зеркальная ответственность сторон в договоре
Особенности применения института заверения об обстоятельствах
Главный юрисконсульт ООО «Спарта Консалтинг», ПАО «Газпром автоматизация»
специально для ГАРАНТ.РУ
Несмотря на то, что положения гражданского законодательства РФ о заверении об обстоятельствах (ст. 431.2 Гражданского кодекса) относительно недавно появились в правовой плоскости, данные правила пользуются широкой популярностью в деловом сообществе. Объясняется это, прежде всего, тем, что они позволяют минимизировать риски одной из сторон при недобросовестном поведении другого участника (других участников), а также в случае, когда лицо ограничено во времени и не успевает убедиться в правомерности заявляемой противоположной стороной информацией, имеющей основополагающее значение при принятии решения о заключении, исполнении или прекращении договора.
Так, какие же аспекты института заверения об обстоятельствах следует помнить, при его использовании?
Во-первых, законодатель не устанавливает требования к форме выражения заверений. Поэтому они могут быть изложены как в документе, который подписывается несколькими участниками (договоре, протоколе и т.д.), так и в исходящем непосредственно от стороны, гарантирующей наличие юридически значимого обстоятельства (письмо с предложением о сотрудничестве, переписка об условиях исполнения и т.д.) (Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 11 октября 2016 г. № 19АП-4508/2016 по делу № А14-18691/2015). Важно, чтобы форма высказывания заверений позволяла определить от кого они исходят, их условия и удостовериться в подлинности их выдачи.
Во-вторых, следует учитывать последовательность оформления «бумаг», содержащих подтверждение о тех или иных моментах. Например, если изначально заверения были прописаны в протоколах на стадии переговоров, которые впоследствии при подписании договора были признаны сторонами утратившими силу, то представляется, что вряд ли участник сделки, поверивший в приведенные ранее недостоверные гарантии, сможет ссылаться на них при защите своих интересов. Чтобы избежать таких неблагоприятных последствий, следует зеркально отражать в договоре все заверения контрагента, озвученные на преддоговорном этапе и имеющие существенное значение.
В-третьих, помимо императивного правила о возможности взыскания с контрагента, давшего заверения недостоверного характера об обстоятельствах, сыгравших решающую роль для заключения, исполнения или прекращения договора, убытков, причиненных такими действиями, стороны могут предусмотреть иное последствие. В частности, законодатель наделяет правом вместо механизма возмещения убытков установить в договоре ответственность в виде уплаты неустойки (п. 1 ст. 431.2 ГК РФ). Поскольку в законодательстве РФ отсутствуют какие-либо предписания на этот счет, то в соглашении можно прописывать, как единый размер неустойки за нарушение любого из приведенных участником заверения, так и различный для каждого в отдельности.
В-четвертых, одновременно с требованием о возмещении убытков или взыскании неустойки сторона, «пострадавшая» вследствие недостоверного заверения контрагента, может отказаться от договора, если иное не предусмотрено соглашением сторон (п. 2 ст. 431.2 ГК РФ). Данная норма носит диспозитивный характер, поэтому участники вправе при достижении соответствующего взаимного согласия либо исключить ее применение, либо установить отличное от указанного правила условие (например, ограничить действие этого правомочия, назвав определенные случаи) (п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. № 16 «О свободе договора и ее пределах»).
В-пятых, заверение лица относительно отказа от права на односторонний отказ от договора, прямо предусмотренного в нем, не является заверением об обстоятельствах по смыслу п. 1 ст. 431.2 ГК РФ (Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 11 октября 2016 г. № 19АП-4508/2016 по делу № А14-18691/2015).
В-шестых, по общему правилу контрагент, высказавший недостоверные заверения, может быть привлечен к ответственности только тогда, когда противоположная сторона докажет, что он знал о ее намерении полагаться на них, или имел разумные основания исходить из такого предположения.Однако, в отношениях, связанных с осуществлением предпринимательской деятельности, корпоративным договором, договором об отчуждении долей, акций в уставном капитале хозяйствующего общества презюмируется обратное, если иное не установлено соглашением участников гражданского оборота. (п. 4 ст. 431.2 ГК РФ). Поскольку норма диспозитивная и процесс доказывания об осведомленности относительно выше обозначенного обстоятельства сопряжен с определенными сложностями, лицу, которому «выдаются» гарантии, следует не допускать в такого рода договорах оговорок, исключающих применение данного положения либо устанавливающего условие о необходимости достоверности гарантий, при недоказанности иного.
