карапетов а г расторжение нарушенного договора в российском и зарубежном праве
Статья 450. Основания изменения и расторжения договора
1. Изменение и расторжение договора возможны по соглашению сторон, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом, другими законами или договором.
Многосторонним договором, исполнение которого связано с осуществлением всеми его сторонами предпринимательской деятельности, может быть предусмотрена возможность изменения или расторжения такого договора по соглашению как всех, так и большинства лиц, участвующих в указанном договоре, если иное не установлено законом. В указанном в настоящем абзаце договоре может быть предусмотрен порядок определения такого большинства.
2. По требованию одной из сторон договор может быть изменен или расторгнут по решению суда только:
1) при существенном нарушении договора другой стороной;
2) в иных случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами или договором.
Существенным признается нарушение договора одной из сторон, которое влечет для другой стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора.
4. Сторона, которой настоящим Кодексом, другими законами или договором предоставлено право на одностороннее изменение договора, должна при осуществлении этого права действовать добросовестно и разумно в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами или договором.
Комментарий к ст. 450 ГК РФ
1. Прекращение (расторжение) договора влечет прекращение неисполненных договорных обязательств. Составляющие содержание этих обязательств субъективные права и обязанности отпадают. Изменение условий договора имеет своим результатом не полное и безусловное прекращение правовой связи между его участниками, а лишь изменение содержания договорных обязательств, дополнение его новыми правами и обязанностями.
Комментируемая статья закрепляет три способа изменения (прекращения) договора: 1) по соглашению сторон; 2) по инициативе одной из них (односторонний отказ от исполнения договора); 3) по решению суда.
2. Возможность изменения или прекращения договора по соглашению сторон базируется на началах договорной свободы (см. ст. ст. 1, 421 ГК и коммент. к ним). Те, кто обладает правом по собственной воле заключать договор, должны быть в принципе столь же свободны в вопросах его прекращения или изменения отдельных договорных условий. Принципиальная допустимость изменения (прекращение) договора подобным способом является причиной того, что ГК не содержит даже примерного перечня его возможных оснований. Всякие ограничения права на изменение (прекращения) договора соглашением сторон, будучи изъятиями из принципа свободы договора, могут устанавливаться только законом или договором (п. 1 комментируемой статьи). Примером такого ограничения является, в частности, п. 2 ст. 430 ГК, предусматривающий, что с момента выражения третьим лицом намерения воспользоваться правами по договору, заключенному в его пользу, изменение или прекращение такого договора допускается только с согласия этого лица.
4. По требованию одной из сторон договор может быть изменен или расторгнут по решению суда только в случаях, предусмотренных законом или договором. В качестве одного из оснований расторжения договора по решению суда п. 2 комментируемой статьи называет существенное нарушение договора контрагентом. Прообразом данной нормы послужили положения ст. 25 Венской конвенции 1980 г. Во многом сходные правила содержатся в ст. 7.3.1 Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА и ст. 8:103 Принципов Европейского договорного права.
5. В отдельных случаях законом могут быть предусмотрены иные, чем указанные в п. 2 комментируемой статьи, критерии существенности нарушения (см., например, п. 2 ст. 475 ГК).
6. Бремя доказывания существенного характера нарушения лежит на истце.
7. В отдельных случаях законом или соглашением сторон то или иное нарушение может быть заранее объявлено существенным (см., например, п. п. 2, 3 ст. 523 ГК). Подобное положение следует рассматривать как способ перераспределения бремени доказывания. Соответственно, в этой ситуации уже ответчик должен доказать отсутствие в допущенном нарушении признаков, установленных в п. 2 комментируемой статьи.
9. Существенное нарушение договора является общим основанием для расторжения любого договора. Правила комментируемой статьи всегда остаются «за скобками» и могут использоваться независимо от арсенала способов защиты, предусмотренных законом или договором относительно конкретного нарушения (см. п. 9 письма ВАС N 21).
10. Следует иметь в виду, что расторжение договора не выступает в качестве меры ответственности. Поэтому осуществление права на расторжение договора вследствие его существенного нарушения не зависит от субъективного отношения нарушителя к допущенному нарушению. Договор может расторгаться как в случаях, когда неисполнение или ненадлежащее исполнение влечет применение к должнику соответствующих мер ответственности, так и в случаях освобождения от ответственности. В первой из указанных ситуаций расторжение договора может сопровождаться взысканием убытков. При этом потерпевшая сторона вправе требовать возмещения убытков, как причиненных неисполнением (ненадлежащим исполнением) договорного обязательства (см. п. 1 ст. 393 ГК и коммент. к ней), так и причиненных расторжением договора (см. п. 5 ст. 453 ГК и коммент. к ней).
