Как пережить потерю близкого человека советы батюшки
Как пережить потерю близкого человека советы батюшки
Православное понимание смерти
Нам, современным людям, боящимся даже говорить на эту тему, стоит принять неизбежность смерти тела. А вот участь души после кончины зависит от нашего временного пребывания на земле. Поэтому верующий человек воспринимает земную жизнь, как небольшой подготовительный отрезок времени на пути к Господу.
“Смерть не представляй себе в ужасном виде, но веруй, что она служит только переселением от времени в вечность, а время Господь положил в Своей власти” (преподобный Макарий Оптинский).
Православный христианин в такой тяжелый период времени находит утешение в молитве Богу. В вере в то, что при телесной смерти не умирает душа, не исчезает личность человека. И значит, спустя время близкие и любимые люди могут встретиться в Царстве Небесном. Приходит понимание, что близкий не умер, а совершает переход в духовный мир, ожидающий каждого человека. И это дает надежду. В этом заключается спасение от уныния и от ропота на Бога.
“Благий Бог устраивает так, что человек умирает, когда он становится зрелым. Но что ни говори человек духовный, будь он молодым или старым, должен радоваться и тому, что он живёт, радоваться и тому, что ему предстоит умереть” (преподобный Паисий Святогорец).
Смерть, особенно внезапная, является тяжелым потрясением для близких и процесс принятия имеет несколько стадий:
– обида на Бога, на судьбу, зачастую депрессия. Сложный период, который может затянуться на долгое время, состояние опустошенности. На этом этапе остро чувствуется отсутствие близкого человека;
– принятие. Понимание, что у Бога все живы и каждому придется перейти в иной мир.
Прозвучит банально, но только обращаясь к Богу в молитве человек получает силы пережить утрату. Тогда понимаешь, что душе умершего предстоит встреча с Богом для решения его посмертной участи. И осознаешь, что гораздо больше слёз ему необходима наша заупокойная молитва о нем. Искренне молясь об умершем, мы оказываем ему неоценимую услугу, тем самым забывая о своем горе.
“Ничего лучшего или большего мы не можем сделать для усопших, чем молиться о них, поминая на Литургии. Это им всегда необходимо, особенно в те сорок дней, когда душа умершего следует по пути к вечным селениям. Тело тогда ничего не чувствует: оно не видит собравшихся близких, не обоняет запаха цветов, не слышит надгробных речей. Но душа чувствует молитвы, приносимые за нее, благодарна тем, кто их возносит, и духовно близка к ним” (святитель Иоанн (Максимович)).
Поддержка близких
Также важна помощь и поддержка родных и неравнодушных людей. Не помогут формальные слова, не имеющие настоящего смысла. Пустые фразы вроде “время лечит”, “всем тяжело”, “еще выйдешь замуж, родишь ребенка и так далее”. Гораздо ценнее проявить живое участие, быть рядом, когда это требуется. Обязательно помолиться вместе за упокой души и молиться за самого человека.
“Человека разрубили пополам. Можно после этого спросить: «Как ты себя чувствуешь?» Чувствую себя – как разрубленный пополам. Это очень трудная ситуация. Одна прихожанка нашего храма после того, как овдовела, приходила в себя полтора года! Ко мне часто приходят женщины, у которых скорбь об утрате продолжается и пять, и восемь лет. Скорбь, конечно, притупляется, но… Что можно делать? Чтобы не было такой остроты от расставания – надо очень усиленно молиться об упокоении души, и тогда душа жены почувствует, что душа мужа воспринимает это… Также нужно чаще причащаться и после причащения обращать молитву к Богу о том, чтобы Господь дал этот крест понести – потому что, если это попущено, значит, Богу зачем-то это нужно именно так. Иначе они жили бы долго и счастливо и умерли бы в один день”.
Как жить после потери близкого человека
Только помня о том, что все мы умрем, можно избежать многих ошибок во взаимоотношениях с близкими. Люди, на себе испытавшие горечь утраты, свидетельствуют об этом. Они говоря, что если бы только знали, что больше никогда не увидят любимых, никогда бы не сказали обидных слов в его адрес. Они с сожалением вспоминают время, потраченное на выяснения отношений, ссоры, обиды. И только после смерти близкого человека понимают, как сильно любили.
Личный опыт утраты
Вот что пишет игумен Нектарий (Морозов):
“Я очень хорошо помню, как когда-то давно, когда я потерял очень дорогого мне человека, меня неожиданно утешила одна мысль: «Я тоже умру». Она примирила меня с этой потерей, дала силы справиться с ней. Мне было больно расставаться с тем, кого опускали на моих глазах в сырую, холодную землю… Еще за мгновение перед тем казалось — невыносимо больно. Но… Но раз и я умру, то ведь расстаемся-то мы не навсегда! Я понял это тогда впервые, и мне сразу стало легче.
Кто-то обязательно скажет, что все это доступно лишь сердцу верующего человека, что без веры эти слова, переживания пусты, ничтожны, смешны. И я с этим, ни минуты не споря, соглашусь. Без веры любые слова утешения — не только в этом случае — пусты, ничтожны и смешны, да и жизнь сама такова. Просто то, о чем я говорю здесь, помогло лично мне — эти мысли, эти переживания, этот опыт. Они научили думать о смерти с трепетом, но без горечи, с замиранием сердца, но без ужаса”.
Заупокойные молитвы
Молитва Господу Богу об усопшем христианине
Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго преставльшагося раба Твоего, брата нашего (имя), и яко Благ и Человеколюбец, отпущаяй грехи, и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная его согрешения и невольная, избави его вечныя муки и огня геенскаго, и даруй ему причастие и наслаждение вечных Твоих благих, уготованных любящым Тя: аще бо и согреши, но не отступи от Тебе, и несумненно во Отца и Сына и Святаго Духа, Бога Тя в Троице славимаго, верова, и Единицу в Троице и Троицу во Единстве, православно даже до последняго своего издыхания исповеда.
Темже милостив тому буди, и веру, яже в Тя вместо дел вмени, и со святыми Твоими яко Щедр упокой: несть бо человека, иже поживет и не согрешит. Но Ты Един еси кроме всякаго греха, и правда Твоя, правда во веки, и Ты еси Един Бог милостей и щедрот, и человеколюбия, и Тебе славу возсылаем Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Молитва за всякого усопшего
Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго преставльшагося раба Твоего, брата нашего (имя), яко Благ и Человеколюбец, отпущаяй грехи и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная его согрешения и невольная, избави его вечныя муки и огня геенскаго, и даруй ему причастие и наслаждение вечных Твоих благих, уготованных любящым Тя: аще бо и согреши, но не отступи от Тебе, и несумненно во Отца и Сына и Святаго Духа, Бога Тя в Троице славимаго, верова, и Единицу в Троице и Троицу в Единстве православно даже до последняго своего издыхания исповеда.
