В структуре «Я» автор предлагает выделять следующие подструктуры:
● «Я»-желаемое, выступающее ориентиром личности в принятии себя, в саморегуляции и сохранении самооценки на высоком уровне.
● «Я»-воспринимаемое; это субъективная оценка и понимание человеком себя.
К группе категорий отношения принадлежит категория
ОГЛАВЛЕHИЕ >>>
Глава 7
КАТЕГОРИЯ ОТНОШЕНИЯ
Многообразие типов отношений
Термин «отношение» охватывает бесчисленное множество самых различных признаков и свойств объектов в их взаимозависимости друг от друга, в их взаиморасположенности и взаимосвязи. В силу своей всеобщности этот термин приобретает предметно-содержательный характер только в случае его интерпретации применительно к какой-либо определенной системе: формальной (в логике и математике), материальной, социальной, духовной и др. Что касается психологической мысли, то она на различных уровнях и с различной степенью определенности охватывает в своих понятиях многообразные типы отношений между ее собственными явлениями и другими явлениями бытия, будь то в форме причинно-следственных связей, системных зависимостей частей от целого и т.п. Какой бы психологической категории не коснуться, постигаемые посредством нее реалии никогда не выступают в виде изолированных сущностей, но неотвратимо вынуждают углубиться в мир отношений, неисчерпаемость которого становится все более зримой с прогрессом познания.
Повсеместно и во все времена человек, подобно любым другим объектам, взаимосвязан с окружающей действительностью. Соответственно и научное изучение человека сообразовывается в своих понятиях и методах с этим обстоятельством. Ведь сама психика нечто иное, как субъектно-объектное отношение, но в таком случае, учитывая «повсюдность» этого отношения, правомерен вопрос: допустимо ли придавать этому столь глобальному понятию особый категориальный смысл? Ведь рабочие функции, которые способна исполнить категория в мышлении, предполагают ее отличие от других категорий, нередуцируемость к ним. Напомним, что именно этим категориальный анализ отличается от установки на поиск «клеточки», из свойств которой могло бы быть выведено все то, что происходит с психическим «организмом».
Подобно тому как несводимы друг к другу, хотя и нераздельны, категории формы и содержания, количества и качества и др., в частной, конкретной науке психологии образ и действие, мотив и переживание сгущают в своем категориальном составе и строе несводимые к другим признаки. Они присущи только психике, отличая ее по различным параметрам от всех других аспектов бытия живых существ. По поводу же термина «отношение» (учтя отмеченную выше его универсальность) такого на первый взгляд не скажешь, поэтому приходится задуматься об основаниях, побуждающих возводить его в ранг особой категории, отличной от других.
Здесь следует коснуться вопроса о языке науки. Конечно, его слова должны быть терминированы. Между тем, прежде чем приобрести терминированность, они, перебывав в различных контекстах, проходят извилистый путь. Напомним, например, об уже хорошо знакомых терминах «образ» или «действие», употребленных в качестве знаков различных психологических категорий. Очевидна их полисемантичность. Но очевидно также, что избраны именно они, а не другие для обозначения соответствующих категорий по причине своей обеспеченной языком «генеалогии».
Термин «отношение» может быть принят при условии выделения в предмете психологической науки особого содержания, для отображения и изучения которого его следует признать, во-первых, более адекватным этому содержанию, чем какой-либо иной, и, во-вторых, несущим категориальную нагрузку.
Роль отношений в психологии
В русском научно-психологическом языке этот термин появился после работ А.Ф. Лазурского, который, вычленив в человеке эндопсихику как внутреннюю сторону психического и экзопсихику как его внешнюю сторону, представил последнюю в виде системы отношений субъекта к действительности.
Отправляясь от замысла Лазурского, термин «отношение» отстаивал в качестве важнейшего для понимания личности в норме и патологии В.Н.Мясищев. Он писал: «Исходя из того, что понятие отношения несводимо к другим и неразложимо на другие, надо признать, что оно представляет самостоятельный класс психологических понятий». 83
Несводимость и неразложимость понятия суть признаки обретения таким понятием категориального статуса. Однако это сталкивает с необходимостью разъяснить, на изучение и объяснение каких именно признаков психического мира личности, непрозрачных для наличного категориального аппарата науки, оно претендует. И здесь с сожалением замечаешь, что изначальная «размытость» в привычном для многих понимании термина «отношение» путает карты; она препятствует его продуктивному применению, то есть соединению с ним объяснительных схем, позволяющих осветить психические феномены, мимо которых «проскользает» научная мысль, оперирующая другими категориями. Взамен этого под всеохватывающее понятие отношения подводятся психические свойства и процессы, системно-детерминистский анализ которых требует иных научных средств (категорий). Печальным результатом этого является соблазнительный, но по сути своей уводящий от позитивного решения психологических проблем редукционизм.
