как формируются созависимые отношения
Ребенок навсегда: как формируется созависимость и почему она мешает выстраивать личные границы
У любого человека есть шанс в эмоциональном плане навсегда остаться трехлетним ребенком — всё дело в особенностях нашего раннего развития. Поначалу мы накрепко связаны с матерью, а потом должны правильно от нее отлипнуть, научиться чувствовать чужие личные границы и выстраивать собственные. Дмитрий Борисов объясняет, почему это получается далеко не у всех, хотя научиться этому можно и даже необходимо.
Где начинается и заканчивается «я»?
По мнению кенийского палеоантрополога Ричарда Лики, человеческие дети рождаются «недоношенными».
Жеребята пытаются встать через полчаса после появления на свет, а через час-два у них обычно это получается. Новорожденные бабуины закрепляются на шерсти матери, которая вместе с ними прыгает с ветки на ветку. Орангутанги, гориллы и шимпанзе могут питаться материнским молоком несколько лет, обращение с потомством у этих приматов в целом похоже на человеческое. Разница в том, что их детеныши рано приспосабливаются к жизни — ходят, бегают, прыгают и проявляют другую активность.
Человеческий же младенец находится в состоянии почти полной беспомощности первые год-полтора. Это и есть признак «недоношенности» по Лики. Шея не имеет должного тонуса — несколько месяцев уходит на то, чтобы начать уверенно «держать голову». Мышцы и суставы не до конца сформированы, и этот процесс продолжается вне утробы — требуется время и усердие, чтобы научиться сидеть-стоять-передвигаться.
«Преждевременное» рождение — эволюционная адаптация к новым обстоятельствам. У Homo erectus, вставшего на ноги, уменьшился таз, поэтому более развитый и крупный плод просто не прошел бы через него, считает ученый.
Если эту теорию перенести в контекст изучения человеческой психики и этапов ее развития, можно провести аналогию с «социальной беременностью».
Человек учится не только понимать речь и коммуницировать с окружающими, но и проводить границы между собой, миром и другими людьми. В первом приближении это кажется самоочевидным: все знают, где заканчивается «я» и начинается что-то другое. А на самом деле — нет. Мало кто знает.
Так, во всяком случае, считают психологи Берри и Дженей Уайнхолд. В книге «Освобождение от созависимости» они пишут:
«Примерно 98% американцев [опыт подсказывает, что это относится и к жителям других стран. — Прим. ред.] страдают от серьезных нарушений, которые сегодня называют созависимостью. Оценки показывают, что менее 1% этих людей более-менее осведомлены о влиянии созависимости, но мало кто из них принимает какие-либо меры, чтобы устранить эти воздействия.
Основные симптомы созависимости:
Созависимость — как и вообще любая зависимость (от человека, вещества, процесса/состояния) — указывает на незрелость личности. «Социальное рождение» может затянуться на долгие годы, а может и вовсе никогда не произойти. Человек покинет этот мир, так и «не родившись». И это не только метафора, но и факт обыденной жизни. Эту фактичность можно интерпретировать как «нехватку», «внутреннюю пустоту» и т. п. — в обыденном лексиконе есть множество слов, чтобы описать состояние, имя которому созависимость.
Чаще это слово используют, говоря о созависимых семьях алкоголиков/наркоманов. Справедливо, но эти случаи — частное проявление общего порядка.
Читайте также:
Да и медицинский подход к проблеме созависимости, по мнению супругов-психологов, предполагает работу с «симптоматикой», а не поиск ее причин:
«Хуже всего… что медицинским сообществом (включая большинство терапевтов) созависимость обычно лечится как первичная болезнь… Ваш врач или психотерапевт скорее всего будут рассматривать ее как постоянную, наследственную, прогрессирующую и, возможно, даже неизлечимую».
Как формируется созависимость
Причина созависимости — незавершенность установления психологической автономии, одного из наиболее важных этапов развития психики.
В работе венгерской психиатра-клиницистки Маргарет Малер, написанной в соавторстве с ее коллегами Фредом Пайном и Анни Бергман, подчеркивается:
«Биологическое рождение человеческого младенца и психологическое рождение индивидуума не совпадают во времени. Первое — это яркое, наблюдаемое и имеющее четкие границы событие, второе — медленно разворачивающийся внутрипсихический процесс.
