запрос документов у конкурсного управляющего образец
Правовые проблемы истребования информации в банкротстве
Арбитражный управляющий, утвержденный судом для сопровождения той или иной процедуры, применяемой в деле о несостоятельности (банкротстве), вынужден действовать в условиях дефицита информации, ограниченного доступа к ней, что существенно осложняет осуществление им обязанностей, предусмотренных законодательством о банкротстве, главным образом по выявлению имущества должника, формированию конкурсной массы, с целью максимально возможного справедливого удовлетворения требований кредиторов[1].
Названная проблема наиболее остро ощущается при проверке обоснованности требований кредиторов, претендующих на включение в реестр требований кредиторов должника, при оспаривании сделок должника, взыскании убытков, привлечению контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности несмотря на то, что на законодательном уровне был разработан ряд правовых механизмов, позволяющих арбитражному управляющему получать доступ к необходимой информации.
1. Истребование доказательств в рамках конкретного обособленного спора
Правовая норма, позволяющая лицу, участвующему в деле и не имеющему возможности получить то или иное доказательство, обратиться за содействием к арбитражному суду, на сегодняшний день закреплена в ч. 4 ст. 66 АПК РФ. Лицо, реализуя данное процессуальное право, может подать письменное ходатайство об истребовании требуемого доказательства, указав в нем:
При удовлетворении ходатайства суд выносит определение, посредством которого обязывает лицо представить в суд соответствующее доказательство.
2. Получение доступа к сведениям, документам, материальным ценностям и проч., не являющимся доказательствами в рамках конкретного обособленного спора, но предусмотренных Законом о банкротстве
В данном случае речь идет о получении арбитражным управляющим:
в случаях, когда руководитель должника или иные лица в установленный Законом о банкротстве срок не исполняют свою обязанность по передаче указанного выше.
В соответствии с абз. 3 п. 47 Постановления Пленума Высшего Арбитражного суда Российской Федерации от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» арбитражный управляющий был вправе обратиться в суд, рассматривающий дело о банкротстве, с ходатайством об истребовании по правилам ч. 4, 6-12 ст. 66 АПК РФ документов и ценностей должника, подлежащих передаче ему согласно ст. 126 Закона о банкротстве.
Сам институт истребования доказательств в рамках дел о банкротстве рассматривался Верховным Судом РФ как специальное средство защиты, которое могло быть использовано конкурсным управляющим, в случае отказа руководителя должника, а также временного, административного или внешнего управляющего в течение трех дней со дня утверждения конкурсного управляющего обеспечить передачу бухгалтерской и иной документации должника, печатей, штампов, материальных и иных ценностей конкурсному управляющему, а также в ситуации, когда бывший руководитель должника уклонялся (отказывался) от участия в приемке-передаче ценностей, владение которыми должник не утратил[2].
Официально такое толкование существовало до декабря 2017 г. В соответствии с п. 70 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 5 абз. 3 п. 47 ПП ВАС от 22.06.2012 № 35 признан неподлежащим применению, однако, в практике некоторых судов[3], в том числе Девятого арбитражного апелляционного суда, ссылки на него встречаются до сих пор.
В соответ с п. 24 ПП ВС РФ от 21.12.2017 № 53 силу п. 3.2 ст. 64, абз. 4 п. 1 ст. 94, абз. 2 п. 2 ст. 126 Закона о банкротстве на руководителе должника лежат обязанности по представлению арбитражному управляющему документации должника для ознакомления или по ее передаче управляющему.
В свою очередь названной обязанности корреспондирует право арбитражного управляющего требовать от руководителя (а также от других лиц, у которых фактически находятся соответствующие документы) по суду исполнения данной обязанности в натуре применительно к правилам ст. 308.3 ГК РФ. По результатам рассмотрения соответствующего обособленного спора выносится судебный акт, который может быть обжалован в порядке, предусмотренном ч. 3 ст. 223 АПК РФ.
На основе чего можно констатировать, что подход к определению процедуры, позволяющей арбитражному управляющему получить доступ к определенным сведениям, документам, материальным ценностям должника и ее нормативному регулированию претерпел серьезные изменения.