Темже милостив тому буди, и веру яже в Тя вместо дел вмени, и со святыми Твоими яко Щедр упокой: несть бо человека, иже поживет и не согрешит. Но Ты Един еси кроме всякаго греха, и правда Твоя правда во веки, и Ты еси Един Бог милостей и щедрот, и человеколюбия, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Лишь в редчайших случаях человек заранее готов к смерти близкого. Гораздо чаще горе настигает нас неожиданно. Что делать? Как реагировать? Рассказывает Михаил Хасьминский, руководитель православного Центра кризисной психологии при храме Воскресения Христова на Семеновской (г. Москва).
Через что мы проходим, переживая горе?
Когда умирает близкий человек, мы ощущаем, что связь с ним рвется — и это доставляет нам сильнейшую боль. Болит не голова, не рука, не печень, болит душа. И невозможно ничего сделать, чтобы эта боль раз — и прекратилась.
Часто скорбящий человек приходит ко мне на консультацию и говорит: «Уже две недели прошло, а я никак не могу прийти в себя». Но разве можно прийти в себя за две недели? Ведь после тяжелой операции мы не говорим: «Доктор, я уже десять минут лежу, и ничего еще не зажило». Мы понимаем: пройдет три дня, врач посмотрит, потом снимет швы, рана начнет заживать; но могут возникнуть осложнения, и какие-то этапы придется проходить снова. На все это может уйти несколько месяцев. А здесь речь не о телесной травме — а о душевной, чтобы ее излечить, обычно требуется около года или двух. И в этом процессе есть несколько последовательных стадий, перепрыгнуть через которые невозможно.
Однако, как правило, достаточно нескольких вопросов, чтобы человек разобрался со своим чувством вины. «Разве вы хотели смерти этого человека?» — «Нет, не хотел». — «В чем же тогда вы виновны?» — «Это я послал его в магазин, а если бы он туда не пошел, то не попал бы под машину». — «Хорошо, а если бы вам явился ангел и сказал: если ты пошлешь его в магазин, то этот человек умрет, как бы вы тогда себя повели?» — «Конечно, я бы тогда никуда его не послал». — «В чем же ваша вина? В том, что вы не знали будущего? В том, что вам не явился ангел? Но при чем тут вы?»
У некоторых людей сильнейшее чувство вины может возникнуть и просто из-за того, что прохождение упомянутых этапов у них затягивается. Друзья и коллеги не понимают, почему он так долго ходит мрачный, неразговорчивый. Ему и самому от этого неловко, но он ничего с собой сделать не может.
А у кого-то, наоборот, эти этапы могут буквально «пролететь», но спустя время травма, которую они не прожили, всплывает, и тогда, возможно, даже переживание смерти домашнего животного дастся такому человеку с большим трудом.
Ни одно горе не обходится без боли. Но одно дело, когда при этом ты веришь в Бога, и совсем другое, когда ни во что не веришь: тут одна травма может накладываться на другую — и так до бесконечности.
Поэтому мой совет людям, которые, предпочитают жить сегодняшним днем и откладывают главные жизненные вопросы на завтра: не ждите, когда они свалятся на вас, как снег на голову. Разберитесь с ними (и с самими собой) здесь и сейчас, ищите Бога — этот поиск поможет вам в момент расставания с близким человеком.
И еще: если чувствуете, что не справляетесь с потерей самостоятельно, если уже полтора-два года нет динамики в проживании горя, если есть чувство вины, или хроническая депрессия, или агрессия, обязательно обратитесь к специалисту — психологу, психотерапевту.
Не думать о смерти — это путь к неврозу
Если в разговоре человек упоминает, что у него кто-то погиб, то ему отвечают: «Ой, извини. Наверное, тебе не хочется об этом говорить». А может быть, как раз наоборот, хочется! Хочется вспомнить об умершем, хочется сочувствия! Но от него в этот момент отстраняются, пытаются сменить тему, боясь огорчить, задеть. У молодой женщины умер муж, а близкие говорят: «Ну, не переживай, ты красивая, ты еще выйдешь замуж». Или сбегают как от чумной. Почему? Потому что сами боятся думать о смерти. Потому что не знают, что говорить. Потому что нет никаких навыков соболезнования.
Вот в чем главная проблема: современный человек боится думать и говорить о смерти. У него нет этого опыта, ему его не передали родители, а тем — их родители и бабушки, жившие в годы государственного атеизма. Потому сегодня многие не справляются с переживанием потери самостоятельно и нуждаются в профессиональной помощи. Например, бывает, что человек сидит прямо на могиле матери или даже там ночует. От чего возникает эта фрустрация? От непонимания, что произошло и что делать дальше. А на это наслаиваются всевозможные суеверия, и возникают острые, иногда суицидальные проблемы. К тому же, рядом часто оказываются также переживающие горе дети, и взрослые своим неадекватным поведением могут нанести им непоправимую душевную травму.
Но ведь соболезнование — это «совместная болезнь». А зачем болеть чужой болью, если твоя цель – чтобы тебе было хорошо здесь и сейчас? Зачем думать о собственной смерти, не лучше ли отогнать эти мысли заботами, что-нибудь себе купить, вкусно поесть, хорошо выпить? Страх того, что будет после смерти, и нежелание об этом думать включает в нас очень детскую защитную реакцию: все умрут, а я нет.
Стирайте суеверия из своего сознания
Я знаю, что на почту «Фомы» приходят сотни вопросов о суевериях. «Протерли памятник на кладбище детской одеждой, что теперь будет?» «Можно ли поднять вещь, если уронил на кладбище?» «Уронила в гроб платочек, что делать?» «На похоронах упало кольцо, к чему этот знак?» «Можно ли вешать фото умерших родителей на стене?»
Начинается завешивание зеркал — ведь это, якобы, ворота в другой мир. Кто-то убежден, что сыну нельзя нести гроб матери, а то покойнице будет плохо. Какой абсурд, кому же как не родному сыну нести этот гроб?! Конечно, ни к православию, ни к вере во Христа система мира, где случайно упавшая на кладбище перчатка являет собой некий знак, никакого отношения не имеет.
Думаю, это тоже от нежелания заглянуть внутрь себя и отвечать на действительно важные экзистенциальные вопросы.
Не все люди в храме являются экспертами по вопросам жизни и смерти
Для многих потеря близкого человека становится первым шагом на пути к Богу. Что делать? Куда бежать? Для многих ответ очевиден: в храм. Но важно помнить, что даже в состоянии шока надо отдавать себе отчет, зачем именно и к кому (или Кому) ты туда пришел. Прежде всего, конечно, к Богу. Но человеку, который пришел в храм впервые, который, может быть, не знает с чего начать, особенно важно встретить там проводника, который поможет разобраться во многих вопросах, не дающих ему покоя.
