к неоптимальным формам реагирования на конфликтоген следует отнести
К неоптимальным формам реагирования на конфликтоген следует отнести
хотя из своего первичного коммуникативного поведения вы тщательно изымаете конфликтогены и насыщаете его синтонами. И это обстоятельство вас очень тревожило, когда вы читали все вышесказанное. Несмотря на то, что время от времени мы обещали в нем разобраться. Ну вот, время пришло. Но прежде чем мы с вами начнем разрабатывать принципы и алгоритмы правильного реагирования, стоит проанализировать, как чаще всего реагирует на конфликтоген человек, не обученный нашим премудростям. Скажем заранее, впрочем, что не только неоптимальные формы реагирования, но и оптимальные, улучшенные, в жизни существуют. Я анализировал поведение людей в конфликтах и присматривался к находкам, коллекционировал их. Кое-что придумывал сам. Соединял в блоки. Разъединял. Снова соединял в других сочетаниях. В конце концов сложилась система блоков и подблоков, которая в нашей длительной психологической работе с участниками клуба «Маленький принц» и на занятиях с моими студентами (будущими психологами), а также в процессе дискуссий с профессиональными психологами постепенно оттачивалась и обрастала деталями. Последние лет десять эта система уже практически не менялась, и можно считать, что в основе своей она сложилась. Ее-то мы и представим, после того как критически осмыслим
Неоптимальные формы реагирования на конфликтоген
Неуправляемый конфликт
Самая, пожалуй, распространенная неоптимальная форма.
Автобусная давка. Вам наступают на ногу и не извиняются. Конфликтоген. Явный. Реакция ваша незамедлительная и бурная. С резко осуждающей интонацией вы бросаете «автору» конфликтогена:
— Если вы такой неженка, надо в такси ездить!
Ну а вы что? А вы то же, что и он. Съездили его по его личности без околичности еще сильнее:
— Хватит давать советы, это вы, может быть, взятки берете, чтобы в такси ездить, а я человек честный.
Налицо эскалация конфликта. SCALA — лестница (в переводе с латинского), поэтому дословно это «взлестничивание», или, попонятнее, — взвинчивание.
Эскалация может привести к банальной драке, которая закончится тем, что вас разнимут или кто-то уступит позицию и выйдет из нее. Или драка приведет к убийству. Но в бытовых конфликтах чаще всего дело до драки не доходит и люди останавливаются на одном из витков этой спирали.
Неуправляемый конфликт неуправляем в том смысле, что здесь в управлении не участвует разум, а срабатывают лишь бессознательные механизмы. И вот еще какой вопрос. Почему с каждым новым витком конфликта увеличивается агрессия? Это нетрудно понять в рамках биологической целесообразности. Надо прогнать того, кто первым начал агрессию. То есть логика все же есть, биологическая логика. «Биологика».
На этот риторический, как нам кажется, вопрос практически все отвечают, что у детей и подростков — чаще. Взрослея, человек научается сдерживать агрессивные импульсы, и поэтому неуправляемый конфликт у взрослых обычно не доходит до драки, а ограничивается вербально-невербальными коммуникативными средствами. Но чаще всего он сдерживается на первом же витке. И тогда мы получаем иную, в значительной мере самостоятельную форму реагирования. Назовем ее
Холодная напряженность.
То есть: словесное вроде бы молчание, но на лице напряженное, строгое, осуждающее, злое, ненавидящее, холодное, негодующее. выражение. Понаблюдайте за людьми из очереди, если кто-нибудь что-нибудь берет без очереди. «Народ безмолвствует». Но недаром лучшее произведение Пушкина заканчивается этой авторской ремаркой. У Пушкина ведь в другом месте сказано, что за таким терпеливым безмолвствованием следует бунт и он бессмысленный и беспощадный. Итак, очередь молчит. Но грозно молчит. Это как бы предгрозовое удушье. И вот кто-нибудь из очереди, пусть даже очень вяло, запротестовал. Это искра в пороховой бочке. И дальше — неуправляемый конфликт. Впрочем, далеко не всегда находится этот кто-то, кто запротестует. Тогда холодная напряженность в чистом виде продлится неопределенно долго. Можно сказать, что холодная напряженность — это скрытый, неразвернутый конфликт.