В-седьмых, институт заверения об обстоятельствах введен в действие с 1 июня 2015 года (п. 1 ст. 2 Федерального закона от 8 марта 2015 г. № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации»). По правоотношениям, возникшим до вступления в силу названного закона, правила ст. 431.2 ГК РФ применяются к тем правам и обязанностям, которые возникнут после дня вступления в силу (Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 16 декабря 2016 г. № Ф03-5651/2016).
Резюмируя вышеизложенное, хотелось бы отметить, что институт заверения об обстоятельствах регламентируется достаточным количеством диспозитивных норм, позволяющих перетягивать «чашу весов» в нужную сторону. Поэтому следует более аккуратно относиться как преддоговорным, так и договорным гарантирующим высказываниям.
Российские судьи традиционно не любят касаться принципов регулирования тех или иных институтов. И в целом, наверное, правильно делают. Но иногда приходится, и зачастую получается так, что спасайся кто может.
Совсем недавно на глаза попался вот такой пассаж: «Условия договора об ответственности сторон подлежат толкованию с учетом принципа зеркальности ответственности Генподрядчика и Подрядчика» (Постановление Тринадцатого Арбитражного Апелляционного суда от 14 марта 2016 г. по делу № А21-6610/2015). Этим принципом оперировал апеллянт по делу (заказчик по договору), доказывая, что поскольку неустойка предусмотренная за просрочку оплаты рассчитывается за каждый день просрочки, а в отношении неустойки за просрочку выполнения этапов работ такого указания нет, то принцип зеркальности нарушен – вторую неустойку тоже надо считать за каждый день. Суд однако рассудил, что поскольку ставка неустойки в первом случае составляла 0,01 % от суммы задолженности, а во втором 0,2% от стоимости невыполненных в срок этапов работ, то нарушения принципа зеркальности допущено не было.
Остается вопрос – возможно ли в принципе вмешательство в договорные условия, основанные на подравнивании мер отвественности друг к лругу, либо к какому-нибудь третьему показателю? Пока на ум приходит только один пример. В случае нарушения денежного обязательства новая редакция ст. 395 ГК РФ лишает кредитора возможности выбора между неустойкой и процентами за пользование чужими денежными средствами, устанавливая (по общему правилу) безальтернативный выбор в пользу неустойки. Поэтому вполне можно помыслить себе ситуацию, когда, напрмер, более сильная сторона сможет навязать контрагенту несоразмерно низкий, по сравнению с ключевой ставкой, размер своей отвественности за выполнение денежного обязательства. С экономической точки зрения это будет являться кредитованием на нерыночных условиях, поскольку «…указанная ставка рефинансирования, по существу, представляет собой наименьший размер платы за пользование денежными средствами в российской экономике, что является общеизвестным фактом» (Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 13 января 2011 г. N 11680/10). В такой ситуации вмешательство в договорные условия по соображениям справедливости вполне допустимо.
ТОП-6 ловушек в договорах
Б изнес по-русски бывает весьма своеобразен. В нашей стране никого не удивишь ни «фирмой-однодневкой», скрывающейся от оплаты после получения товара, ни неожиданными отказами от оплаты со стороны, казалось бы, надежных и проверенных годами партнеров. Причем, в отличие от первой категории (откровенных мошенников), партнеры могут действовать более изощренными способами, включая в текст договора ловушки «на будущее». Пока все хорошо, исполнение договора идет добросовестно. Но когда начинаются проблемы, вспоминают о заранее заложенных хитростях. Ряд формулировок договора может дать возможность недобросовестному контрагенту отсрочить оплату, избавить его от ответственности за просрочку, а то и вовсе позволит не платить. В статье мы рассмотрим наиболее распространенные уловки.