11. Помимо существенного нарушения, договор может быть расторгнут и в иных случаях, предусмотренных законом или соглашением сторон. При этом основания такого расторжения могут и не быть связаны с какими-либо нарушениями договорных обязательств со стороны контрагента (см. п. 25 Письма ВАС N 66).
12. От расторжения договора следует отличать односторонний отказ от его исполнения (п. 3 комментируемой статьи). Последний представляет собой неюрисдикционный способ прекращения договорного обязательства и осуществляется волеизъявлением одной из сторон.
Помимо прочего, это означает, что допустимые случаи одностороннего отказа от исполнения предпринимательского договора (обе стороны которого являются предпринимателями и данный договор связан для них с предпринимательской деятельностью) могут устанавливаться не только законом, но и соглашением сторон (см. ст. 310 ГК). В общегражданском договоре основания для одностороннего отказа от него могут быть предусмотрены исключительно законом.
Судебная практика по статье 450 ГК РФ
Отказывая в удовлетворении первоначального иска и удовлетворяя в части встречный иск, суды руководствовались статьями 159, 309, 310, 314, 432, 434, 450, 450.1, 453, 723, 779, 781, 782, 1102 Гражданского кодекса Российской Федерации и исходили из того, что обществом (исполнитель) факт оказания спорных услуг не доказан, оснований для удержания обществом аванса после расторжения договора компанией (заказчик) в одностороннем порядке и при отсутствии доказательств его отработки не имеется.
Принимая обжалуемые судебные акты, суды, руководствуясь положениями статей 15, 309, 310, 329, 393, 450, 454, 469, 475 Гражданского кодекса Российской Федерации, исследовав и оценив в порядке статьи 71 АПК РФ представленные в дело доказательства, установив, что обществом поставлено оборудование ненадлежащего качества, не произведен ввод оборудования в эксплуатацию и не передана документация, предусмотренная условиями договора, пришли к выводу о наличии правовых оснований для удовлетворения исковых требований.
Принимая обжалуемые судебные акты, суды, руководствуясь положениями статей 307, 309, 310, 450, 606, 607, 609, 614, 620, 651, 655 Гражданского кодекса Российской Федерации, исследовав и оценив в порядке статьи 71 АПК РФ представленные в дело доказательства, установив, что спорное помещение передано предпринимателем по акту приема-передачи N 1 в удовлетворительном состоянии и принято обществом, которое ненадлежащим образом исполнило обязательства по внесению арендных платежей в период до возврата помещения, удовлетворили иск предпринимателя.
Принимая обжалуемые судебные акты, суды первой и апелляционной инстанций, руководствуясь положениями статей 8, 309, 310, 450, 702, 715, 763, 768 Гражданского кодекса Российской Федерации, Федеральным законом от 05.04.2013 N 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд», установили, что демонтажные работы, работы по усилению фундаментов, восстановлению кирпичной клади, устройству перекрытий, устройству кровли, заполнению оконных проемов, которые должны были быть выполнены к концу пятой декады 2015 года, на момент принятия ответчиком решения об одностороннем отказе от исполнения контракта 25.06.2015 генподрядчиком в полном объеме не выполнены, в связи с чем пришли к выводу о том, что односторонний отказ от исполнения контракта при указанных обстоятельствах является законным и обоснованным, соответствующим условиям контракта.
Отказывая в удовлетворении остальной части иска, суд апелляционной инстанции, руководствуясь положениями статей 309, 310, 450, 452, 606, 614, 619, 655 Гражданского кодекса Российской Федерации, Федерального закона от 22.07.2008 N 159-ФЗ «Об особенностях отчуждения недвижимого имущества, находящегося в государственной собственности субъектов Российской Федерации или в муниципальной собственности и арендуемого субъектами малого и среднего предпринимательства, и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», исследовав и оценив представленные в дело доказательства, не усмотрел оснований для взыскания задолженности и пени.
Исследовав и оценив доказательства по делу в соответствии со статьей 71 АПК РФ, суд первой инстанции установил, что действие договора не прекращено, сторонами договор не расторгнут, иной порядок возврата денежных средств, перечисленных в качестве аванса, договором не предусмотрен, и, руководствуясь статьями 450, 452, 1102 Гражданского кодекса Российской Федерации, признав необоснованным требование о возврате 150 834 руб. 58 коп. авансового платежа, отказал в иске.