Мы рассматриваем психологическое рождение как процесс сепарации-индивидуации: установление чувства собственной отдельности и формирование отношений с реальным миром, особенно в аспекте опыта, связанного с собственным телом и с главным представителем окружающего мира — первичным объектом любви. Как любой психический процесс, сепарация-индивидуация оказывает влияние на весь жизненный цикл целиком…»
Может быть интересно:
Опираясь на эту теорию, Берри и Дженей Уайнхолд говорят о четырех стадиях развития человеческой психики:
созависимость → контрзависимость → независимость → взаимозависимость
На этапе созависимости формируется понимание постоянства объектов и закладывается фундамент для появления личных границ. Это достигается благодаря противоположному сепарации процессу — полному слиянию с родительской фигурой. На данном этапе созависимость нормативна. Более того, она является обязательным условием для дальнейшего развития — перехода на следующие стадии.
Возраст нормативной созависимости — от 0 до
3 лет (это индивидуально, чаще этот этап не завершают вовсе, о чем скажем ниже). Ребенок в этот период должен «рефлексировать» примерно так:
«Я могу развиваться и имею на это право — в мире безопасно. Мир добр ко мне, и я могу претендовать на удовлетворение своих потребностей» [итог опыта созависимого слияния. — Прим. ред.].
На этапе созависимости формируется представление:
Если ребенок убеждается, что с миром в целом всё в порядке, основа для личных границ заложена и можно начинать их очерчивать. Это небыстрый процесс (спойлер: успеха достигают немногие, в этом-то и беда). Начинается контрзависимый этап — стадия отделения.
Контрзависимость: трехлетки начинают и… не выигрывают
Этому этапу Берри и Джейн Уайнхолд посвятили отдельную книгу — «Бегство от близости».
Во время контрзависимости ребенок впервые сталкивается с чужими границами. С одной стороны, он начинает заявлять о своих желаниях, с другой — открывает для себя, что они могут не совпадать с родительскими:
— Мама, хочу конфету!
— Конфету дам только после супа.
— …
— Мама, дай мне эту вещь!
— Это моя вещь. Я не хочу, чтобы ее брали без моего разрешения.
— …
Ребенок впервые сталкивается с ограничением своих возможностей. Ему это редко нравится, субъективно ситуация воспринимается как «несправедливая», «плохая». Главное открытие на данном этапе: в мире, который ок, ребенку можно не всё. С этим он соглашается не сразу, проходя раз за разом через типичные стадии отрицания-злости-торга-депрессии-смирения.
— Мама, дай конфету!
— Конфета после супа.
— Нет, всё равно дай! (отрицание)
— После супа.
— Нет, дай! Дай сейчас! (стучит ложкой по столу — злость).
— После супа…
— Ну, хотя бы маленькую, пожалуйста… Ну, или полконфеты? (торг)
— После супа.
— Ты плохая! И злая! (слезы)
— Милый… Конфету дам после супа. Обещаю.
— Ну ладно. Давай суп. (смирение).
Этот цикл может повторяться множество раз и в самых разных ситуациях — ровно столько, сколько психике ребенка требуется для усвоения того факта, что у матери есть личные границы, за которые она его не пускает.
«Не дам мою вещь».
«Не могу сейчас играть с тобой».
«Мне нужно на время уйти, сейчас я занята».
«Спасибо, я не хочу пирожное».
Когда ребенок это усваивает, он начинает копировать поведение матери: начинает сам проводить границы допустимого с ним обращения — учится говорить «нет». Причина пресловутого «кризиса трехлеток» — в попытках будущей личности прочертить свои границы, стать самостоятельной — «стоять самой», без поддержки.
Но всё не так, ребята
Если на этапе контрзависимости мать не принимает границы/чувства ребенка и критикует их, то усваивается ложный посыл:
«Иметь личные границы — ненормально».
Если родитель шантажирует ребенка и манипулирует им (например, используя свое самочувствие — «если ты будешь плохо себя вести, я расстроюсь, заболею и умру»), месседж усваивается следующий:
«Иметь свои границы — смертельно опасно для мамы» [в перспективе — для любого другого человека. — Прим. ред.].
Если ребенок сталкивается с границами матери, но его личные границы игнорируются, будущая личность формируется по виктимному типу :
Если же он сталкивается с отсутствием границ матери и признанием своих, то его личность формируется по агрессивному типу :
Если родители непоследовательны и то признают/проводят границы, то их игнорируют, — ребенок усваивает два амбивалентных посыла. Работать в его жизни, в зависимости от обстоятельств, будут обе установки.