Если с 2012 по 2017 г. арбитражный управляющий должен был истребовать документацию должника с соблюдением требований абз. 2 ч. 4 ст. 66 АПК РФ при том, что у него в силу Закона о банкротстве и так существовало право на получение вышеназванных документов, то на сегодняшний день процедура стала проще: арбитражному управляющему необходимо лишь представить, например, решение о введении конкурсного производства в отношении должника, в резолютивной части которого содержится требование к руководителю должника о передаче конкурсному управляющему документации должника, документы, подтверждающие полномочия конкретного лица действовать от имени и заявить, что обязанность не исполнена. А поскольку неисполнение обязанности – негативный юридический факт, следовательно, бремя доказывания полного или частичного исполнения обязательства по передаче документации должника возлагается на бывшего руководителя.
Однако на практике в ситуации, когда конкурсный управляющий обращается в суд с заявлением об истребовании документов у бывших руководителей должника или в связи с длительным (порой годовым) неисполнением обязанности по передаче документации с ходатайством о взыскании астрента[4] с целью стимулировать скорейшее и наиболее полное исполнение судебного акта, суд может попросить предоставить копию запроса[5], направленного арбитражным управляющим лицу, которое обязано передать документацию. Как представляется такой подход является неверным и свидетельствует о невозможности суда провести демаркацию между правовыми нормами п. 3.2 ст. 64, абз. 4 п. 1 ст. 94, абз. 2 п. 2 ст. 126 и п. 1 ст. 20.3 Закона о банкротстве, имеющими как минимум различный предмет правового регулирования и субъектный состав.
3. Получение информации, ранее запращиваемой в порядке ст.ст. 20.3, 213.9 Закона о банкротстве
Так в соответствии с п. 1 ст. 20.3 Закона о банкротстве арбитражный управляющий в деле о банкротстве имеет право запрашивать необходимые сведения о должнике, о лицах, входящих в состав органов управления должника, о контролирующих лицах, о принадлежащем им имуществе (в том числе имущественных правах), о контрагентах и об обязательствах должника у физических лиц, юридических лиц, государственных органов, органов управления государственными внебюджетными фондами Российской Федерации и органов местного самоуправления, включая сведения, составляющие служебную, коммерческую и банковскую тайну.
Гарантией обеспечения соответствующего правового режима полученной информации служит обязанность арбитражного управляющего сохранять конфиденциальность сведений, охраняемых федеральным законом (в том числе сведений, составляющих служебную или коммерческую тайну) и ставших ему известными в связи с исполнением обязанностей (п. 3 ст. 20.3 Закона о банкротстве). Применительно к п. 10 ст. 213.9 Закона о банкротстве дополнительно указывается, что арбитражный (финансовый) управляющий за разглашение сведений, составляющих личную, коммерческую, служебную, банковскую, иную охраняемую законом тайну, несет гражданско-правовую, административную, уголовную ответственность.
В свою очередь на лиц, у которых запрашиваются сведения в порядке ст. 20.3 Закона о банкротстве возложена обязанность предоставить их в течении 7 дней без взимания платы.
Таким образом, на законодательном уровне закреплены широкие полномочия арбитражного управляющего по сбору информации в рамках дела о банкротстве, которые, по мнению некоторых известных юристов, можно сравнить с полномочиями следователей.
В связи с чем вполне логично было бы предположить, что в случае, если конкурсный управляющий запросил, например, у банка ВТБ (ПАО) сведения о месте жительства/регистрации работников организации, которым согласно выписке о движении денежных средств перечислялись денежные средства с назначением платежа «выдача займа», и банк отказался предоставить сославшись на то, что запрашиваемая информация представляет банковскую тайну и касается третьих лиц, а не самого должника, то арбитражный управляющий вправе обратиться в суд и истребовать необходимые сведения.
Однако на практике, к сожалению, механизм реализации данного права в России почти отсутствует. Обусловлено это, во-первых, существованием целого ряда законов, определяющих правовой режим информации (сведений) и обладающих равной юридической силой, в связи с чем правовая норма, закрепленная в п. 1 ст. 20.3 Закона о банкротстве коллидирует со ст. 26 Закона о банках и банковской деятельности, ст. 7 Закона о персональных данных, статьями Закона об информации, информационных технологиях и защите информации, ст. 53 Закона о связи и др. Преодолеть подобную коллизию можно было бы при помощи классического принципа Lex posterior derogat priori («позднейшим законом отменяется более ранний»), однако, в условиях стремительно меняющегося, нестабильного российского законодательства это весьма проблематично и требует комплексного законодательного подхода к нормативному регулированию вопроса истребования, раскрытия информации в рамках дела о банкротстве.