Этим проводником, конечно, должен бы стать священник. Но у него далеко не всегда есть время, у него часто весь день расписан буквально по минутам: службы, разъезды и много чего еще. И некоторые батюшки поручают общение с новопришедшими волонтерам, катехизаторам, психологам. Иногда эти функции частично выполняют даже свечники. Но надо понимать, что в церкви можно наткнуться на самых разных людей.
Это как если бы человек пришел в поликлинику, а гардеробщица ему сказала: « У тебя что болит-то?» — «Да, спина». — «Ну, давай я тебе расскажу, как лечиться. И литературу дам почитать».
В храме то же самое. И очень грустно, когда человек, который и так ранен потерей своего близкого, получает там дополнительную травму. Ведь, честно говоря, не каждый священник сумеет правильно выстроить общение с человеком в горе — он ведь не психолог. Да и не каждый психолог справится с этой задачей, у них, как и у врачей, есть специализация. Я, например, ни при каких обстоятельствах не возьмусь давать советы из области психиатрии или работать с алкозависимыми людьми.
Что уж говорить о тех, кто раздает непонятные советы и плодит суеверия! Часто это околоцерковные люди, которые в церковь не ходят, но заходят: ставят свечи, пишут записки, освящают куличи, — и все знакомые к ним обращаются как к экспертам, которые все знают о жизни и смерти.
Но с людьми, переживающими горе, надо говорить на особом языке. Общению с горюющими, травмированными людьми надо учиться, и к этому делу надо подходить серьезно и ответственно. На мой взгляд, в Церкви это должно быть целым серьезным направлением, ничуть не менее важным, чем помощь бездомным, тюремное или любое другое социальное служение.
Чего ни в коем случае нельзя делать — это проводить какие-то причинно-следственные связи. Никаких: «Бог ребенка забрал по твоим грехам»! Откуда вы знаете то, что одному только Богу известно? Такими словами горюющего человека можно травмировать очень и очень сильно.
И ни в коем случае нельзя экстраполировать свой личный опыт переживания смерти на других людей, это тоже большая ошибка.
Итак, если вы, столкнувшись с тяжелым потрясением, пришли в храм, будьте очень осторожны в выборе людей, к которым обращаетесь со сложными вопросами. И не стоит думать, что в церкви вам все что-то должны — ко мне на консультации нередко приходят люди, оскорбленные невниманием к ним в храме, но забывшие, что они не центр вселенной и окружающие не обязаны выполнять все их желания.
А вот сотрудникам и прихожанам храма, если к ним обращаются за помощью, не стоит строить из себя эксперта. Если вам хочется по-настоящему помочь человеку, тихонько возьмите его за руку, налейте ему горячего чая и просто выслушайте его. Ему от вас требуются не слова, а соучастие, сопереживание, соболезнование — то, что поможет шаг за шагом справиться с его трагедией.
Если умер наставник…
Часто люди теряются, когда лишаются человека, который был в их жизни учителем, наставником. Для кого-то это — мама или бабушка, для кого-то — совершенно сторонний человек, без мудрых советов и деятельной помощи которого сложно представить свою жизнь.
Когда такой человек умирает, многие оказываются в тупике: как жить дальше? На стадии шока такой вопрос вполне естественен. Но если его решение затягивается на несколько лет, это кажется мне просто эгоизмом: «мне был нужен этот человек, он мне помогал, теперь он умер, и я не знаю, как жить».
А может, теперь тебе надо помочь этому человеку? Может быть, теперь твоя душа должна потрудиться в молитве об усопшем, а твоя жизнь — стать воплощенной благодарностью за его воспитание и мудрые советы?
Если у взрослого человека ушел из жизни важный для него человек, который давал ему свое тепло, свое участие, то стоит вспомнить об этом и понять, что теперь ты, как заряженный аккумулятор, можешь это тепло раздавать другим. Ведь чем больше ты раздашь, чем больше созидания принесешь в этот мир — тем больше заслуга того умершего человека.
Если с тобой делились мудростью и теплом, зачем плакать, что теперь некому больше это делать? Начинай делиться сам — и ты получишь это тепло уже от других людей. И не думай постоянно о себе, потому что эгоизм — самый большой враг переживающего горе.
Если умерший был атеистом
На самом деле каждый во что-то верит. И если ты веришь в жизнь вечную, значит, ты понимаешь, что человек, провозглашавший себя атеистом, теперь, после смерти — такой же, как и ты. К великому сожалению, он осознал это слишком поздно, и твоя задача теперь — помочь ему своей молитвой.
Если ты был близок с ним, то в какой-то степени ты — продолжение этого человека. И от тебя теперь многое зависит.
Дети и горе
Меня поразила одна история: у девочки умер папа, и ее учительница — хороший педагог, православный человек — сказала детям, чтобы они не подходили к ней, потому что ей и так плохо. А ведь это значит, травмировать ребенка еще раз! Страшно, когда даже люди с педагогическим образованием, люди верующие не понимают детскую психологию.
Дети ничем не хуже взрослых, их внутренний мир ничуть не менее глубок. Конечно, в разговорах с ними надо учитывать возрастные аспекты восприятия смерти, но не надо прятать их от скорбей, от трудностей, от испытаний. Их надо готовить к жизни. Иначе они станут взрослыми, а справляться с потерями так и не научатся.
Что значит «пережить горе»
Полностью пережить горе — это значит превратить черную скорбь в светлую память. После операции остается шов. Но если он хорошо и аккуратно сделан, он уже не болит, не мешает, не тянет. Так и тут: шрам останется, мы никогда не сможем забыть о потере — но переживать ее мы будем уже не с болью, а с чувством благодарности к Богу и к умершему человеку за то, что он был в нашей жизни, и с надеждой на встречу в жизни будущего века.
Как смириться со смертью близкого человека
К большому сожалению, приходится признать: живём мы значительно больше материальной жизнью, нежели духовной. Хотелось бы совсем по-другому. Наступит момент – придётся всё отдать. Александр Македонский завоевал полмира, а лежал в гробу с пустыми руками. Как бы говоря: «Ухожу, не взяв ничего».
Есть ряд этапов прохождения тяжёлой утраты:
Каждый способен перенести все тяготы судьбы и жить вполне достойно, счастливо. Иначе род человеческий давно бы угас. Это надо твёрдо знать и помнить! Наши предки проходили и не такие трудности, но сумели выжить, встать на ноги и всё преодолеть! Сможем и мы.
Советы психолога: как пережить утрату
Подчас пережить потерю близкого родственника бывает очень тяжело. Морально не готов современный член общества к трудному испытанию. Не научили, не умеет, не знает, как испить «свою чашу горя до дна» и всё вынести. А приходится, жизнь заставит. Вывод: необходимо готовиться заранее. Уметь понять, принять, отпустить. Сегодня нет социального института моральной поддержки человека, попавшего в беду, и мы вынуждены прибегать к услугам психологов, зная, что своими силами не справиться. Хотя, надо признать, что кое-какие усилия обществом предпринимаются. Но постфактум. Когда решение проблемы становится непосильным бременем для человека.
