земля уменьшительно ласкательная форма

20.03.202310.04.2023 admin 0 Комментариев

Уменьшительно-ласкательное к земля

Ответ на вопрос Уменьшительно-ласкательное к земля, в слове 8 букв:
Земелька

Во время нечастых перекуров соседи сходились и толковали об урожае и что при любой экономике, пусть и рыночной, на базар идти не прийдется и голодными они не останутся: земелька выручит.

Ага, а твой Андрей?Андрей, скажи на милость…Но чем-то вроде дорог ейИ тот однофамилец.– Ну, что, друзья, кончай курить.Разметил план лопатойИ стал усердно землю рытьСолдат в саду солдата.Не для того, чтоб там взрослаКакая-либо штука,И не нарочно, не со зла,А как велит наука.Он рыл окоп, по форме чтобИ глубина и бруствер…Ах, сколько в том рытье одномПокорной делу грусти.Он делал дело – землю рыл,Но, может, думал мелькомИ даже, может, говорил,Вздыхал:– Земля, земелька …Уже они по грудь в земле,Зовет к столу солдатка,Как будто помочи в семье,Обед и отдых сладкий.– Устали, кушайте.– Ну что ж,Горячего, покамест…– Еще, признаться, грунт хорош,А то бывает – камень…И первым старший ложку нес,А вслед за ним солдаты.– А что, богатый был колхоз?– Нет, не сказать богатый,Не так, а все-таки.

А крошечные домишки с тесовыми и иными кровлями гнили и обрушивались и зарастали чертополохом; «забалованная» мелкодворянская земелька покрывалась сорными травами, порастала бурьяном и бобовником и за бесценок переходила в руки предприимчивых пионеров нового сословия.

А если удастся года три деяние сие в тайне сохранить, то после уплаты второго поземельного налога земелька в собственности и навовсе останется.

И потребует эта земелька десятилетнего каторжного труда, чтобы сделать ее мало-мальски пригодной для земледелия.

Источник

Словари

101 -ец-

1) лицо, характеризующееся отношением к тому, что названо образующими именами существительными

а) лицо по принадлежности к группе людей, общественно-политическому или этническому сообществу (арме́ец, комсомо́лец, мари́ец, парти́ец и т.п.)

б) лицо по принадлежности к учреждению или предприятию, которые названы образующими именами существительными (автозаво́дец, студи́ец и т.п.)

в) лицо по принадлежности к стране, территории, городу, где оно проживает или откуда происходит (балти́ец, го́рец, куба́нец, ленингра́дец и т.п.)

г) лицо по принадлежности к общественному течению, идеологическому направлению, организации, группировке или учреждению (вахта́нговец, гарибальди́ец, стаха́новец и т.п.)

2) лицо, характеризующееся свойством или понятием, названным именем прилагательным, от которого оно образовано, или соответствующим словосочетанием с прилагательным в роли опорного слова (вдове́ц, глупе́ц, марафо́нец, мудре́ц, нагле́ц, постепе́нец, ста́рец, упря́мец и т.п.)

3) лицо, характеризующееся действием, названным глаголами, от которых оно образовано (боре́ц, гоне́ц, гребе́ц, деле́ц, жнец, косе́ц, писе́ц, чтец и т.п.).

Словообразовательная единица, образующая имена существительные мужского рода со значением предмета или явления, которые характеризуются признаком или действием, названными именами прилагательными или глаголами, от которых соответствующие имена существительные образованы (варене́ц, звери́нец, резе́ц, рубе́ц, румя́нец, свете́ц, сыре́ц, холоде́ц и т.п.).

Формообразовательная единица, образующая имена существительные мужского рода с уменьшительно-ласкательным или уменьшительно-уничижительным значением, сопровождающимся сильной экспрессией сочувствия или издёвки (бра́тец, вопро́сец, изъя́нец, моро́зец, наро́дец, сюже́тец и т.п.).

Словообразовательная единица, образующая разговорно-просторечные синонимы имен существительных общего рода, от которых они образованы (стерве́ц, шельме́ц).