Во-вторых, суды отказывают в истребовании документов даже в случае, если формально требования ч. 4 ст. 66 АПК РФ соблюдены, ссылаясь, например, на то, что конкурсный управляющий не представил доказательств наличия у банка актуальных сведений о месте жительства/регистрации граждан[6]; банкрот не является стороной истребуемого договора, что свидетельствует об отсутствии четкого перечня обстоятельств подлежащих доказыванию.
Если истребовать информацию в ЗАГСе о наличии факта родства между контролирующим должника лицом и иным аффилированным с должником лицом еще возможно, то истребовать у операторов связи идентификационную информацию о абонентах-гражданах, которые использовали определенные IP-адреса при входе в систему дистанционного банковского обслуживания, на которых были зарегистрированы номера телефонов, почти невозможно. Также, на сегодняшний день в России отсутствуют не только правовые, но и технические механизмы предоставления арбитражному управляющему доступа, например, к электронному почтовому ящику должника особенно, если должник – физическое лицо, к его мессенджерам, обусловлено это, главным образом тем, что п. 9 ст. 213.9 Закона о банкротстве предусматривает возможность финансового управляющего истребовать в суде сведения об имуществе гражданина, при чем только у самого гражданина.
В соответствии с п. 7 ст. 213.9 Закона о банкротстве финансовый управляющий вправе получать информацию об имуществе гражданина, а также о счетах и вкладах (депозитах) гражданина, в том числе по банковским картам, об остатках электронных денежных средств и о переводах электронных денежных средств от граждан и юридических лиц (включая кредитные организации), от органов государственной власти, органов местного самоуправления, получать информацию из бюро кредитных историй и Центрального каталога кредитных историй. Однако Закон о банкротстве не содержит обязанности названных субъектов предоставить финансовому управляющему названую информацию, не определен срок в течении, которого обязанность должна быть исполнена. Данный пункт в отличии от рассмотренного выше не предусматривает указания на возможность истребования сведений в суде, что явно не способствует защите интересов конкурсной массы.
Резюмируя вышеизложенное, можно констатировать, что существующее на сегодняшний день правовое регулирование истребование доказательств и документов, не являющихся доказательствами по смыслу ст. 66 АПК РФ, в рамках дел о банкротстве имеет существенные недостатки, следствием которых является неоднозначная правоприменительная практика. В России почти отсутствуют эффективные правовые и технические механизмы, позволяющие арбитражному арбитражному получать доступ к сведениям в ходе процедур, применяемых в деле о банкротстве.
Существующие меры административной и уголовной ответственности за непредоставление или несвоевременное представление сведений арбитражному управляющему не являются эффективными: практика привлечения к уголовной ответственности по ч. 3 ст. 195 УК РФ почти отсутствует, а привлечение к административной ответственности по ч. 4 ст. 14.13 КоАП РФ – процесс очень долгий, ресурсозатратный, и самое главное не стимулирующий лицо предоставить запрашиваемую информацию. Так, руководителю организации-контрагента должника явно выгоднее заплатить административный штраф в размере 40 000 руб., чем предоставлять арбитражному управляющему документы, содержащие в себе сведения, которые в будущем могут быть использованы в процессе конкурсного оспаривания сделки должника с данной организацией на десятки-сотни миллионов рублей.
[1] Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 2.04.2019 г. № Ф06-43851/2019 по делу № А65-16685/2017.
[2] Определение Верховного Суда Российской Федерации от 18.09.2015 г. № 302-ЭС14-7980 по делу № А74-5012/2012.
[3] Определение Арбитражного суда Тюменской области от 7.08.2019 г. по делу № А70-3959/2019.
[4] Определении Верховного Суда Российской Федерации от 11.07.2017 № 307-ЭС16-21419 по делу № А56-42909/14.