Третья форма неоптимального реагирования —
Пристройка снизу.
Вот поступил конфликтоген, который вызывает в человеке страх, угнетенность, чувство бесперспективности сопротивления. И тогда в адрес агрессора идет приниженная просьба, его умоляют, принимают его несправедливые условия, на которых он готов прекратить или ослабить свое конфликте генное поведение. Например, мать избиваемого сына униженно припадает к стопам бандита, чтобы спасти своего ребенка.
Избегание —
Избегание контакта — во избежание конфликта: развернутого неуправляемого или свернутого скрытого. И во избежание еще большей приниженности (а в малой дозе при избегании ее все равно не избежать). Избегание практикуется потому, что конфликт, напряженность и пристройка снизу неприятны.
Избегание — реакция не на непосредственно поступивший конфликтоген, а долговременная тактика реагирования на вероятность конфликтогенов. Зять реже видится с тещей, чтобы не слушать ее нравоучений. Дочь уезжает из родительского дома в другой город и живет в «общаге» только для того, чтобы избежать надзора. Неуправляемый конфликт, холодная напряженность, пристройка снизу, избегание. — все это неудачные формы реагирования на конфликте гены, потому что очевидно: они не соответствуют требованиям, которые мы могли бы им предъявить. Предъявить эти требования-критерии надо не только для того, чтобы «сурово» осудить эти формы, а и для того, чтобы разработать «вместе с вами, читатель» оптимальные формы. Ну, так предъявим наши
Неоптимальные формы реагирования на конфликтоген
Неуправляемый конфликт
Самая, пожалуй, распространенная неоптимальная форма.
Автобусная давка. Вам наступают на ногу и не извиняются. Конфликтоген. Явный. Реакция ваша незамедлительная и бурная. С резко осуждающей интонацией вы бросаете «автору» конфликтогена:
— Нельзя ли поосторожнее своими каблуками?! — и скорчили при этом «приятную» рожу. А партнер-зачинщик — так его назовем — в ответ что выдает? А вот что! Теперь ведь он унижен. Отнимите от вашего большего с передозировкой конфликтогена его первичный конфликтоген, и вы получите в виде разницы не что иное, как конфликтоген же. Этот конфликтоген редко бывает меньше конфлик-тогенного первотолчка, который дал наш собеседник, чаще он существенно больше. И партнер, который не «хуже вас», а «лучше вас», точно знает, что сказать в ответ:
— Если вы такой неженка, надо в такси ездить!
Ну а вы что? А вы то же, что и он. Съездили его по его личности без околичности еще сильнее:
— Хватит давать советы, это вы, может быть, взятки берете, чтобы в такси ездить, а я человек честный.
Налицо эскалация конфликта. SCALA — лестница (в переводе с латинского), поэтому дословно это «взлестничивание», или, попонятнее, — взвинчивание.
Эскалация может привести к банальной драке, которая закончится тем, что вас разнимут или кто-то уступит позицию и выйдет из нее. Или драка приведет к убийству. Но в бытовых конфликтах чаще всего дело до драки не доходит и люди останавливаются на одном из витков этой спирали.
Неуправляемый конфликт неуправляем в том смысле, что здесь в управлении не участвует разум, а срабатывают лишь бессознательные механизмы.И вот еще какой вопрос. Почему с каждым новым витком конфликта увеличивается агрессия? Это нетрудно понять в рамках биологической целесообразности. Надо прогнать того, кто первым начал агрессию. То есть логика все же есть, биологическая логика. «Биологика».
У кого чаще возникают неуправляемые конфликты? У взрослых или у детей и подростков?
На этот риторический, как нам кажется, вопрос практически все отвечают, что у детей и подростков — чаще. Взрослея, человек научается сдерживать агрессивные импульсы, и поэтому неуправляемый конфликт у взрослых обычно не доходит до драки, а ограничивается вербально-невербальными коммуникативными средствами. Но чаще всего он сдерживается на первом же витке. И тогда мы получаем иную, в значительной мере самостоятельную форму реагирования. Назовем ее
Холодная напряженность.
