и там мой сын как офицер оденет форму бундесвер
Рейхстаг.
Ну что на это вам сказать?
Конечно, вправе выбирать
любовь, профессию страну-
со шнаса с салом быть впьяну-
одобрил вряд ли тот солдат,
чьи кости близких в рвах лежат.
Хотя страна уже не та,
но непростительна вина
и как родниться-
в кров чьей
вина вчеращних палачей?
Автор-
Вадим Кузена,
гражданин Германии.
В Берлине я который год
Работал в разных я местах
И вот теперь у нас фертраг
Мы реставрируем Рейхстаг.
На дыры черные смотрю
Знакомый подчерк узнаю
И исправляю тут и там
Рубцы годами смытых ран
И слышу тихий голосок —
Ты что же делаешь внучок
За этот лестничный пролет
Отдал полвзвода мой дружок
Все будет точно, в аккурат,
Строитель все же не солдат.
Мой шеф оставить приказал
Что дед с дружками написал
А дед в запамятном году
Валил из пушки по нему
И сплюнув много раз подряд
Вгонял очередной снаряд
Ну получилось, высший класс
Стена не разделяет нас
А память пламенем горит
К Рейхстагу очередь стоит
А дед в за памятном году
Валил из пушки по нему
И сплюнув много раз подряд
Вгонял очередной снаряд
Красавец купол из стекла,
Спираль по кругу до верха,
Он для Рейхстага как венец —
Сказал с восторгом мой отец.
Другие люди здесь сидят
Войны в Берлине не хотят
Хотя мой сын, как офицер,
Наденет форму Бундесвер.
Мы реставрируем Рейхстаг…
Вадим Юрьевич Кузема (1962, Казахстан) — автор и исполнитель песен в стиле Русский шансон, номинант премии «Шансон года 2006».
Родился в 1962 году в Казахстане. До 1980 года проживал в городе Лисичанск Луганской области, служил в Советской Армии, в ВДВ с красным дипломом закончил Донецкий политехнический институт. В конце 80-х работал на шахте им. Стаханова Красноармейск-уголь в должности горного мастера. В 1997 году иммигрировал в Германию, до этого жил в Киеве.
В Берлине я который год
Работал в разных я местах
И вот теперь у нас фертраг
Мы реставрируем Рейхстаг.
На дыры черные смотрю
Знакомый подчерк узнаю
И исправляю тут и там
Рубцы годами смытых ран
И слышу тихий голосок —
Ты что же делаешь внучок
За этот лестничный пролет
Отдал полвзвода мой дружок
Все будет точно, в аккурат,
Строитель все же не солдат.
Мой шеф оставить приказал
Что дед с дружками написал
А дед в запамятном году
Валил из пушки по нему
И сплюнув много раз подряд
Вгонял очередной снаряд
Ну получилось, высший класс
Стена не разделяет нас
А память пламенем горит
К Рейхстагу очередь стоит
А дед в за памятном году
Валил из пушки по нему
И сплюнув много раз подряд
Вгонял очередной снаряд
Красавец купол из стекла,
Спираль по кругу до верха,
Он для Рейхстага как венец —
Сказал с восторгом мой отец.
Другие люди здесь сидят
Войны в Берлине не хотят
Хотя мой сын, как офицер,
Наденет форму Бундесвер.
Объединение Германии и жизнь наших военных
Наши отцы и деды, освобождая Европу от «коричневой чумы», дошли до Берлина. Тогда, да и намного позже казалось, что никто и ничто не сможет изменить границы, установившиеся после Второй мировой войны. И ни о каком объединении Германии не могло быть и речи. Так думали многие, но только не сами немцы. Разделенные на два государства, они всегда стремились воссоединиться.