В подобных ситуациях психологи советуют идти общим путём, индивидуальными шагами:
Советы батюшки: как принять уход родного человека
Простое сравнение мук и боли глубоко верующего и лица, чья душа пуста (просто пустой она не бывает, а значит, заполнена мирскими страстями, соблазнами) покажет высокую степень отчаяния последнего. Современная культура вычеркнула страшную тему смерти из жизненного, повседневного арсенала. Совершенно напрасно. Увы: опять приходится напоминать очевидную истину: так нельзя. Уход в загробный мир неотвратим, неизбежен.
Раньше художники, музыканты, писатели не избегали страшной темы. Наоборот, стремились понять, осознать, принять неотвратимость прекращения мирского бытия. Старались дать какую-то надежду, понимание вечности и тем самым берегли людей от жестоких душевных травм в моменты отчаяния и горя. Это помогало принять неизбежное и с мудрой и стойкостью пройти все этапы ухода близкого человека. Глубокие духовные знания – надёжный щит в тяжёлое время.
Сегодняшняя наука делает робкие попытки изучения предсмертного и пост смертного опыта. Выходят книги, проводятся опыты. Достижения медицины позволяют выводить человека из состояния клинической смерти. Производится неоднократное взвешивание тела в процессе биологической смерти. Учёные граммами пытаются измерить душу. Гипотезы, сомнения, опровержения не рассеивают сомнения, оставляют нерешёнными извечные проблемы. Человеку хочется совсем иного: простой, глубокой, всё объясняющей веры.
Он начинает открывать душу Богу. Ищет и постепенно находит ответы на возникшие вопросы.
Как отпустить боль, оставив светлую память
Смерть, вырвав из привычного жизненного круга, дорогого человека «выбивает из колеи», жёстко ломает устоявшийся уклад, и заставляет посмотреть на жизнь по-новому. Люди по-разному переносят потерю. Некоторые спокойно и быстро адаптируются и входят в привычный лад, другие долго страдают и мучаются.
Муж сожалеет о том, что не успел сделать достаточно много добра своей жене, беспомощные дети теряют всякую жизненную опору и не представляют, как будут жить дальше. Случается, они доходят до тяжёлых психических страданий и физических мучений.
Не могут просто отпустить от себя умершего. Цепляются, как «утопающий за соломинку». Очевидно, сказывается моральная инфантильность, не умение терять и смиряться с утратами. А ведь жизнь – отнюдь не всегда приобретение и накопление. Часто мы это забываем. Более того: не хотим даже мысли допускать о потерях. Потому что не видеть неприятности, закрывать на них глаза существенно проще, чем уметь мудро, спокойно пережить их.
Разгневанный человек в момент безмерной утраты бросает упрёки близким ему людям, обществу, Богу. Он никак не может смириться и пережить потерю. Не хочет знать пути другого. Безмерный эгоизм застилает глаза.
Жизнь на Земле дана для того, чтобы созреть для другого мира. Взглянем на самые обычные плоды, которые мы поглощаем ежедневно. Они рождаются, развиваются, растут, чтобы отдать себя для продолжения другой жизни. Чем же мы – люди, возомнившие себя вершиной природного совершенства, лучше? Мы – «якобы совершенные» не можем принять естественного хода времени, всё создающего и поглощающего?
Маленькая ремарка. Представим невероятно жадного субъекта, набившего сундук золотом. Ему предоставили возможность, заполнить сундук более дорогими бриллиантами. Но взамен, необходимо отдать золото. Выбора нет, иначе золото просто «сгорит», попутно сжигая владельца. Не смог он отдать. Вывод: стоит ли уподобляться такому субъекту? (Конечно, любое сравнение «хромает», но кто захочет – поймёт.)
Необходимо стать более зрелым, а значит всё понимающим, человеком. Человек просто обязан каждый день духовно расти. Накапливать силу духа, увеличивать её степень. И тогда в трудный момент испытаний не придётся надрывать себя, переламывать всё мировоззрение, «рвать себя на части» бесконечно и бесплодно страдая. Это ровным счётом абсолютно ничего не изменит. Придёт время, когда сам страждущий, пройдя через муки, станет духовно сильнее. Совет: надо готовиться заранее. Иначе, тяжёлых, разрушающий ум и чувства переживаний не избежать.
Когда стоит обратиться за помощью
В любое время. Мы не ведём речь о решении чисто материальных, бытовых, организационных трудностей в плане похорон и создания приемлемых условий жизни для лиц, потерявших кормильцев. Надеясь, на помощь общественных институтов, близких и родственников.
Речь идёт о помощи тем, кто не в состоянии преодолеть утрату и нуждается в психологической поддержке. Не надо затягивать. Не стоит ждать, когда боль станет нестерпимой. Чем раньше нуждающийся обратиться за помощью, тем проще будет её оказать.
Человека глубоко замкнувшегося в себе трудно вытащить из удручённого состояния. Гораздо проще не давать «падать в глубокую яму». В трудную минуту обязательно идите к людям. Только они смогут оказать помощь в трудную минуту. К родственникам, друзьям, близким, знакомым.
Если необходимо, то в церковь, или к психологам. Тут уж как повезёт. Нет чёткой уверенности, что вы сразу найдёте нужного утешителя. Человека, который поймёт, поможет, подскажет. Сумеет выслушать и понять. Но искать нужно. Обязательно и постоянно. Рассчитывать, что всё пройдёт безболезненно, без глубоких душевных травм, не приходиться. Далеко не всякий может справиться с болью утраты. А мы, окружающие, должны считать своим прямым долгом: оказать помощь, поддержать члена общества в трудную минуту. Придёт время – она понадобится и нам.
«Я разрешила себе рыдать». Как научиться жить после потери близкого
Много лет я жила беззаботной жизнью, шутила, что моя душа выбрала в этот раз воплощение, чтобы прийти сюда на каникулы. У меня были любящие родители, благоприятные обстоятельства, интересные занятия, хорошие друзья и возможность самореализации — многое давалось легко. Потом, лет в 35 резко пришлось повзрослеть.
Одного за другим жизнь начала забирать близких. Сначала ушла тетя. Через два месяца — отец. Потом еще одна тетя. Не стало кошки, которая была членом семьи и прожила со мной 14 лет. Еще через год мамы. И через год, в этом августе, когда я была уверена, что темные времена наконец позади — новорожденного сына.
В этих утратах я научилась скорбеть. Не сразу.
Разрешить себе боль
Когда не стало папы, времени себя жалеть не было. Была другая страна за окном (родители жили в Германии, а я в Петербурге), была забота о маме, документы, переводы, организация дел.