[5] Определение Арбитражного суда Забайкальского края от 6.08.2019 г. по делу № А78-17533/2018.
[6] Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 16.10.2019 г. по делу № А40-133306/2017.
ВС РФ разъяснил порядок истребования конкурсным управляющим документации должника от его руководителя
 |
| Elnur_ / Depositphotos.com |
В рамках дела о банкротстве общества его конкурсный управляющий обратился в суд с заявлением об обязании бывшего руководителя общества передать конкурсному управляющему бухгалтерскую и иную документацию должника, а также материальные и иные ценности (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 22 июля 2019 г. № 306-ЭС19-2986).
Бывший руководитель ссылался, что часть документов он передал, а остальная документации не может быть им передана, поскольку она была изъята сотрудниками органов внутренних дел. Но суды отклонили эти возражения со ссылкой на то, что из протокола выемки невозможно установить точный перечень изъятых документов. Доводы бывшего руководителя о неисполнимости судебного акта ввиду отсутствия в нем конкретных истребуемых документов были признаны ошибочными со ссылкой на то, что вопрос о наличии либо отсутствии у бывшего руководителя конкретных документов подлежит разрешению на стадии исполнительного производства.
Суд первой инстанции возложил на бывшего руководителя обязанность передать конкурсному управляющему документацию должника, ценности, за исключением ранее им уже переданного. Суд апелляционной инстанции, окружной суд оставили определение суда первой инстанции без изменения.
Судебная коллегия по экономическим спорам отменила акты нижестоящих судов, указав следующее.
На заявление арбитражного управляющего об обязании передать документацию распространяются общие требования процессуального законодательства, предъявляемые к форме и содержанию иска. При обращении в суд конкурсный управляющий должен сформулировать предмет своего требования, конкретизировав перечень и виды запрашиваемых документов. Степень должной конкретизации оценивается судом с учетом обстоятельств рассматриваемого дела и необходимости обеспечения реальной возможности осуществления управляющим возложенных на него полномочий.
Вывод о конкретизации перечня документов, подлежащих передаче, на стадии исполнительного производства ошибочен. Судебный пристав-исполнитель ответственен лишь за принудительное исполнение судебного решения. Получив для исполнения исполнительный лист об обязании одного лица передать документы другому лицу, он должен истребовать ту документацию, которая была присуждена.
При изъятии документации должника правоохранительными органами возникает объективная невозможность исполнения руководителем обязанности по ее передаче арбитражному управляющему. Это, в свою очередь, исключает возможность удовлетворения судом требования об исполнении им в натуре обязанности. Неполнота сведений, содержащихся в протоколе выемки, не подлежала истолкованию судами как свидетельство неисполнения бывшим руководителем упомянутой обязанности. Конкурсный управляющий не лишен возможности обратиться в правоохранительные органы с ходатайством о выдаче копий изъятых документов, а при невозможности их самостоятельного получения – за содействием в получении документации к суду, рассматривающему дело о банкротстве. Совершение управляющим такого рода действий позволяет исключить из перечня истребуемых им документов те, доступ к которым невозможен по обстоятельствам, независящим от бывшего руководителя.
Конкурсный управляющий может обратиться с заявлением об истребовании документов в порядке ст. 126 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»(далее – закон о банкротстве) в ситуации, когда бывший руководитель должника уклоняется (отказывается) от участия в приемке-передаче имущества, владение которыми должник не утратил.
Если же имущество должника незаконно получено бывшим руководителем и находится во владении последнего, подлежат применению общие способы защиты – виндикационный иск (ст. 301 Гражданского кодекса), иск о признании недействительной сделки, на основании которой имущество перешло от должника к руководителю, и о применении последствий ее недействительности (ст. 168 ГК РФ) и т. д. В случае когда из-за противоправных действий руководителя имущество выбыло из собственности возглавляемой им организации и поступило третьим лицам, защита конкурсной массы должна осуществляться путем предъявления иска о возмещении убытков (ст. 53.1 ГК РФ) или о привлечении к субсидиарной ответственности (глава III.2 закона о банкротстве).
Дело было отправлено на пересмотр в первую инстанцию.
