книги о правой идеологии
Что почитать, чтобы разбираться в идеологии «левых» и «правых»?
Не совсем понятно, что именно вы хотите.
Термины «правые» и «левые» возникли в начале Французской революции и касались расположения депутатов в парламенте. Сидевшие справа выступали за сохранение Старого порядка (монархии, аристократии и государственной религии). Сидевшие слева выступали за учреждение республики, отмену сословного неравенства и отделение церкви от государства.
К правым идеологиям традиционно относят монархизм, консерватизм, национал-демократию, правое либертарианство, традиционализм, реакционизм.
Иное понимание: правая идеология — идеология социального господства, выражающая интересы господствующего социального класса или определённой властвующей группы внутри господствующего класса. Левая же идеология — идеология оппонирования власти, которая отрицает легитимность существующего господства и предъявляет политическую альтернативу, востребованную новыми господствующими группами или (и) нижними классами, претендующими на участие в распределении богатства и власти.
В то же время есть масса ультраправых течений. Как правило это политические течения пропагандирующие первенство какой-либо группы людей по этническому и/ или социальному статусу. Например различные партии националистов.
А есть ещё Ультралевые, революционные левые, радикальные левые, крайне левые, леворадикалы — термины для обозначения людей и групп, которые придерживаются крайних позиций в левом политическом спектре. К ним относят: маоистов, троцкистов, левых коммунистов, а также течения, близкие к ним, но не поддающиеся однозначной оценке
5 книг о том, как устроен правый радикализм в Европе и России
Определяя современный правый радикализм, иногда говорят о «крайне правых». Это зонтичный термин, включающий в себя самые разные группы, движения, политические партии — от неофашистских до правопопулистских.
Начиная с конца 1990-х правый радикализм в современной Европе стал важным феноменом. Во многих странах праворадикальные партии являются по значимости третьими, вторыми или даже первыми. В некоторых странах правые радикалы входят или входили в коалиционные правительства: например, в Австрии праворадикальная Партия свободы была частью правительства в 2017–2019 гг., а в Италии праворадикальная «Лига севера» была в коалиционном правительстве в 2018–2019 гг. В некоторых странах даже установился праворадикальный режим — например, в Венгрии под руководством Виктора Орбана и его партии «Фидес».
То есть если в 1990-х исследователи пугали возможностью усиления праворадикальных партий, то сейчас это уже свершившийся факт. Крайне правые стали частью нормальной политической жизни европейских стран. Процессы идут самые различные, но можно утверждать, что по сравнению с теми же 1990-ми крайне правые во многих странах стали более умеренны, осознав, что сложно играть значимую роль в политической жизни, оставаясь явными антисемитами или расистами. Классический пример такой трансформации — французская партия «Национальный фронт». Она создавалась как правоэкстремистское объединение, затем стала более умеренной. А в конечном итоге случился переворот в стиле греческой драмы: создатель партии Жан-Мари Ле Пен был изгнан собственной дочерью Марин Ле Пен, партию переименовали в «Национальное объединение» и она стала еще более умеренной.
В моей академической подборке нет русских изданий, и я объясню почему. На подобные исследования ни в России, ни в Украине нет денег. Если речь о диссертациях, то их приходится писать, опираясь на монографии других авторов на ту же тему. Очень редко исследования проводятся на оригинальном материале. Делать поле, интервью, ездить по странам Европы практически невозможно из-за отсутствия ресурсов. Предложу самокритику: моя первая монография «Новые праворадикальные партии в европейских демократиях: причины электоральной поддержки» (Штутгарт: ibidem Verlag, 2010) в значительной степени опирается на исследования европейских ученых. И я, конечно, не исключение.
Вместе с тем информационно-аналитический центр «Сова» продолжает делать хорошие обзоры по правому радикализму именно в России, но сейчас интенсивность их работы снизилась. Умер политолог Владимир Прибыловский, руководивший центром «Панорама», который сотрудничал с «Совой». Саму «Сову» признали «иностранным агентом», что наверняка сказалось на финансировании. Если кто-то интересуется именно российскими крайне правыми, то рекомендую обратить внимание на работы французской исследовательницы Марлен Ларюэль — например, на книгу Russian Nationalism: Imaginaries, Doctrines, and Political Battlefields (Лондон: Routledge, 2019).
Начать нужно с исторической книги Роджера Гриффина «Модернизм и фашизм». Хотя большинство праворадикальных партий, которые участвуют в политическом процессе европейских стран, не являются фашистскими, важно понимать их идеологические истоки. Основная идея Гриффина заключается в том, что фашизм — один из трех модернистских политических проектов будущего, существовавших в начале XX века. Вторые два — это коммунизм и либерализм. Каждый из них предлагал свою версию модернизма, свою версию современности.
