единая сделка в банкротстве
Конкуренция исков: виндикация или оспаривание цепочки сделок (единой сделки)
Поддерживая инициативу Владимира Багаева, комментировать дела, переданные на рассмотрение в Экономколлегию ВС, подготовил данную статью, и призываю коллег к дискуссии.
На повестке интересный, а в известном смысле распространенный, кейс: вывод имущества банкрота через цепочку сделок. Что делать конкурсному управляющему и/или кредиторам, чтобы вернуть зачастую ликвидное имущество обратно в конкурсную массу? С каким иском обращаться в суд?
Ответы на эти и подобные им вопросы известны: признаем первую сделку недействительной, а затем, используя виндикационное требование, возвращаем имущество от конечно покупателя.
Виндикация известное решение в борьбе с выводом имущества банкрота.
Названный подход понятен и в каком-то смысле является господствующим. Его логика в том, что неверно изъять имущество по реституции от фактического владельца, которому оно было передано по цепочке сделок от лица, не имевшего право на отчуждение, и получившего его по недействительной сделке, поскольку применение ст. 167 ГК не предполагает исследование вопроса добросовестности конечного приобретателя такого имущества, что необоснованно снижает уровень правовой защиты фактического владельца по сравнению с применением положений ст. 301, 302 ГК.
Об этом говорил и КС, и есть много пример в судебной практике (Определение СКЭС ВС от 09.10.2017 № 308-ЭС15-6280; Определение СКГД ВС от 18.10.2016 № 59-КГ16-21; Постановление АС Западно-Сибирского округа от 23.04.2019 по делу № А27-28030/2017 и от 23.04.2019 по делу № А27-28030/2017).
Дело № А11-7472/2015.
В указанном деле произошла подобная ситуация. Имущество банкрота (ООО «Фармстронг») было продано по цепочке сделок физическим лицам.
Первая сделка была признана недействительной, поскольку:
— имущество было продано за несколько месяцев до банкротства общества;
— условия договоров существенно отличались от обычно применяемых (отсрочка платежа с одновременным отказом от права залога);
— у покупателя не было доходов, чтобы оплатить имущество.
Признавая первую сделку недействительной, суды отказались делать тоже самое в отношении остальных сделок, ограничившись взысканием с первого покупателя стоимости утраченного имущества, указав КУ идти с отдельным виндикационным иском.
Теперь отойдем от этого кейса и подумаем: а что, если все участники цепочки сделок, в особенности, конечный покупатель – это недобросовестные, аффилированные лица, которые участвуют в этой истории, потворствуя желанию должника вывести ликвидное имущество?
Получается, придерживаясь концепции с виндикацией, они получат дополнительную защиту, поскольку КУ и/или кредитору придется (а) идти с отдельным иском (если нет основания для объединения), что несет временные и иные затраты; (б) доказывать недобросовестность конечных покупателей (заниженная стоимость имущества, отсутствие должной осмотрительности и дополнительной проверки юридической судьбы имущества и т.п.), что бывает нелегкой задачей.
Помимо этого, взыскивая стоимость утраченного имущества с первого покупателя, конкурсная масса может пострадать, поскольку (а) стоимость, указанная в первом договоре, может очень сильно отличаться от рыночной; (б) первый покупатель может быть пустышкой с финансовой точки зрения, соответственно с него ничего не получится взыскать.
Реституционное требование – палочка выручалочка?
Учитывая сложности и риски виндикации, названные выше, существует возможность оспорить цепочку сделок как единую сделку через притворность, и тому есть примеры в судебной практике (Определение ВС от 31.07.2017 № 305-ЭС15- 11230; Постановление АС Московского округа от 09.11.2017 по делу № А40-91624/2015; Постановление АС Западно-Сибирского округа от 26.04.2018 по делу № А46-2227/2017).
В таком случае, КУ и/или кредитору потребуется доказать, что сделки в цепочки – это, на самом деле, одна сделка (прикрываемая), направленная, например, на безвозмездную передачу имущества от должника конечному покупателю.