Скажут: так не бывает. Именно — не бывает. Почти.
По мнению Берри и Джейн Уайнхолдов, независимыми становятся незначительное меньшинство. Большинство «зависает» либо на созависимом этапе (оставаясь эмоционально и эмпатически на уровне примерно трехлетнего ребенка), либо на контрзависимом («сильные» и «успешные» избирают тактику ухода в интроверсию и отказываются от всего, что кажется им «лаской», «заботой» и «близкими отношениями» — потому что опыт столкновения со всем этим был очень травматичным).
Можно надеяться, что сейчас ситуация изменилась, ведь первое издание книги супругов-психологов, желающих «спасти мир» (а в их тексте прочитываются именно такие амбиции) вышло в 1989 году. Русский перевод «Освобождения от созависимости» издали в 2002-м, «Бегство от близости» — в 2011-м. Шансы, думается, все-таки есть…
А если оставить иронию, то сложно не согласиться с тем, что:
«Всю нашу культуру можно назвать созависимой… Все основные институты нашего общества базируются на зависимом поведении. Социальная структура, созданная нами, действительно может оставаться созависимой, если такое поведение будет сохраняться в дальнейшем у большей части населения.
Современная история большинства построенных таким образом обществ показывает, что определенные группы занимают более высокое положение по сравнению с другими. Например, мужчины стоят выше женщин, а управляющий персонал — выше исполнителей. Наличие более сильной группы, контролирующей ресурсы, создает предпосылки для возникновения и поддержания созависимых отношений. Однако, если люди начнут менять свои созависимые модели, возникнут изменения и в более крупных социальных структурах…»
В следующий раз мы будем позитивнее — и расскажем, каким, по мнению экспертов, может быть выход из этого порочного круга.
Почему расстаться трудно? Психолог — о созависимых отношениях
Как отличить просто несчастливый союз от созависимых отношений? И могут ли созависимые отношения быть счастливыми? Разбираемся с психологом.
Автор статьи — Светлана Махова, семейный психотерапевт, специалист сервиса по подбору психологов Alter
Что такое созависимые отношения
Созависимые отношения — это деструктивная форма взаимоотношений, в которых человек всесторонне вовлечен и полностью поглощен жизнью другого человека, чаще всего зависимого: от алкоголя, наркотиков, еды, игр, работы, азартных и компьютерных игр, опасных видов спорта, шопинга и тому подобного.
Участники созависимых отношений считают, что действия и поведение других людей всецело влияют на их жизнь и состояние, поэтому они полностью поглощены тем, чтобы контролировать свои и чужие действия, и таким образом регулировать собственное состояние.
Термин «созависимость» означает «совместная зависимость». Впервые он появился в медицине и психологии в конце 1970-х годов, когда ученые начали исследовать причины рецидивов у людей с химической зависимостью. Алкоголики и наркоманы, возвращаясь после терапии и реабилитации в семью, вновь начинали пить или употреблять наркотики. Изучение взаимоотношений между зависимым и близкими родственниками помогло выявить феномен созависимости как устойчивой системы установок, стимулов и реакций, поддерживающих употребление наркотиков и алкоголя.
Признаки созависимых отношений
Партнером может выступать муж/жена, родитель/ребенок, начальник/подчиненный/сотрудник — любой человек, с которым вы находитесь в тех или иных отношениях.
Человека с созависимым поведением можно узнать по разговорам: его вовлеченность в жизнь других людей проявляется в бесконечном обсуждении других — супруга, коллег, друзей, соседей. Общение с такими людьми напоминает анекдот о лесорубах: «О чем говорят лесорубы? В лесу — о женщинах, с женщинам — о лесе». Дома они обсуждают с близкими начальника или сотрудников, на работе — родственников, жалуясь на их поведение. В контакте с таким человеком у собеседника возникает ощущение некоторой растерянности: непонятно, чего он сам хочет, каково ему в этой ситуации или рядом с вами. Такого человека хочется сразу спасти: дать ему совет, предложить помощь.
Как возникают созависимые отношения
Молчание и отстраненность как способ наказания заставляли ребенка мучиться в неопределенности: он не мог понять, в чем его вина и как вернуть расположение родителей. В результате ребенок усваивал, что он несет ответственность за состояние и благополучие близких людей, а чтобы угодить им он должен обладать способностью догадаться, как это сделать.
В таких семьях нет прямого диалога. Там никто не говорит о себе, своих переживаниях, желаниях, не выражает просьб. Все общение построено на долженствовании, избегании проблем.