Таким образом, в русском литературном языке второй половины XIX в. были употребительны три варианта этого выражения, вернее три глагола с разными приставками, производных от мыть, в составе этого выражения: перемыть (перемывать) (кому-то) косточки (особенно распространенная формула), промыть (промывать) (кому-то) косточки и вымыть (кому-нибудь) косточки. У Чехова встречается другое аналогичное выражение: перебрать косточки, явно вторичного происхождения. Так, в рассказе «Зиночка»: «После того, как были перебраны косточки всех знакомых барынь и была рассказана сотня анекдотов. ».

Марья костью широка,

Высока, статна, гладка!

(Сват и жених, строфа 2)

Ср. у Бенедиктова в стихотворении «Неотвязная мысль»:

В белизне она появляется

Ср. также у Кольцова в стихотворении «Ночь»:

Когда обычай стал у Греков более или менее общим обычаем, сказать не можем; но на Афоне он явился или начался когда-то до второй половины XI века. Если по прошествии трех лет разрывали могилу и находили тело не разложившимся и надутым (τυμπανατος), то это считалось признаком, что человек умер не разрешенным от клятвы: призывался архиерей или священник для разрешения, и тело снова зарывалось на некоторое время в землю.

У нас этот обычай вырывания останков умерших из могил принимаем был на более или менее продолжительное время в Печерском монастыре, к чему было также практическое побуждение в ограниченности его кладбищ, находившихся в его пещерах. Но чтобы он сколько-нибудь распространялся вообще в России, на это не имеем совершенно никаких указаний» (Голубинский, 1, с. 454-455). Однако выражение перемывать косточки (чьи-нибудь или кому-нибудь) служит свидетельством более широкого применения и распространения этого обычая, чем предполагал акад. Голубинский.

Вот проходит неделя, другая,

Стал худеть сыночек у Марка;

Перестал он бегать и резвиться,

Все лежал на рогоже да охал.

Посмотрел на ребенка и молвил:

«Сын твой болен опасною болезнью;

Посмотри на белую его шею:

Видишь ты кровавую ранку?

Это зуб вурдалака, поверь мне».

Вся деревня за старцем калуером

Отправилась тотчас на кладбище;

Там могилу прохожего разрыли,

Ногти выросли, как вороньи когти,

А лицо обросло бородою,

Полна крови глубокая могила.

Бедный Марко колом замахнулся,

Но мертвец завизжал и проворно

Из могилы в лес бегом пустился.

Он бежал быстрее, чем лошадь,

Стременами острыми язвима;

И кусточки под ним так и гнулись,

А суки дерев так и трещали,

Ломаясь, как замерзлые прутья.

Поверье о вурдалаке, упыре отражается и в 13 песне «Западных славян» «Вурда- лак» («Трусоват был Ваня бедный»): Ваня, возвращаясь домой через кладбище, слышит, что кто-то грызет кость:

Боже! думает бедняк,

Это, верно, кости гложет

Горе! малый я не сильный;

Съест упырь меня совсем,

Если сам земли могильной

Я с молитвою не съем.

См. также у В. И. Даля рассказ «Упырь». Украинское предание. (Даль 1898, 7, с. 16-30).

Опубликовано в «Докладах и сообщениях Института языкознания АН СССР»(1954, № 6) вместе со статьями «История слова простофиля» и «История слова кругозор» под общим названием «Из истории русской лексики и фразеологии». Большое место в статье отводится описанию суеверно-мифологических представлений об упырях, вампирах, оборотнях, представляющему собой отдельный самостоятельный этюд.

В архиве сохранилась рукопись- 29 листов разного формата. Рукопись писалась в разное время. Листы написаны разными чернилами и карандашом, имеют вставки и добавления.

280 См. Смиљаниh-Брадина. Канонска Визитациjа рекâ. Скопье. 1925. Ср. Брасво, кн. 9-10. С. 138.

281 «Гласник скопског научног друштва», књига 5 томе. 1929. С. 277-278.

282 Там же, књ. 5. 1929. С. 277-278.