Ловушка № 1. Непропорциональная ответственность
Начнем с самой простой – разные санкции за нарушение договора. Казалось бы, в этом случае все понятно: для одной стороны пени за нарушение прописаны в размере 0,5% в день, а для второй – 0,1%. Другой вариант: для одной стороны санкции прописаны, а для второй стороны отсутствуют полностью. Конечно, не заметить такую несправедливость достаточно сложно. Другой разговор, что в силу неравенства сторон в переговорном процессе изменить ее далеко не всегда возможно.
Впрочем, куда чаще встречается более завуалированное неравенство. Простой пример, договор поставки, в котором указана условно зеркальная ответственность: пени в размере 0,1% за несвоевременную оплату и 0,1% за несвоевременную поставку. Однако по условиям договора поставщик может изменить срок отгрузки в одностороннем порядке. Фактически наличие такого условия означает, что основания для наступления ответственности за несвоевременную поставку никогда не наступят, тогда как пени за просрочку оплаты могут быть взысканы. Обнаружить такую уловку можно только комплексно проанализировав текст документа перед подписанием. А для этого нужно проявить внимательность.
Ловушка № 2. Слишком большой пакет документов на товар
Еще один достаточно часто встречающийся способ снизить вероятность ответственности по договору – структурирование в документе сложного юридического состава, без реализации которого поставщик не получит денег. Например, привязка оплаты товара не к моменту его фактической передачи, а к комплексу действий, включающих в себя получение товара, сопроводительных документов, счетов-фактур, подписания акта приемки товара по качеству и т.д.
С одной стороны, казалось бы, вполне логичное требование – товар должен сопровождаться документами. С другой – все это может привести к затягиванию сроков оплаты. Более того, есть риск, что поставщик не сможет доказать в суде, что у покупателя возникло обязательство по оплате. Особенно если он своевременно не озаботится получением доказательств того, что документы были надлежащим образом вручены покупателю. Вот как это может выглядеть, например, в договоре поставки зерна в месте хранения (на элеваторе):
1.4. Передача Товара оформляется квитанцией по форме № ЗПП-13 и товарной накладной по форме № ТОРГ-12. Поставщик предоставляет полный комплект документов (сертификат качества, товарные накладные по форме № ТОРГ-12, квитанции по отраслевой форме № ЗПП-13, заключение независимого эксперта о классности зерна). Поставщик по требованию Покупателя обязан предоставить любой иной документ, относящийся к поставке Товара, предусмотренный законом либо любым другим нормативным правовым актом.
3.5. Оплата за поставленный товар производится в течение 3 (трех) рабочих дней с момента предоставления Покупателю необходимого пакета документов, указанных в п. 1.4 настоящего договора.
Достаточно много времени может выиграть недобросовестный покупатель и при установлении сложной системы приемки товара по качеству и количеству. Хотя целенаправленные махинации в этом случае встречаются реже, поскольку чем дольше идет приемка товара, тем дольше покупатель лишен возможности его использовать.
Ловушка № 3. Особый порядок перехода права собственности
Очень часто недобросовестные контрагенты манипулируют с моментом перехода права собственности и риском утраты товара. Например, право собственности на товар переходит в момент фактической передачи, а переход риска утраты товара происходит в момент передачи покупателю полного пакета документов. В результате может сложиться ситуация, когда покупатель не несет никаких рисков утраты товара до момента, когда он его продаст дальше по цепочке. Вот как это может выглядеть, например, в договоре поставки зерна в месте хранения (на элеваторе):
1.5. Поставщик обязуется передать Покупателю продукцию путем оформления на Покупателя квитанции по отраслевой форме № ЗПП-13 и товарной накладной. Право собственности на продукцию переходит к Покупателю с момента получения оформленной квитанции по отраслевой форме № ЗПП-13 и удостоверяется выдачей приемной квитанции элеватора.
1.6. Поставщик предоставляет полный комплект документов (сертификат качества, товарные накладные по форме № ТОРГ-12, квитанции по отраслевой форме № ЗПП-13, заключение независимого эксперта о классности зерна). Поставщик по требованию Покупателя обязан предоставить любой иной документ, относящийся к поставке Товара, предусмотренный законом либо иным нормативным правовым актом. Риск утраты или порчи товара переходит к Покупателю с момента предоставления ему полного пакета документов.