Так человек с детства усваивал, что:
Стойкое убеждение человека в том, что он должен прежде всего заботиться о других, исключает даже мысль о том, чтобы взять ответственность за свою жизнь в собственные руки и сделать что-то для себя. Забота о себе проявляется в ожидании того, что другие позаботятся о нем, если он это «заслужит». И вместо того, чтобы решать свои проблемы, он с неистовой силой включается в чужие, с робким ожиданием, что его все-таки заметят, оценят, окажут внимание ему и предложат помощь. Получается, как у Булгакова в «Мастере и Маргарите»: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!»
В таких отношениях границы между участниками стираются. Человек не различает, где он, а где другой. Любой отказ один воспринимает не как волю другого («Извини, то, что ты предлагаешь, мне не подходит»), а как то, что он недостаточно старался или недостаточно хорош — «не заслужил». И если он постарается, изменится, станет лучше, другой обязательно его заметит/полюбит/оценит/даст то, что он хочет. Поэтому ему сложно выйти из отношений. У него не возникает ощущения, что в отношениях ему плохо, потому что другой не идет навстречу: есть страх, стыд и вина за то, что он что-то не так делает. Чтобы любили, нужно заслужить любовь. И он будет упорно ее заслуживать, невзирая на желания и волю других.
Наш мозг ленив. Люди чаще строят близкие отношения с себе подобными, с теми, кто будет соответствовать их поведенческой модели. Люди, склонные к созависимости, не очень видят себя в отношениях, где им не надо ни о ком заботиться: «Зачем я нужен другому, если он справляется без меня?»
Как показывает практика, практически у всех участников созависимых отношений есть какая-либо зависимость (иногда не одна). Так, например, в семье отец пьет, жена пропадает на работе, а сын выбирает способ уходить от проблем в компьютерные игры. Муж пьет, у жены пищевая зависимость. Девушка рассказывает о своих отношениях с парнем, с которым они не могут расстаться, — в процессе выясняется, что он когда-то употреблял наркотики, а она лечилась от анорексии.
Созависимость и треугольник Карпмана
Взаимодействие между людьми в созависимых отношениях наглядно иллюстрирует психологическая модель под названием треугольник Карпмана (ее также называют «треугольник судьбы»). Эту схему впервые описал американский психолог, доктор медицины Стивен Карпман в 1968 году. Согласно Карпману, есть три типичных роли, которые участники созависимых отношений занимают относительно друг друга: жертва, преследователь, спасатель.
Играя одну из этих ролей, каждый участник удовлетворяет свои невысказанные, зачастую бессознательные потребности и желания тем способом, который для него наиболее привычен, — в этом состоит скрытая цель и мотив пребывания в таких отношениях. Однако в долгосрочной перспективе ни одному из «игроков» эта ситуация не принесет облегчения.
Сын-игроман будет все время недоволен матерью, которая не дает ему спокойно жить. Мать-работоголик будет все время упрекать мужа-алкоголика и сына-игромана, которые «сидят у нее на шее» и «ничего полезного в жизни не сделали». Отец-алкоголик будет жаловаться на жену, которая все время пилит их с сыном. В этом примере все члены семьи в той или иной степени переходят из одной роли в другую: спасатель — преследователь — жертва. Помогая сыну и мужу, жена на самом деле оказывает им медвежью услугу, не давая им сталкиваться с последствиями своего поведения, а критикуя их — создает напряжение, которое каждый из них снимает выбранным способом — через алкоголь или игры.
Человек, занимающий роль преследователя или спасателя, не осознает, что тем самым лишь поддерживает зависимость.
Другой пример. Девушка вступает в отношения с женатым мужчиной, который жалуется ей на то, что жена испортила ему всю жизнь, и поэтому он очень несчастен. Она видит в нем подходящий объект для реализации роли спасателя: «Я буду лучше, чем его жена, я точно сделаю его счастливым». Мужчина выступает в роли жертвы, его жена — преследователь, а девушка считает себя спасателем. Мужчина, однако, не спешит уходить от жены, и девушка со временем примеряет на себя роль жертвы, упрекая его, что потратила на него годы, спасая его разрушенную жизнь. Их отношения могут длиться достаточно долго, мужчина так и не разведется, но и не разорвет отношений с девушкой. Его будут мучить чувство долга перед женой и чувство вины перед девушкой. Жена будет стараться вернуть мужа, девушка — удержать мужчину; все они будут оставаться в отношениях, не пытаясь что-то изменить.
