значение слова коррупция в римском праве

Ссылки

«Никакие законы не победят коррупцию, пока мы не добьемся морального отрицания коррупции и людей коррумпированных большинством гражданского общества. Законы в борьбе с коррупцией малоэффективны»

Кто на сайте

Сейчас 4 гостей и ни одного зарегистрированного пользователя на сайте

Римское право брать взятки

Коррупция в её нынешнем понимании оформилась ещё в античную эпоху

Борьба с коррупцией длится тысячелетиями – и безрезультатно. В Римской империи новоназначенным судьям полагалось вести приём посетителей, сидя в кожаном кресле – сделано оно было из спущенной заживо кожи предшественника, казнённого за получение взятки. По «закону XII таблиц» нечистого на руку чиновника неизменно лишали жизни, а потерпевший от мздоимства, заявивший на взяточника, награждался денежной премией. Тем не менее покончить с коррупцией всё равно не удавалось.

Сенаторы безбоязненно занимались лоббизмом, а богачи решали любые вопросы при помощи денежных подношений. То есть всё было точно так же, как и сейчас. Одним из самых последовательных борцов с коррупцией был Юлий Цезарь: первое, что он сделал, став императором Рима, – запретил провинциальным наместникам принимать золотые венки от своих подданных. При Цезаре высокие должностные лица назначались не более чем на год, причём дальнейшая ротация подразумевала обязательный перевод чиновников из столицы или крупных городов в глубинку – даже в том случае, если они не успевали провороваться. Также для отлова чиновных «оборотней» была создана особая служба, хотя уже через год после её создания выяснилось: «особисты» вовсю вымогают взятки у тех, за кем они присматривали по роду службы. Потому в 149 году до нашей эры в Римской империи учредили сенатскую комиссию, выявлявшую взяточников и вымогателей среди должностных лиц. Уличённых безжалостно штрафовали и казнили, но и это не помогало – коррупция цвела буйным цветом.

Древнеримские «олигархи» за деньги решали любые вопросы

«Неужели ты будешь считать суровым закон, карающий смертью судью, уличённого в том, что он принял мзду?» – риторически вопрошал древнеримский классик Авл Геллий в классическом произведении «Аттические ночи». Уже тогда появился термин corrumpere – он означал «подкуп судьи» либо «изменение показаний в суде за деньги». Но коррупция не ограничивалась одними только судебными стенами. В Древнем Риме периода республики за государственной казной присматривали сенаторы. Но не лично, само собой, а привлекая для этого немалый чиновничий аппарат. На верхней ступени этого аппарата стояли цензоры, составлявшие финансовые сметы и проверявшие их выполнение. А нижнюю ступень занимали квесторы – хранители казны. Для молодых патрициев считалось престижным занять место в тройке квесторов: чиновники имели возможность изменять записи в долговых книгах, уничтожая данные о чужих задолженностях за определённую мзду. А сами квесторы «подмазывали» цензоров, чтобы те, в свою очередь, не слишком рьяно проверяли долговые записи. Цензоры же «заносили» сенаторам. Таким образом, действовала настоящая коррупционная «вертикаль». Крупным коррупционерам бояться было нечего: до них железная рука закона никогда не дотягивалась. «Взяточники должны трепетать, если собранных подношений им хватает только для собственных нужд, но они могут быть спокойны, если взятки приносят им доходы, достаточные для дележа с другими», – констатировал Марк Туллий Цицерон. Потому богатей Марк Лициний Красс одалживал крупные суммы сенаторам, устраивал пышные пиршества, на которые собирались все римские «сливки», и одаривал «пожертвованиями» государственные институты, благодаря чему мог решить любой вопрос, не опасаясь быть схваченным за руку. Примечательно, как Красс сколотил свой первоначальный капитал: Плутарх писал, что одной из первых его должностей стало место начальника римской пожарной части. На весь город имелась лишь одна такая пожарная часть. И Красс сразу смекнул, как сделать на этом «гешефт»: на место пожара он отправлял цистерну с водой, но пожарные не начинали тушить до тех пор, пока собственник горящего здания не уступал Крассу права на недвижимость. Новый собственник никогда не изгонял погорельцев прочь: они продолжали жить в пострадавшем от огня доме, постепенно приводя жилище в порядок, а Крассу платили квартплату. Кстати, Красс был одним из тех, кто первым смекнул, как можно зарабатывать на строительстве дорог. Он подкупал сенаторов, которые выносили решение, что нужно построить или отремонтировать ту или иную дорогу. Далее нанимался подрядчик, заинтересованный в том, чтобы строительство поручили именно ему. Подрядчик делал подношение Крассу, а тот «пилил» полученные сестерции с сенаторами. Чем не схема сегодняшних «откатов»?