Пока я была в Германии, мой небольшой бизнес в России стал то и дело садиться на мель. Потом мы ушли в минус. Еще несколько лет назад клиенты отказывались решать дела удаленно, и сделки не заключались. Месяца через 4, когда я вернулась в Россию, вытащила из оперативных минусов свое агентство и поняла, что больше, наконец, никого не надо спасать, мне стало больно. Уже за себя.
Но я не разрешила себе эту боль. Мне показалось, что плакать уже поздно.
Что позади столько времени. Что плакать глупо и неуместно. Когда я видела где-то на улице мужчин папиного типажа, в горле вставал ком. Иногда по вечерам меня прорывало рыдать, но я боялась испугать своей эмоцией мужа.
— Расскажи мне про него, каким он был? Что самое яркое про него ты вспомнишь? — спросила меня про папу на деловой встрече в тренинговом центре психолог. Спросила, кажется, не ожидая ответов. И выдала пачку бумажных носовых платков.
Она же научила меня методу отложенного горевания. Отложенного не в том плане, как применяла его я, контейнируя в дальние углы сердца, а в том, как оставаться уместной, как давать себе ресурс и на дела, и на горе.
Для проживания горя, после самой первой и острой стадии, выделять себе четкое время, когда можно быть одной, дома и в безопасности. Ну или если и не одной, то там, где есть спокойное пространство хотя бы на 20 минут. Скажем, 21:00. И каждый раз, когда накатывает болью и слезами в другое время, говорить себе, что я дам им место и время, но попозже. Заключить с собой пакт. Не запрещать горевать.
Жить за себя и родителей
Что я делала и как себя чувствовала, когда не стало мамы, я точно не помню. Я не убивалась, но жизнь была словно в тумане. На следующий после смерти день, помню, я поехала в центр города, пила кофе, слушала музыку уличных исполнителей, смотрела на солнце, на июльские цветы, на ярких людей. Во мне было щемящее чувство остроты жизни и ощущение, что моя главная задача теперь — жить. Жить за себя и за родителей. А еще быть счастливой, потому что именно этого они бы хотели.
Что было заметно, так это то, что не было сил. Как будто мой внутренний аккумулятор стал слабее на 40%. Можно было сколько угодно спать, стараться правильно и вкусно себя кормить, водить в бассейн и на массаж, но от привычных усилий в момент приходила усталость.
Никак было не перестроиться в плане работы. Правда, тут на помощь пришла пандемия. Работа в агентстве снова почти стояла. Из-за снижения работоспособности я не могла нас куда-то выдернуть, резко спасти, отпустила половину команды, но тут в целом было непросто всем.
После папиной смерти, когда он мне снился, я все спрашивала его, как же так, ведь он умер? Когда умерла мама, почти во всех моих снах она снова была живой. Эти сны мне снятся и по сей день, хотя прошло больше года. В некоторых снах она снова болеет. В других просто почему-то должна уйти в место без связи через пару часов. Скорбь по ней тоже перешла в моем случае в действия, потому что нужно было разбирать ту квартиру, где они с папой прожили почти 18 лет.
Как снится мне мама, так снятся и бесконечные кладовки, чемоданы, шкафы. Я все разбираю и разбираю их в той квартире.
Мне кажется, в этом кроется какое-то медленное отпускание родителей из моей жизни.
Грусть по маме похожа на нее саму. Она бережна ко мне. Как ни странно, ужас от невозможности попасть из-за ковида в Германию, когда мы узнали о том, что маме остались годы, месяцы или даже недели, был сильней той боли, какой-то очень светлой, когда мама ушла. Я часто думаю, что давно не звонила ей. Продолжаю загадывать, чтобы она не болела, когда вижу совпадение цифр на часах. Не перестроиться, что ее уже нет.
Время от времени, когда накатывает осознание, что ее не вернуть, на глаза наворачиваются слезы, но в этот момент я словно чувствую ее рядом, как будто она обнимает.
Тем летом, когда ее не стало, я пару месяцев жила одна в той квартире и плакать себе разрешала. Не боялась никого напугать. Поэтому горе проживалось иначе. Наверное, правильней.
Рыдать, чтобы не разорвало в клочья
Когда на четвертый день после родов я проснулась и стала мамой без малыша, там, у стен реанимации, я взвыла в голос. День за днем я разрешала себе рыдать. Мне казалось, что если это горе я оставлю в себе, то оно разорвет меня в клочья. Рыдать мужу, психологу, рыдать при враче, при друзьях. Я вдруг отпустила свое «а что подумают» — насколько смогла.
Важным советом в одной из книг или статей для меня стала идея признать себя пострадавшей, вместо того, чтобы держать себя молодцом или себя же винить.
Впервые в жизни я смогла войти в острое горе, не пытаясь быть сдержанной, дала себе право быть в нем столько, сколько оно будет просить, и через пару недель поняла, что смогла улыбнуться.
Тогда же или чуть раньше я начала писать. Писать про свою историю, про свои дни, про мысли и про надежды. Это горе стало горем созидательным. Стадия проживания гнева вылилась в злость на то, как бывает, на то, что не принято говорить об утратах, на то, как табуированность темы смерти заставляет людей молчать, а горе разрушает их изнутри. Мне захотелось изменить эту ситуацию.
Дать себе время
Своими примерами я хочу рассказать, что горе бывает разным. Нет «правильного» или «неправильного» пути. Кто-то горюет месяц и снова возвращается в жизнь. Кто-то горюет годами.
Психологи говорят, что первичная адаптация к утрате длится год. После начинается интеграция обратно в окружающий мир, возвращается интерес к жизни. Для полного восстановления потребуется три года. За это время возвращается прежний запас энергии, выстраиваются заново жизненные ценности, затягивается «дыра» в душе. У отдельных людей эта стадия может быть и до пяти лет.
Первый год кого-то уносит в эмоциональную тьму, а у кого-то кончаются силы.
Если горе случилось с вами, дайте себе время. Много времени. Дайте себе годы, в которые важно быть бережными к себе, в которые будет совсем нормально, если у вас вдруг мало сил, если вдруг хочется плакать.
Заботьтесь о своем теле. Не бойтесь обратиться к психологам, особенно к тем, кто умеет работать с утратой. Вы никому не должны — ни быть в форме через месяц или даже год, ни постоянно рыдать. Чужие ожидания происходят тоже от незнания, неумения, непонимания.
Как помочь близкому, у которого случилось горе
Если горе случилось с вашими близкими, будьте рядом с ними. Не бойтесь плакать с ними вместе. Спросите, хотят ли они поговорить о том, кого потеряли. Дайте им возможность выговориться, чтобы они не чувствовали себя в изоляции. Именно изоляция стопорит горе, человек застревает в нем, в своих эмоциях. Не дает себе на них права.