283 См. Е. Г. Кагаров. Этнографические мотивы в поэзии А. С. Пушкина // Сов. этнография, 1937, № 1. С. 58; см. также D. Wright. Vampires and vampirisme. London, 1924; Н. Ф. Сумцов. Колдуны, ведьмы и упыри // Сб. Харьков. ист.-фил. об-ва, 3, 1891. С. 229-278.

284 Всеволожская Е. Очерки крестьянского быта Самарского уезда // Этнограф. обозр., 1895, № 1. С. 32.

285 Соболевский А. И. Лингвистические и археологические наблюдения, вып. 2. Варшава, 1912. С. 18-19. О веровании в упырей см.: А. Афанасьев. Поэт. воззр. славян, 3. С. 557-587.

286 См. А. Vaillant. Slave commun *upirĭ, S-cr vàmpir // Slavia, 1931. ročn. 10, seš. 4. С. 673-679.

ЛАСА, ласима, ласинка жен. гладкая полоса на чем-либо, того же цвета; пятно лаптою, полосою, от сырости, от горячого утюга и пр. Ласить, делать, покидать ласы. Утюг ласит. В новг. говорят ласать; ласать жениха, марать его ногами, по шуточному обычаю. Ласеть, становиться полосатым, или с пятнами. см. лоск и ласкать: ласа, полоса, от лоск; ласа, сладкоежка, от лакомый; ласа, ласковый и ласа, льстец, от ласка, ласкать, конечно общего корня с лоск и лесть.

II. ЛАСА ласка, ласеха, ласонька ·об., пск., курск., смол. лакомка, лагиза, сладкоежка (см. также ласкать). Ласый, лакомый до чего, охочий. Ласый до колбасы, зап.

| Ласица также зверок ласка, ласочка (ошибочн. ласточка), норок ·стар. веверица? Mustela nivalis, хорькового рода; она зимою вся белая, тогда как у сродного ей горностая кончик хвостика черный.

ЛАСКА́ТЕЛЬНЫЙ, ласкательная, ласкательное (книжн.).

1. Ласкающий, нежный (устар.). «Счастлив и тревожен, ласкательный твой повторяю стих.» Фет.

2. Льстивый (устар.). Ласкательный тон. Ласкательная улыбка.

3. Вносящий своей формой в значение слова оттенок ласки, нежности (грам.). Ласкательные имена.

Уменьшительно-ласкательный вариант имени Эльферей, имеющего значение «свободный». Диалектальный вариант: Альфир.

Здесь уменьшительно-ласкательный суффикс ушк изменил лишь звучание слова баба (в отличие от бабочки, см. бабочка), а изначального его значения не затронул (См. также бабка).

Белоручка, битка, выскочка, зазнайка, кривошейка, лакомка, невидимка, неженка, немогузнайка, попрошайка, самоучка, сластоежка, тараторка.

(Виноградов. Русск. язык, с. 76).

В своем стремлении описать и систематизировать стилистически окрашенные средства С. р. смыкается с практической стилистикой как направлением, имеющим целью обучить стилистическим нормам родного языка.

Стилистические средства и приемы складываются в языке постепенно и представляют собой незамкнутую постоянно меняющуюся (динамичную) систему. Первые научные наблюдения за семантико-функциональным своеобразием языковых единиц и рекомендации по их использованию появляются уже в XVII в., а в XIX-XX вв. создаются специальные пособия, представляющие и описывающие стилистические ресурсы языковой системы.

Описание и систематизация стилистически окрашенных средств, осуществляемые сегодня в рамках С. р., проводятся в основном по двум указанным группам и в соответствии с уровневой специализацией языковых единиц.

Одной из важнейших проблем С. р. является проблема, связанная с изучением и описанием средств словесной образности. В качестве основных здесь выступают лексические и синтаксические средства: эпитет, метафора, синекдоха, различные синтаксические фигуры и др. При этом значимыми (стилистически маркированными) прежде всего оказываются образные средства, относящиеся к числу свежих, новых, оригинальных выражений (в отличие, напр., от окаменелых, стертых метафор типа ножка стола, горлышко бутылки, крыло самолета, рукав реки, зеленая улица, высокие рубежи, ручка двери, черное золото, голубой экран и т.п.).