Когда мы говорим о неофашистах или неонацистах, мы не подразумеваем, что эти люди зовут к новому проекту будущего. Они заимствуют у Третьего рейха и Италии Муссолини отдельные идеологические элементы — расизм либо революционный национализм. Сами проекты не проговариваются, хотя их влияние чувствуется — в отношении к нации, расе или этническому объекту.
Книга The Darkest Sides of Politics состоит из двух томов, но для нашей темы важен первый, в котором Бейл наглядно демонстрирует развитие правого радикализма (в частности, неофашизма) сразу после окончания Второй мировой войны.
Фашизм потерпел военное поражение во Второй мировой, но крайне правые идеологии и движения сохранились — прежде всего в Западной Европе. Они приняли три формы.
Первая форма — это маленькие группы, очень часто андеграундные, которые поддерживали, скажем так, «пламя истинного фашизма»; многие из них были запрещены, особенно в Германии. В других странах к ним относились терпимо, даже в Италии, где никакой денацификации и дефашистизации по сравнению с Германией и Австрией не произошло. Такие группы не стремились участвовать в политике, поскольку понимали, что для этого они слишком радикальные и экстремистские.
Вторая форма — праворадикальные партии, которые были вынуждены умерить пыл, максимально перевести свою риторику и идеологию на язык либеральной демократии, чтобы участвовать в публичной политике.
Третья форма — это Новые правые, которые появились в конце 1960-х. Они исповедовали метаполитический принцип отказа от участия в политике и, следуя принципам Антонио Грамши, человека из противоположного политического лагеря, стремились влиять на культуру. Для этого явления есть термин — «правый грамшизм», согласно которому для успешной фашистской революции необходимо сначала подготовить общество с культурной точки зрения.
Бейл в своей книге показывает, как европейские государства, их спецслужбы манипулировали крайне правыми, использовали их для борьбы с левыми, с политическими конкурентами мейнстримных партий. Например, во время холодной войны в НАТО была разработана операция «Гладио». В ее фундаменте лежал страх, что СССР нападет на Западную Европу и основное сопротивление против советской агрессии будет происходить «в лесах» — в форме партизанского движения. Была разработана идея «Stay Behind Network»: в гипотетическом тылу, на оккупированных Союзом территориях, должны были быть активированы группы, которые продолжали бы сопротивление. Очень часто для их создания использовались неофашисты как наиболее антикоммунистически настроенные элементы.
Как в прошлом, так и сейчас мы часто видим, что подобные группы выходили из-под контроля: их вооружали для одних целей, а они начинали использовать свой потенциал в других целях. В этом отношении можно провести параллель с историей возникновения афганского Талибана из групп муджахедов, которым оказывали поддержку, например, США.
Голландский политолог Кас Мудде написал, пожалуй, лучшую работу по феномену праворадикальных популистских партий. Это не неофашисты, не Новые правые, а именно третья форма крайне правых партий, которая сейчас наиболее успешна электорально. Примеры — «Партия свободы» в Австрии, (ныне бывший) «Национальный фронт» во Франции, «Фламандский интерес» в Бельгии, «Лига севера» в Италии и другие.
Книга дает фундаментальное понимание причин поддержки этих партий в Европе, здесь же приводится важное определение праворадикализма как идеологической комбинации авторитаризма, нативизма и популизма. Это основополагающий труд, после которого написать что-то лучше, наверное, вряд ли получится. Можно говорить о новых партиях, можно говорить об удачном или неудачном опыте работы праворадикальных партий в правительствах, но основы того, как это работает, описаны в книге Каса Мудде.
Следующие две книги могут быть особенно интересны российским читателям. Начну с работы Роберта Хорвата, который изучал и советское диссидентское движение, и путинский режим. В своей последней книге он рассказывает о том, как в нулевых годах администрация Путина использовала российских правых экстремистов, неофашистов, неонацистов для достижения своих политических целей. Проект можно условно назвать «Управляемый национализм». С одной стороны, он был нацелен на то, чтобы взять под контроль экстремистские группировки, которые государство долгое время просто игнорировало, что приводило к десяткам убийств в год. С другой стороны, Кремль хотел, чтобы те же самые националисты помогали дискредитировать легитимную оппозицию путинскому режиму.
