европейский налог на углеводороды
Как скажется углеродный налог на экспорте
Во-первых, практическая реализация МП затронула и продолжает затрагивать все человечество в целом, в том числе и Россию.
Во-вторых, история с МП очень поучительна, она являет собой пример того, как можно дурить все человечество. В результате конкуренты разорились или переключились на иные сферы деятельности. Когда афера вскрылась, было уже поздно, а в России уже были закрыты все предприятия по производству и фреона и холодильников. До сих пор мы покупаем хладагент на Западе, в том числе и для промышленных нужд двойного назначения. Так корпорация «Дюпон» под флагом МП выиграла закулисную войну против нашей химической промышленности. В декабре 2000 года были закрыты последние семь российских заводов, выпускавших вещества, якобы разрушающие озоновый слой. С тех пор вся наша промышленность базируется на использовании продукции американской корпорации «Дюпон».
С 2023 года ЕС вводит углеродный налог на импортную продукцию с большими выбросами парниковых газов, который противоречит правилам ВТО. Он может затронуть около 40 процентов российского экспорта. Введение пограничного корректирующего углеродного механизма, разработанного Еврокомиссией (ЕК), ставит российские предприятия в неравные условия, при которых будет потеряна часть доходов, которые могли бы быть направлены на модернизацию производства или реализацию климатических проектов. Параметры налога, который ЕС может ввести для импортируемых «грязных» товаров с большим углеродным следом, пока не ясны.
Необходимо добиваться того, чтобы эти меры не носили дискриминационного характера и не были формой промышленных субсидий для европейских предприятий, что запрещено правилами ВТО.
В условиях тренда на декарбонизацию получение объективной и достоверной информации об углеродном следе продукции, в частности природного газа, должно стать решающим аргументом для достижения конкурентного технологического преимущества природного газа на этапе перехода к низкоуглеродной энергетике.
В Российской Федерации разработана серия программ по поводу технологической модернизации. И некоторые из них уже сейчас могут быть применены предприятиями нефтегазового комплекса.
Пограничный углеродный налог ЕС: сколько заплатит Россия
Об экспертах: Анастасия Кускова и Владимир Голубятников, авторы телеграм-канала ProClimate.
Пограничный углеродный налог — это новый инструмент климатической политики Европейского Союза. В конце 2019 года для выполнения своих целей по Парижскому соглашению ЕС утвердил «Европейский зеленый пакт» (European Green Deal) — стратегию, направленную на достижение на континенте нулевых выбросов парниковых газов к 2050 году. Одна из мер — введение пограничного углеродного налога на импортируемые в ЕС товары, производство которых связано с большим объемом выбросов. Россия экспортирует в ЕС преимущественно углеродоинтенсивные товары, а значит углеродный налог может значительно снизить конкурентоспособность российских производителей на европейском рынке.
Что такое пограничный углеродный налог
Пограничный углеродный налог (Carbon Border Adjustment Mechanism, или CBAM) — это новый механизм управления импортом углеродоинтенсивных товаров. Он должен стать чем-то вроде пошлины, которая будет взиматься с ввозимых в ЕС товаров в зависимости от объема парниковых газов, выброшенных в атмосферу в процессе производства. Это беспрецедентная мера, аналогов которой в мире не существует. И как разработать такой налог, не нарушив правил Всемирной торговой организации (ВТО) и не навредив внутренним производителям, пока не до конца понятно.
Зачем ЕС новый налог
Еврокомиссия объясняет необходимость внедрения налога низкими амбициями по декарбонизации в других странах. ЕС уже больше 15 лет ведет политику по управлению выбросами парниковых газов. Здесь производители покупают квоты на выбросы в рамках Европейской системы торговли выбросами (EU ETS), а в некоторых странах (например, в Швеции) еще и платят отдельный углеродный налог в секторах экономики, не покрываемых EU ETS. В то же время, многие государства, с которыми торгует ЕС, не имеют аналогичных систем, и производители в этих странах не платят за выбросы. Из-за такого дисбаланса в регулировании европейские производители теряют в конкурентоспособности даже на местном рынке. Так, председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен совсем недавно отметила, что производство тонны «зеленой» европейской стали на €100 дороже, чем выпуск традиционного углеродоинтенсивного аналога.