В результате исследования и оценки обстоятельств исполнения договора от 07.02.2017 N м/01-17 суды установили неисполнение обществом обязательств по поставке и монтажу продукции и отсутствие основания для удержания им суммы предварительного платежа, в связи с чем удовлетворили иск частично в соответствии со статьями 395, 450, 1102 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Поскольку орган местного самоуправления не является стороной договора управления, то в силу пункта 1 статьи 450 Гражданского кодекса Российской Федерации он не вправе вмешиваться в договорные отношения между сторонами сделки, которыми являются Управляющая организация и собственник помещения в многоквартирном доме, и менять цену договора.
Карапетов А.Г. Основные тенденции правового регулирования расторжения нарушенного договора в зарубежном и российском гражданском праве. // Докторская диссертация
В современном гражданском обороте нарушение договора является, к сожалению, явлением достаточно распространенным. Сбои на стадии исполнения контрактов случаются даже в самых развитых правопорядках. В странах же с переходной экономикой и отсутствием устоявшихся культурных установок соблюдения договорной дисциплины нарушение контрагентами взятых на себя обязательств, как правило, происходит намного чаще. Россия здесь, по всей видимости, входит в число «рекордсменов». Суды перегружены исками, вытекающими из неисполнения или ненадлежащего исполнения договоров. Куда большее число случаев нарушения контрактов до судов не доходит. Эта проблематика особенно обостряется в условиях финансово-экономических затруднений, когда из-за недобросовестного поведения контрагентов грубо попираются интересы их партнеров, дестабилизируется оборот, резко увеличиваются издержки и риски заключения договоров.
Проблема обеспечения договорной дисциплины носит глобальный характер. Она определяется целым веером различных причин. И решаться данная проблема должна системным образом. Оптимизация правового регулирования хотя и не исчерпывает рецептуру лечения, но, безусловно, играет центральную роль.
В центре внимания здесь оказываются нормы о защите прав кредитора по нарушенному договору, которые должны предоставлять удобный, действенный, но и при этом достаточно сбалансированный и справедливый инструментарий средств зашиты…
Поделиться
Начало занятий 29 ноября 2021 года. Продолжительность обучения – 27 ак. часов.
В ходе семинара будут обсуждаться пути повышения эффективности защиты прав участников, а также инструменты предотвращения неоправданного преследования менеджмента и контролирующих лиц.
Онлайн-занятия проходят 2-4 раза в неделю по будним дням. Рассчитаны на 2-4 ак. часа.
Лекторы: Михальчук Ю.С., Ерохова М.А., Белова М.Т., Архипова А.Г., Забейда А.В., Ельченко О.В.
Критические замечания об анализе Общего права в Диссертации Усачевой К.А. «Возвращение полученного как последствие расторжения нарушенного договора»
Раньше я писал многократно, что российские правоведы довольно часто истолковывают иностранные правовые институты со своим собственным смыслом. Как правило, я это связывал и связываю с плохим знанием языка и ложным толкованием иностранных терминов (обычно это происходит из-за того, что мы оперируем знаниями, полученными из отечественного права, и из-за этого попадаем в ловушку, когда один термин обозначает разные институты в двух разных странах).
В аннотации к работе утверждается следующее « [ д ]анная работа является первым в отечественной доктрине диссертационным исследованием, в котором на столь широкой эмпирической базе, включающей опыт как наиболее влиятельных правопорядков континентально-европейского типа, так и стран общего права, сформулированы основные подходы к рассматриваемому институту ».
1. Не расторгнуть, а оспорить
Работа написана достаточно абстрактно, и, на самом деле, иногда сложно понять что конкрентно подразумевается под теми или иными словами. Размытость, конечно, с одной стороны спасает, с другой стороны, делает работу достаточно бедной. Смысл некоторых слов неправильно передан.