Так, например, когда увлеченный «теорией отношений» В.Н.Мясищев определял личность как «ансамбль отношений», он утрачивал перспективу изучить своеобразную и неисполнимую этим «ансамблем» «симфонию» развития личности. Ведь за метакатегорией личности стоит мощный комплекс знаний о человеке, собранных в различных исследовательских поисках в особую целостность, игнорировать интегральный характер которой опасно. Этот комплекс существенно оскудел бы, если изъять из него все, кроме представлений о свойствах и структуре личности, объединенных под термином «отношение». Еще хуже обстоит дело с позицией последователей этой линии, утверждающих, что, раскрывая сущность понятия «отношение» в психологии, В.Н.Мясищев видел психологический смысл отношения в том, что оно является одной из форм отражения человеком окружающей его действительности, что формирование отношений в структуре личности человека происходит в результате отражения им на сознательном уровне сущности тех социальных объективно существующих отношений общества в условиях его макро- и микробытия, в котором он живет.
Очевидно, что соединение с понятием «отношение» таких признаков, как «отражение», «сознательный уровень», «сущность социальных отношений общества» не только не делает психический смысл этого понятия (и тем самым концепцию, которая выступает под его девизом) более содержательным, но вообще ставит под сомнение его объяснительную ценность.
Ведь признаки, которыми в данном случае наделяется «отношение», можно найти во всем многообразии проявлений психической жизни, да и то не повсеместно (так, скажем, «сознательный уровень» вовсе не является непременным условием отношения субъекта к его «макро- и микробытию», нечасто это отношение выражает «сущность социальных отношений общества» и т.д.).
Означает ли это, что понятие отношения вообще является избыточным, беспечно занесенным в научно-психологический лексикон? Нет, за ним стоит психическая реальность, и В.Н.Мясищев имел все основания считать, вслед за А.Ф. Лазурским, что это понятие охватывает особый класс неразложимых явлений и несводимых к другим. Тем самым оно обладает содержанием, побуждающим признать за ним категориальное достоинство. Задача заключается в том, чтобы диагностировать систему признаков, гарантирующих нередуцируемость этого содержания к психическим явлениям, данным в объяснительных схемах других категорий.
Конечно, как и в других теоретико-психологических ситуациях, оно не изолировано от этих схем. Отношение как особая характеристика психической связи индивида с действительностью представлено повсеместно идет ли речь об образе этой действительности, о мотиве, побуждающем личность совершать или не совершать какое-либо действие, и т.п. Во всех этих самых разнообразных обстоятельствах реально, независимо от уровня осознанности, изначально представлена одна из инвариант психической организации человека, на которую и указывает термин «отношение». Но означаемое им отличается от других инвариантных признаков, присущих психической регуляции поведения. Между тем теория отношений (В.Н.Мясищев и др.) склонна считать производными от системы отношений и характерные свойства личности, и мотивы ее поступков, и ее потребности, интересы, склонности, жизненную позицию и многое другое, в конечном счете «растворяемое» во всепоглощающем представлении об этой «универсалии».
Отношение как базисная категория
Выделяя в указанном представлении наиболее значимые для категориального анализа признаки, отметим среди них 1) первую очередь такой, как доминирование в категории отношения значимой для субъекта направленности на объект, в качестве которого могут выступать не только материальные вещи, но также и феномены культуры, духовные ценности, другие люди, сам субъект. Отношение, однако, не следует идентифицировать с мотивом, эмоцией, потребностью и другими проявлениями индивидуально-личностного плана психической жизни. Так, отношение индивида к какому-либо политическому событию (например, выборам) принято фиксировать в различных видах рейтингов. Однако разве не очевидно, что показатели рейтинга еще не позволяют судить о мотивах реального поведения или эмоциональном состоянии того лица, отношение которого к событию в данном рейтинге запечатлено. Аналогично обстоит дело с отношением индивида к природе, столь значимое в нынешней экологической ситуации, к государству, религии, собственной персоне и др. Здесь перед нами именно отношения, выступающие в особой психической форме, отличной от мотива, действия, переживания личности и других психических детерминант, запечатлеваемых в других блоках категориального аппарата.