Недаром ведь ВС в абзаце первом пункта 87, абзаце первом пункта 88 постановления № 25 указал, что притворная сделка может прикрывать сделку с иным субъектным составом; для прикрытия сделки может быть совершено несколько сделок.
Оспаривая всю цепочку сделок, КУ и/или кредитор будут опираться на ч. 2 ст. 170 ГК и будут заявлять реституционное требование. С точки зрения доказывания, нужно подтвердить связанность сделок (последовательное совершение сделок, непродолжительное владение имуществом и т.п.), а также представить явные и однозначные доказательства того, что конечные собственники имущества были осведомлены о противоправной цели сделок, а также того, что все сделки объединены стремлением достичь единый результат – передать право собственности на имущество должника последним приобретателям.
Зачастую доказывание по этой категории споров будет легче, чем по виндикации. Тем более, спор об оспаривании единой сделки будет рассматриваться в рамках дела о банкротстве.
Что в сухом остатке?
Как мне кажется, господство виндикационной концепции как инструмента защиты от цепочки сделок по выводу имущества банкрота не оправдано и в определенных случаях затрудняет защиту прав должника и кредиторов.
Учитывая это, ВС в рамках дела № А11-7472/2015, как я полагаю, выскажет позицию о том, что в случае, если имеются явные и однозначные доказательства аффилированности участников и их осведомленность о притворности цепочки сделок и её цели по выводу имущества, то суд вполне может применить положения ч. 2 ст. 170 ГК, а не гонять КУ и/или кредитора с отдельным виндикационным иском.
ВС объяснил, когда при банкротстве надо оценивать всю цепочку сделок
АСВ обвинило обанкротившийся «Национальный банк развития бизнеса» в выводе активов. Три инстанции разбираться в многочисленных «уликах» конкурсного управляющего не стали. Экономколлегия Верховного суда осталась этим недовольна и подробно рассказала почему.
Экономическая коллегия Верховного суда РФ опубликовала полную версию определения по делу о банкротстве ОАО «Национальный банк развития бизнеса», где затрагивались проблема финансовых схем и притворности сделок (№ А40-76551/2014). «Это определение выступает очередным примером, ориентирующим нижестоящие суды на необходимость всесторонней оценки обстоятельств обособленного спора об оспаривании сделок должника в деле о банкротстве и недопустимость сугубо формального подхода к доводам сторон», – комментирует Роман Зайцев, партнер Dentons.
Роман Зайцев, партнер Dentons: «В определении ВС отражен целый ряд выводов по вопросам применения норм как материального, так и процессуального права, которые облегчают задачу защиты прав кредиторов, пострадавших от недобросовестных действий должника в преддверии банкротства.
Роман Зайцев, партнер Dentons: «В определении ВС отражен целый ряд выводов по вопросам применения норм как материального, так и процессуального права, которые облегчают задачу защиты прав кредиторов, пострадавших от недобросовестных действий должника в преддверии банкротства.Фабула спора, или путешествия 82 млн руб.
Госкорпорация «Агентство по страхованию вкладов» (АСВ) как конкурсный управляющий оспорила в суде продажу банком помещений в центре Москвы (ул. Красная Пресня, д. 28, площадь 471,5 кв. м). Эту недвижимость банк продал Магомеду Заглиеву незадолго до банкротства – 24 сентября 2013 года. Цена сделки была 82,2 млн руб. При этом оплата недвижимости произошла не сразу (хотя в договоре было написано обратное), а лишь спустя полгода, за полтора месяца до банкротства – 7 марта 2014-го (правда, еще до этого Заглиев перепродал помещения другим лицам в долевую собственность).
Все эти договоры и операции являются взаимосвязанными – прикрывают единую сделку по выводу активов в преддверии банкротства, резюмировало АСВ. Но три инстанции это не убедило: в иске агентству было полностью отказано. Оплата за помещения была, а спорные банковские операции права кредитной организации никак не затрагивают, мотивировали свое решение суды. Кроме того, на их взгляд, истек годичный срок исковой давности (для признания оспоримой сделки недействительной – п. 2 ст. 181 Гражданского кодекса). Разбираться же подробно в предполагаемой «схеме» суды не стали. И напрасно. Дело по жалобе АСВ дошло до Верховного суда, и экономколлегия ВС (Иван Разумов, Ирина Букина и Сергей Самуйлов) отправила его на новый круг.