Ловушка № 4. Изменение подсудности
Пожалуй, одним из самых активно используемых способов затруднить взыскание задолженности является использование судебных оговорок. По умолчанию рассмотрение большинства коммерческих споров происходит в арбитражном суде по месту нахождения ответчика (ст. 28 и 35 АПК РФ). Однако стороны могут зафиксировать в договоре другое правило, например, написать, что их спор передается в арбитражный суд по месту нахождения истца (ст. 37 АПК).
В использовании этой возможности нет ничего незаконного или неэтичного. Просто более сильная сторона навязывает выгодное для себя условие. В самом простом варианте изменяется территориальная подсудность. Если предприниматели находятся в разных регионах, выбирается тот суд, который физически расположен ближе. Например, оговорка, составленная в пользу поставщика, будет выглядеть следующим образом:
5.3. Все разногласия и споры между Сторонами, при невозможности их урегулирования путем переговоров, разрешаются в соответствии с законодательством РФ в арбитражном суде по месту нахождения Поставщика.
Такой подход позволяет, прежде всего, сэкономить время и деньги на выезд представителя в другой регион. Кроме того, вполне вероятно, что при такой оговорке в зале суда будет присутствовать только одна сторона. А это, при прочих равных, увеличивает ее шансы на положительный исход дела.
Конечно, можно возразить, что все издержки на представителей, включая их проезд к месту проведения судебного заседания, возлагаются на проигравшую сторону. Но, во-первых, эти деньги надо будет еще и взыскать. А во-вторых, в случае со штатными юристами выезд – это еще и потраченное рабочее время, которое никто не будет компенсировать.
Отметим, что на практике встречаются оговорки, не привязанные к месту нахождения сторон договора. Например, дочерние компании могут требовать от своих контрагентов проводить процесс по месту нахождения материнских структур, в штате которых есть квалифицированные юристы.
Подробнее о возмещении судебных издержек см. статью Анны Полетаевой «Возмещение судебных издержек: ВС РФ разъясняет»
Ловушка № 5. Передача спора в третейский суд
Еще одним вариантом судебной ловушки является условие о передаче дела в третейский суд. Причем, как правило, этот суд тем или иным способом связан с одной из сторон договора. Условие о передаче спора в третейский суд может быть сформулировано, например, так:
6.1. Все споры, разногласия и требования, возникающие из настоящего Договора или в связи с ним, в том числе связанные с его заключением, изменением, исполнением, нарушением, расторжением, прекращением и действительностью, подлежат разрешению в третейском суде при Международной ассоциации развития гражданского правосознания потребителей банковских услуг в соответствии с Третейским кодексом суда.
Решение суда обязательно для Сторон настоящего Договора. Адрес для подачи исков: 127106, г. Москва, Староулановский переулок, д. 18, строение 1, подъезд 1, офис 4256.
Стоит отметить, что борьба с «карманными» третейскими судами ведется с переменным успехом на протяжении многих лет. Так, почти четыре года длилась тяжба ООО «Софид» со Сбербанком (дело № А56-48511/2012) о возможности рассмотрения спора созданной на средства Сбербанка Автономной некоммерческой организацией «Центр Третейского Разбирательства». Решения различных инстанций кардинально отличались друг от друга. В результате стороны в поисках справедливости прошли до ВС РФ. Длительность и бескомпромиссность спора показывают, какие риски несет сторона договора, соглашаясь на третейские оговорки и передавая дело в «карманный» суд.
Безусловно, не стоит однозначно утверждать, что третейские суды, финансируемые корпорациями, выносят незаконные решения. В большинстве случаев они действуют согласно букве закона, а арбитры соблюдают интересы обеих сторон. Однако проигравшая сторона всегда склонна искать виноватых и говорить о необъективности суда. В случае же с третейским судом, финансируемым одной из сторон спора (пусть даже косвенно), подобное объяснение проигрыша будет, как говорится, на поверхности.
Отметим, что практика разрешения споров в третейских арбитражах широко распространена в международной торговле и, несмотря на недоверие к этому судебному институту в нашей стране, активно развивается. Есть большое число независимых, действующих на постоянной основе третейских судов. Например, они созданы при Торгово-промышленных палатах.