Император раздавал гражданам деньги

Почему же римские чиновники брали взятки, не опасаясь ни казней, ни изгнания? Дело в том, что госслужащим в Древнем Риме не полагалась зарплата. Служить обществу считалось почётным, а требовать мзды за исполнение почётной обязанности – неправильным. Подразумевалось, что чиновник – человек из уважаемой в городе, состоятельной семьи и тех средств, которые у него есть, ему должно хватать на жизнь. О том, что потребности имеют обыкновение расти вместе с карьерным ростом, древние римляне как-то не задумывались. В итоге чиновники быстро начали брать подношения – так называемые аннонарии. Подношения были не денежные и сравнительно небольшие – принимать позволялось вино, оливковое масло, хлеб, соль и лук. Шли годы, росло мастерство взяточников. Нумидийский царь Югурта привычно «решал вопросы», занося взятки римскому консулу Луцию Бестии. Об этом узнали в Риме и потребовали от Югурты назвать имена тех, кому он давал на лапу. Но Югурта сумел подкупить народного трибуна Бебия, и тот. запретил царю говорить! Свой запрет Бебий мотивировал так: Югурта, заговорив, мог опорочить высокопоставленных римлян. А хорошо ли это для Рима? Вот и сенаторы вынуждены были признать: плохо. И взяточника Югурту отпустили восвояси. Уезжая из Рима, Югурта, по свидетельству историка Гая Саллюстия Криспа, воскликнул: «Продажный город! Тебя можно было бы купить целиком, если бы нашёлся такой покупатель!» Подкупались не только трибуны, сенаторы, чиновники и судьи – подкупались и обычные избиратели. Деньгами, хлебом, вином – чем угодно. Бороться с явлением уже не получалось до тех пор, пока в 65 году до нашей эры пойманным за руку консулам Публию Корнелию Сулле и Публию Автронию, раздававшим сестерции гражданам во время «избирательной кампании», запретили занять высокие должности. После этого раздавали подачки уже не так открыто, как раньше, но тем не менее явление искоренить так и не удалось. Дошло до того, что несколькими десятилетиями позже император Октавиан Август даже стал раздавать римским гражданам свои личные деньги, дабы те отказывались получать мзду от кандидатов на высокие должности. Граждане брали императорскую «компенсацию», но не отказывались и от подачек разнообразных кандидатов во власть.

«Решалы» из Сената

Источник

Коррупция в её нынешнем понимании оформилась ещё в античную эпоху

Римское право брать взятки

Борьба с коррупцией длится тысячелетиями – и безрезультатно. В Римской империи новоназначенным судьям полагалось вести приём посетителей, сидя в кожаном кресле – сделано оно было из спущенной заживо кожи предшественника, казнённого за получение взятки. По «закону XII таблиц» нечистого на руку чиновника неизменно лишали жизни, а потерпевший от мздоимства, заявивший на взяточника, награждался денежной премией. Тем не менее покончить с коррупцией всё равно не удавалось.

Сенаторы безбоязненно занимались лоббизмом, а богачи решали любые вопросы при помощи денежных подношений. То есть всё было точно так же, как и сейчас.

Одним из самых последовательных борцов с коррупцией был Юлий Цезарь: первое, что он сделал, став императором Рима, – запретил провинциальным наместникам принимать золотые венки от своих подданных. При Цезаре высокие должностные лица назначались не более чем на год, причём дальнейшая ротация подразумевала обязательный перевод чиновников из столицы или крупных городов в глубинку – даже в том случае, если они не успевали провороваться. Также для отлова чиновных «оборотней» была создана особая служба, хотя уже через год после её создания выяснилось: «особисты» вовсю вымогают взятки у тех, за кем они присматривали по роду службы. Потому в 149 году до нашей эры в Римской империи учредили сенатскую комиссию, выявлявшую взяточников и вымогателей среди должностных лиц. Уличённых безжалостно штрафовали и казнили, но и это не помогало – коррупция цвела буйным цветом.