Правовые проблемы истребования информации в банкротстве
Арбитражный управляющий, утвержденный судом для сопровождения той или иной процедуры, применяемой в деле о несостоятельности (банкротстве), вынужден действовать в условиях дефицита информации, ограниченного доступа к ней, что существенно осложняет осуществление им обязанностей, предусмотренных законодательством о банкротстве, главным образом по выявлению имущества должника, формированию конкурсной массы, с целью максимально возможного справедливого удовлетворения требований кредиторов[1].
Названная проблема наиболее остро ощущается при проверке обоснованности требований кредиторов, претендующих на включение в реестр требований кредиторов должника, при оспаривании сделок должника, взыскании убытков, привлечению контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности несмотря на то, что на законодательном уровне был разработан ряд правовых механизмов, позволяющих арбитражному управляющему получать доступ к необходимой информации.
1. Истребование доказательств в рамках конкретного обособленного спора
Правовая норма, позволяющая лицу, участвующему в деле и не имеющему возможности получить то или иное доказательство, обратиться за содействием к арбитражному суду, на сегодняшний день закреплена в ч. 4 ст. 66 АПК РФ. Лицо, реализуя данное процессуальное право, может подать письменное ходатайство об истребовании требуемого доказательства, указав в нем:
При удовлетворении ходатайства суд выносит определение, посредством которого обязывает лицо представить в суд соответствующее доказательство.
2. Получение доступа к сведениям, документам, материальным ценностям и проч., не являющимся доказательствами в рамках конкретного обособленного спора, но предусмотренных Законом о банкротстве
В данном случае речь идет о получении арбитражным управляющим:
в случаях, когда руководитель должника или иные лица в установленный Законом о банкротстве срок не исполняют свою обязанность по передаче указанного выше.
В соответствии с абз. 3 п. 47 Постановления Пленума Высшего Арбитражного суда Российской Федерации от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» арбитражный управляющий был вправе обратиться в суд, рассматривающий дело о банкротстве, с ходатайством об истребовании по правилам ч. 4, 6-12 ст. 66 АПК РФ документов и ценностей должника, подлежащих передаче ему согласно ст. 126 Закона о банкротстве.
Сам институт истребования доказательств в рамках дел о банкротстве рассматривался Верховным Судом РФ как специальное средство защиты, которое могло быть использовано конкурсным управляющим, в случае отказа руководителя должника, а также временного, административного или внешнего управляющего в течение трех дней со дня утверждения конкурсного управляющего обеспечить передачу бухгалтерской и иной документации должника, печатей, штампов, материальных и иных ценностей конкурсному управляющему, а также в ситуации, когда бывший руководитель должника уклонялся (отказывался) от участия в приемке-передаче ценностей, владение которыми должник не утратил[2].
Официально такое толкование существовало до декабря 2017 г. В соответствии с п. 70 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 5 абз. 3 п. 47 ПП ВАС от 22.06.2012 № 35 признан неподлежащим применению, однако, в практике некоторых судов[3], в том числе Девятого арбитражного апелляционного суда, ссылки на него встречаются до сих пор.
В соответ с п. 24 ПП ВС РФ от 21.12.2017 № 53 силу п. 3.2 ст. 64, абз. 4 п. 1 ст. 94, абз. 2 п. 2 ст. 126 Закона о банкротстве на руководителе должника лежат обязанности по представлению арбитражному управляющему документации должника для ознакомления или по ее передаче управляющему.
В свою очередь названной обязанности корреспондирует право арбитражного управляющего требовать от руководителя (а также от других лиц, у которых фактически находятся соответствующие документы) по суду исполнения данной обязанности в натуре применительно к правилам ст. 308.3 ГК РФ. По результатам рассмотрения соответствующего обособленного спора выносится судебный акт, который может быть обжалован в порядке, предусмотренном ч. 3 ст. 223 АПК РФ.
На основе чего можно констатировать, что подход к определению процедуры, позволяющей арбитражному управляющему получить доступ к определенным сведениям, документам, материальным ценностям должника и ее нормативному регулированию претерпел серьезные изменения.