Третейское судебное разбирательство имеет немало плюсов (прежде всего скорость процесса и более низкие пошлины за рассмотрение дела). Поэтому не стоит сразу отказываться от проекта договора, содержащего третейскую оговорку. Просто необходимо понять, какие цели преследовал контрагент, предлагая такой вариант разрешения споров.
Ловушка № 6. Сложный претензионный порядок
Договорной ловушкой, способной затянуть судебное разбирательство, при определенных обстоятельствах можно считать и установление сложного претензионного порядка. Как правило, при этом прописывается разный порядок предъявления претензий о взыскании основного долга и суммы санкций. Добавим к этому право необоснованно длительно рассматривать претензии (30-40 дней) и получим возможность на вполне законных основаниях использовать в обороте компании деньги контрагента.
Кроме того, сложный претензионный порядок грозит тем, что при его несоблюдении суд оставит исковое заявление без рассмотрения (п. 2 ч. 1 ст. 148 АПК РФ). Следовательно, срок взыскания значительно удлинится. Формулировка условия о претензионном порядке, направленного на увеличение сроков урегулирования спорных ситуаций, может быть такой:
9.1. Стороны принимают все меры к разрешению споров и разногласий, возникающих в процессе исполнения настоящего Договора или в связи с ним, путем переговоров, результаты которых оформляются Протоколами Согласований.
9.2. Стороны обязуются до начала переговоров соблюдать обязательный претензионный порядок и перед началом переговоров направлять контрагенту свои требования в письменной форме.
Претензия направляется ценным письмом с описью вложения Почтой России по адресу, указанному в настоящем Договоре. Срок рассмотрения претензии составляет 40 рабочих дней с момента ее получения. Если контрагент в течение данного срока не направит надлежащим образом оформленный ответ, она считается полностью отклоненной, а обязательный претензионный порядок – соблюденным.
Ответ на претензию должен содержать развернутую аргументацию по каждому из представленных вопросов. Претензия и ответ на нее служат основанием для начала переговорного процесса.
9.3. В случае если возникшие разногласия не будут урегулированы путем переговоров, Стороны могут обратиться в арбитражный суд по месту нахождения Покупателя.
Мы перечислили лишь самые явные и яркие способы, позволяющие недобросовестной стороне усложнить жизнь контрагенту. Однако по сути каждый из элементов законен и сам по себе является рабочим инструментом в деловом обороте. Здесь уместна аналогия с обычным молотком, который может использовать и плотник, и маньяк. Так, например, третейский суд обычно рассматривает спор быстрее государственного арбитражного суда, а сложный претензионный порядок может позволить вообще обойтись без обращения в суд. Выбор суда в рамках соглашения сторон так же может ускорить рассмотрение дела. Ведь нагрузка Арбитражного суда г. Москвы и, скажем, Арбитражного суда Саратовской области значительно отличается, что сказывается и на сроках рассмотрения споров.
Пределы свободы договора на примере договорного условия о запрете взыскивать штрафы (Определение ВС РФ от 14.07.2020 N 306-ЭС20-2351). Так или не так?
ВС РФ в Определении от 14 июля 2020 г. N 306-ЭС20-2351 указал, что договорное условие о невозможности взыскивать штрафы является нарушением пределов свободы договора и потому ничтожно, поскольку освобождает от ответственности за умышленные нарушения.
Ряд аргументов ВС РФ, положенных в основу позиции, вполне себе заслуживает внимания, но некоторые высказывания заставляют задуматься и вызывают вопросы.
Само по себе построение ВС РФ цепочки рассуждений заставляет опасаться, что подобным образом судебная практика может любое договорное условие, которым стороны ограничивают ответственность (например, ограничивают убытки конкретным видом и суммой, т.п.), рассматривать как потенциально недействительное и неисполнимое. Однако такого быть не должно. Все –таки ВС РФ говорит о пределах свободы договора, а любое ограничение, в том числе судебная позиция, не могут толковаться расширительно.
Чтобы прокомментировать, опишу суть спора и позицию ВС РФ, разделив ее на смысловые фрагменты.