Многие избегают темы разговоров об усопшем, словно боятся ранить горюющих, но обычно горюющим, наоборот, важно поговорить о тех, кого уже нет. Это помогает открывать чувства, освободить слезы или радость, помогает признать, что они важны для нас, что они были, что они оставили след в жизни. Их нельзя отменить.
Если ваш близкий закрывается, избегает общения, то тогда, скорее всего, ему действительно хочется побыть одному. Но важно помнить, что многим сложно просить о помощи.
Если вы хотите позаботиться о близком, спросите его напрямую, можно ли к нему приехать. Предложите конкретную помощь. Фразы «обращайся, если что-то нужно» или «могу ли я тебе чем-то помочь» звучат скорее как проявление вежливости. Требуется большая близость, чтобы обратиться к тем, кто предлагает такое.
Если вы хотите быть действительно полезны человеку, предложите что-то конкретное. «Хочешь, я тебе привезу вкусных домашних котлет?» «Скажи, ты не будешь против, если я тебе закажу фруктов? Каких ты бы хотел?» «Давай я свожу тебя в поликлинику, когда тебе назначено?»
Не торопить людей в проживании горя
В принципе, советов, как поддержать близкого, у которого случилось горе, довольно много в сети и в книгах. Многие уже не раз читали и про стадии горевания, и про то, что они не всегда идут подряд, и могут несколько раз сменять одна другую, и могут быть неравномерны по длительности. То есть информация, чтобы быть «подкованными» в первые моменты, у нас есть. Как правило, сложность возникает чуть позже. И прямо сейчас мы с этим столкнулись сами.
Где-то через 2-3 недели, когда близкие увидели, что мы стали устойчивей, они переключились на свои дела.
И это нормально, у всех своя жизнь, мы не казались больше теми, с кем постоянно надо сидеть, держа за руку. Но они сделали так много для нас, что было очень сложно снова попросить о помощи и внимании.
Если взять весь мой опыт проживания утрат самых близких людей, я бы собрала следующие ловушки, связанные с примерными временными рамками, в которых может оказаться горюющий:
Если трагедия утраты близкого человека коснулась вашего близкого, человека, который вам действительно дорог, то постарайтесь первый год быть ближе, чаще спрашивать, как дела, предлагать встретиться и посидеть вместе, чем-то помочь. Поощряйте его разговоры об ушедшем, говорите о смыслах жизни и смерти, дайте понять, что его эмоции, какими бы они ни были, горестными или счастливыми — совершенно нормальны.
Кончина близкого — что делать христианину?
На сайт Саратовской епархии «Православие и современность» пришли вопросы на очень сложную и больную тему: кончина близкого — что делать христианину? Мы попросили ответить на них Митрополита Саратовского и Вольского Лонгина.
— Да. Именно поэтому я бы начал этот разговор с другого. Немного раньше: не с того, что надо делать, когда человек умер,— а что нужно делать, когда он умирает.
Полное разрушение церковной жизни в нашей стране в течение многих десятилетий привело к очень тяжелой ситуации: большая, подавляющая часть нашего народа, в том числе и крещеные православные люди, уходят в мир иной неподготовленными, то есть без последнего напутствия. Еще некоторое время тому назад это было совершенно немыслимо. А сейчас мы видим, что, во-первых, по незнанию, а во-вторых, из-за суеверной боязни люди не готовятся к смерти.
— А в чем заключается подготовка к смерти?
— Это обязательно соборование, исповедь и Причастие. Те христиане, которые готовятся предстать пред Богом, стремятся сделать это с чистой совестью. Но сегодня священника приглашают к больным или умирающим крайне редко — боятся. Укоренилось суеверие, что соборование, которое называют таинством исцеления, это то, что совершают исключительно над умирающими. И, бывает, что даже если кто-то из родственников предлагает: «Давайте батюшку позовем?» — сам больной отвечает: «А вы что — меня уже хоронить собрались?». Получается, что человек изо всех сил цепляется за жизнь, даже понимая, что она заканчивается, и вместо того, чтобы подумать о том, как достойно завершить свой жизненный путь — раскаяться в грехах, причаститься,— не может и не хочет согласиться с неизбежностью близкой смерти. Буквально на днях мы разговаривали с одним батюшкой, и он говорит: «Вы знаете, Владыка, сколько раз я соборую в последнее время (а соборование — достаточно долгое таинство, больного семь раз помазывают освященным маслом) — и не успеваю закончить: умирают во время соборования». Это говорит о том, что родственники изо всех сил оттягивают участие человека в таинствах и приглашают священника, когда умирающий уже отходит,— и то это буквально единицы. У людей совершенно нет представления о том, что такое последнее напутствие и как оно важно для человека. Это проблема нашей церковной жизни, и она сегодня стоит очень остро.
А потом, как обычно, приходят какие-то бабушки, соседки и начинают занавешивать зеркала, телевизоры, открывать окна, ставить стаканы с хлебом и водой, а то и с водкой… Я не знаю, откуда берутся эти бабушки и эти «обычаи», список которых варьируется в зависимости от местности. Это, конечно, производит удручающее впечатление. И эта мелочная глупейшая суета выполняет функцию «замещения» того, что действительно необходимо,— молитвы к Богу и поминовения усопшего близкого человека.
— Владыка, как же молиться о тех, кто умирает, и об ушедших близких?
— Церковь сопровождает человека всю жизнь и особым, я бы сказал, трогательным вниманием, почтением окружает его исход в вечность. Есть специальные молитвы, которые можно найти в молитвословах. Существует канон на исход души, который читается, когда человек умирает. Есть молитвы, которые читаются, когда человек долго страдает и не может умереть. И обычно после того, как их прочитают, душа разрешается от тела.
После смерти человека омывают, одевают, полагают во гроб и начинают читать над ним Псалтирь. Совершаются панихиды, потом отпевание в храме. В те времена, когда церковная жизнь была нашему народу близка и знакома, родные старались, чтобы гроб с телом усопшего пробыл хотя бы одну ночь перед погребением в храме. В эту ночь над ним также читали Псалтирь. Обязательно устраивались православные поминки, смысл которых раньше был немного другим. Это была трапеза, на которую приглашались во множестве бедные, неимущие. За ней старались обязательно накормить как можно больше нуждающихся людей, чтобы они помолились о новопреставленном.
— Владыка, нам пришел такой вопрос: есть ли какой-то минимальный список того, что должен сделать православный христианин при смерти близкого человека, а что необязательно?
— Совершенно не обязательна вся та накипь, о которой мы сейчас говорили: занавешивать зеркала, прятать вилки и прочее. Следовать всяким «народным обычаям» ни в коем случае не нужно. И всех этих доморощенных специалистов — соседок-старушек и прочих — надо просто с Богом вежливо провожать.