Если с 2012 по 2017 г. арбитражный управляющий должен был истребовать документацию должника с соблюдением требований абз. 2 ч. 4 ст. 66 АПК РФ при том, что у него в силу Закона о банкротстве и так существовало право на получение вышеназванных документов, то на сегодняшний день процедура стала проще: арбитражному управляющему необходимо лишь представить, например, решение о введении конкурсного производства в отношении должника, в резолютивной части которого содержится требование к руководителю должника о передаче конкурсному управляющему документации должника, документы, подтверждающие полномочия конкретного лица действовать от имени и заявить, что обязанность не исполнена. А поскольку неисполнение обязанности – негативный юридический факт, следовательно, бремя доказывания полного или частичного исполнения обязательства по передаче документации должника возлагается на бывшего руководителя.
Однако на практике в ситуации, когда конкурсный управляющий обращается в суд с заявлением об истребовании документов у бывших руководителей должника или в связи с длительным (порой годовым) неисполнением обязанности по передаче документации с ходатайством о взыскании астрента[4] с целью стимулировать скорейшее и наиболее полное исполнение судебного акта, суд может попросить предоставить копию запроса[5], направленного арбитражным управляющим лицу, которое обязано передать документацию. Как представляется такой подход является неверным и свидетельствует о невозможности суда провести демаркацию между правовыми нормами п. 3.2 ст. 64, абз. 4 п. 1 ст. 94, абз. 2 п. 2 ст. 126 и п. 1 ст. 20.3 Закона о банкротстве, имеющими как минимум различный предмет правового регулирования и субъектный состав.
3. Получение информации, ранее запращиваемой в порядке ст.ст. 20.3, 213.9 Закона о банкротстве
Так в соответствии с п. 1 ст. 20.3 Закона о банкротстве арбитражный управляющий в деле о банкротстве имеет право запрашивать необходимые сведения о должнике, о лицах, входящих в состав органов управления должника, о контролирующих лицах, о принадлежащем им имуществе (в том числе имущественных правах), о контрагентах и об обязательствах должника у физических лиц, юридических лиц, государственных органов, органов управления государственными внебюджетными фондами Российской Федерации и органов местного самоуправления, включая сведения, составляющие служебную, коммерческую и банковскую тайну.
Гарантией обеспечения соответствующего правового режима полученной информации служит обязанность арбитражного управляющего сохранять конфиденциальность сведений, охраняемых федеральным законом (в том числе сведений, составляющих служебную или коммерческую тайну) и ставших ему известными в связи с исполнением обязанностей (п. 3 ст. 20.3 Закона о банкротстве). Применительно к п. 10 ст. 213.9 Закона о банкротстве дополнительно указывается, что арбитражный (финансовый) управляющий за разглашение сведений, составляющих личную, коммерческую, служебную, банковскую, иную охраняемую законом тайну, несет гражданско-правовую, административную, уголовную ответственность.
В свою очередь на лиц, у которых запрашиваются сведения в порядке ст. 20.3 Закона о банкротстве возложена обязанность предоставить их в течении 7 дней без взимания платы.
Таким образом, на законодательном уровне закреплены широкие полномочия арбитражного управляющего по сбору информации в рамках дела о банкротстве, которые, по мнению некоторых известных юристов, можно сравнить с полномочиями следователей.
В связи с чем вполне логично было бы предположить, что в случае, если конкурсный управляющий запросил, например, у банка ВТБ (ПАО) сведения о месте жительства/регистрации работников организации, которым согласно выписке о движении денежных средств перечислялись денежные средства с назначением платежа «выдача займа», и банк отказался предоставить сославшись на то, что запрашиваемая информация представляет банковскую тайну и касается третьих лиц, а не самого должника, то арбитражный управляющий вправе обратиться в суд и истребовать необходимые сведения.
Однако на практике, к сожалению, механизм реализации данного права в России почти отсутствует. Обусловлено это, во-первых, существованием целого ряда законов, определяющих правовой режим информации (сведений) и обладающих равной юридической силой, в связи с чем правовая норма, закрепленная в п. 1 ст. 20.3 Закона о банкротстве коллидирует со ст. 26 Закона о банках и банковской деятельности, ст. 7 Закона о персональных данных, статьями Закона об информации, информационных технологиях и защите информации, ст. 53 Закона о связи и др. Преодолеть подобную коллизию можно было бы при помощи классического принципа Lex posterior derogat priori («позднейшим законом отменяется более ранний»), однако, в условиях стремительно меняющегося, нестабильного российского законодательства это весьма проблематично и требует комплексного законодательного подхода к нормативному регулированию вопроса истребования, раскрытия информации в рамках дела о банкротстве.