Древнеримские «олигархи» за деньги решали любые вопросы

«Неужели ты будешь считать суровым закон, карающий смертью судью, уличённого в том, что он принял мзду?» – риторически вопрошал древнеримский классик Авл Геллий в классическом произведении «Аттические ночи». Уже тогда появился термин corrumpere – он означал «подкуп судьи» либо «изменение показаний в суде за деньги». Но коррупция не ограничивалась одними только судебными стенами. В Древнем Риме периода республики за государственной казной присматривали сенаторы. Но не лично, само собой, а привлекая для этого немалый чиновничий аппарат. На верхней ступени этого аппарата стояли цензоры, составлявшие финансовые сметы и проверявшие их выполнение. А нижнюю ступень занимали квесторы – хранители казны. Для молодых патрициев считалось престижным занять место в тройке квесторов: чиновники имели возможность изменять записи в долговых книгах, уничтожая данные о чужих задолженностях за определённую мзду. А сами квесторы «подмазывали» цензоров, чтобы те, в свою очередь, не слишком рьяно проверяли долговые записи. Цензоры же «заносили» сенаторам. Таким образом, действовала настоящая коррупционная «вертикаль».

Крупным коррупционерам бояться было нечего: до них железная рука закона никогда не дотягивалась. «Взяточники должны трепетать, если собранных подношений им хватает только для собственных нужд, но они могут быть спокойны, если взятки приносят им доходы, достаточные для дележа с другими», – констатировал Марк Туллий Цицерон. Потому богатей Марк Лициний Красс одалживал крупные суммы сенаторам, устраивал пышные пиршества, на которые собирались все римские «сливки», и одаривал «пожертвованиями» государственные институты, благодаря чему мог решить любой вопрос, не опасаясь быть схваченным за руку. Примечательно, как Красс сколотил свой первоначальный капитал: Плутарх писал, что одной из первых его должностей стало место начальника римской пожарной части. На весь город имелась лишь одна такая пожарная часть. И Красс сразу смекнул, как сделать на этом «гешефт»: на место пожара он отправлял цистерну с водой, но пожарные не начинали тушить до тех пор, пока собственник горящего здания не уступал Крассу права на недвижимость. Новый собственник никогда не изгонял погорельцев прочь: они продолжали жить в пострадавшем от огня доме, постепенно приводя жилище в порядок, а Крассу платили квартплату. Кстати, Красс был одним из тех, кто первым смекнул, как можно зарабатывать на строительстве дорог. Он подкупал сенаторов, которые выносили решение, что нужно построить или отремонтировать ту или иную дорогу. Далее нанимался подрядчик, заинтересованный в том, чтобы строительство поручили именно ему. Подрядчик делал подношение Крассу, а тот «пилил» полученные сестерции с сенаторами. Чем не схема сегодняшних «откатов»?

Очередной скандал в мире моды и гламура: в воскресенье по социальной сети Telegram разошлись новости с последней Mercedes-Benz Fashion Week с участием Маши Цигаль. Как птица-феникс, Цигаль вернулась в индустрию спустя 7 лет и сразу попала в историю с авторскими правами.

Император раздавал гражданам деньги

Почему же римские чиновники брали взятки, не опасаясь ни казней, ни изгнания? Дело в том, что госслужащим в Древнем Риме не полагалась зарплата. Служить обществу считалось почётным, а требовать мзды за исполнение почётной обязанности – неправильным. Подразумевалось, что чиновник – человек из уважаемой в городе, состоятельной семьи и тех средств, которые у него есть, ему должно хватать на жизнь. О том, что потребности имеют обыкновение расти вместе с карьерным ростом, древние римляне как-то не задумывались. В итоге чиновники быстро начали брать подношения – так называемые аннонарии. Подношения были не денежные и сравнительно небольшие – принимать позволялось вино, оливковое масло, хлеб, соль и лук.

Сегодняшние остряки шутят, дескать, житьё у древнеримских коррупционеров всё равно было хуже, нежели у сегодняшних мздоимцев: к варварам удирать не хотелось, а Лондона и Нью-Йорка тогда ещё не было. Заблуждение! Именно к варварам и бежали проворовавшиеся римские чиновники, рассчитывая откупиться и зажить новой жизнью. А вожди варварских племён Фарнобий, Алафей и Сафрак даже ввели особое «налогообложение» для бежавших к ним чиновных римлян – те должны были добровольно отдать половину своего имущества. В общем, почти всё, как сегодня. Ничего не меняется.