Почему же все участники треугольника, оставаясь неудовлетворенными ситуацией, тем не менее из нее не выходят? Изначально все они обладают неуверенностью в себе, заниженной самооценкой, страхом одиночества, нуждаются в одобрении других. Через якобы заботу о более «уязвимом», «несамостоятельном» человеке они пытаются компенсировать собственные недостатки.
Психолог, соавтор трансакционного анализа Клод Штайнер сказал об этом так: «Жертва, на самом деле, не так беспомощна, как себя чувствует; Спасатель, на самом деле, не помогает, а Преследователь, на самом деле, не имеет обоснованных претензий».
Последствия созависимых отношений
В семье с созависимыми отношениями ничего нельзя хотеть «для себя» — это воспринимается как эгоизм, как нечто порицаемое. Поэтому никто не говорит о том, что ему важно, каждый ждет, что другой догадается. Человек предпочитает опираться на социальные нормы и установки, на мнение других («по телевизору сказали», «начальник считает», «подруга точно знает»), то есть исходит из некоторого представления «как надо».
Идея спросить у другого, что ему хочется, возникает редко. Обычно по двум причинам. Во-первых, человек «должен догадаться сам». Во-вторых, даже если спросите, вряд ли вам скажут, ведь «для себя хотеть ничего нельзя». Обычно с застенчивостью говорят: «Что выберешь, для меня главное — твоя забота». Все участники отношений играют в угадайку и заботятся о других исходя из представления, как «должно быть». Поэтому если дочь хочет голубое платье, ей покупают розовое: не надо позорить семью — что подумают люди, если увидят девочку в голубом? А мальчик в розовой футболке или рубашке с цветочками — это недопустимо. Родители искренне переживают за репутацию — и свою, и ребенка. Но за этим страхом осуждения сложно услышать себя, свои желания, просьбу близкого человека.
Такая «забота» идет в ногу с тотальным контролем, осуждением действий близких, если эти действия кажутся неприемлемыми. И поскольку у человека нет собственной системы ценностей (в такой системе все говорят, как не надо делать, но никто не говорит, как надо) и опирается он на мнение других — правила того, как делать не надо, меняются часто. Поэтому все участники отношений находятся в постоянном напряжении и тревоге, ожидая, откуда и за что прилетит упрек.
Что слышит ребенок? Большую часть времени — то, что он все делает не так. Как правило, родители не говорят, как было бы хорошо, как исправить ситуацию — поскольку сами не уверены, а часто и не знают, как. В итоге вырастает человек, не имеющий опоры на какие-либо стабильные ценности. К психологу такой человек приходит с запросом «Как поступить? Какое решение будет верным?» Все его вопросы будут ориентированы на то, как правильно и как надо. Такой человек не может отстоять свою точку зрения — ее практически нет; не может сделать выбор, различить, что для него хорошо, а что плохо. Если его спросить, что он сейчас чувствует, он будет в замешательстве, поскольку ему важно дать «правильный ответ». Такие люди часто испытывают тревогу в общении из-за страха сказать или сделать что-то не то. Все новое и неизвестное в семье воспринимается в штыки, как «опасное». Инициатива не приветствуется. А когда ребенок вырастает, от него, с одной стороны, требуют самостоятельности, с другой, продолжают осуждать все его попытки что-либо сделать, как и любое его бездействие. Это приводит к апатии и депрессии: делаю — плохо, не делаю — тоже плохо.
Подросток, выросший в такой семье, часто не может выбрать, куда пойти учиться после школы и кем быть. Скорее всего, пойдет туда, куда скажут родители или куда пошли одноклассники, либо затянет поступление, так и не выбрав направления. Нередко подростки уходят в компьютерные игры. Эта зависимость, как никакая другая, четко отражает дефицит устойчивой системы ценностей. В игре есть виртуальная возможность что-то делать и чего-то достичь. Проходя уровни, игроки обретают инструменты, навыки, соратников, становятся хозяевами своей виртуальной жизни — здесь она зависит от них и их действия имеют очевидный результат. Правила и законы игры дают ощущение стабильности и, как следствие, уверенности. Однако реальная жизнь проседает: дети отстают в учебе, у них нет друзей, отсутствует интерес к чему-либо, кроме игр.