Категории отношения присущи такие признаки, как заданная субъектом векторизованность психического акта, избирательность, установка на оценку (позитивную, негативную, выражающую безразличие), предрасположенность и готовность к определенному образу действия и др.
Во всех случаях перед нами базисная психологическая категория, имеющая свой статус. Попытки стянуть к ней богатство других категорий (в частности, например, свести личность, как уже сказано, к «ансамблю отношений») столь же бесперспективны, как универсализация категории образа в гештальттеории или категории действия в бихевиоризме.
В свое время теория отношений под давлением такой «павловизации», которая навязывалась психологии, надеялась обрести прочность и авторитет в формулах И.П.Павлова. Как писал В.Н.Мясищев, «И.П.Павлову принадлежит формула: психические отношения и есть «временные связи», то есть условно-рефлекторные временные, приобретенные связи представляют, по Павлову, психические отношения. И.П.Павлов не давал определения и характеристики отношений человека, поэтому, говоря о Павлове, мы укажем здесь лишь на два момента:
Категория «временной связи», которую Павлов идентифицировал с психическим отношением, утрачивала тем самым свою объективность (в смысле ее независимости от субъекта, который в действительности является «автором» и «собственником» отношения) и экспериментально контролируемую строгость. Но и для отмеченных признаков психического отношения (предрасположенность, установка на оценку и др.) идентификация с временной связью никаких реальных поведенческих механизмов не проектировала.
В качестве внутренней формы психологического познания категория отношения в случае ее редукции к физиологическим связям утрачивает эффективность.
ОГЛАВЛЕHИЕ >>> Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев)
Статья
Аннотация
Статья посвящена фундаментальной роли категории «отношение» в анализе мотивации совместной деятельности. Наряду с традиционным делением отношений на психологические (межличностные) и общественные вводится их деление на оценочные отношения и отношения зависимости. В последних выделяются особые целе-средственные отношения и соответствующие им базовые смыслообразующие мотивы совместной деятельности: преобразование, коммуникация, прагматика, кооперация, конкуренция, достижение. Предлагается модель мотивации, основанная на отношениях зависимости, и показывается ее отличие от традиционной индивидуалистической модели мотивации, основанной на оценочных отношениях.
Ключевые слова: общение и деятельность; оценочные отношения и отношения зависимости; смысловые отношения; мотивация совместной деятельности; методологическая парадигма поля ; индивидуалистическая модель мотивации
Доступно в on-line версии с 30.03.2012
Изучение мотивации деятельности в отечественной психологии исторически относится прежде всего к разделам общей психологии, поэтому раскрытие этой темы в более молодой психологической дисциплине, а именно в социальной психологии, оказалось обремененным методологическими традициями общей психологии, в частности, ее тяготением к интрапсихологическому подходу в анализе психических явлений. Кроме того, в отечественной психологии, в рамках концепции деятельности А.Н. Леонтьева, до сих пор господствует ортодоксальная точка зрения в понимании природы мотива. Эта точка зрения рассматривает мотив исключительно как предмет потребности субъекта. Профессор Б.С. Братусь по этому поводу остроумно заметил, что «предметность как краеугольный, закладной камень марксистской теории деятельности остается незыблемой» (Братусь, 1999, с. 286). Сложившуюся ситуацию усугубляет также и то, что в современных зарубежных учебниках по социальной психологии тема мотивации практически отсутствует, хотя есть традиционные разделы про социальные установки и влияние (Бэрон и др., 2003; Майерс, 1987; Хьюстон, Штребе, 2004 и др.). Эти и другие обстоятельства многие десятилетия оказывались серьезным препятствием для разработки социально-психологического подхода. Однако необходимо отметить, что в отличие от позиции некоторых последователей А.Н. Леонтьева, позиция самого А.Н. Леонтьева в понимании природы мотива не была столь однозначной, особенно в последний период его научного творчества. На заключительных страницах монографии «Деятельность. Сознание. Личность» А.Н. Леонтьев писал: «К сожалению именно социально-психологические проблемы остаются в нашей науке наименее разработанными» (Леонтьев, 1975, с. 234). Перспективность социально-психологического направления в изучении мотивационных механизмов деятельности и личности человека А.Н. Леонтьев видел в раскрытии содержания смыслообразующей функции мотивации, которую он образно сравнивал с «узлами», соединяющими отдельные деятельности между собой. Эти «узлы» — писал он, — «завязываются не действием биологических или духовных сил субъекта, которые лежат в нем самом, а завязываются они в той системе отношений, в которые вступает субъект» (там же, с. 203). Поэтому, «думая о перспективах психологической науки как центрирующей в себе многообразные подходы к человеку, нельзя отвлекаться от того факта, что центрация эта задается на социальном уровне — точно так же, как на этом уровне решается человеческая судьба» (там же, с. 231; курсив мой. — И.К.). Однако развитие такого подхода наталкивается на исходное теоретическое противоречие, состоящее, по мнению А.Н. Леонтьева, в том, что «внутренние движущие силы этого процесса лежат в исходной двойственности связей субъекта с миром, в их двоякой опосредованности предметной деятельностью и общением» (там же, с. 217; курсив мой. — И.К.). Эти мысли А.Н. Леонтьева спустя 35 лет звучат удивительно современно и актуально. Попытка найти решение указанного им противоречия в области изучения мотивации деятельности предполагает разработку социально-психологического подхода, в котором особое внимание мы должны уделить категориям «общение» и «отношение».
Общение и деятельность, отношение и предметность мотивации
В современной психологии категория «отношение» используется в разных значениях: отношения бывают межличностные и социальные, формальные и неформальные, эмоциональные и деловые, продуктивные и контрпродуктивные, вертикальные и горизонтальные, межгрупповые, ролевые, детско-родительские, этнические, межкультурные, гендерные и т.п. Психологи изучают отношение человека к себе, к людям и группам, к вещам, к организациям, к социальным и прочим явлениям. Весь этот ассоциативный ряд свидетельствует о том, что у категории «отношение», на первый взгляд, нет собственного содержания, это содержание весьма условно и произвольно, оно определяется критерием, на основе которого исследователь или любой другой человек решил сравнить те или иные группы, индивидов или их ценности. А связь категории «отношение» с мотивацией поведения социального индивида оказывается еще менее понятной. Может ли «отношение» иметь собственную побудительную силу? Чтобы ответить на поставленные вопросы, необходимо сначала уточнить, о чем идет речь, когда мы говорим о мотивации и мотивационных явлениях.
В отечественной и зарубежной психологии изучение мотивации традиционно связывается с поиском детерминант, побудительных сил человеческого поведения. Этот поиск сводится либо к описанию внутренних побудительных сил самого субъекта, схожих по характеру с инстинктом, влечением (психоаналитическое направление), либо к изучению внешних источников мотивации, заложенных в объектах природы, цивилизации и культуры, в специально организованной внешней стимуляции, побуждающей к нужному поведению индивида (бихевиористское направление). Такие существенно разные представления об источниках мотивации, детерминантах поведения создают теоретическую пропасть между этими научными направлениями, свидетельствуют о том, что источник побудительных сил поведения человека может быть расположен как в нем самом, так и вне его, в окружающей человека среде обитания. Эти обстоятельства создают ситуацию поиска концепции, способной снять указанное противоречие.
Концепция деятельности А.Н. Леонтьева, предлагая субъект-объектную парадигму изучения мотивации как предметной деятельности, вводя в схему анализа два источника мотивации и задавая тем самым верное направление в разрешении указанных противоречий, тем не менее, имеет существенные ограничения, связанные с рамками предметной парадигмы исследования. Эти ограничения мы видим в том, что в данной концепции общение, по сути, рассматривается как разновидность предметной деятельности, объектом которой оказывается другой человек или группа. Однако мы полагаем, что общение и деятельность представляют собой разные формы активности человека. Активность человека приобретает статус деятельности, если она целенаправленна и продуктивна. Если рассматривать категорию общения в рамках предметной парадигмы (субъект-объект), то это предполагает, что субъект активен, а объект пассивен (реактивен). В рамках такого понимания мотив есть предмет потребности субъекта, а мотивация есть процесс опредмечивания потребности субъекта в объекте. Например, обучение, продажи, управление людьми, профессиональные услуги оказываются разновидностями деятельности, в основе которых лежит предметное общение: учителя с учеником, руководителя с исполнителем, продавца с покупателем, парикмахера с клиентом и т.д.
Но существует иное понимание общения, где утверждается существование особой субъект-субъектной парадигмы изучения. В чем ее принципиальное отличие от предметной парадигмы? Согласно социально-психологической традиции, в основе общения лежит категория «отношение». В реальной жизнедеятельности людей общение и отношение неразрывны. Общение выступает как реальное бытие того отношения, в которое вступили индивиды (В.Н. Мясищев, Б.Ф. Ломов, Г.М. Андреева). Что представляет собой мотив как отношение? В чем побудительная сила отношения? Имеет ли категория «отношение» свое собственное содержание или определяется характеристиками людей и групп, между которыми возникло отношение?
Нетрадиционный взгляд на традиционную классификацию отношений
Согласно традиционным взглядам, освещенным в популярном учебнике по социальной психологии (Андреева, 2002), в общении между людьми реализуются два типа отношений — общественные и психологические (межличностные). Основное внимание в социальной психологии уделяется изучению межличностных отношений, эта традиция идет от работ Якоба Морено. Межличностные отношения изучаются как эмоциональные отношения. Действительно, в соответствии со сложившейся научной традицией выразить отношение к кому-либо означает осуществить оценку данного субъекта как привлекательного или непривлекательного на основании выбранного критерия. В основе психологических (межличностных) отношений лежит явление «межличностной аттракции» (см.: Гозман, 1987). Современные исследователи описывают аттракцию прежде всего как «эмоцию, имеющую своим предметом другого человека», указывают, что это «сравнительно устойчивая оценочная реакция на другого человека», что «аттракция предстает как определенный вид социальной установки, как отношение одного человека к другому» (Куницина и др., 2008, с. 128). Более того, подчеркивается, что механизм межличностной аттракции включен в сам процесс человеческого восприятия: «…наше восприятие других людей, как правило, сопровождается более или менее выраженным оценочным отношением к ним» (там же). Следствием оценочного подхода оказывается то, что психолог-исследователь, изучая, например, выбор молодым человеком девушки для знакомства и выбор им политической партии при голосовании, при всем различии ценностных критериев и оснований в этих выборах, использует один и тот же методический прием: предлагает респонденту оценить привлекательность или сделать выбор в пользу того или иного субъекта или объекта с помощью эмоциональных шкал типа семантического дифференциала Ч. Осгуда. На основании таких выборов психолог выстраивает иерархию предпочтений и фиксирует социальную установку, предлагая респондентам в обеих ситуациях «голосовать сердцем». Отсюда следует, что общение как пространство субъект-субъектных отношений представляет собой всего лишь пространство взаимных оценок, наполненное процессами социального сравнения и построения на этой основе разнообразных иерархий, статусов, вертикали власти и авторитета отдельных групп и индивидов. Оценочными (ценностными) отношениями наше общение пронизано не только на межличностном уровне, но и на уровне межгрупповых отношений, что проявляется в феноменах межэтнической напряженности, «аутгрупповой враждебности» и «ингруппового фаворитизма» (Солдатова, 1998; Стефаненко, 2006).
Оценочные отношения имеют следующие особенности: а) целиком и полностью определяется характеристиками, свойствами самих сравниваемых субъектов или объектов, б) имеют всегда ярко выраженный предметный характер, в) основаны на убеждении в том, что те или иные сущности (объекты или субъекты) по сути идентичны, поэтому их свойства и характеристики можно сравнивать. Социальная установка оказывается наиболее валидным инструментом для изучения оценочных (ценностных) отношений. Кажется очевидным, что оценочные отношения обладают побудительным характером, поскольку обнаруживают себя в ситуациях установления разного рода ценностных предпочтений, а значит и выбора поведения. Но при этом часто оказывается, что эти предпочтения и выборы сделаны человеком под давлением обстоятельств и ситуаций, влияний значимого другого или других, а вовсе не были результатом его собственных желаний и стремлений. Довольно часто социальный индивид, осуществляя жизненно важные для себя выборы, не является в этих выборах субъектом, т.е. подлинно активной стороной. Таким образом, можно констатировать, что во взаимодействии с окружающей действительностью и прежде всего в отношениях с другими людьми социальный индивид может оказаться и «целью» и «средством» как для самого себя, так и для другого человека.
Существуют ли между субъектами отношения, которые нельзя свести к оценочным? Является ли субъект-субъектная парадигма лишь удвоением субъект-объектной или у нее есть свое особое содержание? Существуют ли безоценочные отношения? Жизненный опыт подсказывает нам, что содержание отношений между людьми не укладывается в рамки только лишь субъект-объектной парадигмы, поскольку взаимодействия субъекта с объектом общения способны порой переворачивать устоявшиеся оценки и иерархии, демонстрируя субъекту его глубокую взаимозависимость с объектом отношения, особенно тогда, когда этим объектом является другой человек. Каково содержание этих других отношений, существующих часто за слоем оценочных отношений?
Общественные отношения как ролевые
Общественные отношения принципиально отличаются от психологических (межличностных) отношений тем, что они раскрываются через понятие социальной роли. В социальной психологии под ролью понимается «функция, нормативно-одобренный образец поведения, ожидаемый от каждого занимающего данную позицию» (Андреева, 2002, с. 70; см. также: Кон, 1967). Ролевые отношения, согласно этому определению, подчеркивают функциональную природу социума, предполагающую существование в нем особых отношений, устанавливающихся на основе разделения труда, появления норм и правил в обмене и распределении обязанностей и усилий людей в группе (организации) для реализации общей цели (например, выживания или развития, функционирования той или иной социальной группы, общества в целом). В основе ролевых отношений лежит иной тип отношений — отношения зависимости. В социальной психологии традиция изучения отношений зависимости идет от работ по групповой динамике К. Левина, эти отношения изучаются при анализе общения как взаимодействия, например, при изучении кооперации и конкуренции (М. Шериф), механизмов образования коллективов, команд и организаций, изучении групповых ролей (см. работы Л.И. Уманского, А.В. Петровского, А.И. Донцова, Ю.М. Жукова, Т.Ю. Базарова и мн. других).
Действительно, отношения зависимости составляют суть ролевых отношений, которые в свою очередь, представляют собой один из вариантов функциональных отношений. Эти отношения: 1) как правило, биполярны и дополнительны; именно они лежат в основе строения архетипов коллективного бессознательного, изучаемых в рамках архетипической психологии, в современных разработках учеников К.Г. Юнга (Гуггенбюлль Крейг, 1997; Хиллман, 1996); 2) рождаются во взаимодействии партнеров, создавая различные эффекты взаимозависимости: от групповой сплоченности, солидарности, организационной культуры до конформности, огруппления мышления, психологической аддикции; 3) создают основу для новой целостности, социального гештальта, нового психологического пространства (поля) за границами физических тел индивидов.
При изучении мотивации отдельного индивида в общей и возрастной психологии этот тип отношений исследовали Л.И. Божович (1972) и М.С. Неймарк (1972). Л.И. Божович подчеркивала, что «мотив — это то, ради чего совершается деятельность, в отличие от цели, на которую она направлена» (1972, с. 21). Выражение «то, ради чего» предполагает не сравнение и оценку, а комплементарность разных ценностей, их взаимосвязь в сознании индивида, например: «работать, чтобы учиться», «учиться, чтобы работать», «жениться, чтобы продолжить свой род», «стать врачом, чтобы избавлять людей от болезней», «общаться с нужными людьми», «работать, чтобы зарабатывать» и т.д. Применительно к мотивации такие отношения можно назвать целе-средственными, или смысловыми. Эти отношения не сравнивают ценности друг с другом, а объединяют их в единый смысловой конструкт, причем смысл конструкта определяется тем, какую функцию (роль) — «цели» или «средства» — выполняет та или иная ценность. В таких смысловых конструкциях могут объединяться сущности, не идентичные друг другу. В работах М. Рокича мы встречаем похожую классификацию деления ценностей на те, что выполняют преимущественно функцию «цели» и те, что выполняют функцию «средства». На основе данной классификации ценностей созданы методики изучения ценностных ориентаций, и некоторые исследователи пытаются с их помощью изучать смысловые образования личности (Леонтьев Д., 2000). На первый взгляд, кажется, что классификация ценностей М. Рокича наиболее близка к природе смысловых образований человека. Но на самом деле она ликвидирует саму суть смысловых образований, поскольку разрывает функциональную связь — зависимость между целью и средством. Данная классификация, образно говоря, собирает в одну коробку «ключи», а в другую — «замки», делая бесполезными и те и другие.
Модель мотивации социального индивида, основанная на отношениях зависимости
Из вышесказанного, однако, следует, что мотив можно и нужно определять и как предмет потребности, т.е. как ценность (стимул) для субъекта, и как смысл для него. Такое понимание мотива весьма близко к идее А.Н. Леонтьева (1975) о выделении побудительной и смыслообразующей функций в мотиве. Возможно ли совмещение этих двух разных функций мотива? На этот вопрос можно ответить утвердительно, если понять природу смысла как особого отношения между целью и средством. Совмещение рассмотренных выше функций мотива, как будет показано далее, возможно, но только в рамках совместной деятельности, которая предполагает не отказ от субъект-объектной и переход к субъект-субъектной парадигме, а их конструктивное совмещение в рамках парадигмы совместной деятельности (субъект-субъект-объект).
Реальная жизнедеятельность человека представляет собой неразрывное единство предметной деятельности и общения. Парадигма совместной деятельности имеет несомненное преимущество перед парадигмой предметной деятельности, поскольку она: 1) устанавливает паритетные отношения категорий общения и предметной деятельности; 2) выделяет универсальный список базовых ценностей (стимулов), содержащийся в любой предметной деятельности; 3) создает особое смысловое пространство, «поле смыслов», связывающих основные ценности (стимулы) совместной деятельности друг с другом. Остается только выделить смыслы, возникающие в совместной деятельности. Здесь можно обратиться к математике и использовать формально-логическую процедуру извлечения всех возможных вариантов целе-средственных зависимостей, которые могут возникнуть между тремя базовыми ценностями совместной деятельности.
Если каждому элементу (ценности) в структуре совместной деятельности приписать либо функцию «цели», либо функцию «средства», то, используя математическую комбинаторику, можно выделить 6 базовых смысловых зависимостей, связывающих между собой основные элементы (ценности) совместной деятельности: преобразование, коммуникация, прагматика, кооперация, конкуренция и достижение (Кокурина, 1984, 1987, 2007). Особенность смысловой зависимости состоит в том, что она может воплощаться в самых разных предметных обличиях, не теряя при этом своей содержательной смысловой специфики. Так, например, «смысл достижения» можно реализовать в спорте, став олимпийским чемпионом, в науке, став нобелевским лауреатом, в политике, став лидером той или иной партии или целого государства. Смысл достижения можно реализовать в самых разных сферах жизни и на самых разных социальных уровнях. Более того, смысл как отношение может иметь практически ненасыщаемый характер, меняя предметные оболочки, но при этом оставаясь именно смыслом достижения, пронизывая все пространство жизнедеятельности человека. Т.е. предметная деятельность по отношению к одному из ведущих смыслов жизнедеятельности человека выступает способом воплощения данного смысла в целеполагании и в образе ожидаемых результатов этой деятельности. Содержание смысла достижения выражается в стремлении к преодолению трудностей и препятствий для получения желаемого результата, в стремлении к успеху в решении поставленной задачи, а также в совершенствовании самого себя. Но мотив достижения в отличие от смысла достижения предполагает важность для индивида той конкретной предметной деятельности, той конкретной цели и результата, в которых этот смысл будет воплощен. Эти цели и результаты в свою очередь обусловлены тем временем и пространством, генетическими, историческими, технологическими и культурными рамками и контекстами, теми макро- и микроситуациями и обстоятельствами, в которых человек существует, воплощая свой ведущий смыслообразующий мотив.
Целе-средственные отношения образуют основной смысловой «каркас» любой предметной деятельности, они существуют объективно в самых различных проявлениях как на уровне группы, так и на уровне индивида. На уровне группы — в виде распределения ролей, обязанностей ее членов, правил, истории и мифологии группы, т.е. во всем, что поддерживает и придает смыслы существованию этой группы; на уровне отдельного социального индивида — в виде личностных (индивидуальных) смыслов. В рамках представленной концепции постулируется предположение о том, что совместная деятельность является общим источником смыслов как для социума, так и для индивида, и любая предметная деятельность полимотивирована, т.е. содержит разные смыслы. Превращение абстрактных («безличных» и «беспредметных») целесредственных зависимостей совместной деятельности в смыслообразующие мотивы происходит в результате осознанного или неосознанного наполнения или приписывания индивидом этих смыслов ценностям, значимых как для него лично, так и для группы. Ценности совместной деятельности оказываются своеобразными «линзами», преломляющими содержание шести базовых смыслов совместной деятельности. В результате такого процесса может формироваться устойчивая структура (профиль) смысловых ориентаций личности. Изучение подобных смысловых образований и когнитивных структур явилось предметом эмпирических исследований мотивации совместной деятельности на основе специально разработанного нами метода «Словарь» (Кокурина, 1980, 1984, 1987, 1989, 1990, 2006, 2007, 2011; Кокурина, Бедненко, 2006; Кокурина, Крылова, 1998; Кокурина, Телегина, 1982).
1. В нашей работе показано, что «отношение», которое лежит в основе общения как деятельности (предметного общения) и изучается в рамках субъект-объектной парадигмы, и «отношение», которое лежит в основе психологических (эмоциональных) отношений, изучаемых в рамках субъект-субъектной парадигмы, сходны по своей сути, поскольку в обоих случаях мы изучаем оценочные отношения. Особенность оценочных отношений состоит в том, что они целиком и полностью определяются характеристиками самих сравниваемых объектов или субъектов, а отношение играет лишь роль «весов» в оценке значимости их характеристик для того, кто их оценивает. Мотивационное значение таких отношений состоит в том, что в результате оценивания происходит выбор индивидом той или иной ценности (человека, группы или вещи) с последующей фиксацией этого выбора в виде социальной установки. Необходимо отметить, что процедура оценивания и социального сравнения стимулируют у человека преимущественно «вертикальные эмоции и состояния»: амбициозность, тщеславие, чувство превосходства, снисходительность, надменность, а также зависть, ревность, агрессию или защитное равнодушие (апатию), когда достижение социальных идеалов или предполагаемой эмоциональной близости с другим человеком оказывается невозможным.
2. Другое значение «отношения» раскрывается через понятие «зависимость» и применительно к мотивации индивида означает целе-средственную (смысловую) зависимость. Смысловые зависимости «сшивают» пространство совместной деятельности и превращаются в смыслообразующие мотивы, если индивид наполняет этими смыслами значимые ценности совместной деятельности. Эти зависимости имеют свое собственное содержание и трактуются нами как смыслы: преобразования, коммуникации, прагматики, кооперации, конкуренции, достижения.
3. Целе-средственная зависимость, отраженная в сознании индивида как смысловая, является той основой, на которой мы можем изучать соотношение смыслов, содержащихся в конкретной предметной деятельности конкретной группы (организации), со смыслами, которые приписывает ей индивид, что позволяет вслед за гештальтпсихологами утверждать, что «Субъект находится одновременно в поле возможностей и в поле предопределенностей» (Робин, 2008, с. 120).
4. Предложенное нами деление отношений на оценочные и смысловые, а также традиционно принятое в социальной психологии деление отношений на психологические и общественные, не противоречат, а соотносятся друг с другом, образуя матричную структуру. И в общественных, и в психологических (эмоциональных) отношениях присутствуют и оценочные отношения, и отношения зависимости. Например, оценочные отношения представлены в психологических отношениях в явлении аттракции, а в общественных — в явлении социального статуса, в отношениях субординации, власти-подчинения между людьми и между группами.
Отношения зависимости также представлены и в психологических, и в общественных отношениях: в психологических отношениях они представлены в явлениях привязанности и созависимости (Уайнхолд, Уайнхолд, 2002), тогда как в общественных отношениях они представлены как ролевые и организационные отношения, основу которых образует смысловой каркас совместной деятельности (Кокурина, 1984, 1990, 2007).
5. Анализируя категорию «отношение» в социальной психологии, мы неожиданно для себя вышли на проблему современной методологии науки и практики, где сосуществуют сегодня как минимум две парадигмы исследования. Один из создателей Европейской Ассоциации гештальттерапии, редактор и издатель французского журнала «Гештальт» Жан-Мари Робин весьма точно сформулировал эту проблему: «С одной стороны, мы видим индивидуалистическую модель, в которой Self утверждается как нечто принципиально отдельное; модель, принадлежащую к «интрапсихическому» направлению. С другой стороны, там (в науке и терапии. — И.К.) представлена парадигма поля как перводвигателя (если позаимствовать выражение Аристотеля), модель, которая отдает предпочтение контакту и отношениям… В одной на первое место ставится субъект, а в другой — поле» (Робин, 2008, с. 53). Хотя именно изучение контактов и отношений является предметной областью современной социальной психологии, однако социальная психология не избежала сильного влияния методологии интрапсихического направления, имеющего устойчивые позиции в общей психологии. Нам представляется, что анализ мотивации в рамках выделения оценочных и смысловых отношений дает нам право утверждать, что в отечественной социальной психологии наряду с индивидуалистической моделью мотивации, опирающейся на оценочное отношение с приоритетом в нем характеристик самих субъектов, создана модель мотивации, отдающая предпочтение анализу взаимодействий в совместной деятельности и отношениям зависимости как источникам мотивации. Предложенная нами модель мотивации создана в рамках методологической парадигмы поля и является альтернативой индивидуалистической модели мотивации.