Суды всех инстанций удовлетворили первоначальный иск в части требования уплаты основного долга, в удовлетворении остальных требований, включая встречный иск, отказали. Суды посчитали, что при рассмотрении спора необходимо принимать во внимание буквальное значение условий договора, согласно пункту 4.8 которого в случае несвоевременной оплаты выполненных работ, исполнитель не вправе предъявлять заказчику штрафные санкции. На основании п. 1 ст. 421 ГК РФ о свободе договора, суды пришли к выводу, что сторонами не согласованы условия об ответственности заказчика в случае несвоевременной оплаты выполненных исполнителем работ, в связи с чем отказали во взыскании с заказчика процентов за пользование чужими денежными средствами по ст. 395 ГК РФ.
Определением ВС РФ судебные акты в части отказа во взыскании процентов по ст. 395 ГК РФ отменены по следующим мотивам.
1. Нарушение влечет применение мер ответственности, в том числе ст. 395 ГК РФ.
ВС РФ указал, что “Ненадлежащее исполнение обязательств влечет для должника негативные последствия. Целью применения гражданско-правовой ответственности является восстановление имущественных потерь кредитора, возникших в связи с нарушением должником своих обязательств. В случае неисполнения денежного обязательства мерой ответственности может выступать взыскание процентов за пользование чужими денежными средствами, начисленных на сумму долга. Такой способ защиты прав кредитора предусмотрен положениями пункта 1 статьи 395 ГК РФ”.
2. По общему правилу, либо договорная нейстойка, либо проценты по ст. 395 ГК РФ.
ВС РФ сослался на то, что “По общему правилу, если в договоре содержится условие о том, что за нарушение денежного обязательства начисляется неустойка, то кредитор имеет право на взыскание с должника именно договорной неустойки, при этом проценты за пользование чужими денежными средствами не подлежат взысканию (пункт 4 статьи 395 ГК РФ)”.
3. Намек на оценку природы ст. 395 ГК РФ через призму правил о неустойке.
Далее ВС РФ сослался на п. 1 ст. 330 ГК РФ о том, что “размер неустойки, суммы, которую должник обязан уплатить кредитору в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства, устанавливается договором сторон или определяется законом. Стороны соглашения обладают диспозитивными полномочиями при определении размера неустойки. Размер процентов, предусмотренных статьей 395 ГК РФ, определяется ключевой ставкой Банка России, действовавшей в соответствующие периоды. При этом предусмотрено, что эти правила применяются, если иной размер процентов не установлен законом или договором.
4. Основание оплаты процентов по ст. 395 ГК РФ = частные отношения + денежный характер.
5. Обусловленность пределов свободы договора запретом ГРУБОГО нарушения баланса интересов сторон.
Описав общие положения п. 1 ст. 421 ГК РФ о свободе договора, которая “включает в себя свободу заключать или не заключать договор, свободу выбирать вид заключаемого договора (включая возможность заключения смешанного или непоименованного договора), свободу определять условия договора по своему усмотрению”, ВС РФ сделал вывод: “юридическое равенство сторон предполагает, что подобная свобода договора не является абсолютной и имеет свои пределы, которые обусловлены, в том числе, недопущением грубого нарушения баланса интересов участников правоотношений.”
6. Подтверждение значимости концептуального постановления Пленума ВАС РФ № 16 + указание на обусловленность ПРЕДЕЛА ДИСПОЗИТИВНОСТИ существом законодательного нормирования.
7. Вывод об отсутствии безграничной свободы на исключение положений ст. 395 ГК РФ. Но…, как оказалось, речь о наличии умышленной вины.
ВС РФ не согласился с правильностью толкования договорного условия нижестоящими инстанциями, которые “ ссылались на правовые позиции, изложенные в пункте 1 постановления N 16, полагая, что стороны вправе исключить применение диспозитивной нормы к их правоотношениям, что также исключает применение ответственности, предусмотренной статьей 395 ГК РФ”. Основу несогласия составил аргумент об отсутствии “ достаточных оснований полагать, что заказчик обладает безграничной свободой усмотрения при формулировании им в договоре условия о собственной ответственности”.