CBAM по плану еврокомиссаров должен поставить импортную продукцию в сопоставимые условия на европейском рынке, а заодно и подтянуть законодательство в других регионах к уровню европейского.
Сложный дизайн
Разработать налог, который будет отвечать этим целям и не помешает экономике ЕС, совсем непросто. Аналогов пограничного углеродного налога в мире пока не существует, хотя разговоры о его введении ведутся на протяжении последнего десятилетия. Дизайн эффективного налога должен не только учитывать последствия для внутренних производителей, но и создавать стимулы для декарбонизации в странах-партнерах.
Черновик директивы
С самого начала обсуждений углеродного налога российские экспортеры ломали голову над тем, как он будет рассчитываться, какие товары покрывать и как его введение скажется на стратегических планах компаний. Консалтинговые агентства давали шокирующие оценки эффекта на Россию: KPMG оценила эффект в базовом сценарии в среднем €5,5 млрд в год.
В начале июня 2021 года в прессу попал неофициальный черновик документа с приложениями, который помогает ответить на ключевые вопросы экспортеров. Судя по черновику директивы, умеренный сценарий внедрения кажется намного более правдоподобным: CBAM заработает в целевом виде только с 1 января 2026 года. До этого, с 1 января 2023 года, вводится трехлетний переходный период, когда налог будет рассчитываться и выплачиваться по упрощенной и более мягкой для углеродоинтенсивных товаров схеме.
Что попадает под действие налога
Исходя из рассекреченного черновика, под действие CBAM попадут:
При этом налогом не будут облагаться сырьевые материалы, используемые для производства этих товаров, например, бокситы, глинозем и железорудное сырье — это сильно ухудшило бы положение европейских производителей, зависящих от импортного сырья.
В список товаров также не попали нефть, газ и нефтепродукты, что значительно сокращает потенциальный эффект на российских производителей, ведь углеводороды — существенная часть отечественного экспорта в Европу.
Как и ожидалось, налог будет покрывать «вложенные выбросы» при производстве ввозимых товаров: прямые выбросы в периметре производственной установки и косвенные выбросы от используемой электроэнергии. Это позволит учесть политику декарбонизации энергосистемы в странах, экспортирующих продукцию в ЕС. При этом Еврокомиссия пока не рискнула погружаться в выбросы по цепочке поставок, остановившись на достаточно прямолинейном (и наиболее рациональном) способе оценки углеродного следа.
Равные условия
Ключевая задача внедрения налога для ЕС — это поставить зарубежных производителей в равные условия с внутренними производителями на домашнем (т.е. европейском) рынке. Поэтому, судя по черновику директивы, для импортеров будет создан дублер рынка EU ETS. Для оплаты налога импортеры должны будут покупать так называемые «CBAM-сертификаты» на каждую тонну «вложенных» выбросов в CO2-эквиваленте. Стоимость сертификата в каждый момент времени будет равна средней цене тонны выбросов на рынке EU ETS за прошлую неделю. К слову, в конце июня 2021 года цена тонны выбросов в EU ETS побила новый рекорд, превысив €56.
При расчете требуемого количества сертификатов импортеры смогут учесть плату за выбросы в стране происхождения товара. Это еще один стимул к более активной декарбонизации для стран-экспортеров: внедрение цены на углерод позволит оставить часть расходов на налог внутри страны и направить их, например, на поддержку внутренних зеленых проектов. В России об этом неоднократно говорили, в частности, советник президента по вопросам изменения климата Руслан Эдельгериев и Анатолий Чубайс, занимающий ныне пост спецпредставителя президента РФ по связям с международными организациями для достижения целей устойчивого развития.
Для полного выравнивания условий с европейскими производителями и соблюдения требований ВТО импортерам также будут выдаваться бесплатные квоты, распределяемые на аналогичный товар внутри Европы. Но деталей того, как эти квоты будут учитываться, пока нет, и раньше середины 2022 года они вряд ли будут опубликованы. Поэтому любые оценки налога сегодня будут полагаться на набор предпосылок в отношении методологии учета выбросов и квот.