То есть: словесное вроде бы молчание, но на лице напряженное, строгое, осуждающее, злое, ненавидящее, холодное, негодующее. выражение. Понаблюдайте за людьми из очереди, если кто-нибудь что-нибудь берет без очереди. «Народ безмолвствует». Но недаром лучшее произведение Пушкина заканчивается этой авторской ремаркой. У Пушкина ведь в другом месте сказано, что за таким терпеливым безмолвствованием следует бунт и он бессмысленный и беспощадный. Итак, очередь молчит. Но грозно молчит. Это как бы предгрозовое удушье. И вот кто-нибудь из очереди, пусть даже очень вяло, запротестовал. Это искра в пороховой бочке. И дальше — неуправляемый конфликт. Впрочем, далеко не всегда находится этот кто-то, кто запротестует. Тогда холодная напряженность в чистом виде продлится неопределенно долго. Можно сказать, что холодная напряженность — это скрытый, неразвернутый конфликт.
Третья форма неоптимального реагирования —
Пристройка снизу.
Вот поступил конфликтоген, который вызывает в человеке страх, угнетенность, чувство бесперспективности сопротивления. И тогда в адрес агрессора идет приниженная просьба, его умоляют, принимают его несправедливые условия, на которых он готов прекратить или ослабить свое конфликте генное поведение. Например, мать избиваемого сына униженно припадает к стопам бандита, чтобы спасти своего ребенка.
Избегание —
Одна женщина призналась, что не поднимала трубку из-за боязни угроз со стороны бывшего мужа, теряя нужные звонки.
Избегание контакта — во избежание конфликта:развернутого неуправляемого или свернутого скрытого. И во избежание еще большей приниженности (а в малой дозе при избегании ее все равно не избежать). Избегание практикуется потому, что конфликт, напряженность и пристройка снизу неприятны.
Избегание — реакция не на непосредственно поступивший конфликтоген, а долговременная тактика реагирования на вероятность конфликтогенов. Зять реже видится с тещей, чтобы не слушать ее нравоучений. Дочь уезжает из родительского дома в другой город и живет в «общаге» только для того, чтобы избежать надзора. Неуправляемый конфликт, холодная напряженность, пристройка снизу, избегание. — все это неудачные формы реагирования на конфликте гены, потому что очевидно: они не соответствуют требованиям, которые мы могли бы им предъявить. Предъявить эти требования-критерии надо не только для того, чтобы «сурово» осудить эти формы, а и для того, чтобы разработать «вместе с вами, читатель» оптимальные формы. Ну, так предъявим наши
Требования к реагированию на конфликтоген
Их многовато. Но, не осознав каждое из них и не доведя до автоматизма сам процесс предъявления себе этих требований во всей совокупности, человек не научится правильно конфликтовать.
В этом кругу требований трудно выделить, что главнее, так что наше перечисление будет идти скорее в некотором беспорядке, чем в строгой последовательности. По принципу: на что прежде всего упадет глаз.
Так вот, в первую очередь в глаза бросается, что в конфликтах страдает
Достоинство человека.
Выставим ли мы в качестве требования к нашему реагированию на конфликтоген восстановить наше достоинство? Вряд ли кто-нибудь ответит здесь отрицательно. Но вот разумеется ли само собой, что мы должны заботиться о достоинстве и партнера? Ставит ли каждый человек перед собой такой вопрос? Заострим проблему. Если это обсчитавший вас продавец, то вопрос о его достоинстве спорный. Ну а если это мама? Или жена, с которой детей крестить? Здесь, понятно, о достоинстве партнера мы побеспокоимся. Но даже если это обсчитавший вас продавец —вернемся к более щекотливому сюжету, — стоит ли отыгрываться на его достоинстве? А может быть, лучше дать ему возможность сохранить лицо, и будет худой, но мир вместо хорошей ссоры? И после этого он, может быть, сам исправится? Или из-за моего, возможно, легкого и отчасти оправданного садизма (я таки сделал ему неприятно) пусть разыграется конфликт, от которого и я пострадаю больше?
Итак, в требования навек внесено сохранение достоинства партнера.Согласны?
А теперь проанализируем. Анализ должен быть глубоким и точным.