Спешно проходит реорганизация вооружённых сил бывшей ГДР, переоснащение их натовским вооружением. Офицеры и солдаты переодеваются в форму Бундесвера. Проснувшись однажды утром мы увидели вблизи наших гарнизонов военнослужащих враждебной армии. Мы их встречали в городах и посёлках, их военная техника свободно передвигалась по дорогам, с ними мы впритык сталкивались на полигонах и стрельбищах. Вот так дела! Ещё год назад такое не могло присниться и в страшном сне.Сложилась парадоксальная ситуация: военно-политический блок НАТО и его ударная сила Бундесвер за какой-то короткий срок приблизились к советским гарнизонам в Восточной Европе на расстояние автоматного выстрела. «Враг за забором», это выражение приобрело конкретное материальное воплощение!
Перед высшим армейским начальством, кроме вывода войск, стала и новая, не менее важная задача: как удержать наших военных от «тлетворного» влияния Запада. Попросту говоря, не рванут ли наши доблестные военные на ту сторону. Скажу откровенно, такие случаи были.
Например, в 1992 году командир одного из полков вместе с командиром автомобильной роты заехали на пост и приказали часовому открыть один из боксов с ракетным комплексом. После чего с секретным вооружением свободно уехали в Западную часть Германии, где попросили политическое убежище. Несколько человек в составе семей уехали на сопредельную сторону на велосипедах.
Так поступил один из заместителей командира полка по тылу. Накануне он должен был уезжать в Россию. Возле его дома стояли готовые к отправке два пятитонных контейнера и две легковые машины. Уехала вся семья: муж, жена и трое детей.
Можно разразиться отборной бранью в адрес наших героев, а можно их и по человечески понять. (Можно ли?) Что делалось на всем бывшем советском пространстве в лихие 90-е, читатели знают.
По каждому такому случаю издавались грозные приказы. Уличенных в «измене» Родины тут же этапировали в пограничный Брест, будь ты прапорщиком или подполковником, членом партии или беспартийным. Карающий «меч» не щадил никого! Повсеместно возросли авторитет и роль армейских контрразведчиков, важно ходивших по городкам и «просвечивающих насквозь» каждого в поисках «изменников» и «предателей.» Любая
крамольная мысль, необдуманно сказанное слово, даже «секреты», выданные детьми-школьниками, сразу же служили серьезным основанием для немедленного реагирования офицерами особых отделов.
С «легкой» руки особистов за непродолжительное время подготовки и вывода только в нашей дивизии на территорию бывшего СССР, было досрочно откомандировано по причине «неблагонадежности» более 200 человек военнослужащих и членов их семей. А сколько таких несчастных было по Западной группе войск можно только догадываться. Потомки и достойные продолжатели «славных» чекистских традиций офицеры особых отделов с «честью»выполнили свою работу: не дав многим желающим обрести настоящую свободу и почувствовать материальное благополучие на земле «загнивающей» Западной цивилизации. Что ж, особисты свой хлеб ели незря!
Хочется сказать несколько слов и о таком важном аспекте жизни советских военных в объединенной Германии, как оплата их воинского труда. На этот счет было много разглагольствований и предложений от реальных до фантастических. В Восточной Германии вошла в оборот западно-германская марка. «А в какой валюте платить нашим? Тоже в марках? А не жирно ли им будет»?- рассуждали московские чиновники. Высокое начальство предлагало ввести боны, чеки, сертификаты, но ни в коем случае не давать «простым смертным» марки. Ведь валюту всегда у нас получали, исключительно, высокопоставленные чиновники, находясь в дипломатических представительствах и международных миссиях. Но последнее слово осталось за немцами.
И вот мы стали обладателями вожделенной западногерманской марки! В одночасье офицеры и прапорщики Группы войск стали самой высокооплачиваемой категорией среди всех военных бывшего Советского Союза. Старшие офицеры получали в среднем от 1200- до 1500 марок. Командир танка Т-80, молодой прапорщик, как правило холостяк, 630 марок в месяц.
Все военные, члены их семей, вольнонаемные пребывали в состоянии эйфории: гуляй, «Вася», радуйся жизни! Перед каждым из нас открылись самые заоблачные перспективы и мы ими воспользовались в полной мере. Покупались подержанные автомобили, новые видео и аудио аппаратура, бытовая техника, мебель, модная одежда и обувь. Многие, воспользовались ситуацией и, на отложенные марки, смогли купить квартиры на Родине. Хотя должен заметить, что к марке уж очень долго присматривались, отдавая предпочтение доллару. Но постепенно она заняла свое достойное место среди валют, ходивших на просторах бывшего Советского Союза.