Поэтому ВС РФ указал, что “в договоре подряда не может быть условия о полном освобождении заказчика от ответственности за нарушение им собственных обязательств (в том числе за просрочку оплаты) по его же умышленной вине. Данный вывод основан, прежде всего, на категоричном запрете на заключение предварительного соглашения об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства, установленном в пункте 4 статьи 401 ГК РФ”.
8. Судя по всему, чтобы воспользоваться свободой договора, необходимо каждый раз доказывать отсутствие умышленной вины (?).
В конечном итоге, ВС РФ указал, что “Исключение ответственности должника за неисполнение денежного обязательства, предусмотренной положениями пункта 1 статьи 395 ГК РФ, в случае умышленного нарушения не может быть обосновано принципом свободы договора, поскольку наличие такого преимущества у одной из сторон договора грубо нарушает баланс интересов сторон, ведь в таком случае исполнитель не получает своевременного вознаграждения за оказанные услуги, однако заказчик не несет никакой имущественной ответственности за время просрочки”.
9. Противоположностью (?!) умышленной вины является МИНИМАЛЬНАЯ степень заботливости и осмотрительности. Знать бы только ее критерии.
Со ссылкой на п. 7 ПП ВС № 7 и, в частности, п.п. 1, 2 ст. 401 ГК РФ, ВС РФ указал, что “отсутствие умысла доказывается лицом, нарушившим обязательство”. Например, в обоснование отсутствия умысла должником, ответственность которого устранена или ограничена соглашением сторон, могут быть представлены доказательства того, что им проявлена хотя бы минимальная степень заботливости и осмотрительности при исполнении обязательства”.
10. Похоже, что ВС РФ сформулировал правило о недопустимости договорных условий об исключении/ ограничении ответственности по умолчанию?
С учетом изложенных выше аргументов ВС РФ указал, что “условие об исключении ответственности заказчика за просрочку оплаты оказанных ему услуг должно признаваться ничтожным (в случае, если заказчик полностью освобождается от какой-либо ответственности) либо толковаться ограничительно в системной взаимосвязи с положениями пункта 4 статьи 401 ГК РФ как не подлежащее применению к случаям умышленного нарушения заказчиком своих обязательств”.
Поэтому, по мнению ВС РФ, “пункт 4.8 договора не подлежит толкованию как освобождающий заказчика от ответственности в виде взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами, предусмотренных пунктом 1 статьи 395 Кодекса, за нарушение сроков оплаты оказанных услуг. Судами не исследовались обстоятельства и не оценивались доказательства надлежащей степени заботливости и осмотрительности заказчика при исполнении обязательств по оплате. При таких обстоятельствах, у судов не имелось оснований для вывода о неприменении к заказчику мер гражданско-правовой ответственности в виде взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами”.
В целом, если рассматривать позицию ВС РФ по частям, то с некоторыми отдельно взятыми суждениями вроде бы сложно не согласиться.
Например, ответственость в гражданских правоотношениях выполняет компенсаторную функцию и позволяет пострадавшей стороне воспользоваться правом потребовать компенсации /заглаживания причиненных “неудобств”. Логично.
О правовой природе неустойки (ст. 330 ГК РФ) и процентов по ст. 395 ГК РФ в доктрине существуют споры, но если отвлечься от нюансов, вполне можно согласиться с тем, что очень похожи проценты по ст. 395 ГК РФ на универсальную законную неустойку за нарушение любого денежного обязательства. В этом смысле основанием возникновения денежного требования могут послужить разные обстоятельства действительности.
Свобода договора в частности и автономия сторон частных отношений воообще не могут быть беспредельными, что обусловлено, в первую очередь, ограниченностью природы любой свободы (свобода/ право одного заканчивается там, где начинается свобода/право другого).
Совокупность принципов гражданского права обеспечиют необходимую систему сдержек и противовесов. В частности, принцип свободы договора ограничен принципом добросовестности. Эта идея закреплена в общем виде в п.п. 3, 4 ст. 1 ГК РФ, которая не только требует добросовестности при осуществлении любых прав и исполнении обязанностей, но и запрещает извлекать преимущества из любого недобросовестного поведения. Частным примером подобного баланса выступаются положения ст. 434.1 ГК РФ о преддоговорной ответственности, согласно которым нарушением считаются любые виды недобросовестного ведения переговоров.