■ На первый взгляд я, отреагировав на конфликтоген конфликтогеном, свое достоинство восстановил? Вроде бы да. Но. тут же меня унизили еще больше. И по «биологике», в ответ на следующем витке я унижаю его достоинство еще больше.
Не получается. Ну а в холодной напряженности? Как дело обстоит с достоинством? Тут еше сложнее. Я упорно делаю вид перед собой и окружающими, что мое достоинство сохранено, что я выше ситуации. Но на душе-то кошки скребут. Вот очередь, о которой мы уже вели речь. Кто-то без очереди прошел, а я стою. Значит, он лучше меня? Нет, мое достоинство и в этом случае попрано. Но, может быть, достоинство партнера сохраняется? Если он с пониженным чувством ответственности, с неполным самосознанием, если он живет не рефлексивно, а лишь рефлекторно,то есть удовлетворяя только свои низшие, пусть и условные рефлексы, то он будет радоваться жизни.Но если это человек с совестью, то он понимает, что, давая осознанный конфликтоген, он теряет свое достоинство прежде всего в своих глазах.
Если же партнер, будучи наглым, раздает конфликтогены направо и налево, кичась при этом своей безнаказанностью, то в конце концов его осадят,а то и посадят.А если он не будет наказан при жизни, то его осудят после смерти, проклянут. И коли ему это не все равно, этого ли он добивался? Так ведь было со Сталиным и Брежневым. Они ведь хотели искренней признательности людей. Но получили страх и лесть. А потом, после смерти, — возмездие в виде ненависти и презрения к себе. Так что в любом случае не только для нас, но и для партнера — проигрыш в плане достоинства. Уж лучше ему выслушать справедливую критику и скорригировать свое поведение, а нам — помочь ему стать лучше. Поэтому не надо молчать. Поэтому холодная напряженность не выдерживает критики. Здесь только иллюзия сохранения достоинства.
Но хуже всего с достоинством обстоят дела в пристройке снизу.Наше достоинство здесь полностью раздавлено. Ну а с достоинством партнера такая же история, как и при холодной напряженности.
При избегании— почти все то же, что и при пристройке снизу, хотя есть иллюзия сохранения своего достоинства, но ведь это только иллюзия, а если подумать хорошенько, то вы все же проглотили предназначенную вам пилюлю.
Наказание за конфликтоген
Помним оперантные рефлексы Скиннера? Мы говорили о них, когда разрабатывали способы самотренировки по изъятию конфликтоге-нов и культивированию синтонов. Так вот, если, подав конфликтоген (нарушив ли в ущерб мне закон, ухмыльнувшись ли непроизвольно по поводу того, что я поскользнулся и упал), партнер не получит сопротивления, если его несправедливое конфликтогенное поведение по закону оперантного обусловливания будет подкреплено успехом и закрепится, то он все больше нахальничает, потом наглеет, а дальше, как мы говорили, его осадят или даже посадят. Страдает общество, страдает он сам, страдаю от него я. Не в порядке скиннеровской дрессировки, о которой шла речь выше, а в порядке моей самозащиты и зашиты других людей от его конфликтогенного поведения мы должны подкрепить его неуспехом. Но и для него, объективно говоря, польза: мыего сейчас немного осадим,но потом его не посадят.
А как реализуется это наше второе требование подкрепить партнера неуспехом в неуправляемом конфликте?С одной стороны, мы сразу реагируем более сильным конфликтегеном на его несправедливый конфликтоген и тем самым вроде бы подкрепляем его неуспехом. Но, во-первых, передозировка несправедлива, то есть теперь унижен партнер-зачинщик. А во-вторых, это — неуспешное подкрепление неуспехом,потому что я же сам потом буду себя осуждать за эту передозировку. Но и он меня осудит и будет казаться себе правым, а то, что он зачинщик, в его собственных глазах уйдет на второй план. Но вероятнее такой ход событий.
■ Партнер стыдит вас за передозировку (вы накричали, нагрубили, оскорбили), и вы устыдитесь. В дело включаются обычно и свидетели, которые могут стать на сторону партнера по своим соображениям (продавец неточно взвесит, но отпустит товар побыстрее; или неточно взвесит, но мне за поддержку даст более лакомый кусочек).