Средства словесной образности и синонимические ресурсы разных языковых уровней описываются в рамках ономатологии (стилистике единиц) и стилистике последовательностей (Скребнев, 1975). Выделив парадигматику и синтагматику стилистических единиц, Ю.М. Скребнев распределил их в соответствии с уровнями языковой системы (см. Стилистическая парадигматика, Стилистическая синтагматика).

Источник

Уменьшительно-ласкательные слова

Характерной особенностью русского языка является наличие большого количество уменьшительно-ласкательных слов. Уменьшительно-ласкательная форма в русском языке чаще всего образуется при помощи специальных суффиксов. Как вы уже наверно знаете, суффиксальная система, чрезвычайно хорошо развита в русском языке, как ни в каком другом. При помощи различных суффиксов мы можем выразить эмоции и оценки. С помощью них мы можем передать ласку, нежность, восхищение, умиление, пренебрежение, ненависть и так далее. Но в данной статье нас будут интересовать в основном способы передачи ласки, нежности и умиления.

Уменьшительно-ласкательная форма связана с формой диминутива, то есть словом или формой слов, которые передают субъективно-оценочное значение малого размера, объема и так далее. Однако, у диминутива есть как уменьшительно-ласкательная форма (кошечка, домик, ключик), так и уменьшительно-пренебрежительная форма или же уничижительная форма (людишки, царьки, народишко), однако в этой статье мы будет раскрывать лишь уменьшительно-ласкательную форму слов.
Образование уменьшительно-ласкательных форм при помощи суффиксов служит для субъективной оценки и характерно для разговорной, экспрессивно окрашенной речи. Уменьшительно-ласкательные формы, как мы уже упоминали выше, часто используется для передачи близких отношений, в частности при общении с маленькими детьми.

Итак, какие же бывают уменьшительно-ласкательные суффиксы, которые помогают нам вежливо и ласково обращаться к окружающим или описывать что-то либо же кого-то.

Следует запомнить и обратить внимание на то, что уменьшительно-ласкательные суффиксы никогда не бывают ударными. Они всегда безударные.
Например: глАзоньки, дОмик, стОлик, чАшечка. Большой буквой в примерах показана ударная гласная.
Как мы заметили, уменьшительно-ласкательные слова часто используются в речи русского языка. Это помогает выразить нам нашу доброту, заботу, любовь и ласку к окружающему миру и людям. Практически от любого слова в русском языке можно образовать уменьшительно-ласкательную форму при помощи нужного суффикса.

Источник

«Ты такой светлый человечек»: зачем мы используем уменьшительные слова

На этом месте статью можно было бы уже и закончить, так как тайный смысл применения уменьшающих форм следует из этого факта со всей очевидностью. Однако разобраться с примерами и истоками такого речевого поведения подробнее — это самое интересное.

Сплошное ми-ми-ми!

Уменьшительно-ласкательные формы призваны передать и продемонстрировать умиление. Это довольно специфическое чувство, больше похожее на инстинктивную реакцию.

Вероятнее всего, изначально эта реакция выработалась у человека для того, чтобы обеспечить высокое выживание вида. Воспитывать маленьких детей и присматривать за ними — занятие трудоемкое и сложное.

Человеческие детеныши развиваются медленнее потомства большинства других животных и долго остаются беззащитными. Поэтому природа позаботилась о том, чтобы сам вид малышей вызывал прилив приятных эмоций не только у родителей, но и у всех представителей вида. Большие глаза, пухлые щеки и губы, толстенькие ножки и ручки. Весь младенческий облик так и заявляет: «Посмотри, какой хорошенький!» Сплошное «ми-ми-ми!»

Итак, умиление призвано обеспечить внутривидовую безопасность заведомо более слабым существам (детям).