Обязательно нужно начинать молиться о человеке с момента его кончины — и самим близким, и просить молитв Церкви. Обрядив покойного, опрятав его и положив во гроб, необходимо начинать чтение Псалтири, которое закончится перед погребением. После похорон близким усопшего можно читать Псалтирь девять, сорок дней, полгода — кто как может. Обязательно нужно служить панихиды и поминать усопшего на Божественной литургии. Обычно стараются заказать сорокоуст, то есть поминовение, которое будет совершаться 40 литургий. Это как минимум, а как максимум — можно всю жизнь поминать своих родственников. Здесь все на усмотрение родни — по возможности и по силам.
— Обязательны ли поминки? Нам пишут: «Не всегда с усопшим были хорошие отношения, не всегда боль потери позволяет вынести это действо, да и не все в принципе любят поминки. Можно ли без них обойтись?».
— Видите ли, по своей сути поминки — это призыв к как можно большему количеству людей молиться об усопшем. Кроме того, они имеют и чисто практический смысл. На похороны обычно во множестве собираются родственники и знакомые. Если они верующие, христиане, то они идут в церковь, стоят на Литургии. После Литургии совершается отпевание человека, оно достаточно долгое. Потом все едут на кладбище. Время уже за полдень. А если учесть, что верующие люди приходят на Литургию натощак, то к середине дня все уже голодные и уставшие. Поэтому устроить поминки и пригласить за стол всех, кто пришел проститься с умершим, совершенно естественно. В этом нет ничего предосудительного. Предосудительно, если поминки переходят в попойку и, как иногда бывает, еще и в потасовку. Это, конечно, страшно. Такого не должно быть ни в коем случае. Поэтому Церковь призывает на поминках никогда не употреблять спиртного. Но это, конечно, трудно, поскольку у нас уже прижилась «традиция», в плохом смысле этого слова, поминать водкой. Кто-то, может быть, и начнет возмущаться. Христианину здесь просто нужно проявить мужество, силу воли и отказаться от распития спиртных напитков на поминках и, если это зависит от него, не ставить их на стол.
— Следующий вопрос, Владыка: «Обязательно ли получать прощение у всех знакомых перед их или своей кончиной? Как понять, у кого нужно просить прощения, а у кого нет? С одной стороны, совесть может мучить из-за детских обид, но не будешь же писать всем подряд. Стоит ли на словах просить прощения у близкого родственника, не имея душевных сил в реальности его простить?».
— Думаю, это вопрос от человека, не представляющего себе, что такое христианство. Сам этот вопрос — «а нужно ли просить прощения у этого, а у того, может, и не нужно» — не христианский. Прощать нужно всех, и всех нужно просить о том, чтобы тебя простили.
Мы часто говорим о смирении. Есть замечательные слова об этом преподобного Амвросия Оптинского: смирение ни на кого не гневается и никого не прогневляет. Вот так и должен жить христианин — ни на кого не гневаясь и никого не прогневляя. Если же это случилось, нужно тут же просить прощения. И ни в коем случае не пытаться рассуждать, достоин или нет человек нашего прощения.
— «Я никак не могу понять,— пишет наш читатель,— почему нельзя кремировать людей. В Греции, например, покойников закапывают, потом из-за нехватки земли их выкапывают и вроде как кремируют. Почему нельзя кремировать сразу, ведь Господь всемогущ и может воскресить всех умерших из любого состояния, как говорится в Православии?»
— Действительно, кремация тел усопших Церковью не благословляется. Прежде всего, позиция Церкви тут основывается на словах Священного Писания: яко земля еси и в землю отыдеши (Быт. 3, 19). Человек создан Богом из земли, и по кончине человек также уходит в землю. Запрет на кремацию существовал еще в ветхозаветные времена. Он был установлен в противовес тем языческим верованиям, для которых кремирование было основным видом погребения, начиная от античного Рима и заканчивая восточными экзотическими культами. То есть кремация всегда была не просто каким-то удобным, как иногда сегодня говорят, «гигиеничным» способом погребения, а имела религиозную окраску. Естественно, что народ Ветхого Завета, который призывался не ходить вслед идолопоклонников, не принимал так называемого «огненного погребения» — кремации — как неотъемлемой части языческих верований. И сегодня мы поступаем так же.
Кстати, вспомните, что, когда большевики пришли к власти, крематории стали для них одним из символов нового мира. Многие известные деятели большевизма тоже были заражены оккультизмом, и идею кремации они проталкивали с небывалой настойчивостью. Помните известную фразу из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова: «Ну что, старик, в крематорий пора? — Пора, батюшка, в наш советский колумбарий». Самый первый крематорий в России, в Москве, кстати, был устроен в церкви Донского монастыря. Он так неумеренно расхваливался, рекламировался, что это было самое натуральное беснование. Сам этот факт достаточно показателен и говорит о том, что вопрос кремации лежал далеко не в практической плоскости, а в идеологической, я бы даже сказал, квазирелигиозной. Это из той же серии, что и лжемощи, которые до сих пор находятся на Красной площади.
Что касается Греции — это древний обычай, характерный для всего Средиземноморья. Действительно, через некоторое время костные останки там откапывают и вкладывают в особые помещения — костницы. Они есть и в Западной Европе, и в православных Греции, Румынии, Болгарии. Кремация тут ни при чем. И связано это не с недостатком земли, а с другими обычаями, которые идут со времен античности.
Слава Богу, в России земли много. Поэтому разговоры о том, что у нас не хватает земли для того, чтобы погребать усопших, как минимум недобросовестны.
Господь действительно может воскресить человека из любой субстанции, любого состояния. Если посмотреть на какую-нибудь старинную историческую фреску Страшного Суда, то там, возле трубящих ангелов, обычно в медальонах, изображены сцены, которые подписаны так: «Земля отдает мертвые своя», «Вода отдает мертвые своя», «Огонь…» — и так далее. Ведь люди погибают по разным причинам. Но Господь силен воссоздать каждого человека в воскресение Суда.
— Нас спрашивают: «Люди тратят большие суммы на похороны, памятники и прочее. Можно ли сэкономить на похоронах, сделать по минимуму? Ведь, с одной стороны, человек умер, и его душе важнее молитва, нежели памятник, как мне кажется. С другой стороны, многие хотят почтить память усопших и тратят много средств на это. Как найти разумный компромисс?»
— Действительно, все должно быть разумным. Конечно, огромные мемориалы воздвигать совершенно ни к чему. Очень неприятное впечатление складывается, когда приходишь на кладбище и видишь, что люди кичатся друг перед другом своим богатством даже после смерти близкого, возложив на его могилу неимоверное количество мрамора. Но и совсем не заботиться о месте последнего упокоения наших близких тоже неправильно. Поэтому надо все делать скромно, достойно и прилично, насколько позволяют ваши возможности.
Газета «Православная вера» № 23 (618)
Через что мы проходим, переживая горе?
Не думать о смерти — это путь к неврозу
Стирайте суеверия из своего сознания
Не все люди в храме являются экспертами по вопросам жизни и смерти
Если умер наставник…
Если умерший был атеистом
Дети и горе
Что значит «пережить горе»
Приблизительное время чтения: 13 мин.