Или свидетелям в глаза бросится ваша передозировка, а не привычные, хотя и конфликтогенные действия партнера (подумаешь, обвесил на пять граммов, а крик подняли на всю улицу). И тогда вас стыдят или грубят вам уже свидетели. И тогда не он, а вы подкреплены неуспехом. Ивпоследствии вы либо грозно молчите, либо лебезите, либо уходите от ситуации.
• А холодная напряженность?Здесь партнер подкреплен успехоми продолжает раздавать конфликтогены. И на ваше «но сурово брови мы насупим» не обращает внимания.
• Пристройка снизу?Так он, с его неразвитой нравственностью, только этого и ждет.
• Избегание?Ну так и не ходите в ресторан съесть печеное яблоко и выпить чашечку кофе, нечего вам здесь делать, а он за это время обслужит того, кто побогаче.
Неоптимальные формы реагирования на конфликтоген
Неуправляемый конфликт
Самая, пожалуй, распространенная неоптимальная форма.
Автобусная давка. Вам наступают на ногу и не извиняются. Конфликтоген. Явный. Реакция ваша незамедлительная и бурная. С резко осуждающей интонацией вы бросаете «автору» конфликтогена:
— Нельзя ли поосторожнее своими каблуками?! — и скорчили при этом «приятную» рожу. А партнер-зачинщик — так его назовем — в ответ что выдает? А вот что! Теперь ведь он унижен. Отнимите от вашего большего с передозировкой конфликтогена его первичный конфликтоген, и вы получите в виде разницы не что иное, как конфликтоген же. Этот конфликтоген редко бывает меньше конфлик-тогенного первотолчка, который дал наш собеседник, чаще он существенно больше. И партнер, который не «хуже вас», а «лучше вас», точно знает, что сказать в ответ:
— Если вы такой неженка, надо в такси ездить!
Ну а вы что? А вы то же, что и он. Съездили его по его личности без околичности еще сильнее:
— Хватит давать советы, это вы, может быть, взятки берете, чтобы в такси ездить, а я человек честный.
Налицо эскалация конфликта. SCALA — лестница (в переводе с латинского), поэтому дословно это «взлестничивание», или, попонятнее, — взвинчивание.
Эскалация может привести к банальной драке, которая закончится тем, что вас разнимут или кто-то уступит позицию и выйдет из нее. Или драка приведет к убийству. Но в бытовых конфликтах чаще всего дело до драки не доходит и люди останавливаются на одном из витков этой спирали.
Неуправляемый конфликт неуправляем в том смысле, что здесь в управлении не участвует разум, а срабатывают лишь бессознательные механизмы.И вот еще какой вопрос. Почему с каждым новым витком конфликта увеличивается агрессия? Это нетрудно понять в рамках биологической целесообразности. Надо прогнать того, кто первым начал агрессию. То есть логика все же есть, биологическая логика. «Биологика».
У кого чаще возникают неуправляемые конфликты? У взрослых или у детей и подростков?
На этот риторический, как нам кажется, вопрос практически все отвечают, что у детей и подростков — чаще. Взрослея, человек научается сдерживать агрессивные импульсы, и поэтому неуправляемый конфликт у взрослых обычно не доходит до драки, а ограничивается вербально-невербальными коммуникативными средствами. Но чаще всего он сдерживается на первом же витке. И тогда мы получаем иную, в значительной мере самостоятельную форму реагирования. Назовем ее
Холодная напряженность.
То есть: словесное вроде бы молчание, но на лице напряженное, строгое, осуждающее, злое, ненавидящее, холодное, негодующее. выражение. Понаблюдайте за людьми из очереди, если кто-нибудь что-нибудь берет без очереди. «Народ безмолвствует». Но недаром лучшее произведение Пушкина заканчивается этой авторской ремаркой. У Пушкина ведь в другом месте сказано, что за таким терпеливым безмолвствованием следует бунт и он бессмысленный и беспощадный. Итак, очередь молчит. Но грозно молчит. Это как бы предгрозовое удушье. И вот кто-нибудь из очереди, пусть даже очень вяло, запротестовал. Это искра в пороховой бочке. И дальше — неуправляемый конфликт. Впрочем, далеко не всегда находится этот кто-то, кто запротестует. Тогда холодная напряженность в чистом виде продлится неопределенно долго. Можно сказать, что холодная напряженность — это скрытый, неразвернутый конфликт.