Во-вторых, суды отказывают в истребовании документов даже в случае, если формально требования ч. 4 ст. 66 АПК РФ соблюдены, ссылаясь, например, на то, что конкурсный управляющий не представил доказательств наличия у банка актуальных сведений о месте жительства/регистрации граждан[6]; банкрот не является стороной истребуемого договора, что свидетельствует об отсутствии четкого перечня обстоятельств подлежащих доказыванию.
Если истребовать информацию в ЗАГСе о наличии факта родства между контролирующим должника лицом и иным аффилированным с должником лицом еще возможно, то истребовать у операторов связи идентификационную информацию о абонентах-гражданах, которые использовали определенные IP-адреса при входе в систему дистанционного банковского обслуживания, на которых были зарегистрированы номера телефонов, почти невозможно. Также, на сегодняшний день в России отсутствуют не только правовые, но и технические механизмы предоставления арбитражному управляющему доступа, например, к электронному почтовому ящику должника особенно, если должник – физическое лицо, к его мессенджерам, обусловлено это, главным образом тем, что п. 9 ст. 213.9 Закона о банкротстве предусматривает возможность финансового управляющего истребовать в суде сведения об имуществе гражданина, при чем только у самого гражданина.
В соответствии с п. 7 ст. 213.9 Закона о банкротстве финансовый управляющий вправе получать информацию об имуществе гражданина, а также о счетах и вкладах (депозитах) гражданина, в том числе по банковским картам, об остатках электронных денежных средств и о переводах электронных денежных средств от граждан и юридических лиц (включая кредитные организации), от органов государственной власти, органов местного самоуправления, получать информацию из бюро кредитных историй и Центрального каталога кредитных историй. Однако Закон о банкротстве не содержит обязанности названных субъектов предоставить финансовому управляющему названую информацию, не определен срок в течении, которого обязанность должна быть исполнена. Данный пункт в отличии от рассмотренного выше не предусматривает указания на возможность истребования сведений в суде, что явно не способствует защите интересов конкурсной массы.
Резюмируя вышеизложенное, можно констатировать, что существующее на сегодняшний день правовое регулирование истребование доказательств и документов, не являющихся доказательствами по смыслу ст. 66 АПК РФ, в рамках дел о банкротстве имеет существенные недостатки, следствием которых является неоднозначная правоприменительная практика. В России почти отсутствуют эффективные правовые и технические механизмы, позволяющие арбитражному арбитражному получать доступ к сведениям в ходе процедур, применяемых в деле о банкротстве.
Существующие меры административной и уголовной ответственности за непредоставление или несвоевременное представление сведений арбитражному управляющему не являются эффективными: практика привлечения к уголовной ответственности по ч. 3 ст. 195 УК РФ почти отсутствует, а привлечение к административной ответственности по ч. 4 ст. 14.13 КоАП РФ – процесс очень долгий, ресурсозатратный, и самое главное не стимулирующий лицо предоставить запрашиваемую информацию. Так, руководителю организации-контрагента должника явно выгоднее заплатить административный штраф в размере 40 000 руб., чем предоставлять арбитражному управляющему документы, содержащие в себе сведения, которые в будущем могут быть использованы в процессе конкурсного оспаривания сделки должника с данной организацией на десятки-сотни миллионов рублей.
[1] Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 2.04.2019 г. № Ф06-43851/2019 по делу № А65-16685/2017.
[2] Определение Верховного Суда Российской Федерации от 18.09.2015 г. № 302-ЭС14-7980 по делу № А74-5012/2012.
[3] Определение Арбитражного суда Тюменской области от 7.08.2019 г. по делу № А70-3959/2019.
[4] Определении Верховного Суда Российской Федерации от 11.07.2017 № 307-ЭС16-21419 по делу № А56-42909/14.
[5] Определение Арбитражного суда Забайкальского края от 6.08.2019 г. по делу № А78-17533/2018.
[6] Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 16.10.2019 г. по делу № А40-133306/2017.