И вновь мы видим сюжет: некие силы пытаются использовать правых радикалов для дискредитации или борьбы с другими политическими силами, своими конкурентами. Эта история проходит красной линией через весь послевоенный политический опыт праворадикальных движений. Несмотря на серийный опыт манипуляций, это не означает, что у крайне правых нет своей субъектности.
Поясню на внероссийском примере. Подъем крайне правой партии «Национальный фронт» состоялся во Франции в 1980-х годах. Почему он произошел? Тогдашний президент Франции Франсуа Миттеран, который был представителем социалистической партии, стремился ослабить своих оппонентов правоцентристов-консерваторов. Каким способом он этого добился? Предоставил больше телевизионного времени маленьким партиям, включая «Национальный фронт», который мог черпать свой электорат из разочаровавшихся сторонников правоцентристов. Соответственно, рост «Национального фронта» привел к тому, что у консерваторов стало меньше голосов. То есть у «Национального фронта» есть своя субъектность, но без поддержки более значимых политических сил, они бы вряд ли добились того, чего они добились. Здесь тоже можно говорить о выходе из-под контроля, ведь политтехнология, которую использовал Миттеран, в конечном итоге привела к тому, что представители «Национального фронта» уже дважды в истории оказались во втором туре президентских выборов, где социалистов как раз не было.
Без поддержки более значимых сил многие крайне правые остаются в террористическом подполье и используются для других, неполитических целей. Так, в Украине, например, Виктор Янукович, его партия и структуры, поддерживали крайне правую партию «Свобода» для дискредитации легитимной национал-демократической оппозиции Януковичу. Сейчас «Свобода» почти полностью утратила всякую поддержку, потому что исчезла фигура (собственно, Янукович), вокруг противостояния которой пестовался ее имидж.
В своей книге я пишу о взаимоотношениях между самыми различными российскими деятелями, структурами и крайне правыми на Западе. В этих взаимоотношениях также есть элемент манипуляции. С моей точки зрения, Кремль ведет с Западом информационную войну, которая на Западе воспринимается как война политическая, а в самом Кремле считается контратакой на действия Запада, который якобы ведет политическую войну против России. Иными словами, Кремль считал и считает, что Запад поддерживает сепаратизм в российских регионах или экстремистские движения в России и российская поддержка крайне правых на Западе — это зеркальное отображение того, что Запад, как считают в Кремле, делает по отношению к России.
Российскую поддержку европейских крайне правых можно разделить на три основные составляющие. Первая — это медиаподдержка: Москва предоставляет правым радикалам информационную платформу, которую они не имеют в своих собственных странах. Это важнейший тип поддержки, учитывая значимость информационных операций для успеха в политике. Вторая составляющая — политическая: через личные встречи российских официальных лиц с праворадикальными политиками или официальные высказывания Кремль посылает избирателям сигналы о том, что Россия поддерживает определенные партии. Третья составляющая — финансовая. В моей книге немного сказано о финансовых аспектах поддержки, но это самый сложный аспект для исследований — скорее, даже расследований. В конечном итоге это не дело политолога — проводить подобные расследования. Говоря об этом аспекте поддержки европейских крайне правых, я ссылаюсь на журналистские расследования. Явных случаев финансовой поддержки мы знаем не так много: например, банковский займ на девять миллионов евро для Марин Ле Пен в 2014 году.
Правая литература
Андрей Лесняк запись закреплена
Андрей Лесняк запись закреплена
Андрей Лесняк запись закреплена
Андрей Лесняк запись закреплена
Андрей Лесняк запись закреплена
Правая литература запись закреплена
Социология
Точкой отсчета существования Европейского Союза считается заключение Маастрихтского договора в 1992 г., определившего дальнейшее направление евроинтеграции. (см. договор о Европейском Союзе. Маастрихт. 7 февраля 1992 («Маастрихтский договор»), документ № 228). Созданием ЕС был завершен почти полувековой процесс постепенного сближения европейских стран, развернувшийся после Второй мировой войны.
Показать полностью. Однако идеи создания единого европейского пространства высказывались на протяжении всего Нового времени, начиная с XIV в. Проекты, предлагавшиеся европейскими мыслителями в XIX столетии, относились к разряду утопий, которые никто не взялся бы претворить в жизнь.
В XX в., после Первой мировой войны, когда Европа утратила свои лидерские позиции на мировой арене и перестала быть мировым гегемоном, уступив место новым, внеевропейским политическим и экономическим центрам, возникла необходимость дать ответ на этот вызов времени. Свое оригинальное решение предложил граф Рихард Николас фон Куденхове-Калерги.
Детство Р. Н. Куденхове-Калерги провел в чешском имении Побъежовице.