Вот, например, одна из цитат, где центральное понятие по выбранной теме диссертации в Общем праве ‘rescission’ обозначается автором « ретроактивной отменой договора »:
«Сейчас проблемы последствий расторжения нарушенного договора в странах common law охватываются в основном исследованиями, посвященными различным средствам защиты при нарушении контрагентом своих обязательств (например, работами Э. Барроуза, Дж. В. Картера, С. Роуэн, Г.Х. Трайтеля и др.), либо исследованиями, посвященными последствиям любой ретроактивной отмены договора (law of rescission) (например, работами Г.К. Блэка, Ш.Б. Морисона, Д. О’Салливана, С. Эллиотта и Р. Закржевски, и др.). Кроме того, несколько монографий о расторжении и его последствиях в common law опубликовано на немецком языке (в частности, монографии Б.А. Керн и П.Х. Фойерштайна, известная работа М. Райнштайна общего плана).» (стр. 20)
«В странах common law требование о возврате полученного после расторжения нарушенного договора, наоборот, по-прежнему традиционно описывается разными авторами как кондикционное » (стр. 7)
Буквальный перевод следующий:
« Обман делает сделку оспоримой , а не ничтожной. Обманутому лицу предоставляется право выбора оспорить или оставить в силе сделку »
2. Кондикция! Где Англия? Где США?
Итак, возврат полученного и английское право? Или и Общее право? Что имеется тут в виду?
Теперь барабанная дробь. Что же такое реституция (она же несправедливое обогащение) для английского права?
Добавим некоторые моменты, на которые бы следовало бы обратить внимание.
Что же такое реституция или несправедливое обогащения для США?
Цитата из дел DeAngelis v. Palladino, 318 Mass. 251, 257 (1945), Plumer v. Houghton & Dutton Co., 281 Mass. 173, 175-176 (1932) и Vincent v. Torrey, 11 Mass. App. Ct. 463, 466-467 (1981)
Краткий смысл: право на оспаривание и требование реституции по договору возможно только тогда, когда непредоставление встречного исполнения (нарушение договора) чрезмерно существенно (за исключением, отказа от исполнения договора).
Цитата из дела Runkle v. Burrage, 202 Mass. 89, 99 (1909)
Краткий смысл: только настолько существенное нарушение договора, которое лишает его смысла, предоставляет возможность оспорить его.
Цитата из дела Barry v. Frankini, 287 Mass. 196, 199-200 (1934).
Краткий смысл: обычно право справедливости не может признать договор недействительным только на основании его неисполнения, поскольку для стороны доступны договорные иски, но, при этом, суд делает исключение в том случае, если ему кажется, что взыскание договорных убытков является менее подходящим нежели убытков.
3. Кондикция, которой нету
Автор довольно часто повторяет мантру в своей диссертации о кондикционной природе возврата переданного после расторжения:
«В странах common law требование о возврате полученного после расторжения нарушенного договора, наоборот, по-прежнему традиционно описывается разными авторами как кондикционное» (стр. 7)
Тут есть множества проблем и нюансов, которые не учитываются. И первое это то, что является реституцией. Много ссылок дается на других авторов. Данный термин по содержанию слабо исследуется автором, как будто он является единым для всех стран или юристов. При этом, реституцию все юристы воспринимают абсолютно по-разному, и именно в этом неполнота определения кондикции.
Я полагаю, что как таковую реституцию в английском праве можно разделить на два типа — на денежную составляющую (перечисленные деньги или денежный эквивалент услуг, работ и товаров) и вещную.
Boomer, thus, cannot be of any persuasive weight because in Australian or English cases, because,since Johnson v Agnew and McDonald v Dennys Lascelles Ltd the House of Lords and High Court of Australia respectively, have recognised that a contract is not rescinded ab initio for breach.
И вот, что отмечает Andrew Kull ‘Consideration Which Happens to Fail’ относительно уже английского Restatment по реституции об отсутствии необходимости оспаривания договора для применения реституции в английском праве :
Restitution for failure of a promised counter-performance “under a valid contract” incorporates, first of all, all those cases in which US law would permit rescission and restitution as an alternative remedy to damages for material breach
« Реституция по неисполнению обещанного встречного предоставления «по действительному договору» инкорпорирует, в первую очередь, все те дела, по которым право США разрешает оспаривание и реституцию в качестве альтернативного механизма взыскания убытков за существенное нарушение договора. »
Отправной же точкой для применения несправедливого обогащения по делам о непредставлении встречного исполнения (а точнее существенного нарушения договора) явилась позиция Лорда Райта в английском деле Fibrosa Spolka Akcyjna v Fairbairn Lawson Combe Barbour LttP [1943]. В данном деле речь шла о существенном изменении обстоятельств, которое делало встречное исполнение невозможным (доктрина frustration). Тем не менее это не меняет сути, суд произвел реституцию уплаченных денежных средств. Особенность данного дела для английского права состояла в том, что оно явилось неким лучом света в эти года, так как с момента дела Sinclair v Brougham [1914] AC 398 отрицалось существование несправедливого обогащения как института права вплоть до 1991 года (рассмотрения известного дела Lipkin), когда обогащение было реанимировано.