Однако любое ограничение является исключение из общего правила о свободе договора. Поэтому если полагаться на смысл правового регулирования для целей толкования договора, то необходимо не подменять понятия.
Что вызывает вопросы в позиции ВС РФ?
Первое. В спорном договорном условии, как следует из изложенных обстоятельств дела, говорится только о невозможности взыскивать штрафы. О запрете требовать возмещения убытков в нем указания нет.
Вместе с тем, именно убытки являются общей мерой ответственности (ст. 15, 393 ГК РФ) и всегда позволяют обеспечить необходимое воздействие на нарушителя обязательства, если потерпевший решит таким правом воспользоваться (ст. 9 ГК РФ). Договорная неустойка и проценты по ст. 395 ГК РФ, особенно в контексте позиции ВС РФ, который рассматривает ст. 395 ГК РФ через положения о неустойке, являются специальными мерами ответственности.
Поэтому сомнителен общий посыл ВС РФ о том, что исключение договорным условием возможности взыскивать штрафы вообще освобождает от ответственности.
Второе. Почему вдруг такой упор именно на ничтожность спорного договорного условия? Согласно положениям п. 1 ст. 168 ГК РФ общим правилом является оспоримость сделки и, как следствие, части сделки (договорного условия).
Для ничтожности необходимо прямое указание закона либо установление посягательства на публичный интерес или интересы третьих лиц. Остается загадкой, что именно посягает в спорном условии о запрете в конкретных частных отношениях взыскивать штрафы на публичный интерес или права третьих лиц?
О ничтожности в законе говорится только в тех случаях, когда а) заранее заключено соглашение об устранении или ограничении ответственности за б) умышленное нарушение обязательства (п. 4 ст. 401 ГК РФ).
Положения п. 4 ст. 401 ГК РФ являются исключением из принципа свободы договора, поэтому они не толкуются расширительно. Это, на мой взгляд, означает, что если в договорном условии в конкретном договоре прямо не говорится, что “не допускается взыскивать штрафы за умышленное нарушение договорного обязательства”, то автоматически применение п. 4 ст. 401 ГК РФ сомнительно. Поскольку иначе любое условие о любом ограничении ответственности (что является распространенной практикой) по умолчанию становится ничтожным. А такой вывод абсурден. И это отвлекаясь от того, что закон запрещает именно заранее заключать соглашения об освобождении от ответственности за умышленное нарушение, а не вообще.
Особенно учитывая, что вопрос форм вины в гражданском праве не разработан, поскольку обычно для привлечения к ответственности на началах вины ее форма не имеет значения, если только не установлены исключения (например, как при взаимодействии источников повышенной опасности), а большинство участников гражданского оборота являются предпринимателями и вообще несут ответственность на началах риска.
На мой взгляд, без прямого указания в договоре на запрет привлечения к ответственности за умышленную вину, сложно заподозрить всех в автоматическом освобождении именно от ответственности за умышленное нарушение, которое заранее оговорено.
В любом случае, с учетом сформулированной позиции ВС РФ необходимо учитывать, что судебный спор может преподнести сюрприз. Поэтому лучше дополнительно включать соответствующие пояснения в договор (например, что стороны не вправе взыскивать штрафы, если вина за нарушение выразилась в форме грубой или легкой неосторожности).
То есть речь идет о том, что с т.з. добросовестности любое договорное условие должно оцениваться на предмет допустимости отклонения от любого другого похожего, типичного, стандартного условия. А для этого должен задаваться вопрос, как поступил бы на месте спорящих сторон любой другой разумный участник оборота?
Это тем более так, если учесть, что для опровержения умышленной вины, по мнению ВС РФ, достаточно доказать, что была какая-то минимальная степень заботливости и осмотрительности. Если вообще допустить, что достаточно некой минимальной степени чего-то, то вряд ли одновременно в отношениях может быть “грубо ” нарушен баланс интересов.
С практической точки зрения имеет смысл уделять особое внимание формулировкам об ограничении и освобождении от ответственности и, возможно, лишний раз оговариваться, на что конкретно рассчитано соответствующее условие.