Центральным вопросом, когда заходит разговор о судьбе Западной Группы войск, всегда был и остается вопрос: А как высокие начальники отвечающие за вывод войск из Германии, распорядились баснословными миллиардными суммами денег, имеющимися в их руках?
На тему разворовывания материальных средств Группы, особенно в эпоху Б.Ельцина, было написано не один десяток критических статей, назывались конкретные фамилии казнокрадов, расхитителей «социалистической собственности», но никто не был наказан. На волне Ельцинской необузданной демократии все спустили на тормоза. Говоря о выводе войск бывшего Союза из Германии, нельзя не упомянуть и такую одиозную фигуру, как М.С.Горбачев. Когда они вместе Шеварднадзе обсуждали вопрос компенсации за вывод войск, Канцлер ФРГ Г.Коль сразу предложил сумму в 160 млрд.марок. Посоветовавшись с Шеварднадзе, Горбачев ответил изумленному Колю, что мы, дескать, согласны и на 14 млрд.доллар! Более чем странным такое решение Горбачева назвать нельзя!
Несколько отступая от освещаемой темы, хочу напомнить о малоизвестном факте: он опять же напрямую связан и с Горбачевым, и с Шеварднадзе. В 1990 году был заключен так называемый договор»Бейкера-Шеварднадзе» о передаче США части морского пространства Берингова пролива, принадлежащему СССР. В нем имеются большие запасы рыбы, а также газа и нефти. Потери от заключения договора по результатам проверки Счетной комиссии РФ в 2002 году составили 1,6- 1,9 млн.тонн рыбы,что эквивалентно 1,8-2,2 млрд.долл.
Вывод бывших советских войск из Германии высветил много негативных моментов в деятельности руководства Группы и начальников рангом поменьше.
Вывод выводом, но все работали, в первую очередь, на себя. Министерство Обороны России и Генеральный штаб буквально задарили «левыми» автомобилями, добротной мебелью, видео и аудио аппаратурой, другими предметами дефицита. Особенно старался Главком Западной Группы войск генерал-полковник Бурлаков М.П., обхаживающий тогдашнего Министра Обороны России генерала армии П.Грачева. Как известно, министр был неравнодушен к мерседесам. Неслучайно в конце девяностых за ним прочно закрепилась кличка:» Паша-мерседес!» Сколько их было отправлено Грачеву, история умалчивает. Известно только одно: много! Цель этой «благородной акции» была одна-после вывода войск получить «тепленькое» местечко, где нибудь в центре России, а лучше всего-в Москве. Не буду утомлять читателей сведениями о том, кто из начальников, где и какое место получил, скажу только о его бывшем Главнокомандующем Бурлакове, он занял пост заместителя Министра Обороны России.
И последний пассаж. Как же сложилась судьба у тех, кто был выведен из Группы войск? У каждого по разному, но то, что многие попали «из огня да в полымя», сомневаться не приходилось. Например, выведенная в Волгоградские степи 9 танковая дивизия, испытала на себе все ужасы и кошмары тогдашней России: жизнь в палатках и подсобных помещениях, тотальная отправка офицеров и прапорщиков на российские базы в Таджикистан, Армению, участие в Первой и Второй чеченских войнах. Незавидная им досталась доля.
Фото: Министр Обороны СССР, Маршал Советского Союза Д.Т. Язов с Командующим Западной Группой войск генерал-полковником Б.И. Снетковым во время инспектирования 9-й танковой дивизии. На заднем плане, за Министром Обороны, командир дивизии полковник В.П. Черный. Пройдёт всего несколько лет и Группа «прикажет долго жить». Из личного архива автора.
Как Вы думаете, Алеша в «Трептов Парке» Берлина, хочет видеть украинцев в форме офицеров Бундесвера?