Свои идеи Р. Н. Куденхове-Калерги высказал в книге «Пан-Европа», изданной в Вене в 1923 г. Куденхове-Калерги поставил следующий «европейский вопрос»: «Может ли Европа при своей политической и экономической разобщенности сохранить мир и собственную независимость в противостоянии с растущими неевропейскими державами или же необходимо, чтобы для защиты своего существования она объединила свои страны в сообщество?».
Исходил граф, прежде всего из того, что европейскому континенту грозит утрата своей идентичности под напором новых «мировых империй», к которым он относил Британскую, Российскую, Американскую, Восточноазиатскую. Эти «империи» делают стремительный рывок в своем развитии, посредством достижений технического прогресса, оставляя ослабленную мировой войной Европу позади. Более того, новые центры силы вступили на путь интеграции, объединяя под своим началом разные народы, не жертвуя при этом своей индивидуальностью и свободой. Континентальная Европа, в свою очередь, оказалась раздробленной на множество мелких стран, которые являются слабыми, неконкурентоспособными. Такие крупные европейские страны, как Германия, Франция, Италия оказались по разные стороны баррикад, являясь либо победителем, либо побежденным. Великобританию и Россию Куденхове-Калерги по разным причинам не относил к европейским странам.
Для того чтобы если не восстановить европоцентристский мир, но хотя бы не допустить дальнейшего регресса европейского континента, граф предлагал создать «пан-Европу»: объединение континентальных европейских государств, с отказом от таможенных, а в перспективе и от государственных, границ, со свободной торговлей. Народы Европы должны были осознать себя как некую единую европейскую нацию, связанную общей историей и культурой. Предполагалось заключение европейского гарантийного пакта, который позволил бы в будущем избежать новой войны между государствами континента.
В своей теоретической работе «Пан-Европа» Р. Н. Куденхове-Калерги значительное внимание уделяет проблеме отношений России и Европы, а также места России в семье европейских народов. Отдельная глава была посвящена истории «русского вторжения на Запад», способам его прекращения, и перспективам сотрудничества между Россией и объединенной Европой. Рассуждая о русской культуре, Куденхове-Калерги отмечает, что она является одной из разновидностей культуры европейской, с переплетением азиатских культурных традиций. Политически же Россия принадлежала то Азии, то Европе. Императорский период в истории России означал принадлежность к европейскому континенту, когда Россия «восприняла внешнюю форму европейской культуры, но не стала европейской по сути».
Большевистская революция, по мнению графа, оторвала Россию от Европы. Теперь большевики, с помощью «европейской теории и азиатской практики» пытаются создать «новые культурные формы».
По его мнению, после 1917 г., Россия оторвалась от Европы, и превратилась в «федеративную империю без колоний, большая часть которой находится в Азии, а меньшая в Европе». Россия стала в большей степени евроазиатской державой, отказавшейся от европейской системы демократии, и, соответственно, политически отошедшая от европейского континента. Западные области России, такие как Польша, Прибалтика, Финляндия, присоединились к «европейской государственной системе», поскольку всегда тяготели к Европе, а не к России. Исходя из вышеперечисленного, Куденхове-Калерги считал, что восточная граница Европы сместилась, и проходит теперь не «по Уралу, а по политической границе между Россией и её демократическими соседями». То есть, по мнению графа, Европа кончается там, где кончается демократическая политическая система. Именно этим он обосновывает недопущение России до единого европейского пространства.
Следовательно, одна из главных причин создания пан-Европы, это предотвращение «русской угрозы», ведь для единой Европы такой опасности просто не существует. Он исходил из того, что новые малые государства, возникшие на политической карте Европы после войны не способны защитить себя. Неспособна на это и разоруженная Германия, которой традиционно отводилась роль некоего «буфера» на восточных границах.
Говоря о современном ему этапе отношений России и Европы, Куденхове-Калерги прибегает к историческим параллелям, таким как постепенное подчинение всей Эллады Македонией. Судьба Древней Греции кажется ему показательной, поскольку эллины не осознали в нужный момент опасности и пали жертвой внутренних разногласий, чем не преминул воспользоваться их северный сосед.
Самостоятельные европейские государства похожи на города-полисы, боровшиеся между собой за гегемонию, но, однако, воспринимавшие себя «единым культурным сообществом, превосходящим все прочие народы».
Апогеем борьбы между греческими полисами стала Пелопонесская война, последствия которой для Эллады Калерги сравнивает с последствиями Первой мировой войны для современной Европы.
Куденхове-Калерги попытался дать исторический экскурс европейскому направлению в русской внешней политике.