Переходный период
Хотя налог начнет действовать уже с 1 января 2023 года, до 2026 года взиматься он будет по упрощенной схеме в рамках переходного периода. Этот период будет более мягким для углеродоинтенсивных товаров — расчет будет основан не на фактических выбросах, а на среднеевропейских значениях для производства аналогичных товаров. Поэтому особенно «грязные» производители, отстающие по экологической эффективности от европейских, окажутся в выигрыше. «Чистые» же, наоборот, будут вынуждены сначала заплатить налог, а затем доказывать европейскому регулятору свои фактические выбросы и просить возмещения, если среднеевропейские значения окажутся больше.
Российская доля
Ключевой вопрос для определения эффекта на российский экспорт в переходном периоде — это формат учета бесплатных квот на выбросы, которые получают производители на европейском рынке. Мы рассмотрели два радикальных сценария: с полным учетом бесплатных квот, и совсем без них. Эти сценарии дают возможный интервал эффекта (при условии сохранения объемов экспорта на уровне 2020 года) и фактическое значение должно быть где-то посередине.
По нашим расчетам, эффект для российского экспорта составит $0,6-1,4 млрд в год на переходный период (2023-25 годы) при прогнозируемой средней цене за тонну CO2-эквивалента в размере $69 (€58).
Вне зависимости от сценария, среди первой десятки экспортеров в Европу Россия испытает наибольший эффект от введения налога. На удивление, на втором месте окажутся не ключевые торговые партнеры ЕС — США и Китай, а Турция, экспортирующая в ЕС алюминий, сталь, цемент и электроэнергию. Швейцария и Норвегия попали в список исключений, поэтому на экспорте из этих стран налог никак не скажется.
Наибольшая угроза — для стали и алюминия
При этом «Русал», экспортирующий в ЕС значительную часть своей продукции, сможет получить частичное возмещение налога уже после уплаты, если будет продавать в Европу свой низкоуглеродный бренд ALLOW. Для этого компании будет необходимо подать отчет о фактических выбросах регулятору, которые, скорее всего, заметно ниже значений по умолчанию.
Эффект на экспорт российской стали сильно зависит от формата учета бесплатных квот — европейскому сталелитейному сектору они выдаются в большом количестве. Если квоты будут учитываться полностью, эффект на российских производителей стали будет не таким существенным. Сценарий же без учета квот грозит значительным ущербом.
Что дальше?
Стоит учитывать, что эти выводы основаны на черновике регламента: он опубликован неофициально и еще может измениться. Официальный релиз проекта директивы запланирован на 14 июля 2021 года.
KPMG оценила ущерб для России от введения углеродного налога в ЕС
Аудиторская компания KPMG подготовила презентацию о влиянии на российских производителей трансграничного углеродного налога, введение которого сейчас обсуждается в Европейском союзе (ЕС). Она была сделана на заседании рабочей группы комитета экологии и природопользования Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) в понедельник, 6 июля. РБК ознакомился с презентацией, ее подлинность подтвердил один из участников заседания.
Пока введение углеродного трансграничного налога находится в категории рисков, напоминает замдиректора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. По его словам, в случае введения такого налога в ЕС российское правительство может поддержать компании, предоставив им налоговые льготы и преференции. Оно уже поручило министерствам к 1 октября представить предложения о поддержке компаний, которые могут пострадать от углеродного налога.
Год назад глава «Роснано» Анатолий Чубайс предложил ввести собственный углеродный налог в России, который взимался бы за превышение компаниями целевых показателей выбросов парниковых газов. В случае появления такого налога ЕС мог бы освободить российские товары от нового трансграничного налога.
Но в этом случае ущерб для экономики страны вырастет в разы, предупреждает Широв. По его подсчетам, европейский налог на реально экспортируемый объем парниковых газов из России (141 млн т эквивалента CO2) составит 275 млрд руб. в год (€3,4 млрд по курсу на 7 июля) с учетом текущих цен ЕС на парниковые выбросы. А российский углеродный налог взимался бы со всего объема производства компаний (621 млн т эквивалента СО2), которые в ЕС экспортируют только часть товаров. В этом случае налог был бы вчетверо выше — 1 трлн руб. в год, подсчитал эксперт.