Люди, не имеющие твердой ценностной опоры, перманентно находятся в состоянии беспомощности и отчаяния из-за неспособности что-либо изменить. Способов уйти от переживания своей никчемности, вины, стыда, тревоги — множество: алкоголь, наркотики, еда, работа, романы и прочее. Все, что позволяет быстро снять напряжение. Так формируется зависимость.
Однако никакая зависимость не может сделать человека счастливым, а его жизнь — полноценной. Рано или поздно он начинает сталкиваться с последствиями зависимого поведения: оно затягивает, рушатся социальные связи, проблемы нарастают снежным комом. Человек со здоровыми границами, устойчивой системой ценностей вряд ли зайдет в близкие отношения с человеком, имеющим склонность к созависимости. Если вы попали в такие отношения, стоит начать разбираться не со своим партнером, а с собой — скорее всего, во время психотерапии обнаружится, что похожие отношения были в вашей родительской семье.
Как выйти из созависимых отношений
Если вы ощущаете, что текущие отношения действуют на вас разрушительно, вы не уверены в себе, не знаете, как жить дальше, теряете смыслы — обратитесь за помощью к психологу. Выйти из созависимых отношений может быть не так просто. Сживаясь с ролью спасателя, человек испытывает вину из-за того, что бросает «беспомощного» партнера на произвол судьбы. Или же выход из отношений воспринимается как поражение: «я не справился». Или его одолевает страх, что он сам в одиночку не выживет, хотя при этом содержит себя и семью. Иногда партнер начинает угрожать самоубийством или расправой, и тогда человек оказывается в небезопасной ситуации и остается в отношениях из страха.
Как показывает практика, можно выйти из созависимых отношений усилием воли, однако это не гарантирует того, что в будущем человек в них больше не попадет. Очень сложно в одиночку увидеть те паттерны и мотивы поведения, которые приводят в созависимые отношения, признать свой вклад в происходящее, восстановить навыки саморегуляции и освоить новые способы выстраивания отношений. Чтобы выйти из созависимых отношений, нужно, в первую очередь, обратиться к себе — научиться отвечать на вопросы «где я нахожусь, что я чувствую и ощущаю, чего я хочу, каковы мои возможности и границы».
Чтобы развить способность понимать свое текущее состояние, нужно включить в систему ценностей привычку отвечать на вопросы:
Работа с психологом может вестись в одном из трех направлений, а лучше во всех сразу.
Личная терапия
Основной задачей в преодолении созависимого поведения становится работа с деструктивными установками, искаженным самовосприятием, страхами. Человек обучается открыто выражать эмоции, заботиться о себе, тем самым снижает уровень тревоги и напряжения.
Работа с семьей у семейного психолога
Цель — признать вклад каждого члена семьи в сложившуюся ситуацию, восстановить прямой диалог, сформировать доверительные отношения с помощью выражения чувств и переживаний, желаний и потребностей в противовес ранее существовавшим деструктивным отношениям, основанным на критике, долженствовании, обесценивании желаний и чувств друг друга.
Групповая работа
Существуют анонимные группы для созависимых. В групповом пространстве человек в безопасной обстановке осваивает способы продуктивного взаимодействия, с помощью ведущего и участников группы восстанавливает ощущение собственной значимости. Работа в группе возвращает ощущение безопасности, поддержки, возрастает вера в собственные силы. Формируется образ социально адаптированного, успешного человека, обладающего личным потенциалом.
Важно помнить, что выход из созависимых отношений есть — как индивидуальный, так и для целой семьи. Он заключается в том, чтобы знакомиться с собой, осознавать переживания, учиться предъявлять их другим, выстраивать систему ценностей. Внести в отношения с собой и другими больше определенности.
То, что происходит с жертвами созависимости, — не их вина. Их характер — следствие воспитания, а их действия определяются способами адаптации к неблагоприятным условиям, которые им приходилось использовать в детстве. Мы не выбираем, в какой семье родиться. И в начале пути мы зависимы от родителей — это факт. Но есть и хорошая новость: когда мы вырастаем, у нас появляется выбор пробовать что-то делать по-другому, менять свою жизнь.
Есть достаточно примеров, что отношения между партнерами, детьми и родителями, друзьями налаживаются — если участники в этом заинтересованы. Когда меняется один участник отношений, остальным тоже приходится меняться. Это происходит не сразу, ведь окружение будет оказывать сопротивление. Именно поэтому важно ходить как на индивидуальную психотерапию, так и на семейную и групповую, чтобы получать максимальную поддержку в этот непростой период перемен.