Шли годы, росло мастерство взяточников. Нумидийский царь Югурта привычно «решал вопросы», занося взятки римскому консулу Луцию Бестии. Об этом узнали в Риме и потребовали от Югурты назвать имена тех, кому он давал на лапу. Но Югурта сумел подкупить народного трибуна Бебия, и тот… запретил царю говорить! Свой запрет Бебий мотивировал так: Югурта, заговорив, мог опорочить высокопоставленных римлян.

А хорошо ли это для Рима? Вот и сенаторы вынуждены были признать: плохо. И взяточника Югурту отпустили восвояси. Уезжая из Рима, Югурта, по свидетельству историка Гая Саллюстия Криспа, воскликнул: «Продажный город! Тебя можно было бы купить целиком, если бы нашёлся такой покупатель!»

Подкупались не только трибуны, сенаторы, чиновники и судьи – подкупались и обычные избиратели. Деньгами, хлебом, вином – чем угодно. Бороться с явлением уже не получалось до тех пор, пока в 65 году до нашей эры пойманным за руку консулам Публию Корнелию Сулле и Публию Автронию, раздававшим сестерции гражданам во время «избирательной кампании», запретили занять высокие должности. После этого раздавали подачки уже не так открыто, как раньше, но тем не менее явление искоренить так и не удалось. Дошло до того, что несколькими десятилетиями позже император Октавиан Август даже стал раздавать римским гражданам свои личные деньги, дабы те отказывались получать мзду от кандидатов на высокие должности. Граждане брали императорскую «компенсацию», но не отказывались и от подачек разнообразных кандидатов во власть.

Политическое лоббирование, как отмечают некоторые историки, разрослось буйным цветом при римском императоре Септимии Севере, выходце из Африки. В курии Юлия на римском Форуме, где собирались сенаторы, был уголок, где решались особенно щепетильные вопросы. При этом сенаторы только договаривались «порешать» тот или иной вопрос, но сами расчёты между собой никогда не производили, ведь им было запрещено заниматься коммерцией. Приём и передачу денег либо других расчётных средств осуществляли дальние родственники сенаторов из других сословий.

Источник

история римского права. коррупция в римском праве. 2 раздел. История развития коррупционных отношений Коррупция в Римском праве

2 раздел. История развития коррупционных отношений

Коррупция в Римском праве…………………………………………………2

2 раздел. История развития коррупционных отношений

Коррупция в Римском праве

Известна история Цинциннати, римлянина скромного достатка, который в V в. до н.э. был назначен диктатором с чрезвычайными полномочиями для отражения нависшей над Римом военной угрозы. В тот момент, когда посланники Сената объявили ему о принятом решении, он занимался обработкой своего маленького участка земли, но сразу же прервал свое занятие и принялся за выполнение своих новых функций. Скоро ему во главе армии удалось нанести поражение врагу и отбросить его от стен Рима. Как только это произошло, он, не прося никакой награды за совершенное им великое дело, сложил с себя полномочия диктатора и вернулся на свой клочок земли – продолжать ту работу, которую не успел закончить.

Во время переговоров с Римом в конце Первой Пунической войны (240-е годы до н.э.) послы Карфагена много раз ужинали в гостях у видных римских сенаторов, и с удивлением обнаружили, что у всех у них в доме были одинаковые столовые приборы из серебра. Оказалось, что это был один и тот же набор серебряной посуды, который римские сенаторы передавали друг другу, так как не имели другого. Карфагенские послы были сильно удивлены, тем более что их собственные сенаторы-олигархи обладали несметными богатствами, но были вынуждены просить унизительного мира у почти что нищих, по их меркам, римских сенаторов. Все это – примеры того бескорыстия, скромности и простоты нравов, которыми отличалось римское общество, и римская элита до II в. до н.э. Восточные авторы в ту эпоху с удивлением писали о римлянах: «никто из них не возлагал на себя корону, никто не кичился пурпурным одеянием; но кого они год за годом назначали себе правителем, тому они и повиновались, и не было среди них ни зависти, ни раздоров».

Приведенные выше примеры еще не свидетельствуют о коррупции, но они показывают тот фон, на котором в поздней Римской республике развилась коррупция. Надо сказать, что римское общество пыталось выработать некоторые меры, направленные на предотвращение коррупции, опасность которой ввиду начавшегося резкого изменения нравов многие римляне начали осознавать уже в конце III в. до н.э. К этим мерам относился, в частности, введенный в это время запрет для сенаторов заниматься морской торговлей, финансовыми операциями и казенными подрядами.

Разумеется, выполнение казенных (государственных) подрядов, например, по строительству, самими государственными чиновниками (как частными предпринимателями) являлось прямым проявлением коррупции, поэтому данный запрет не случаен и был одним из методов борьбы с данным явлением. Но и торговля, как было показано выше на двух примерах (торговля зерном и металлами), была часто сферой коррупции. Указанные ограничения в дальнейшем легко обходились сенаторами, за счет участия в торговых ассоциациях (аналог нынешних акционерных обществ) или за счет занятия торговлей через доверенных людей, поэтому они могли лишь на какое-то время замедлить распространение коррупции на сферу торговли, строительства и финансов. Уже начиная с I в. до н.э. мы видим признаки серьезной коррупции и в этих областях, о которых ниже будет сказано.

Помимо указанных мер, предпринимались попытки борьбы и с теми изменениями морали, на фоне которых развивалась коррупция. В этих целях в течение II в. до н.э. неоднократно вводились так называемые законы о роскоши. В соответствии с ними все вещи, причисляемые к роскоши (прежде всего драгоценности), облагались высокими налогами; также были, например, строго регламентированы званые обеды и ужины, ограничен вес драгоценностей, которые дозволялось носить на публике, а также количество серебряных предметов в доме. Однако эти законы дали слишком малый положительный результат, зато вызвали массовое недовольство зажиточных граждан и, в частности, женщин. Поэтому они были вскоре отменены.

Ж.Робер указывает как на возможную причину рождение в Риме во II в. до н.э. «некой разновидности капитализма» Другие авторы указывали на то, что римские нравы были испорчены великими завоеваниями II в. до н.э., которые принесли римской элите огромные богатства, вызвали небывалый всплеск алчности и жадности и, как следствие, привели к коррупции. Возможно, второе предположение ближе к истине, чем первое. Во всяком случае, если внимательно изучить вопрос, какую же именно сферу больше всего поразила коррупция в Риме во II в. до н.э., то этой сферой окажется не торговля, и не какая-то другая область, связанная с развитием капитализма и рыночных отношений. Это была самая что ни на есть традиционная сфера – земельной собственности, а именно, это был вопрос о том, как распределить вновь приобретенные Римом земли между его гражданами.

Так получилось, что, несмотря на развитое законодательство и демократическую процедуру выдвижения и избрания представителей власти, распределение государственных земель стало той проблемой, где возникла неслыханная коррупция. Еще в IV веке до н.э. некоторыми влиятельными римлянами предпринимались попытки приватизировать государственные земли, образовавшиеся в результате военных завоеваний. Но закон Лициния-Секстия от 367 г. до н.э. воспрепятствовал этой тенденции, ограничив максимальный размер таких земель, передаваемых в одни руки.

Однако следующее столетие (III в. до н.э.) стало рекордным по количеству земель, захваченных Римом: к его концу он владел уже всей Италией, Сицилией, Сардинией и значительной частью Испании. А к концу II в. до н.э. ему принадлежали уже и вся остальная Испания, Греция, юг Галлии, часть Малой Азии и бывшие земли Карфагена в Северной Африке. Все земли, которые конфисковались Римом в ходе военных кампаний, по закону поступали в распоряжение римского государства. Но фактически часть этих земель постепенно стали прибирать к рукам римские сенаторы, причем, чаще всего эти захваты никак юридически не оформлялись, и за пользование ими захватившие их лица ничего не платили.

Таким образом, мы имеем дело с явной коррупцией: сенаторы, пользуясь своей властью и являясь представителями государства, захватывают (но уже как частные лица) государственные земли и ничего за них при этом не платят. И причина этой коррупции также вполне очевидна: слишком много земель захватил Рим в указанные два столетия, слишком велико было искушение воспользоваться плодами славы и богатства, свалившегося на Римскую республику.

Источник

Коррупция до нашей эры

Когда к середине II века до нашей эры Рим превратился в могущественнейшее государство Средиземноморья, в него потоком хлынули богатства с завоёванных территорий. Римская знать, вкусив новообретённой роскоши, отвергла простой и безыскусный образ жизни своих предков и устремилась в погоню за наживой. Упадок нравов способствовал распространению в её среде всеразъедающей коррупции, превратившейся в настоящий бич римского общества.

Провинциальное управление

Римляне обращали завоёванные ими за пределами Италии территории в провинции. Первоначально под этим словом понимался круг обязанностей или специальная задача, выполняемая должностным лицом. В равном смысле провинцией могли быть судебная юрисдикция, заведование государственной казной или наблюдение за строительством дорог. С расширением границ римской державы под провинциями всё чаще стали понимать военное командование, а также территорию, на которой оно осуществлялось.

Расширение римской державы происходило в форме увеличения количества провинций. Начиная с 227 года до нашей эры римляне стали выбирать двух добавочных преторов для управления захваченными у карфагенян территориями Сицилии и Сардинии. В 197 году до нашей эры, после появления провинций Ближней и Дальней Испаний, количество преторов увеличилось до шести. При Сулле их было уже восемь, а Цезарь довёл число преторов до десяти.

Полномочия наместника провинции определялись как обязанности военачальника, находившегося с войском на оккупированной территории. Вследствие обладания империем (imperium pro consule или pro praetore) он имел право набирать войско, осуществлять военное командование, назначать себе помощников, командиров и офицеров. Наместник мог вести войну от имени римского народа, заключать перемирие с противником, распределять среди солдат захваченную добычу, притязать на триумф.

Кроме того, римский наместник осуществлял юрисдикцию на территории провинции в отношении проживавших здесь римских граждан, а также в отношении переданных на его рассмотрение тяжб между гражданами и провинциальным населением. Он имел право возбуждать судебный процесс по представленному ему иску, председательствовать в суде, передавать дело на рассмотрение третейских судей, в том числе иностранных, или выносить приговор самостоятельно, осуществлять наказания в отношении осуждённых, а также отпускать на волю рабов.

Основные решения наместник должен был принимать лично. Его помощниками и заместителями на местах являлись легаты и квесторы. Часто эти должности занимали родственники, друзья или приближённые. Роль административного персонала выполняли вольноотпущенники, слуги и рабы, привезённые из Рима. Их численность, как правило, не превышала нескольких десятков человек. Большая часть необходимой работы ложилась на плечи самих провинциалов.

В эпоху Республики настоящей системы управления провинциями ещё не существовало. Экономическая эксплуатация и гражданское администрирование находились в зачаточном состоянии, и они отступали на второй план по сравнению с решением чисто военных вопросов. Всеобъемлющий характер полномочий наместника, которые греческие подданные Рима зачастую сравнивали с царской властью, был ограничен кратким сроком пребывания в должности и недостаточной численностью администрации.

Злоупотребления властью

Неограниченный характер властных полномочий, сложная обстановка, требующая принятия немедленных решений, невозможность проведения регулярных консультаций порой выводили римских военачальников в провинции далеко за пределы обычного контроля и опеки со стороны Сената. Это приводило к последствиям, которые едва ли кто-либо мог прогнозировать вначале. Обзор войн, которые римляне вели в Испании и Галлии в течении II–I веков до нашей эры, показывает, что значительная часть инициатив по их развязыванию принадлежала римским военачальникам, которые часто действовали, полагаясь на собственные понимание ситуации, страх и риск. Это создавало огромные возможности для злоупотреблений властью. О многих таких случаях мы информированы благодаря сообщениям источников. Характеризуя, например, действия Гая Юлия Цезаря, его биограф Светоний сообщает:

«С этих пор он не упускал ни одного случая для войны, даже для несправедливой и опасной, и первым нападал как на союзные племена, так и на враждебные и дикие… В Галлии он опустошал капища и храмы богов, полные приношений, и разорял города чаще ради добычи, чем в наказание… Он торговал союзами и царствами: с одного Птолемея он получил около 6000 талантов за себя и за Помпея. А впоследствии лишь неприкрытые грабежи и святотатство позволили ему вынести издержки гражданских войн, триумфов и зрелищ».

О некоторых из подобных действий известно и со слов самого Цезаря. В 58 году до нашей эры он начал военные действия против Ариовиста, который к тому моменту формально являлся другом и союзником римского народа. Война не была спровоцирована германцами, и идя на нарушение международного права того времени, Цезарь действовал на собственный страх и риск. Возможно, волнения в его лагере в начале кампании, о которых Цезарь глухо упоминает в своих «Записках…», были вызваны отнюдь не малодушием сопровождавших его молодых аристократов и их страхом перед грозными германцами, а совершенно другими соображениями.

Другой эпизод имел место в 55 году до нашей эры, когда Цезарь напал на узипетов и тенктеров во время перемирия и перебил сотни тысяч безоружных людей. По результатам этих событий сенат постановил направить специальную комиссию для расследования положения в Галлии. Знаменитый противник Цезаря Марк Порций Катон прямо предлагал выдать его германцам, чтобы избавить Рим от наказания богов за клятвопреступления и обратить их гнев на него одного.

Подобные действия вовсе не являлись редкостью в ту эпоху. В 150 году до нашей эры Сервий Сульпиций Гальба в Дальней Испании обещал наделить землёй 8000 сдавшихся ему вместе с женщинами и детьми лузитанов. Во время переговоров он приказал умертвить безоружных людей, а тех, что выжили, продал в рабство. По возвращению в Рим в следующем году он был за свои действия привлечён к суду. Что было далее, рассказывает Марк Туллий Цицерон:

«Гальба взял и поднял чуть ли не на плечи себе сироту Квинта, сына своего родственника Гая Сульпиция Галла, чтобы этим живым воспоминанием о его прославленном отце вызвать у народа слезы, и вверил опеке народа двоих своих маленьких сыновей, объявив при этом (точно делая завещание на поле боя, без оценки и описи имущества), что называют опекуном их сиротства римский народ. Таким-то путем Гальба, хоть и вызывал тогда к себе общую злобу и ненависть, все же добился оправдания с помощью подобных трагических приемов».

Доходы от провинций на откуп

Провинции изначально создавались римлянами как подчинённые территории и рассматривались ими в качестве объекта для грабежа и эксплуатации. Земли и имущество местных жителей в момент завоевания переходили в собственность римского народа. За пользование ими прежние хозяева должны были платить подати, от которых освобождались только немногочисленные союзные общины.

Население провинции облагалось рядом прямых и косвенных налогов, обложению подлежали ремесленные промыслы и торговля. Кроме того, двадцатая часть собираемого в провинции урожая хлеба подлежала продаже римским должностным лицам по установленным ими фиксированным ценам. Этот хлеб шёл на пропитание размещённых на территории провинции войск, а в случае отсутствия таковых подлежал продаже на свободном рынке.

Сбор всех налогов Римом передавался на откуп акционерным компаниям, так называемым коллегиям публиканов, которые оптом вносили в казну полученную при предварительной оценке сумму ожидаемых налоговых поступлений, а затем взымали её в полном размере с провинциалов. Осуществляя сбор налогов с плательщиков, публиканы старались не только вернуть затраченные деньги, но и получить собственную прибыль, поэтому они, как правило, допускали в отношении провинциального населения чудовищные злоупотребления посредством произвольного занижения закупочных цен и грабительских процентов по ростовщическим операциям.

Наместники и их помощники, как правило, смотрели на деятельность откупщиков сквозь пальцы, поскольку обычно рассматривали свою должность как способ быстро сколотить состояние за счёт незаконных вознаграждений, вымогательств подарков, поборов и спекуляций. Подобные действия неоднократно вызывали жалобы провинциальных союзников в Сенат, который в 145 году до нашей эры учредил специальный суд по вымогательствам наместников. Хотя по результатам расследований несколько высокопоставленных обвиняемых было признано виновными, суд оказался не в состоянии пресечь злоупотребления на корню.

Искусство вымогательства

Классическим примером вымогательства и коррупции провинциальных наместников стало дело Гая Верреса, исполнявшего обязанности наместника в Сицилии в 73–71 годах до нашей эры. Множество подробностей этого дела сохранилось в обвинительных речах Цицерона, произнесённых во время судебного процесса против Верреса в 70 году до нашей эры.

Поскольку в соседней Италии в это время бушевало восстание Спартака, Веррес использовал сложившуюся чрезвычайную ситуацию для вымогательств. Он арестовывал рабов богатых землевладельцев под предлогом, что те будто бы собирались присоединиться к Спартаку или намеревались каким-либо иным способом устроить смуту в провинции. Затем он приговаривал арестованных к казни через распятие и соглашался освободить их за взятку от владельцев. Он также обвинял богатых хозяев в укрывательстве беглых мятежников и, поскольку те якобы отказывались выдать таковых, приговаривал обвиняемых к различным наказаниям, от которых затем их освобождал за крупные откупные.

Ущерб, нанесённый Верресом провинции в течение трехлётнего наместничества, оценивался в сумму между 10 и 40 миллионами сестерциев. Притом широкую огласку это дело получило из-за самоуверенного поведения обвиняемого, который ничуть не опасался преследований. По словам Цицерона, Веррес говорил, что

«бояться следует тому, кто награбил лишь столько, что этого может хватить лишь ему одному, сам же он награбил столько, что этого хватит многим… Веррес не раз утверждал, что за ним стоит влиятельный человек, полагаясь на которого он может грабить провинцию, а деньги он собирает не для одного себя, он будет очень доволен, если доходы первого года ему удастся обратить в свою пользу; доходы второго года он передаст своим покровителям и защитникам; доходы третьего года, самого выгодного и сулящего наибольшие барыши, он полностью сохранит для судей».

Публиканы в провинциях

Марк Туллий Цицерон, сделавший себе имя на процессах по борьбе с коррупцией, достиг вершины общественного положения. В 66 году до нашей эры он был избран претором, а в 63 году – консулом, что для «нового человека» в это время представлялось почти невозможным. В 51–50 годы Цицерон исполнял обязанности наместника провинции Киликия. Из его писем видно, насколько было сложно даже для честного человека, каким он, безусловно, являлся, устоять перед соблазнами неограниченной власти.

Особенно примечательно одно дело, наглядно показывающее положение в провинциях. В 50 г. до н.э. в Тарсе Цицерону нанес визит некий Скапций, горячо рекомендованный ему Марком Брутом, его близким другом. Обращаясь к проконсулу, Скапций просил у него заставить жителей подчинённого ему Саламина Кипрского выплатить занятые ими деньги. Эти деньги саламинцы взяли в долг несколько лет назад под грабительские 48 процентов. Существовало специальное постановление Сената, разрешавшее в данном конкретном случае взымать сумму процента, существенно превышавшую обычную норму. Деньги были переданы саламинцам под обеспечение этого постановления.

Выплатить всю сумму город оказался не в состоянии. Чтобы принудить жителей к уплате, предыдущий наместник Аппий Клавдий назначил Скапция префектом с подчинением ему конного отряда, который был размещён на постой в городе и вводил жителей в новые расходы. Солдаты Скапция вели себя нагло и грубо. Однажды они заперли членов городского совета в зале заседаний и держали их в осаде так долго, что некоторые из них умерли.

Теперь Скапций явился к Цицерону с просьбой возобновить его назначение командира конного отряда. Цицерон отказал, вызвал саламинцев, и тяжба развернулась перед его трибуналом. Скапций требовал 200 талантов, а граждане Саламина утверждали, что сумма долга составляет 106 талантов. Они заявили, что теперь в состоянии вернуть долг, так как Цицерон существенно сократил так называемый преторский налог — сумму, которую города по традиции выплачивали каждому новому наместнику. Так что у них собралось достаточно денег, чтобы выплатить долг, что саламинцы и предлагали сделать.

Вариант решения спора, предложенный гражданами Саламина, казался вполне справедливым, однако Цицерон его не утвердил. С правовой точки зрения не всё здесь было ясным, о долгах провинциалов существовало несколько противоречивших друг другу постановлений Сената.

Примешалось, правда, ещё одно соображение, которое, скорее всего, и решило дело. Скапций открыл Цицерону, что действует по поручению Брута, который и являлся настоящим кредитором саламинцев, а также обеспечил принятие сенатом соответствующего постановления о долговых процентах. Положение получилось чрезвычайно сложное. Брут был зятем Аппия Клавдия, так что, оказывая давление на саламинцев, прежний наместник защищал свои семейные интересы. Кроме того, Брут был близким другом самого Цицерона, а его мать Сервилия обещала устроить брак дочери Цицерона, которого тот очень желал. Что ему ещё оставалось делать?

Источник