Кстати, такой комплекс реакций сегодня широко применяется в мировом маркетинге. Особенно яро реакцию умиления эксплуатируют японцы, которые подарили миру словечко «кавайный». Оно означает: «милый», «прелестный», «хорошенький», «славный», «маленький» (а также — «вызывающий жалость и желание приласкать»). В том числе этим словом в Японии называют взрослых, которые ведут себя наивно или нарочито по-детски. Под соусом «кавайности» во всем мире выросла целая индустрия очаровательных товаров: игрушек, аксессуаров, гаджетов, канцелярских принадлежностей и прочих милых мелочей.

Зона безопасности

Вся детская тема: одежда, предметы обихода, мебель, словом, вся зона обитания ребенка также попадает под это «детское обаяние». Детский стульчик — такой же как взрослый, только меньше — как мило! А вот — крошечные джинсики, тарелочка для кашки, поилочка.

Родители вместе с ребенком распространяют «зону кавайности» на все детское окружение. Тем самым они создают ощущение безопасности, специфическое уютное пространство, где ребенок чувствует себя под защитой просто по факту своего младенческого возраста.

Жалко расставаться с таким ощущением, вырастая, правда? Вот мы и не расстаемся! Уменьшительно-ласкательные суффиксы помогают нам создавать иллюзию возвращения в «зону кавайности» в моменты, когда мы чувствуем себя не в «своей тарелке»: небезопасно, тревожно, раздраженно.

4 кавайных приемчика

1. Обесценивание (уменьшение значимости ) просьбы: «Передай от меня посылочку».

Один из наиболее частых случаев применения уменьшительно-ласкательного суффикса — это желание хоть бы немного уменьшить значимость «неудобного» предмета разговора. В просьбе из примера посылка неспроста съежилась до размеров «посылочки». Такую передать наверняка будет намного легче, чем тащить целую посылку! Или, к примеру, «окошко прикрыть» — велика ли забота. То ли дело — целое окно.

2. Снятие ответственности: «Веду один проектик».

Один из частых случаев обесценивания работает на то, чтобы помочь избавиться от давящего груза ответственности. Про популярный мем — «я не могу, у меня лапки» — мы уже писали в недавнем материале. С уменьшительно-ласкательными суффиксами — та же история. «Делаю проектик», «провернул одно дельце», «подвернулась работенка». Человек, который говорит так о собственных делах, скорее всего, не уверен в результате и заранее снимает с себя ответственность. Разве от «проектика» можно ждать значимых результатов? Разве что «результатиков».

3. Сброс тревоги: «Есть одна проблемка».

Что нужно, чтобы справиться с тревогой? Правильно! Уменьшить ее источник. Хотя бы на словах. Кажется, что уменьшишь явление в речи, оно и само станет незаметнее, перестанет пугать.

С «проблемкой» проще справиться, «таблеточки» принимать удобнее, чем «таблетки». А «прохладненькая погода» огорчает меньше, чем «мороз», даже если речь о тридцати градусах ниже нуля. Как тут не вспомнить Джерома К. Джерома и его бессмертное: «Неужели вы не хотите осмотреть трупики, гробики, склепики и саркофагики?!»

4. Скрытая агрессия (унижение): «Ты светлый человечек!»

А вам случалось называть кого-то человечком? Удивительно, но далеко не каждый воспринимает такое обращение как комплимент. Подспудно возникает вопрос: «А тяну ли я в твоих глазах на человека нормальных размеров или все-таки только карманный вариант?»

Эта форма общения принципиально отличается от предыдущих примеров, где уменьшению подвергались предметы и процессы. Здесь объектом выступает уже сам собеседник. Такое обращение, как правило, проистекает из желания уменьшить человека, который по каким-то причинам кажется опасным. Тогда речь и начинает пестрить обращениями типа «Машенька», «Ванятка», «Рустамчик» по отношению ко взрослым людям.

Иногда всего человека целиком с его достоинствами и недостатками в свою картину мира уместить сложно. Тогда мы подчеркнуто замечаем только его «хорошие» (или даже «хорошенькие») черты, сокращая собеседника до «портативного», «кукольного», а значит, безопасного размера. И вот перед нами уже не друг, а «дружочек», не человек — а «человечек». Ма-аленький такой. Хорошенький.

Источник