Все будет точно, в аккурат,
Строитель все же не солдат.
Мой шеф оставить приказал
Что дед с дружками написал
А дед в запамятном году
Валил из пушки по нему
И сплюнув много раз подряд
Вгонял очередной снаряд
Ну получилось, высший класс
Стена не разделяет нас
А память пламенем горит
К Рейхстагу очередь стоит
А дед в за памятном году
Валил из пушки по нему
И сплюнув много раз подряд
Вгонял очередной снаряд
Это было в мае, на рассвете.
Нарастал у стен рейхстага бой.
Девочку немецкую заметил
Наш солдат на пыльной мостовой.
У столба, дрожа, она стояла,
В голубых глазах застыл испуг.
И куски свистящего металла
Смерть и муки сеяли вокруг.
Тут он вспомнил, как прощаясь летом
Он свою дочурку целовал.
Может быть отец девчонки этой
Дочь его родную расстрелял.
Но тогда, в Берлине, под обстрелом
Полз боец, и телом заслоняя
Девочку в коротком платье белом
Осторожно вынес из огня.
И, погладив ласковой ладонью,
Он её на землю опустил.
Говорят, что утром маршал Конев
Сталину об этом доложил.
Скольким детям возвратили детство,
Подарили радость и весну
Рядовые Армии Советской
Люди, победившие войну!
И в Берлине, в праздничную дату,
Был воздвигнут, чтоб стоять века,
Памятник Советскому солдату
С девочкой спасенной на руках.
Он стоит, как символ нашей славы,
Как маяк, светящийся во мгле.
Это он, солдат моей державы,
Охраняет мир на всей земле.
Автор строк: Георгий Рублев
Русские солдаты, легендарная Красная Армия спасла Мир от фашизма, от коричневой чумы.
А теперь внуки, героев, отколовшейся от Великой Страны Украины, внуки легендарных дедов, победивших фашизм, будут воевать со своей же родной страной, в форме НАТО! В голове не укладывается!
Сотни лет пролетят, не состарится вовсе Алеша,
И потомки потомков к подножию его приходя,
Будут петь от души про солдата, весну и пороши,
Про звенящие струи умывшего город дождя.
Пока будет стоять вечный юноша, живший веками,
Наш народ не сломить, память прошлым заветам живет.
И Алеша стоит, обнимая ребенка руками,
И последний кусок каравая ему отдает.
Автор Форнит
https://www.stihi.ru/2014/08/22/3250
Теперь какие-то неведомые силы приписывают зачем то русским войну на Донбассе, сталкивая лбами один народ, сами знаете для чего. Ну бред же, что русские убивают русских! Да, если бы русские войска на самом деле вошли на Украину, то через два дня были бы в Киеве. Три года уже глупости говорят с экранов ТВ, уничтожая славян, обстреливая мирное население Донецка НАТОвскими войсками, забрасывая десанты с территории Румынии.
И там мой сын как офицер оденет форму бундесвер
за основу возьму изложение тов. hattifnatt-14. кажется он и есть автор, но я не уверен.
Про немецкую армию или как я служил в бундесвере (эпопея в нескольких частях) ч.1
3. Panzerflugabwehrkanonebatterie / Flugabwehrlehrregiment 6 (Lütjenburg) / 1. Panzerdivision (прим. Хофкена)
С рюкзаком и повесткой в книге я поездом приближался к месту своей службы.
В повестке было написано что я должен явиться к 18:00 на вокзал местечка в котором я буду проходить срочную службу и меня заберут и доставят в казарму. Стояло также что мне нужна двойная смена белья и два замочка чтоб запирать свой шкафчик.
Прождав до 18:00 я начал постепенно волноваться. Армия всё таки не начальная школа, опаздывать нельзя. В общем отыскал я номер телефона и стал названивать дневальному. Он мне сообщил что он не в курсе и что соединить меня с кем нибудь, кто в курсе он тоже не может, а советует мне добираться до казармы своим ходом. На вопрос он положил трубку.
Так началась девятимесячная история моих мытарств. Кстати, интересно, почему именно девять месяцев? Это аллегория? Типа после этого становишься человеком или заново рождаешься? Не знаю. Дело было так, что послать меня в комнату послали, но разбираться откуда я взялся и почему не числюсь у них в бумагах не стали, видимо устали думать, так что когда мы на следующий день отправились на экипировку, всех вызывали пофамильно, пока я не остался один. Потом хмыри со склада напряжённо думали как же так? Что должны были получить обмундирование 52 человека, а приехали почему то 53.
В конце концов я конечно всё получил, но длилось это на час дольше чем было запланировано.
Боевой дух батареи пошатнулся. Унтер тихо грустил.
Не дожрав мы побежали в телевизионную комнату, где без остановки под синхронное аханье военного персонала показывали как самолёт влетает в небоскрёб. Цепляло. Растерянные, испуганные лица кругом.
После речи нам приказали опять идти в учебное помещение и ждать там. Минут через 20, когда бедные бойцы уже изнывали от неведенья, что же дальше будет, пришёл лёйтнант и как ни чём не бывало продолжил лекцию. За окном всё так же бегали, но уже не так быстро, и не орали так громко. Уже потом я подумал что вероятно офицеры соревновались в оперативности, кто быстрей соберёт своих и толкнёт свою пламенную речь.
Лекция шла ещё часа два, движения за окном понемногу прекратились и ничего не мешало мирному виду обычной немецкой казармы, стоявшей на защите мирового общества от мирового же терроризма и наполненной солдатами, готовыми на любые потери во имя мира и защиты отечества.
Примерно в течении недели все волнения улеглись, про террористов все забыли, только рядовые как мы страдали от этого неслыханного теракта, потому что пришлось таскать мешки с песком, возводя возле КПП бруствер высотой в полтора метра, да ещё удвоили все посты, ибо враг не дремлет. Страдали от этого мы, поскольку вахту несли по старому 20 человек, а вот все посты были удвоены, так что во время вахты удавалось поспать вдвое меньше, часа три за ночь.
Солдат бундесвера должен выглядеть опрятно. Разрешено иметь волосы, если они не свисают на уши и на воротник, чёлка не должна падать на глаза. Бороду можно иметь, но нельзя ходить с щетиной, так что если ты приехал с бородой, то можно её оставить, или отрастить бороду во время отпуска.
Солдат бундесвера должен быть дисциплинирован и повиноваться приказу. Нам долго и нудно разжёвывают о целесообразности приказов и о том, какие приказы солдат должен выполнять, а от каких имеет право отказаться. То и дело разгораются дискуссии солдат с унтерофицерами о том, должны они выполнять отданные приказы или нет; бедняги унтеры орут и потеют, но толку от этого мало. Солдаты знают свои права. Им каждый день ездят по ушам, рассказывая что солдат это тоже неприкосновенная личность в первую очередь и как эту личность защитить от издевательства со стороны старших по званию или несуществующей дедовщины. В коридоре висит ящик для анонимных жалоб на командный состав или других личностей, ключ от которого у капитана, батареи. К нему также можно в любое время зайти поболтать о том о сём.
Я сую бутылку в карман запасной шинели, запираю шкафчик и в последующие дни выпиваю по глоточку на сон грядущий. Немцы в шоке оттого что я это делаю.
Кстати когда Момзен первый раз приехал в казарму, он сразу же всем рассказал что у него не сегодня завтра родится сын и всё хлопотал о том, дадут ли ему пару дней отгула когда это случится. Каждую неделю, когда Момзен возвращался в казарму, его спрашивали стал ли он наконец отцом, и он каждую неделю неизменно отвечал что ещё нет, но на этой неделе точно. Над ним издевались, гоготали и улюлюкали, когда прошло полгода, и он так же говорил что доктор сказал на этой неделе точно и улыбался как идиот. Потом надоело, но по прошествии 9 месяцев службы у него так никто и не родился, и мнения разделились. Кто то говорил что он просто даун, люди же помягче думали что у него видимо разыгралась какая то трагедия, но правду мы так никогда и не узнали.
Среди немцев паника, граничаящая с отчаянием. Они обвиняют друг друга, а в основном меня, потому что я не проявляю при уборке особого энтузиазма, в том что теперь мы, а из за нас и вся батарея опоздаем на поезд. Я говорю что они одно и то же говорят в каждой комнате, и нас отпустят как обычно, независимо от того будет ли найдена пыль или нет, но мне не верят. Спектакль повторяется ещё раз. Немцы чуть не плачут. И наконец ровно в двеннадцать снова проверка, унтеры с одобрением говорят и через пару минут орут что служба закончена.
Все радостно переодеваются в гражданку и устремляются к остановке автобуса. На моё никто не обращает внимания.
В следующую пятницу всё повторяется опять. Разве что эпизод с Момзеном неповторим, потому что от пробежек он освобождён.
ормят здесь плохо. По немецким меркам.
Только тут я понимаю в чём дело и начинаю ржать, сдираю противогаз, лихорадочно натягиваю на себя штаны и сапоги. Раздаётся приказ к построению, гимнастёрку я напяливаю на бегу. В коридоре стоит разношёрстная толпа. Кто стоит в одних брюках и тапочках, кто в форме но босиком, есть даже один спец в гимастёрке и сапогах но без брюк. Шрёдер хмуро разсхаживает перед строем.
разоряется он. с неподдельной злобой орёт он.
Через минуту все одеты по форме, стоят. Шрёдер орёт что сейчас он будет зачитывать диспозицию, только один раз, всем молча записывать, он потом у каждого лично проверит. Диспозиция такова что страна Х, граничащая с нашей страной У, стягивает войска к общей границе на реке Z, возможно нарушение границы, нашей батарее приказано занять позицию на правом берегу реки Z и готовится к обороне. Попробуй записать что нибудь стоя в строю на листе бумаги карандашом. Я даже и не пытаюсь, полагаюсь на память. Запишу потом.
С едой было тоже очень романтично. Был приказ найти длинную крепкую палку, сделать на ней надпилы по количеству солдат в отделении и вешать на палку котелки, обмотанные платками, чтоб не гремели. Приезжал грузовичёк со жратвой и начиналось движение: два солдата из отделения, с котелками на палке крались к машине, которая стояла посреди поля. Рядом крались минимум двое с автоматами наготове, прикрывали тех, с палкой. Подходили к машине, получали жратву, крались назад и жрали, потом сидели у большого костра и курили.
Когда мы сходили в душ и переоделись в чистое (у каждого было три комплекта формы), нас увезли назад в лес и мы продолжили тяжкую полевую службу. Если бы не затяжной сентябрьский дождь, вечно мокрые вещи, спальные мешки и ноги, это было бы вообще прекрасно.
Военное положение. Это значит, разрисовать лица чёрной краской, утыкать шлем травой и ветками и крадучись идти в заданном направлении (реагируя на приказы тупого Тюрмана, который ощутив власть то и дело видит подозрительное движение или слышит что то), и то и дело, прыгая в кусты, ощетиниваться дулами автоматов. Мне это быстро надоедает. Во первых, я считаю что мы идём не совсем туда, куда нужно, во вторых светает и мы уже должны бы быть на месте, после двух часов плутания по лесу. Поэтому когда он в очередной раз приказывает прятаться в кустах, я бодро выпускаю три выстрела в сторону опушки. Завязывается оживлённая перестрелка. Каждый расстреливает по пять-шесть патронов, потом тишина. Врага не видно. Я говорю что мне показалось, не скрывая ухмылку.
Походы между пунктами осложнялись налётами враждебно настроенных унтерофицеров, устраивавших время от времени засады. Приходилось отстреливаться. Когда засад длительное время не было, я, дабы отделение не теряло бдительности, их имитировал. Начинал палить и устраивал таким образом встряску своим камрадам, но они этого как то совсем не ценили и обижались.
Радостные, мы взгромождаемся на машины и едем в казарму. На следующей неделе присяга.
А служба между делом шла полным ходом. Сидели, ждали приказаний. После службы, которая кончалась полпятого, ехали за пивом. С моим приятелем+-разведчиком каждый вторник ездили в бассейн, каждый четверг ходили в казарменную сауну. Остальные дни просто сидели, пили пиво, общались, смотрели фильмы, если кто привозил. Играли в настольный теннис.
После ужина иду к дневальному, который, как и полагается, не в курсе и пускать меня в свою комнатку не собирается. Я с ним мило беседую о своём проступке и наказании, тут прибегает унтерофицер и всё улаживает.
На следующий день, во время дальнейших работ у ангара он подзывает меня к себе. Говорит что всё в моём сочинении написано правильно и очень грамотно, но он не может избавиться от чувства, что я написал то, как я думаю, что он хотел бы прочитать, а не моё личное убеждение, и что он сомневается в искренности написанного. Я уверяю его что всё написанное чистейшая правда и исходит из моих самых искренних убеждений. Он говорит что он посоветуется с кем нибудь другим по этому вопросу и отпускает меня восвояси. Не знаю, советовался он или нет, но эта тема в дальнейшей службе больше не всплывала.
По окончании работ мы вернулись к близкому нам ожиданию приказов на следующие пару недель.
Я имел удовольствие провести 9 месяцев в детском саду с оплатой, с довольствием и обмундированием. Этот детский сад гордо именуется Бундесвер и является домом отдыха совмещённым с игровой площадкой для молодых и не очень, и даже старых детишек. Немецкая армия, гы. Через три месяца учебки ты получаешь звание гефрайтер (типа ефрейтор) причём независимо от заслуг или поведения, или уровня умственного развития; после шести месяцев службы становишься обергефрайтером. Каждое звание несёт с собой около сотни лишних евро в месяц.
Вообще с оплатой дело обстоит шикарно.. В двух словах: так называемая зарплата составляет около 400 евро в месяц. Ежли казарма находится больше чем за стописят километров от дома, то в день начисляют по три евро за отдаление от дома. Если ты при экипировке отказываешься от нижнего белья (трусы Хомер Симпсон стайл, майки и две голубые пижамы), то тебе выплачивают за это тридцатник, типа за то что сэкономил фатерланду расходы на трусы. Потом опять же если не жрёшь в казарме (многие изза лени отказываются от завтрака), получаешь за каждую непринятую единицу пищи по 1,30 евро.
Ну и плюс сотня в месяц за каждое звание, плюс к премия около 900 евро.
Вот так с невзгодами и прошли 9 месяцев, из которых 21 день официального отпуска, который было приказано взять под рождество.
Прочитав сиё творение унтер смилостивился и отпустил меня на волю.
Я до сих пор с умилением вспоминаю бытность мою в бундесвере и скорблю о идиотах немцах, не знающих как им повезло.
Спустя примерно полтора часа привозят патроны. Наконец то! Снова стоим в очереди. Заминка! Нет магазинов к автоматам. Не выдали. Оберлейтенант бледнеет, потом краснеет. Неуверенно крутит телефон в руках, с опаской набирает номер.
Мы в нашей части последний призыв. После этого батальон перестаёт существовать, а командный состав и материал распределяют по другим частям ПВО. Поэтому получается что нам и делать то нечего. А зачем стараться, если всё равно всё коту под хвост? Во всём батальоне так называемое апокалиптическое настроение. Целыми днями сидим в подвале или в танковом ангаре и проверяем укомплектованность инструментов, вооружения и прочего материала, который должен через месяц уйти по назначению. Как всегда половины не хватает. Унтера вяло воруют друг у друга недостающее, потому заявить точно где чего не хватает не считается возможным. Так проходит ещё месяц. Всех почётно производят в Обергефрайтеров (старший ефрейтор), выдают погоны с двумя косыми полосками. Это значит что служить осталось ещё три месяца.
Вторая полоса это уже бывалые унтерофицеры, побываывшие по полгода в Косово и в окрестностях. Они стоят непосредственно перед въездом на пирс, облюбованный амириканцами. Домиков из песка у них нет, зато есть три ряда заграждений из колючей стальной проволоки закрученной спиралью и сложенной пирамидкой. И два пулемёта.
Ну а дальше расположились уже сами американцы. Заблокировали весь пирс, причём объявили его своей территорией и ни один немец туда зайти не может. Там стоят огромные негры в бронежилетах с автоматами и огромных зеркальных очках, перед ними наставленны какие то заградителные щиты и стоят два бронетранспортёра с крупнокалиберными пулемётами. Такая вот безопасность.
Ну а наше дело маленькое. Одеваем каску и жилет защиты от осколков для колоритности, берём автоматы и следуем на место. Протекает служба так: четыре часа в домике КПП, два часа в песочном домике. Потом шесть часов перерыв и опять шесть часов вахты. Ночью скучно и тяжело. Нужно крепиться чтобы не заснуть. Интересным развлечением являются чужеземные матросы, которые, оказывается, после четырёх месяцев на борту первый раз получили выход и крайне интересуются немецкими пивными.
Поинтересуются немного, а потом ходить прямо не могут. Один экземпляр вызвал массу позитивных эмоций, когда примерно двадцать минут не мог попасть в калитку. Ворота уже по случаю позднего часа были закрыты. Сначала он на двух ногах пытался зарулить и взять калитку с ходу, но его повело вбок, он уцепился за прутья ворот и некоторое время собирался с мыслями. Потом сделал второй заход, но не попал опять, его занесло в другую сторону и он уткнулся туловищем в клумбу. Полежав для романтики немного в цветах, он попытался встать, но не сумел. Тогда его видимо озарила счастливая мысль. Радостно хихкая он направился в сторону входа на четвереньках. Но разные конечности не хотели синхронно работать. То подгибалась одна рука и он упирался головой и плечом в асфальт, то ноги не желали следовать и оставались сзади и он растягивался во весь рост. Как ни странно, идеи передвигаться по пластунски у него не появилось. Но калитку он всё таки взял на измор. Подполз к окошечку, даже достал своё удостоверение и протянул его вверх, но голову поднять не мог, что представляло трудность для контроллирующих, ибо они не могли сравнить его личность с фотографией. Но всё обошлось и он отправился далее, всё так же на четвереньках, а мы долго глядели ему вслед, наблюдая его зигзагообразный тернистый путь на родной корабль.
Логическим результатом этого происшествия стало решение не взводить автомат при заступе на службу, ибо слишком опасно и может произойти несчастный случай, как нам сообщили наши унтера.
Несмотря на все возникающие сложности мы продолжали надёжно охранять наших союзников, пока они не соизволили наконец покинуть наш гостеприимный причал, после чего мы с новыми запасами энергии и служебного рвения вернулись в нашу родную казарму, дабы продолжать нести тяжкую бундесверовскую долю.
Но скучать нам пришлось недолго. В завершение нашей службы нам пожаловали наконец двухнедельные учения. И двинули мы длинной колонной на учения. Приехали в бывшую казарму гэдээровской Народной Армии, где всё было соответсвенно статусу. И помещения ветхие, и убранство допотопное и кормили как при социализме. Зато настрелялись вволю. Ночная стрельба трассирующими, отделение в защите, когда в поле поднимается масса автоматических движущихся мишеней всё ближе и ближе а отделение по ним палит из окопов.
В общем условия, близкие к военным. И офицеры да унтерофицеры, ввиду близкого расставания с нами впадающие в меланхолию и человеческий интерес к нам. То капитан ящик пива поставит, то старший лейтенант для желающих вылазку в публичный дом организует с доставкой туда и обратно, то лейтенант беседы ведёт, кто чем заниматься будет на гражданке. Но я его обидел до глубины души, когда он меня спросил, что я делать буду. Говорю пойду в университет, потом меня вышвырнут и в армию вернусь, на лейтенанта пойду. Со мной он больше бесед не вёл, что хорошо, но и пиво больше не ставил, что плохо. Отдохнули мы таким образом там с недельку и назад, в родную казарму.
—