Суть ее достаточно проста:
(1) если А передает по ничтожному договору Б право собственности, то у Б не возникает никакого права собственности в силу отсутствия юридических последствий — в Общем праве отсутствие права Б именуется ничтожным правом (‘void title’); и
В настоящее время данное правило установлено в п. 23 Закона о продаже товаров от 1979 г.
По сути, это аналог нашей виндикации, а не неосновательного обогащения. Правила примерно такие же — если вещь выбывает без воли лица, то это ничтожное право, и право не может быть передано третьему лицу, а если по воле вещь выбывает, то право оспоримо и может быть передано добросовестному приобретателю. Также, нашими юристами остается незамеченным удивительный факт, что практически все оспоримые сделки — это сделке, заключаемые по воле потерпевшего лица. Таким образом, выбытие товара, например, в силу обмана, угроз, кабальных условий, так или иначе спокойно можно переложить на институт виндикации, а не выводить в отдельную реституцию — тем самым, перенимая англо-американский опыт вещных исков.
Если посмотреть в книге Гр. Вирго на ту же злосчастную стр. 23, то он тут прямо сам говорит о вещном характер «кондикции»:
The restitutionary consequences which follow recission can be justified with reference either to the principle of vindicating property rights or the unjust enrichment principle, depending on whether the consequecne of recission is proprietary of personal.
« Реституционные последствия, которые происходят после оспаривания могут быть происходить как исходя из принципа виндикации вещных прав или из принципа несправедливого обогащения в зависимости от того, являются ли последствия оспаривания вещными или личными. »
4. Когда несправедливость не имеет значения
Вышесказанный текст является подводкой к другой грубой ошибке автора, построенной на ложном восприятии правовых институтов, выраженной в следующей цитате:
«Напротив, в странах common law, где также отражен перспективный эффект расторжения, требование традиционно считается кондикционным. Сама категория правового основания здесь не имеет такого же значения, как на континенте: исторически сложилось так, что на первый план оказалась выдвинута несправедливость обогащения, подлежащего возврату. Из-за того, что требование понимается скорее не как требование о возврате находящегося без правового основания, а как требование о возврате несправедливого обогащения, во многом исключается то самое потенциальное противоречие между кондикционной квалификацией и признанием действия расторжения лишь на будущее время. » (стр. 57-58)
Я уже отметил, что передача вещного права в английском права никак не соотносится с кондикцией, которое имеет только денежное значение. На этом примере я хочу еще кое-что показать. Оперирование какими-либо ложными знаниями иногда в аргументации автора может блокировать достаточно элементарные с позиции логики вещи.
В знаменитом деле Foskett v. McKeown and Others [2000] UKHL 29; [2000] 3 All ER 97 (18th May, 2000) не менее известный Лорд Миллет произнес о пресловутой вещной » кондикции «, которая на самом деле является иском, основанным на вещном праве:
There is no «unjust factor» to justify restitution (unless «want of title» be one, which makes the point). The claimant succeeds if at all by virtue of his own title, not to reverse unjust enrichment. Property rights are determined by fixed rules and settled principles. They are not discretionary. They do not depend upon ideas of what is «fair, just and reasonable.»
Не существует никаких факторов несправедливости для производства реституции (кроме “требования о установлении права собственности”, что имеет смысл). Истец в любом случае в выигрыше только на основании своего права собственности на вещь, но не в силу возврата несправедливого обогащения. Вещные права определяются зафиксированными правилами и установленными принципами. Они не являются дискреционными. Они не основываюся на идеях, что является «честным, справедливым и разумным».
Интересен тот момент, что в английской литературе до сих пор присутствуют множества работ, которые указывают на существование вещного несправедливого обогащения. Как правило, они утверждают, что в английском праве возврат вещного несправедливого обогащения (например, A. Lodder) происходит через различные институты права (среди которых, например, есть оспаривание), но данная позиция суда в деле Foskett скорее признает такую идею неверной (поэтому подвергается критике). По этой причине, Гр. Вирго в своей работе о Принципах реституции отделяет вещную реституцию от несправедливого обогащения, и прямо признает вещный характер вещной реституции (стр. 557), а на стр. 559 прямо указывает, что «[c]амым важным принципом виндикации вещного права является то, что оно является частью вещного права и не имеет никакого отношения к принципу возврата несправедливого обогащения».