Российские производители могут избежать налогов и обвала экспорта путем модернизации, которую можно профинансировать за счет «зеленых облигаций», считают эксперты АКРА. Такие инструменты подразумевают не только доступ к более дешевому финансированию, но и высокое качество отчетности и ее прозрачность, указывают эксперты. ВЭБ уже заявил о готовности помочь в развитии «зеленого» направления в экономике: для поддержки российских компаний институт развития планирует привлечь около 300 млрд руб.
Модернизация предприятий — хорошее решение для российского бизнеса, но далеко не все смогут инвестировать в новые мощности во время стагнации в экономике и климатические риски тут не помогут, скептичен Широв.
И все пойдет лесом
Андрей Птичников: Налог касается ввозимой в ЕС продукции с высоким «углеродным следом», например нефти, газа, металлов, цемента, удобрений и т.д. Для них будут установлены лимиты на выбросы парниковых газов, соответствующие нормам ЕС. Если они превышены, экспортеру придется оплатить налог. По разным оценкам, его сумма для поставщиков из России может составить от 2 до 6,5 млрд евро ежегодно.
Но есть сценарий, по которому сбор может быть куда больше, около 50 млрд евро.
Андрей Птичников: Такой вариант скорее всего маловероятен, он может войти в противоречие с правилами ВТО. Надо ориентироваться на базовый сценарий, по которому налог обойдется экспортерам примерно в 33 млрд евро до 2030 года.
Но за что платить? Многие специалисты утверждают, что все эти цифры совершенно несправедливы. Говорят, что в этих расчетах неверно учитывается вклад нашего леса в поглощение парниковых газов. А ряд экспертов вообще заявляют, что российские леса убирают из атмосферы больше углекислоты, чем выбрасывает вся наша промышленность. Однако, по международным оценкам, поглощение нашими лесами составляет всего 25 процентов от всех выбросов в стране. У каждого свой калькулятор?
Андрей Птичников: С лесом все не так просто. Давайте разберемся. Вы, возможно, удивитесь, но в документах ЕС при расчете квот выбросов поглощение их лесами Евросоюза не учитывается. В расчет берутся только прямые выбросы промышленностью, транспортом, ЖКХ. Теперь такой подход будет распространяться и на поставщиков высокоуглеродной продукции из России и других стран.
Почему лес в этом налоге игнорируют? Разве справедливо?
Андрей Птичников: Здесь несколько причин. Во-первых, введение налога Европа разрабатывала, исходя из своей специфики. В ЕС площади леса относительно небольшие, а потому поглощают очень незначительную часть выбросов по сравнению с Россией. Зачем вводить этот фактор, если он мизерный? Словом, авторы методики проигнорировали собственные леса.
Но есть и другая причина: так называемые лесоклиматические проекты, где учитывается сокращение выбросов лесами, вышли из доверия у западных экспертов. Дело в том, что в свое время в тропиках были реализованы очень крупные проекты по сохранению и восстановлению лесов. Вложены большие средства, получен серьезный эффект по поглощению парниковых газов. Но когда проекты завершались, часто возникала ситуация, когда в таких лесах вновь велась массовая вырубка, например, под сельхозпроизводителей. Кроме того, из-за плохого управления часто возникали масштабные пожары. Поэтому за лесоклиматическими проектами закрепилась репутация непредсказуемых и неустойчивых.
Но это, как говорится, их проблемы. Почему, обладая самыми большими в мире запасами леса, которые даже называют легкими планеты, мы должны играть по их правилам? Что это за методика, которая по эффекту поглощения приравнивает леса наши и Финляндии?
Сейчас в Институте глобального климата и экологии разрабатывается методика, в которой, возможно, будет учитываться, что, например, запасы лесов России по государственному лесному реестру серьезно занижены. Это недавно подтверждено данными государственной инвентаризации лесов.
Наверняка будет очень непросто убедить западных партнеров, что наша новая версия расчетов правильная. Хотя, казалось бы, все должна решать наука. Формулы же беспристрастны.