Срок давности
Прикрываемая сделка (по выводу активов) оспорена АСВ по сути по основаниям п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве – как сделка, совершенная в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов банка, в первую очередь отмечается в определении ВС. Следовательно, течение срока исковой давности началось с того момента, когда АСВ узнало или реально имело возможность узнать не только о самом факте совершения спорных сделок и банковских операций, но и о том, что они являются взаимосвязанными, притворными и в действительности совершены во вред кредиторам (ст. 61.9 Закона о банкротстве). Обстоятельств, когда агентство узнало обо всем этом, суды не устанавливали, а значит, сделали преждевременный вывод об истечении срока давности, указала экономколлегия.
Векселя
Как доказывало в судах агентство, при купле-продаже ценных бумаг стороны не намеревались использовать их в качестве отчуждаемого объекта. Банку были вручены неликвидные векселя без индоссаментов, ссылалось АСВ. А согласно ГК простое вручение векселей без совершения на них передаточных надписей не могло повлечь за собой перехода к банку прав по ценными бумагами.
Суды этим доводам надлежащей оценки не дали. Они решили, что неликвидность ценных бумаг не доказана. По их мнению, это может подтверждаться исключительно бухгалтерскими документами – балансом, отчетом о прибыли и убытках векселедателя. А вот ответы компетентных органов о непредоставлении векселедателями отчетности (о предоставлении отчетности с нулевыми данными) не свидетельствуют, на их взгляд, об отсутствии активов. Судьи ВС с этим не согласились.
Нижестоящим судам «надлежало оценить в совокупности представленные агентством документы, включая сведения компетентных государственных органов, определив, какая именно информация этими сведениями подтверждена, а также акты об отсутствии векселедателей по месту их нахождения, указанному в ЕГРЮЛ, и иные документы, установив реальность истребования вексельного долга у организаций, место нахождения которых неизвестно и которые не представляют отчетность (либо представляют отчетность с нулевыми данными)», говорится в определении ВС.
В соответствии с ч. 2 ст. 9 Арбитражного процессуального кодекса участвующие в деле лица несут риск наступления последствий несовершения ими процессуальных действий, напомнила экономколлегия.
Исходя из этого судам следовало оценить и поведение процессуальных оппонентов агентства, по сути, отказавшихся от опровержения косвенных доказательств неликвидности ценных бумаг.
Бремя доказывания
Плохо проанализировали суды и доводы АСВ непосредственно о самой сделке купли-продажи недвижимости. Указание в договоре о совершенных расчетах, которых на самом деле не было; предоставление в регистрирующий орган договора без дополнительного соглашения к нему о рассрочке платежа для Заглиева (это позволило избежать регистрации ипотеки в пользу банка) – все эти ссылки АСВ суды проигнорировали.
Более того, остался без внимания и довод агентства о том, что конечным бенефициаром общества «Агросервис», участвовавшего в цепочке денежных переводов, был Антон Суслонов – заместитель председателя правления банка. Именно он как исполняющий обязанности председателя правления подписал адресованное регистрирующему органу письмо о том, что заключенный с Заглиевым договор купли-продажи недвижимости не является для банка крупной сделкой и сделкой с заинтересованностью.
Суды все это проверять не стали. Однако, если все эти обстоятельства будут доказаны, то это значит, что спорные сделки были совершены в условиях потенциального конфликта интересов: за недвижимость, переданную банком, Заглиев рассчитался средствами, полученными от компании, контролируемой менеджером банка, которая в свою очередь получила их от банка за неликвидные векселя без индоссаментов. Это переносило на процессуальных оппонентов АСВ бремя доказывания, говорится в определении ВС: именно им нужно обосновать то, что цепочка сделок основана на реальных хозяйственных отношениях, подтвердить действительное исполнение существующих обязательств (ст. 65 АПК).
Мнение юристов
Крайне важной представляется поддержка ВС доводов о возможности квалификации комплекса сделок купли-продажи имущества и ценных бумаг, а также ряда банковских операций в качестве взаимосвязанных недействительных сделок, прикрывающих единую сделку по выводу активов банка, считает Зайцев. «Нередко только при таком подходе оспаривание сделки и защита прав кредиторов будут возможны», – говорит он. Для практики большое значение имеет указание коллегии на необходимость оценивать всю цепочку взаимосвязанных сделок, уверен и Роман Маловицкий, советник АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры». По его словам, ранее эта позиция также прослеживалась в актах ВС, однако на практике суды по-прежнему были склонны рассматривать сделки по отдельности.
Важную роль, по мнению юристов, могут сыграть и выводы экономколлегии относительно применения положений процессуального закона о доказывании – возложении бремени доказывания экономического смыла совершенных сделок на ответчиков. «Из текста следует, что это связано в первую очередь с имеющимся конфликтом интересов зампредправления банка, владеющего долей в одном из участников сделок и совершавшего юридически значимые действия от имени банка, – поясняет Маловицкий. – Тем не менее, на мой взгляд, эта позиция может в дальнейшем применяться и в других случаях, когда есть признаки недобросовестного поведения контрагентов».
Оспаривание цепочки сделок в банкротстве
Оспаривание цепочки сделок в банкротстве
В большинстве случаях должник не просто продаёт имущество, а создаёт цепочку сделок, пытаясь вывести и скрыть свои активы. Задача арбитражного управляющего состоит в возврате данного имущества в конкурсную массу.
Стандартные действия арбитражного управляющего могут выглядеть следующим образом. Арбитражный управляющий может оспорить сделку по банкротным основаниям с первым покупателем, одновременно предъявить иск об истребовании имущества из чужого незаконного владения (виндикационный иск) к конечному покупателю имущества.
В результате оспаривания арбитражным управляющим сделки должника с первым покупателем, должник получает право требовать денежную компенсацию имущества с первого покупателя. Вместе с тем, покупатель как правило продав имущество, последующим покупателям, сам остается без имущества и денежных средств, становясь банкротом. Данное обстоятельство делает фактически невозможным взыскание денежных средств с ответчика по оспоренной сделке.
В данном случае, арбитражный управляющий может предъявить исковое заявление об истребовании имущества из чужого незаконного владения к конечному покупателю.
Согласно абз. 3 п. 16 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 (далее «Пленум № 63»), если же право на вещь, отчужденную должником по сделке, после совершения этой сделки было передано другой стороной сделки иному лицу по следующей сделке (например, по договору купли-продажи), то заявление об оспаривании первой сделки предъявляется по правилам ст. 61.8 Закона о банкротстве к другой стороне. Если первая сделка будет признана недействительной, должник вправе истребовать спорную вещь у ее второго приобретателя только посредством предъявления к нему виндикационного иска вне рамок дела о банкротстве по правилам ст. 301 и 302 ГК РФ.
В силу абз. 5 п. 16 Пленума № 63, при наличии двух судебных актов (о применении последствий недействительности сделки путем взыскания стоимости вещи и о виндикации вещи у иного лица) судам необходимо учитывать следующее. Если будет исполнен один судебный акт, то исполнительное производство по второму судебному акту оканчивается судебным приставом-исполнителем в порядке ст. 47 Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве»; если будут исполнены оба судебных акта, то по позднее исполненному осуществляется поворот исполнения в порядке ст. 325 АПК РФ.
Вместе с тем, согласно абз. 10 п. 6 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ № 3 (2020), указано что исходя из ст. 301, 302 ГК РФ с учетом разъяснений, содержащихся в пп. 35 и 39 совместного постановления Пленума ВС РФ и ВАС РФ от 29.04.2010 № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» (далее – постановление Пленума № 10/22), следует, что при рассмотрении иска собственника об истребовании имущества из незаконного владения лица, к которому это имущество перешло на основании сделки, юридически значимыми и подлежащими судебной оценке обстоятельствами являются наличие либо отсутствие воли собственника на выбытие имущества из его владения, возмездность или безвозмездность сделок по отчуждению спорного имущества, а также соответствие либо несоответствие поведения приобретателя имущества требованиям добросовестности.
Таким образом, в отдельном иске по виндикации имущества у конечного покупателя задача арбитражного управляющего состоит в доказывании обстоятельств: 1) об отсутствии воли собственника на отчуждение, или 2) безвозмездности сделки 3) либо недобросовестности конечного покупателя имущества. что является весьма затруднительной задачей.
Субсидиарка и оспаривание сделок по-новому: тенденции банкротной практики
Расширение института субсидиарной ответственности
Так, последние решения Верховного Суда прямо позволяют привлекать к субсидиарной ответственности наследников привлеченного к субсидиарной ответственности лица, а Обзор судебной практики Президиума Верховного Суда РФ № 1 от 10.06.2020 г. закрепляет, что долг наследодателя, возникший в результате привлечения его к субсидиарной ответственности по основаниям, предусмотренным законодательством о несостоятельности (банкротстве), входит в наследственную массу. К ответственности теперь могут привлечь и несовершеннолетних детей привлеченного к субсидиарной ответственности лица.
Изменение в положении аффилированных с должником кредиторов
Ключевым моментом вышедшего 29 января 2020 г. Обзора практики ВС РФ является установление общего правила о понижении очередности удовлетворения требования кредитора – аффилированного лица. Очередность удовлетворения требования кредитора не может быть понижена лишь на том основании, что он относится к числу аффилированных с должником или контролирующих его лиц (т.н. мягкая субординация).
Также в данном обзоре ВС РФ возложил на аффилированного с должником кредитора бремя опровержения разумных сомнений относительно мнимости договора, на котором основано его требование к должнику в деле о банкротстве, и предусмотрел ряд критериев, при наличии которых установленные в реестре требования аффилированных кредиторов, в том числе контролирующих должника лиц, подлежат понижению в очередности.
Новый подход к оспариванию цепочки сделок
Ординарный порядок оспаривания цепочки сделок должника в ситуации последующей передачи (реализации) имущества третьим лицам. предусматривает, что если право на вещь, отчужденную должником по сделке, после ее совершения было передано другой стороной иному лицу по следующей сделке (например, по договору купли-продажи), то заявление об оспаривании первой сделки предъявляется к стороне, в ней участвовавшей. Если первая сделка будет признана недействительной, должник вправе истребовать спорную вещь у ее второго приобретателя только посредством предъявления к нему виндикационного иска вне рамок дела о банкротстве.
Определением от 19.06.2020 № 301-ЭС17-19678 Верховный суд обозначил критерии, при наличии которых необходимо исследовать на предмет мнимости всю цепочку сделок, а также критерии, при наличии которых заявитель обязан сначала оспорить первую сделку, а в дальнейшем виндицировать имущество.
Эта позиция позволит оперативно вернуть в конкурсную массу незаконно выбывший актив должника, однако одновременно увеличивается риск нарушения прав добросовестных приобретателей, которым придется отстаивать свои права не в отдельном производстве, а рамках дела о банкротстве.
Конец эпохи «банкротного туризма»
Еще одна тенденция, которая представляла собой злоупотребление процессуального характера, – «банкротный туризм». Суть явления сводится к тому, что в преддверии банкротства или после подачи заявления о признании должника банкротом он осуществлял формальную смену адреса юридического (физического) лица и впоследствии заявлял ходатайства о передаче дела по подсудности в иной суд. Внезапный «переезд» дела в другой региона сильно затруднял кредиторам доступ к участию в деле о банкротстве, а иногда создавал для должника благоприятную обстановку в конкретном суде.
В рамках дела о банкротстве Бажанова (№ А41-40947/2018) Верховный Суд отметил, что в ситуации, когда смена регистрации произошла незадолго до или после подачи заявления о признании гражданина банкротом, именно должник должен доказать, что его «переезд» – это на самом деле переезд, который связан со сменой места проживания на другой регион.
С формированием такой практики был положен конец эпохе банкротного туризма, а прием с внезапным изменением места регистрации стал ныне не актуален для использования недобросовестными должниками.
Другие тенденции в банкротных делах
Говоря о тенденциях, которые в настоящее время все реже встречаются на практике, можно отметить сокращение случаев формального подхода судов при исследовании доказательств, представленных кредитором или аффилированным должнику лицом. Благодаря активной правоприменительной практике Экономической коллегии Верховного суда РФ появились понятия «повышенного стандарта доказывания» и «высокого стандарта доказывания», которые исключают формальный подход судов к исследованию доказательств.
Повышенный стандарт доказывания означает, что требование кредитора должно быть подтверждено ясными и убедительными доказательствами и представленные в материалы дела с виду безупречные документы (подписанные договоры, акты, акты сверок) еще не являются основанием для включения требования в реестр. Кредитор должен развеять все обоснованные сомнения в реальности правоотношений между ним и должником. А в случае с высоким стандартом доказывания должны быть представлены еще доказательства наличия разумных экономических мотивов совершения сделки либо мотивы поведения в ходе ее исполнения. По данному вопросу имеется сформированная, единообразная правоприменительная практика, а попытки сторон представить сомнительные документы имеют тенденцию к снижению.
Еще одним моментом, практически уже изжившим себя в делах о банкротстве, можно назвать попытки использования расчетов наличными денежными средствами для формирования обязательств должника или исполнения обязательств перед ним. Раньше попытки включения в реестр требований кредиторов задолженности, возникшей на основании передачи должнику наличных денежных средств, встречались очень часто.
Сложность установления фиктивности такой задолженности в том, что получение наличных денежных средств обычно подтверждается распиской, при этом независимые кредиторы, управляющий лишены или сильно ограничены в возможностях опровержения доводов заявителя.
В Постановлении Пленума ВАС РФ № 35 установлен алгоритм проверки требований, основанных на передаче должнику наличных денежных средств. Наряду с иными обстоятельствами ВАС РФ дал судам указания проверять, позволяло ли финансовое положение кредитора (с учетом его доходов) предоставить должнику соответствующие денежные средства, имеются ли в деле удовлетворительные сведения о том, как полученные средства были истрачены должником, отражалось ли получение этих средств в бухгалтерском и налоговом учете и отчетности и т.д.
Эти разъяснения активно применяются и при рассмотрении заявлений о признании сделок должника недействительными в ситуации, когда контрагент должника утверждает, что встречное исполнение осуществлено путем передачи должнику наличных денежных средств.
Но указанный алгоритм суды стали особенно активно использовать лишь в последние годы, что привело к снижению (если не практически исчезновению) попыток сторон использовать расчеты наличными денежными средствами для формирования фиктивной задолженности.
Конкуренция исков: виндикация или оспаривание цепочки сделок (единой сделки)
Поддерживая инициативу Владимира Багаева, комментировать дела, переданные на рассмотрение в Экономколлегию ВС, подготовил данную статью, и призываю коллег к дискуссии.
На повестке интересный, а в известном смысле распространенный, кейс: вывод имущества банкрота через цепочку сделок. Что делать конкурсному управляющему и/или кредиторам, чтобы вернуть зачастую ликвидное имущество обратно в конкурсную массу? С каким иском обращаться в суд?
Ответы на эти и подобные им вопросы известны: признаем первую сделку недействительной, а затем, используя виндикационное требование, возвращаем имущество от конечно покупателя.
Виндикация известное решение в борьбе с выводом имущества банкрота.
Названный подход понятен и в каком-то смысле является господствующим. Его логика в том, что неверно изъять имущество по реституции от фактического владельца, которому оно было передано по цепочке сделок от лица, не имевшего право на отчуждение, и получившего его по недействительной сделке, поскольку применение ст. 167 ГК не предполагает исследование вопроса добросовестности конечного приобретателя такого имущества, что необоснованно снижает уровень правовой защиты фактического владельца по сравнению с применением положений ст. 301, 302 ГК.
Об этом говорил и КС, и есть много пример в судебной практике (Определение СКЭС ВС от 09.10.2017 № 308-ЭС15-6280; Определение СКГД ВС от 18.10.2016 № 59-КГ16-21; Постановление АС Западно-Сибирского округа от 23.04.2019 по делу № А27-28030/2017 и от 23.04.2019 по делу № А27-28030/2017).
Дело № А11-7472/2015.
В указанном деле произошла подобная ситуация. Имущество банкрота (ООО «Фармстронг») было продано по цепочке сделок физическим лицам.
Первая сделка была признана недействительной, поскольку:
— имущество было продано за несколько месяцев до банкротства общества;
— условия договоров существенно отличались от обычно применяемых (отсрочка платежа с одновременным отказом от права залога);
— у покупателя не было доходов, чтобы оплатить имущество.
Признавая первую сделку недействительной, суды отказались делать тоже самое в отношении остальных сделок, ограничившись взысканием с первого покупателя стоимости утраченного имущества, указав КУ идти с отдельным виндикационным иском.
Теперь отойдем от этого кейса и подумаем: а что, если все участники цепочки сделок, в особенности, конечный покупатель – это недобросовестные, аффилированные лица, которые участвуют в этой истории, потворствуя желанию должника вывести ликвидное имущество?
Получается, придерживаясь концепции с виндикацией, они получат дополнительную защиту, поскольку КУ и/или кредитору придется (а) идти с отдельным иском (если нет основания для объединения), что несет временные и иные затраты; (б) доказывать недобросовестность конечных покупателей (заниженная стоимость имущества, отсутствие должной осмотрительности и дополнительной проверки юридической судьбы имущества и т.п.), что бывает нелегкой задачей.
Помимо этого, взыскивая стоимость утраченного имущества с первого покупателя, конкурсная масса может пострадать, поскольку (а) стоимость, указанная в первом договоре, может очень сильно отличаться от рыночной; (б) первый покупатель может быть пустышкой с финансовой точки зрения, соответственно с него ничего не получится взыскать.
Реституционное требование – палочка выручалочка?
Учитывая сложности и риски виндикации, названные выше, существует возможность оспорить цепочку сделок как единую сделку через притворность, и тому есть примеры в судебной практике (Определение ВС от 31.07.2017 № 305-ЭС15- 11230; Постановление АС Московского округа от 09.11.2017 по делу № А40-91624/2015; Постановление АС Западно-Сибирского округа от 26.04.2018 по делу № А46-2227/2017).
В таком случае, КУ и/или кредитору потребуется доказать, что сделки в цепочки – это, на самом деле, одна сделка (прикрываемая), направленная, например, на безвозмездную передачу имущества от должника конечному покупателю.
Недаром ведь ВС в абзаце первом пункта 87, абзаце первом пункта 88 постановления № 25 указал, что притворная сделка может прикрывать сделку с иным субъектным составом; для прикрытия сделки может быть совершено несколько сделок.
Оспаривая всю цепочку сделок, КУ и/или кредитор будут опираться на ч. 2 ст. 170 ГК и будут заявлять реституционное требование. С точки зрения доказывания, нужно подтвердить связанность сделок (последовательное совершение сделок, непродолжительное владение имуществом и т.п.), а также представить явные и однозначные доказательства того, что конечные собственники имущества были осведомлены о противоправной цели сделок, а также того, что все сделки объединены стремлением достичь единый результат – передать право собственности на имущество должника последним приобретателям.
Зачастую доказывание по этой категории споров будет легче, чем по виндикации. Тем более, спор об оспаривании единой сделки будет рассматриваться в рамках дела о банкротстве.
Что в сухом остатке?
Как мне кажется, господство виндикационной концепции как инструмента защиты от цепочки сделок по выводу имущества банкрота не оправдано и в определенных случаях затрудняет защиту прав должника и кредиторов.
Учитывая это, ВС в рамках дела № А11-7472/2015, как я полагаю, выскажет позицию о том, что в случае, если имеются явные и однозначные доказательства аффилированности участников и их осведомленность о притворности цепочки сделок и её цели по выводу имущества, то суд вполне может применить положения ч. 2 ст. 170 ГК, а не гонять КУ и/или кредитора с отдельным виндикационным иском.