5. Как бы договор, который не договор
Иногда выводы автора весьма странные и сомнительные относительно знания природы кондикции:
«В common law c самого начала было не очень велико противопоставление contract и restitution. К примеру, в английском праве долгое время самим основанием кондикционных исков считалась фикция наличия между сторонами договорных обязательств или подразумеваемый договор. Тогда же, когда они стали основываться уже на принципе недопустимости несправедливого обогащения, оказалось, что кондикционные правила построены не по модели единого универсального иска, а охватывают самые разные ситуации по остаточному принципу. В результате теперь просто невозможно понять, какова же общая логика таких кондикционных норм: когда они применяются к случаям отмены договора, ими может предусматриваться один набор решений, когда они применяются к другим случаям – другой. При таких обстоятельствах определение внедоговорного или договорного характера требования здесь во многом теряет то значение, которое оно имеет на континенте, а само обсуждение данного вопроса, по сути, означает описание проблемы в тех институциональных рамках, в которых она не существует. » (стр. 64-65)
Если по простому объяснять, то при неосновательном/несправедливом обогащении закон создает обязанность (именуемое квази-договором или подразумеваемым договоров — ‘implied contract‘) вернуть такое неосновательное/несправедливое обогащение. Естественно, тут автор просто допускает ряд логических ошибок, которые уже разрушают всю цепочку мыслей. Квази-договорность скорее термин, оправдывающий существование обязанности вернуть обогащение и является аналогичным слову «в силу закона». При это, в классификации исков — обогащение строго отделяется, как от договорных исков, так и деликтных.
6. Условные условности
Одним из базовых знаний договорного права является классификации условий договоров, нарушений которых может и не может приводить к расторжени е. Их достаточно легко запомнить — (1) условие, чье нарушение не влечет расторжение ( ‘warranty’ ); (2) условие, чье нарушение влечет расторжение договора ( ‘condition’ ) и (3) условие, которые неопределены относятся ли они к первой группе, или ко второй ( ‘innominate terms’ или ‘intermediate terms’ ).
Данный вывод достаточно правильно отражен в первом пассаже диссертации:
«Если оторваться от континентального права и ненадолго остановиться на разработанности рассматриваемой проблематики в странах common law, то, к примеру, в английском праве, впрочем, как и на континенте, расторжение нарушенного договора тоже, как указывает Р. Циммерманн, сравнительно поздно дополнило доступные пострадавшей стороне средства защиты (только в конце XVIII в.). При этом идея «условия» («condition») как основания и обоснования для права на расторжение договора здесь тоже имела большое значение» (стр. 20)
А вот во втором характеристика вызывает ряд вопросов:
«Если на момент покинуть континентально-правовую традицию и обратиться к опыту common law, то окажется, что оно тем временем развивалось во многом автономно. Получившиеся в результате решения, на первый взгляд, удивляют: при обосновании права на расторжение там тоже играла большую роль идея условия, но действие расторжения характеризовалось как перспективное, хотя при этом требование о возврате полученного после расторжения квалифицировалось как кондикционное.» (стр. 47)
Утверждение о кондикционности требования после расторжения сомнительно по двум причинам. Во-первых, реституция в английском праве (та, которая несправедливое обогащение) обозначает именно возврат денежных средств при грубом толковании (реально это никакой не возврат, а истребование полученных доходов в денежной форме). Во-вторых, для того, чтобы расторжение договора (на основании нарушения договора) приводило именно к такой реституции требуется весьма сложное условие, и тут я вернусь к доктрине непредоставления встречного обеспечения ( ‘failure of consideration’ ).
В данном деле черным по белому прописаны настоящие правила производства реституции в английском праве после нарушения договора:
In considering these competing submissions the starting point is the general principle formulated by the editors of Goff and Jones in these terms: » The case law holds that a restitutionary claim, based on failure of consideration, will, therefore, succeed only if the failure is total. » (ibid 19-009). Although the doctrine is commonly referred to as failure of consideration it is, as appears from the extract from Goff and Jones cited earlier in this judgment, based on a failure not of consideration but of performance.
Если проще говорить, то реституция может возникать только в случае, если встречное исполнение не произошло полностью, что весьма затрудняет применение реституционных механизмов в контексте договора. Таким образом, создавая сильный заградительный барьер для применения реституции при расторжении договора.
Вот, что судья в этом деле сказал при отказе в удовлетворении реституционного иска в деле: