инквизиция как основная форма процесса по уголовным делам в судах церкви установлена по решению

Суд инквизиции

Как появился и функционировал самый знаменитый суд в истории Европы

Суд инквизиции – очень любопытная и притягательная для человека XXI века тема. Когда мы говорим «инквизиция», мы представляем себе очень страшную картинку, которая возникает в нашем воображении в основном благодаря художественной литературе или фильмам. Мы как будто видим монахов в темных рясах с пыточными орудиями в руках, сырые темные подземелья, в которых томится и страдает множество заключенных. Но все подобные ужасы довольно далеко отстоят от того, чем на самом деле являлась инквизиция в Средние века.

Ордалия и пытка

Термином «инквизиция» обозначается прежде всего совершенно особая процедура уголовного судопроизводства, которая возникла в Западной Европе в XIII веке. Конечно, она появилась не на пустом месте, но была заимствована из римского права, поскольку в Риме – и в республике, и в империи – применялась процедура следствия, так как в переводе с латыни «inquisitio» означало буквально «допрос». Единственное отличие от западного Средневековья заключалось, пожалуй, в том, что в Риме к пытке прибегали лишь в случае допроса рабов, в Европе же она стала применяться к представителям любых сословий.

Обязательная исповедь

В 1215 году, на IV Латеранском церковном соборе, было принято постановление, согласно которому каждый человек в обязательном порядке должен был раз в год исповедаться в своих грехах. До этого момента ежегодная исповедь оставалась делом сугубо произвольным. Однако отныне прихожане, нарушающие данное правило, уже автоматически рассматривались как грешники. И точно так же, как в церкви на исповеди, человек должен был признаться в своих преступлениях на допросе. Эта смысловая близость между церковной исповедью и судебным признанием подчеркивалась тем, что оба эти понятия в латинском языке обозначались одним и тем же словом «confessio».

Инквизиционная процедура прижилась в западноевропейских судах далеко не сразу. Хотя официально она была введена в XIII веке, но и значительно позже, в XIV и XV веках, мы находим в источниках следы старой процедуры – процедуры Божьего суда. В частности, очень часто представители знати в качестве доказательства своей невиновности предлагали проведение судебного поединка. Иногда им удавалось добиться такого решения, однако в большинстве случаев судьи запрещали судебный поединок на том основании, что он являлся пережитком старой обвинительной процедуры. Дуэль, которая была очень распространена во Франции Нового времени или в России XIX века, собственно, является наследием именно этой средневековой процедуры, своеобразным развитием института судебного поединка.

Судебная процедура

Преследование еретиков

Инквизиция (если писать это слово с заглавной буквы) означает церковный суд, основанный на инквизиционной процедуре. Этот суд был создан для того, чтобы выявлять и наказывать тех людей, чьи религиозные представления не соответствуют церковным догматам, то есть тех, кто «заблуждается в вере». Такими прежде всего оказывались члены различных еретических сект, а вслед за ними – ведьмы и колдуны. Именно в XIII веке, когда были учреждены первые суды церковной Инквизиции, мы наблюдаем небывалый рост преследования еретиков в самых различных регионах Европы.

Архивы инквизиционных процессов

Самая большая сложность при изучении средневекового судопроизводства и, в частности, инквизиционного суда заключается в очень слабой разработанности источниковой базы. Во многих странах Западной Европы сохранились огромные судебные архивы, материалы именно судебной практики, а не юридической теории. Это записи подлинных судебных процессов, которые собирались в регистры по годам и которые велись секретарями судов, отвечавшими за их сохранность. Однако, несмотря на их наличие, далеко не все историки права используют их данные в своей работе, предпочитая изучать изданные нормативные документы: законодательство, юридические трактаты, руководства по ведению процесса, официальную переписку и так далее.

Подобный подход таит в себе большую опасность. Прежде всего потому, что средневековое право на протяжении всего своего существования оставалось прецедентным, то есть во многих случаях опирающимся на конкретное судебное решение, а не на закон. Если историк права в своем исследовании использует только нормативные документы и не учитывает материалы судебной практики, он не может представить себе полную картину происходящего, поскольку ни законодательство, ни трактаты не отражает обычно реальное положение дел. Только сочетание архивных судебных документов и нормативных документов может приблизить нас к пониманию того, как в Средние века осуществлялся процесс судопроизводства, какие трудности испытывали судебные чиновники в своей повседневной работе, как строились их отношения с истцами, обвиняемыми и их адвокатами.

Противоречия в документах

Пример такой ситуации, когда нормативный документ противоречит данным судебной практики, можно позаимствовать из истории средневековой Франции. В XIII веке, когда только была введена инквизиционная процедура, многие юристы возражали против ее введения, считая, что только Господь является единственным справедливым судьей. Одним из таких юристов был очень талантливый правовед Филипп де Бомануар, известный прежде всего тем, что свел воедино и записал все нормы обычного права французской области Бовези, так называемые «Кутюмы Бовези». Бомануар очень резко критиковал инквизиционную процедуру, называя ее «глупой», и свой труд посвятил одним лишь тонкостям применения обвинительной процедуры в судах Бовези. Если довериться его сочинению, можно решить, что юристы этой французской области полностью проигнорировали королевский указ о введении инквизиционной процедуры. Однако Бомануар проговаривается сам: в заключении к своему трактату он приводит ряд интересных дел, в которых он принимал участие в качестве судьи и в которых использовалась та самая инквизиционная процедура, о существовании которой невозможно догадаться, если ограничиться чтением теоретической части «Кутюм». Иными словами, только работа с конкретными уголовными делами может подсказать нам, каким именно образом в том или ином регионе Западной Европы развивалось судопроизводство. Нормативные документы, использованные изолированно, рискуют превратить наши знания в излишне теоретические.

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов

Источник

§ 3. Инквизиционный процесс

Инквизиционная модель уголовного процесса нередко именуется также «розыскной» или «следственной». Ключевым для нее является понятие inquisitio (лат. «исследование», «розыск», «расследование»), положенное в основу наименования данной модели на разных европейских языках, включая русский. Она начинает развиваться в тот исторический период, прежде всего на изломе Средних веков, когда уголовное право постепенно отделяется от гражданского и возникает осознание общественной опасности преступлений139. Если преступление общественно опасно, т.е. причиняет вред не только потерпевшему частному лицу, но и обществу в целом, не заинтересованному в массовом распространении краж, убийств, изнасилований и т.п., то уголовное преследование перестает быть вопросом частной инициативы потерпевшего. Более того, на данном этапе с развитием государств в современном понимании возникает множество категорий преступлений, вовсе не подразумевающих наличие потерпевших частных лиц (государственные, налоговые преступления и т.п.). В такой ситуации уголовный процесс должен начинаться не в момент появления обвинения одного лица против другого, а тогда, когда из любых источников становится известно о гипотетическом совершении (или подготовке) общественно опасного деяния – преступления. Другими словами, наличие конкретного заинтересованного в исходе дела обвинителя более не является непременным условием уголовно-процессуальной деятельности: замена обвинительно-состязательной модели на инквизиционную означает, что точкой отсчета уголовно-процессуальной логики вместо концепции обвинения (accusatio) становится концепция расследования или следствия (inquisitio).

Постепенно появляются специальные государственные органы, чаще всего наделенные особым независимым прокурорским или судейским статусом, ответственные за выявление и расследование преступлений. При обнаружении признаков преступления они должны действовать по собственной инициативе (ex officio) в публичных интересах, проводя расследование с целью установления всех обстоятельств дела и принимая на основе данного расследования решение по существу (имело место преступление или нет, кто его совершил, виновен он или нет и т.п.), облеченное в форму судебного приговора. Данный подход немедленно приводит к бурному развитию и институционализации автономного уголовно-процессуального инструментария, неизвестного обвинительно-состязательному процессу. Возникают категории «уголовное дело», «производство по уголовному делу», «следственные действия», «процессуальные решения» и т.п., без которых нельзя сконструировать такую уголовно-процессуальную деятельность, где отсутствуют стороны, судебное разбирательство или спор двух лиц и которая сводится к расследованию определенного факта преступного поведения, причем на ранних этапах чаще всего в отсутствие самого обвиняемого лица (его еще предстоит установить).

Основная идея инквизиционного процесса заключалась также в том, что лицо, ведущее производство по делу, обязано ex officio (по долгу службы) активно собирать одновременно и обвинительные, и оправдательные доказательства, действуя не в качестве стороны или нейтрального арбитра, а в целях установления материальной (объективной) истины, что затем позволяет тому же лицу оценить все собранные доказательства и самостоятельно разрешить дело по существу. Понятно, что в такой ситуации ни о каком разграничении функций обвинения, защиты и разрешения дела не могло быть и речи: инквизиционный процесс полностью отрицал разграничение процессуальных функций, наличие неких «сторон» и т.д. Согласно бытовавшей тогда юридической поговорке «всякий судья есть одновременно генеральный прокурор»140, на которого возлагались и функции защиты, по крайней мере в теоретической плоскости141. Иначе говоря, все основные уголовно-процессуальные функции – обвинения, защиты и разрешения дела – были сосредоточены в руках судьи-следователя. Чтобы ограничить его процессуальное всемогущество, законодатель a priori определял правила оценки доказательств, когда сила каждого доказательства была заранее установлена. Судье оставалось только «взвесить» их «за» и «против» – свободно оценивать доказательства он был не вправе. Такая система получила название теории формальных доказательств142.

В науке нет единства по вопросу о том, когда именно появился инквизиционный уголовный процесс и когда он окончательно вытеснил являвшийся в тот момент много более архаичным процесс обвинительно-состязательный. Но принято считать, что немалую роль в этом сыграло каноническое право Католической церкви, раньше светской власти осознавшей в рамках своей идеологии, что опасность некоторых деяний не охватывается исключительно физическим или имущественным ущербом, причиненным частному лицу. Ясно, что, например, борьба с считавшимися преступлением религиозными ересями не могла вестись методами судебного спора двух частных лиц (обвинителя и обвиняемого) – она требовала установления подобных деяний ex officio, их расследования и т.п. В этом смысле истоки инквизиционной модели уголовного процесса лежат в каноническом уголовном процессе, когда, начиная с XII в., профессиональные католические судьи при наличии сведений о совершении тяжких преступлений против церкви стали по собственной инициативе исследовать обстоятельства дела, допрашивать свидетелей в ходе специального дознания (per inquisitionem) и принимать решения по существу. Примерно в то же самое время начинается активная научная разработка новой модели так называемого «римско-канонического» процесса, представлявшего собой отход от архаичных обвинительно-состязательных форм в сторону «полностью профессионального процесса»143, идейно инспирированного крупнейшими церковными иерархами и сконструированного лучшими специалистами в области римского и канонического права144. Вместе с римско-каноническим процессом, ставшим прообразом процесса инквизиционного, процессуальная теория освобождается от наивного эмпиризма архаичных обвинительно-состязательных форм и впервые поднимается до уровня подлинно научного обобщения.

Вместе с католичеством, не знавшим до Реформации конкурентов в западноевропейском христианском мире, канонический инквизиционный процесс охватывает всю континентальную Европу и останавливается только у берегов Ла-Манша. Британский остров, куда католическая церковь фактически не проникла, остается защищен и от проникновения новых процессуальных инквизиционных веяний, сохраняя обвинительно-состязательную форму уголовного процесса. Именно в тот период возникает фундаментальный сравнительно-правовой европейский разлом в сфере уголовного процесса – Англия сохраняет обвинительно-состязательный процесс, а континентальная Европа заменяет его на процесс инквизиционный, пусть на первом этапе речь и шла только о канонических судах Католической церкви. Но начало положено: с тех пор инквизиционная модель процесса остается в западной уголовно-процессуальной науке синонимом континентального (романо-германского) уголовного процесса, охватывающего Францию, Италию, Германию, Испанию и другие страны.

Поэтому в настоящее время инквизиционная форма уголовного судопроизводства ни в одной стране не существует в чистом виде (как единое целое), так как многие ее положения несовместимы с современными общественными и правовыми ценностями145. Но как часто случается с ушедшими правовыми системами или институтами, они не отмирают полностью, а переходят в новое качество, сохраняясь в виде отдельных элементов в других, более поздних и более совершенных, правовых системах. Так произошло и с инквизиционной формой уголовного судопроизводства. Многие весьма разумные, но «инквизиционные» по происхождению идеи легко обнаруживаются в современном уголовном процессе вполне демократических государств (Германия, Франция, Бельгия, Швейцария и др.), где они более не отождествляются с пытками или «кострами инквизиции». Речь идет о тайне следствия, о допросе в ходе предварительного расследования, об очной ставке и о многом другом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Источник

13 вопросов об инквизиции

Кто такие средневековые инквизиторы? За кем они охотились? Действительно ли существовали ведьмы? Их сжигали на кострах? Сколько всего людей было уничтожено?

1. Что значит слово «инквизиция» и кто его придумал?

Это латинское слово inquisitio, которое означает «расследование», «розыск», «сыск». Инквизиция нам известна как церковный институт, но первоначально это понятие обозначало тип уголовного процесса. В отличие от обвинения (accusatio) и доноса (denunciatio), когда дело заводилось в результате, соответ­ственно, открытого обвинения или тайного доноса, в случае inquisitio суд сам начинал процесс на основании заведомых подозрений и запрашивал у насе­ления подтверждающую информацию. Придумали этот термин юристы в позд­ней Римской империи, а в Средние века он утвердился в связи с рецепцией, то есть открытием, изучением и усвоением в XII столетии, основных памят­ников римского права.

2. Почему ее называют святой?

Инквизицию не всегда и не везде называли святой. Этого эпитета нет в приведенном выше словосочетании «розыск еретической скверны», как нет его в официальном названии высшего органа испанской инквизиции — Совета верховной и генеральной инквизиции. Центральное управление папской инквизиции, созданное в ходе реформы папской курии в середине XVI века, действительно называлось Верховная священная конгрегация римской и вселенской инквизиции, но слово «священная» точно так же входило в полные названия и других конгрегаций, или отделов, курии — например, Священная конгрегация таинств или Священная конгрегация индекса.

В то же время в обиходе и в разного рода документах инквизицию начинают называть Sanctum officium — в Испании Santo oficio, — что переводится как «святая канцелярия», или «ведомство», или «служба». В первой половине ХХ века это словосочетание вошло в название римской конгрегации, и в таком контексте этот эпитет не вызывает удивления: инквизиция подчинялась святому престолу и занималась защитой святой католической веры, делом не то что святым, а практически божественным. Так, например, первый историк инквизиции — сам сицилийский инквизитор — Луис де Парамо начинает историю религиозного сыска с изгнания из рая, делая первым инквизитором самого Господа: он расследовал грех Адама и наказал его соответственно.

3. Что за люди становились инквизиторами и кому они подчинялись?

Поначалу, на протяжении нескольких десятилетий, папы пытались поручить инквизицию епископам и даже угрожали снятием с должности тем, кто будет халатно относиться к очищению своей епархии от еретической заразы. Но епископы оказались не очень приспособлены к этой задаче: они были заняты своими рутинными обязанностями, а главное, бороться с ересью им мешали налаженные социальные связи, прежде всего с местной знатью, которая иногда открыто покровительствовала еретикам. Тогда, в начале годов, папа поручил розыск еретиков монахам нищенствующих орденов — доминиканцам и францисканцам. Они обладали рядом достоинств, необходимых в этом деле: были преданы папе, не зависели от местного духовенства и сеньоров и нравились народу своей показательной бедностью и нестяжательством. Монахи соперничали с еретическими проповедниками и обеспечивали содействие населения в деле поимки еретиков. Инквизиторы были наделены обширными полномочиями и не зависели ни от местных церковных властей, ни от папских посланников — легатов. Напрямую они подчинялись только папе, свои полномочия получали пожизненно и в любых форс-мажорных ситуациях могли отправиться в Рим, чтобы апеллировать к папе. Кроме того, инквизиторы могли оправдывать друг друга, так что сместить инквизитора, а тем более отлучить его от Церкви было почти невозможно.

4. Где существовала инквизиция?

В конце XV века новая, или королевская, инквизиция возникла в объеди­ненной Испании — впервые в Кастилии и заново в Арагоне, в начале XVI века — в Португалии, а в 1570-х годах и в колониях — Перу, Мексике, Бразилии, Гоа.

5. Почему самая известная инквизиция — испанская?

Вероятно, из-за черного пиара. Дело в том, что инквизиция стала центральным элементом так называемой «черной легенды» о габсбургской Испании как отста­лой и мракобесной стране, где заправляют чванливые гранды Гранды — высшая знать в средневековой Испании. и фана­тичные доминиканцы. «Черную легенду» распространяли как политические противники Габсбургов, так и жертвы — или потенциальные жертвы — инквизиции. Среди них были крещеные евреи — марраны, эмигрировавшие с Пиренейского полу­остро­ва, например, в Голландию и культивировавшие там память о своих собратьях, мучениках инквизиции; испанские протестанты-эмигранты и ино­странные протестанты; жители неиспанских владений испанской короны: Сицилии, Неаполя, Нидерландов, а также Англии во время брака Марии Тюдор и Филиппа II, которые либо возмущались введением у себя инквизиции по испанскому образцу, либо только опасались этого; французские просве­тители, которые видели в инквизиции воплощение средневекового мракобесия и католического засилья. Все они в своих многочисленных сочине­ниях — от газетных памфлетов до исторических трактатов — долго и упорно создавали образ испанской инквизиции как страшного монстра, угрожающего всей Евро­пе. Наконец, к концу XIX века, уже после упразднения инквизиции и во время распада колониальной империи и глубокого кризиса в стране, демонический образ святой канцелярии усвоили сами испанцы и стали винить инквизицию во всех своих проблемах. Консервативный католический мысли­тель Марселино Менендес-и-Пелайо так пародировал этот ход либеральной мысли: «Почему нет промышленности в Испании? Из-за инквизиции. Почему испанцы ленивы? Из-за инквизиции. Почему сиеста? Из-за инквизиции. Почему коррида? Из-за инквизиции».

6. За кем охотились и как определяли, кого казнить?

В разные периоды и в разных странах инквизицию интересовали разные группы населения. Объединяло их то, что все они так или иначе отступали от католической веры, тем самым губя свои души и нанося «урон и оскорбле­ние» этой самой вере. В Южной Франции это были катары, или альбигойцы, в Северной — вальденсы, или лионские бедняки, еще одна антиклерикальная ересь, стремившаяся к апостольской бедности и праведности. Кроме того, французская инквизиция преследовала отступников в иудаизм и спири­туалов — радикальных францисканцев, очень серьезно относившихся к обету бедности и критически — к Церкви. Иногда инквизиция участвовала в поли­тических процессах вроде процесса над рыцарями-тамплиерами, обвиняемыми в ереси и поклонении дьяволу, или Жанной д’Арк, обвиняемой примерно в том же; на самом деле и те, и другая представляли политическую помеху или угрозу для, соответственно, короля и английских оккупантов. В Италии имелись свои катары, вальденсы и спиритуалы, позже распространилась ересь дольчинистов, или апостольских братьев: они ожидали второго пришествия в ближайшем будущем и проповедовали бедность и покаяние. Испанская инквизиция занималась прежде всего «новыми христианами» преимуще­ственно еврейского, а также мусульманского происхождения, немногочислен­ными протестантами, гуманистами из университетов, ведунами и ведьмами и мистиками из движения алумбрадо («просвещенных»), которые стремились к единению с Богом по собственному методу, отвергая церковные практики. Инквизиция эпохи Контрреформации преследовала протестантов и различных вольнодумцев, а также женщин, подозреваемых в колдовстве.

Кого казнить — точнее, кого судить, — определяли путем сбора информации у населения. Начиная розыск в новом месте, инквизиторы объявляли так называемый срок милосердия, обычно месяц, когда сами еретики могли покаяться и выдать сообщников, а «добрые христиане» под страхом отлучения обязаны были донести обо всем, что знали. Получив достаточно сведений, инквизиторы начинали вызывать подозреваемых, которые должны были доказывать свою невиновность (действовала презумпция виновности); как правило, им это не удавалось, и они попадали в темницу, где подвергались допросам и пыткам.

Казнили далеко не сразу и не так уж часто. Оправдание было практически невозможно и заменялось вердиктом «обвинение не доказано». Большинство сознавшихся и раскаявшихся осужденных получали так называемое «прими­рение» с Церковью, то есть оставались в живых, искупая грехи постами и молитвами, нося позорящую одежду (в Испании так называемое санбенито — скапулярий — монашескую накидку желтого цвета с изображением крестов Сантьяго Крест Сантьяго — крест с удлиненным и заостренным основанием, называемый также «крест-меч», распространенный пиренейский геральдический символ. ), иногда отправляясь на принудительные работы или в тюрьму, зачастую лишаясь имущества. Лишь небольшой процент осужденных — в Испании, например, от 1 до 5 % — «отпускали», то есть предавали в руки светской власти, которая их и казнила. Сама инквизиция как церковный институт смертных приговоров не выносила, ибо «Церковь не знает крови». «Отпускали» на казнь еретиков, упорствующих в своих заблуждениях, то есть не покаявшихся и не давших признательных показаний, не оговоривших других людей. Или «рециди­вистов», вторично впавших в ересь.

7. Инквизиторы могли обвинить короля или, например, кардинала?

Инквизиции были подсудны все: в случае подозрения в ереси иммунитет монархов или церковных иерархов не действовал, однако осудить людей такого ранга мог только сам папа. Известны случаи апелляции высокопоставленных обвиняемых к папе и попытки вывода дела из-под юрисдикции инквизиции. Например, дон Санчо де ла Кабальерия, арагонский гранд еврейского проис­хождения, известный своей враждой к инквизиции, нарушающей дворянские иммунитеты, был арестован по обвинению в содомии. Он заручился поддерж­кой архиепископа Сарагосского и пожаловался на арагонскую инквизицию в Супрему — верховный совет испанской инквизиции, а затем и в Рим. Дон Санчо настаивал на том, что содомия не входит в юрисдикцию инквизиции, и пытался перевести свое дело в суд архиепископа, но инквизиция получила соответствующие полномочия от папы и не отпускала его. Процесс длился несколько лет и ничем не закончился — дон Санчо умер в заточении.

8. Ведьмы действительно были или просто сжигали красивых женщин?

Вопрос о реальности колдовства, очевидно, выходит за пределы компетенции историка. Скажем так, многие — как гонители, так и жертвы и их современ­ники — верили в реальность и эффективность чародейства. А ренессансный мизогинизм полагал его типично женским видом деятельности. Самый знаменитый антиведовской трактат «Молот ведьм» объясняет, что женщины — существа излишне эмоциональные и недостаточно разумные. Во-первых, они часто отступают от веры и поддаются влиянию дьявола, а во-вторых, легко ввязываются в ссоры и склоки и, ввиду своей физической и юридической слабости, в качестве защиты прибегают к колдовству.

Ведьмами «назначали» не обязательно молодых и красивых, хотя молодых и красивых тоже — в этом случае обвинение в ведовстве отражало страх мужчин (особенно, вероятно, монахов) перед женскими чарами. За сговор с дьяволом судили и пожилых повитух и знахарок — здесь причиной мог быть страх клириков перед чуждым для них знанием и авторитетом, которым такие женщины пользовались в народе. Наконец, ведьмами оказывались одинокие и бедные женщины — самые слабые члены общины. Согласно теории британ­ского антрополога Алана Макфарлейна, охота на ведьм в Англии при Тюдорах и Стюартах, то есть в веках, была вызвана социальными измене­ния­ми — распадом общины, индивидуализацией и имущественным расслоением в деревне, когда богатые, чтобы оправдать свое состояние на фоне бедности односельчан, в частности одиноких женщин, стали обвинять их в колдовстве. Охота на ведьм была средством решения коммунальных конфликтов и сниже­ния социального напряжения в целом. Испанская инквизиция охотилась на ведьм гораздо реже — там функцию козла отпущения выполняли «новые христиане», причем чаще «новые христианки», которых, помимо иудей­ствования, походя, бывало, обвиняли и в склочности, и в колдовстве.

9. Почему ведьм именно сжигали?

10. Правда ли, что обвиняемых постоянно пытали, пока не признаются?

11. Сколько всего людей сожгли?

Римская инквизиция раннего Нового времени рассмотрела, как считается, тысяч дел, при этом отправила на казнь около 1300 человек. Охота на ведьм была более разрушительной — здесь насчитывают несколько десятков тысяч сожженных. Но в целом инквизиторы старались «примирять», а не «отпускать».

12. Как к инквизиции относился простой народ?

13. Когда инквизиция закончилась?

А она и не закончилась — только поменяла вывеску. Конгрегация инквизиции (в первой половине ХХ века — Конгрегация священной канцелярии) на Втором Ватиканском соборе 1965 года была переименована в Конгрегацию вероучения, которая существует по сей день и занимается защитой веры и нравственности католиков, в частности расследует сексуальные преступления духовенства и цензурирует сочинения католических теологов, противоречащие церковной доктрине.

Если говорить про испанскую инквизицию, то в XVIII веке ее деятельность пошла на спад, в 1808 году инквизицию отменил Жозеф Бонапарт. Во время реставрации испанских Бурбонов после французской оккупации она была восстановлена, отменена во время «свободного трехлетия» годов, вновь введена вернувшимся на французских штыках королем и уже окончательно упразднена в 1834 году.

Источник