Андрей Птичников: Баланс углерода для всех стран рассчитывается по более или менее единым методикам МГЭИК. Но, как говорится, дьявол прячется в деталях. В нашем случае это занижение запасов леса на 25-30 процентов, что и показала инвентаризация. Но в расчетах можно взять цифру по максимуму, а можно по минимуму. При огромных масштабах нашего лесного хозяйства разница получается весьма существенная.
Но если ЕС вообще отказался учитывать лес в углеродном налоге, то на что мы сможем рассчитывать, даже предложив новую методику расчета выбросов и их поглощения?
Андрей Птичников: Тут все не так просто. О том, что углеродный налог будет введен, Европой заявлено однозначно. Но как конкретно он будет работать? Пока ЕС не высказался окончательно. И у нас есть возможность повлиять на их позицию. Переговоры начнутся в этом году. У наших лесов появится шанс, только реализуя лесоклиматические проекты (ЛКП), о которых я уже упоминал.
В чем их суть? Если совсем просто, то схема примерно такая. Предположим, вы металлург, продаете в ЕС сталь, у вас выбросы углекислоты превышают лимит. За превышение придется каждый год выкладывать кругленькую сумму. Так вот, вы можете взять в аренду какой-то участок леса и инвестировать, скажем, в его восстановление, уход за ним, в современную систему сохранения от пожаров и вредителей и т.д. И если, скажем, в арендуемых вами лесах ранее в год было охвачено пожарами 100 тыс. га, а вам удалось сократить эту цифру до 10 тыс. га и вы улучшили другие показатели лесного хозяйства, то, значит, поглощение парниковых газов «вашими» лесами возросло. И вы можете претендовать на сокращение углеродного налога на вашу сталь. А возможно, и вообще свести к нулю. По оценкам экспертов, у российских ЛКП огромный потенциал по сокращению выбросов парниковых газов: до 40-45 процентов среди всех других вариантов.
Планы на выброс
Под углеродным следом понимают количество парниковых газов, в пересчете на двуокись углерода (CO2), которое выделяется при всём процессе изготовления и эксплуатации продукта. Учитывается не только прямой вред, например, при изготовлении пластика, но даже то, за счет какого ресурса генерируется электричество в стране, где он производятся.
Россия считает углеродный сбор противоречащим нормам Всемирной торговой организации. Об этом заявлял глава минэкономразвития Максим Решетников на брифинге по итогам встречи с министрами БРИКС. Ранее в российском минэнерго также подчеркивали, что при расчете углеродного сбора ЕС никак не учитывает площадь лесов в России и их вклад в поглощение углекислого газа.
Отрицательное отношение к новому налогу ЕС в США. Схожесть позиций не вызывает удивления, главные источники выбросов CO2, если использовать методологию подсчетов, принятую в ЕС, находятся в России, США и Китае. Но Пекин, как крупнейший экспортер товаров в Европу, начиная с 2013 года, активно взаимодействовал с ЕС по этой проблеме, и успел подготовиться к негативному воздействию углеродного сбора на свой экспорт. Уже в 2020 году в стране планируется запуск китайской ETS (схема внутренней торговли квотами на выбросы в Европе), создание которой велось с 2014 года при экспертной поддержке ЕС.
Механизм нового сбора пока обсуждается. В BCG считают, что с большой долей вероятности им будут облагаться только выбросы CO2 (углекислого газа), превышающие определенные пороговые значения, но при этом налог будет введен уже в 2021 году. В КПМГ в базовом сценарии прогноза предполагается, что сбор введут в 2025 году, но учитываться будут все прямые выбросы, а цена за единицу CO2 будет расти, как и доля облагаемого налогом экспорта.
В базовом варианте прогноза КПМГ дополнительная средняя ежегодная нагрузка на поставки природного газа в Европу (из расчета объема экспорта в 2019 году) составит 1,4-2,3 млрд евро. В случае если в сборе будут учитываться прямые и косвенные выбросы CO2, это снизит рентабельность поставок сырой нефти из России в ЕС в среднем на 10-20%, что откроет европейский рынок для конкурентов из Персидского залива, в первую очередь для Саудовской Аравии. Также в группе риска находится экспорт никеля, меди и изделий из них.