Третья форма неоптимального реагирования —
Пристройка снизу.
Вот поступил конфликтоген, который вызывает в человеке страх, угнетенность, чувство бесперспективности сопротивления. И тогда в адрес агрессора идет приниженная просьба, его умоляют, принимают его несправедливые условия, на которых он готов прекратить или ослабить свое конфликте генное поведение. Например, мать избиваемого сына униженно припадает к стопам бандита, чтобы спасти своего ребенка.
Избегание —
Одна женщина призналась, что не поднимала трубку из-за боязни угроз со стороны бывшего мужа, теряя нужные звонки.
Избегание контакта — во избежание конфликта:развернутого неуправляемого или свернутого скрытого. И во избежание еще большей приниженности (а в малой дозе при избегании ее все равно не избежать). Избегание практикуется потому, что конфликт, напряженность и пристройка снизу неприятны.
Избегание — реакция не на непосредственно поступивший конфликтоген, а долговременная тактика реагирования на вероятность конфликтогенов. Зять реже видится с тещей, чтобы не слушать ее нравоучений. Дочь уезжает из родительского дома в другой город и живет в «общаге» только для того, чтобы избежать надзора. Неуправляемый конфликт, холодная напряженность, пристройка снизу, избегание. — все это неудачные формы реагирования на конфликте гены, потому что очевидно: они не соответствуют требованиям, которые мы могли бы им предъявить. Предъявить эти требования-критерии надо не только для того, чтобы «сурово» осудить эти формы, а и для того, чтобы разработать «вместе с вами, читатель» оптимальные формы. Ну, так предъявим наши
Требования к реагированию на конфликтоген
Их многовато. Но, не осознав каждое из них и не доведя до автоматизма сам процесс предъявления себе этих требований во всей совокупности, человек не научится правильно конфликтовать.
В этом кругу требований трудно выделить, что главнее, так что наше перечисление будет идти скорее в некотором беспорядке, чем в строгой последовательности. По принципу: на что прежде всего упадет глаз.
Так вот, в первую очередь в глаза бросается, что в конфликтах страдает
Достоинство человека.
Выставим ли мы в качестве требования к нашему реагированию на конфликтоген восстановить наше достоинство? Вряд ли кто-нибудь ответит здесь отрицательно. Но вот разумеется ли само собой, что мы должны заботиться о достоинстве и партнера? Ставит ли каждый человек перед собой такой вопрос? Заострим проблему. Если это обсчитавший вас продавец, то вопрос о его достоинстве спорный. Ну а если это мама? Или жена, с которой детей крестить? Здесь, понятно, о достоинстве партнера мы побеспокоимся. Но даже если это обсчитавший вас продавец —вернемся к более щекотливому сюжету, — стоит ли отыгрываться на его достоинстве? А может быть, лучше дать ему возможность сохранить лицо, и будет худой, но мир вместо хорошей ссоры? И после этого он, может быть, сам исправится? Или из-за моего, возможно, легкого и отчасти оправданного садизма (я таки сделал ему неприятно) пусть разыграется конфликт, от которого и я пострадаю больше?
Итак, в требования навек внесено сохранение достоинства партнера.Согласны?
А теперь проанализируем. Анализ должен быть глубоким и точным.
■ На первый взгляд я, отреагировав на конфликтоген конфликтогеном, свое достоинство восстановил? Вроде бы да. Но. тут же меня унизили еще больше. И по «биологике», в ответ на следующем витке я унижаю его достоинство еще больше.
Не получается. Ну а в холодной напряженности? Как дело обстоит с достоинством? Тут еше сложнее. Я упорно делаю вид перед собой и окружающими, что мое достоинство сохранено, что я выше ситуации. Но на душе-то кошки скребут. Вот очередь, о которой мы уже вели речь. Кто-то без очереди прошел, а я стою. Значит, он лучше меня? Нет, мое достоинство и в этом случае попрано. Но, может быть, достоинство партнера сохраняется? Если он с пониженным чувством ответственности, с неполным самосознанием, если он живет не рефлексивно, а лишь рефлекторно,то есть удовлетворяя только свои низшие, пусть и условные рефлексы, то он будет радоваться жизни.Но если это человек с совестью, то он понимает, что, давая осознанный конфликтоген, он теряет свое достоинство прежде всего в своих глазах.