Окончание мировой войны привело к распаду центральных держав, и, как следствие, падению европейского «оборонительного вала». Малые и средние государства и «одно большое разоруженное государство», занявшие теперь место распавшихся монархий, не способны оградить европейский континент от нападения со стороны России. По мнению Куденхове-Калерги, «как только Россия придет в себя после своих внутренних катастроф, её стремительное продвижение на Запад не остановит ни Польша, ни Румыния, ни Чехословакия, ни тем более такие разоруженные страны, как Венгрия, Австрия или Германия». Россия сможет подчинить себе Центральную Европу, что будет являться всего лишь «этапом» на пути её экспансии к Западной Европе. Последствия для Европы были бы такими же, как и для Древней Греции.
Несмотря на кардинальные перемены внутри России, её экспансионистские «устремления остались прежними». Калерги называет это «политической тенденцией», к требованиям которой вынуждены приспосабливаться все без исключения лидеры России. Здесь он не видит разницы между «царским империализмом, использовавшим лозунги панславянской пропаганды» и большевиками, провозгласившими «пролетарский интернационализм». Советская Россия, как и Россия императорская, по убеждению Куденхове-Калерги, имеет наступательные планы по отношению к европейским странам, а её армия по-прежнему превосходит по своей численности все европейские войска. Вожди России «провозглашают своей главной целью уничтожение европейской демократии и присоединение всех народов к Московскому союзу», то есть к СССР.
Европейцам следует осознать, «что любой мир между демократическими и советскими государствами означает для Советов лишь перемирие, остановку для накопления сил и подготовки новой атаки, поскольку неизменной целью коммунистических вождей остается мировая коммунистическая революция».
Калерги был уверен, что характер политического режима и устройства России в данном случае значения не имеет: если ей представится возможность подчинить Европу, она это сделает, вне зависимости от своего «цвета».
Среди прочих объяснений Калерги называет попытку «компенсировать отобранные у народа права» посредством ведения наступательной внешней политики: военная слава и победы могут принести консолидацию населения вокруг коммунистического режима.
Поэтому Куденхове-Калерги пишет о том, что общей целью для всех европейцев, в независимости от национальности и политических взглядов должно стать предотвращение русского вторжения. «Единственно мудрой европейской политикой по отношению к России может быть мирная политика», однако, необходимо быть готовыми к различным вариантам. Выходом должна стать совместная защита всеми европейскими странами российско-европейских границ, означающая создание оборонительного союза «против русской военной угрозы». Заключение подобного гарантийного пакта, по словам Куденхове-Калерги, могло бы на длительное время обеспечить безопасность европейского континента. Этот панъевропейский военный союз, по сути, свелся бы к тому, что на крупные европейские государства ложилась бы забота о защите малых и слабых стран Европы. Калерги оправдывает это довольно простым аргументом о том, что Польша, например, не способна оказать военное сопротивление державе, территория которой превышает её размеры в десятки раз, и, следовательно, полностью взять на себя «бремя спасения Европы».
«Если Россия будет знать, что в случае нападения на Польшу и Румынию против нее выступят войска Франции, Италии и Германии, она скорее подумает о последствиях такого нападения, чем в случае, когда со стороны Германии ожидается нейтралитет, а защищенность таких государств, как Польша обеспечивается только наличием «Малой Антанты».
Еще одной предпосылкой для предотвращения русской экспансии и защиты восточной границы служит «единство европейских государств».
Куденхове-Калерги считал, что «пророссийская ориентация нескольких европейских государств» также представляет опасность для существования Европы. Прежде всего, здесь имелась в виду Германия, которая в апреле 1922 г. заключила с Советской Россией Рапалльский договор, положивший начало тесному сотрудничеству двух стран. Как следствие, произошло сближение политических позиций двух государств, оставшихся за рамками Версальской системы международных отношений, сложившейся после Первой мировой войны, и отчуждение Германии «от западноевропейского сообщества» и Лиги Наций. Калерги считает, что просоветская ориентация Веймарской республики обусловлена надеждой на ревизию Версальского договора, при посредничестве СССР, и осуществление очередного раздела Польши.
Однако, несмотря на военную угрозу, исходящую от России, Европа заинтересована в дружественных отношениях с ней, поскольку это отвечает экономической целесообразности.
Куденхове-Калерги сегодня считается одним из «духовных отцов» объединенной Европы, поскольку большинство его идей нашли свое воплощение в Европейском Союзе. В какой-то степени это касается и внешней политики ЕС, в том числе и её «русском направлении».