Если же партнер, будучи наглым, раздает конфликтогены направо и налево, кичась при этом своей безнаказанностью, то в конце концов его осадят,а то и посадят.А если он не будет наказан при жизни, то его осудят после смерти, проклянут. И коли ему это не все равно, этого ли он добивался? Так ведь было со Сталиным и Брежневым. Они ведь хотели искренней признательности людей. Но получили страх и лесть. А потом, после смерти, — возмездие в виде ненависти и презрения к себе. Так что в любом случае не только для нас, но и для партнера — проигрыш в плане достоинства. Уж лучше ему выслушать справедливую критику и скорригировать свое поведение, а нам — помочь ему стать лучше. Поэтому не надо молчать. Поэтому холодная напряженность не выдерживает критики. Здесь только иллюзия сохранения достоинства.
Но хуже всего с достоинством обстоят дела в пристройке снизу.Наше достоинство здесь полностью раздавлено. Ну а с достоинством партнера такая же история, как и при холодной напряженности.
При избегании— почти все то же, что и при пристройке снизу, хотя есть иллюзия сохранения своего достоинства, но ведь это только иллюзия, а если подумать хорошенько, то вы все же проглотили предназначенную вам пилюлю.
Наказание за конфликтоген
Помним оперантные рефлексы Скиннера? Мы говорили о них, когда разрабатывали способы самотренировки по изъятию конфликтоге-нов и культивированию синтонов. Так вот, если, подав конфликтоген (нарушив ли в ущерб мне закон, ухмыльнувшись ли непроизвольно по поводу того, что я поскользнулся и упал), партнер не получит сопротивления, если его несправедливое конфликтогенное поведение по закону оперантного обусловливания будет подкреплено успехом и закрепится, то он все больше нахальничает, потом наглеет, а дальше, как мы говорили, его осадят или даже посадят. Страдает общество, страдает он сам, страдаю от него я. Не в порядке скиннеровской дрессировки, о которой шла речь выше, а в порядке моей самозащиты и зашиты других людей от его конфликтогенного поведения мы должны подкрепить его неуспехом. Но и для него, объективно говоря, польза: мыего сейчас немного осадим,но потом его не посадят.
А как реализуется это наше второе требование подкрепить партнера неуспехом в неуправляемом конфликте?С одной стороны, мы сразу реагируем более сильным конфликтегеном на его несправедливый конфликтоген и тем самым вроде бы подкрепляем его неуспехом. Но, во-первых, передозировка несправедлива, то есть теперь унижен партнер-зачинщик. А во-вторых, это — неуспешное подкрепление неуспехом,потому что я же сам потом буду себя осуждать за эту передозировку. Но и он меня осудит и будет казаться себе правым, а то, что он зачинщик, в его собственных глазах уйдет на второй план. Но вероятнее такой ход событий.
■ Партнер стыдит вас за передозировку (вы накричали, нагрубили, оскорбили), и вы устыдитесь. В дело включаются обычно и свидетели, которые могут стать на сторону партнера по своим соображениям (продавец неточно взвесит, но отпустит товар побыстрее; или неточно взвесит, но мне за поддержку даст более лакомый кусочек).
Или свидетелям в глаза бросится ваша передозировка, а не привычные, хотя и конфликтогенные действия партнера (подумаешь, обвесил на пять граммов, а крик подняли на всю улицу). И тогда вас стыдят или грубят вам уже свидетели. И тогда не он, а вы подкреплены неуспехом. Ивпоследствии вы либо грозно молчите, либо лебезите, либо уходите от ситуации.
• А холодная напряженность?Здесь партнер подкреплен успехоми продолжает раздавать конфликтогены. И на ваше «но сурово брови мы насупим» не обращает внимания.
• Пристройка снизу?Так он, с его неразвитой нравственностью, только этого и ждет.
• Избегание?Ну так и не ходите в ресторан съесть печеное яблоко и выпить чашечку кофе, нечего вам здесь делать, а он за это время обслужит того, кто побогаче.