Лишь в редчайших случаях человек заранее готов к смерти близкого. Гораздо чаще горе настигает нас неожиданно. Что делать? Как реагировать? Рассказывает Михаил Хасьминский, руководитель православного Центра кризисной психологии при храме Воскресения Христова на Семеновской (г. Москва).
Через что мы проходим, переживая горе?
Когда умирает близкий человек, мы ощущаем, что связь с ним рвется — и это доставляет нам сильнейшую боль. Болит не голова, не рука, не печень, болит душа. И невозможно ничего сделать, чтобы эта боль раз — и прекратилась.
Часто скорбящий человек приходит ко мне на консультацию и говорит: «Уже две недели прошло, а я никак не могу прийти в себя». Но разве можно прийти в себя за две недели? Ведь после тяжелой операции мы не говорим: «Доктор, я уже десять минут лежу, и ничего еще не зажило». Мы понимаем: пройдет три дня, врач посмотрит, потом снимет швы, рана начнет заживать; но могут возникнуть осложнения, и какие-то этапы придется проходить снова. На все это может уйти несколько месяцев. А здесь речь не о телесной травме — а о душевной, чтобы ее излечить, обычно требуется около года или двух. И в этом процессе есть несколько последовательных стадий, перепрыгнуть через которые невозможно.
Однако, как правило, достаточно нескольких вопросов, чтобы человек разобрался со своим чувством вины. «Разве вы хотели смерти этого человека?» — «Нет, не хотел». — «В чем же тогда вы виновны?» — «Это я послал его в магазин, а если бы он туда не пошел, то не попал бы под машину». — «Хорошо, а если бы вам явился ангел и сказал: если ты пошлешь его в магазин, то этот человек умрет, как бы вы тогда себя повели?» — «Конечно, я бы тогда никуда его не послал». — «В чем же ваша вина? В том, что вы не знали будущего? В том, что вам не явился ангел? Но при чем тут вы?»
У некоторых людей сильнейшее чувство вины может возникнуть и просто из-за того, что прохождение упомянутых этапов у них затягивается. Друзья и коллеги не понимают, почему он так долго ходит мрачный, неразговорчивый. Ему и самому от этого неловко, но он ничего с собой сделать не может.
А у кого-то, наоборот, эти этапы могут буквально «пролететь», но спустя время травма, которую они не прожили, всплывает, и тогда, возможно, даже переживание смерти домашнего животного дастся такому человеку с большим трудом.
Ни одно горе не обходится без боли. Но одно дело, когда при этом ты веришь в Бога, и совсем другое, когда ни во что не веришь: тут одна травма может накладываться на другую — и так до бесконечности.
Поэтому мой совет людям, которые, предпочитают жить сегодняшним днем и откладывают главные жизненные вопросы на завтра: не ждите, когда они свалятся на вас, как снег на голову. Разберитесь с ними (и с самими собой) здесь и сейчас, ищите Бога — этот поиск поможет вам в момент расставания с близким человеком.
И еще: если чувствуете, что не справляетесь с потерей самостоятельно, если уже полтора-два года нет динамики в проживании горя, если есть чувство вины, или хроническая депрессия, или агрессия, обязательно обратитесь к специалисту — психологу, психотерапевту.
Не думать о смерти — это путь к неврозу
Если в разговоре человек упоминает, что у него кто-то погиб, то ему отвечают: «Ой, извини. Наверное, тебе не хочется об этом говорить». А может быть, как раз наоборот, хочется! Хочется вспомнить об умершем, хочется сочувствия! Но от него в этот момент отстраняются, пытаются сменить тему, боясь огорчить, задеть. У молодой женщины умер муж, а близкие говорят: «Ну, не переживай, ты красивая, ты еще выйдешь замуж». Или сбегают как от чумной. Почему? Потому что сами боятся думать о смерти. Потому что не знают, что говорить. Потому что нет никаких навыков соболезнования.
Вот в чем главная проблема: современный человек боится думать и говорить о смерти. У него нет этого опыта, ему его не передали родители, а тем — их родители и бабушки, жившие в годы государственного атеизма. Потому сегодня многие не справляются с переживанием потери самостоятельно и нуждаются в профессиональной помощи. Например, бывает, что человек сидит прямо на могиле матери или даже там ночует. От чего возникает эта фрустрация? От непонимания, что произошло и что делать дальше. А на это наслаиваются всевозможные суеверия, и возникают острые, иногда суицидальные проблемы. К тому же, рядом часто оказываются также переживающие горе дети, и взрослые своим неадекватным поведением могут нанести им непоправимую душевную травму.
Но ведь соболезнование — это «совместная болезнь». А зачем болеть чужой болью, если твоя цель – чтобы тебе было хорошо здесь и сейчас? Зачем думать о собственной смерти, не лучше ли отогнать эти мысли заботами, что-нибудь себе купить, вкусно поесть, хорошо выпить? Страх того, что будет после смерти, и нежелание об этом думать включает в нас очень детскую защитную реакцию: все умрут, а я нет.
Стирайте суеверия из своего сознания
Я знаю, что на почту «Фомы» приходят сотни вопросов о суевериях. «Протерли памятник на кладбище детской одеждой, что теперь будет?» «Можно ли поднять вещь, если уронил на кладбище?» «Уронила в гроб платочек, что делать?» «На похоронах упало кольцо, к чему этот знак?» «Можно ли вешать фото умерших родителей на стене?»
Начинается завешивание зеркал — ведь это, якобы, ворота в другой мир. Кто-то убежден, что сыну нельзя нести гроб матери, а то покойнице будет плохо. Какой абсурд, кому же как не родному сыну нести этот гроб?! Конечно, ни к православию, ни к вере во Христа система мира, где случайно упавшая на кладбище перчатка являет собой некий знак, никакого отношения не имеет.
Думаю, это тоже от нежелания заглянуть внутрь себя и отвечать на действительно важные экзистенциальные вопросы.
Не все люди в храме являются экспертами по вопросам жизни и смерти
Для многих потеря близкого человека становится первым шагом на пути к Богу. Что делать? Куда бежать? Для многих ответ очевиден: в храм. Но важно помнить, что даже в состоянии шока надо отдавать себе отчет, зачем именно и к кому (или Кому) ты туда пришел. Прежде всего, конечно, к Богу. Но человеку, который пришел в храм впервые, который, может быть, не знает с чего начать, особенно важно встретить там проводника, который поможет разобраться во многих вопросах, не дающих ему покоя.
Этим проводником, конечно, должен бы стать священник. Но у него далеко не всегда есть время, у него часто весь день расписан буквально по минутам: службы, разъезды и много чего еще. И некоторые батюшки поручают общение с новопришедшими волонтерам, катехизаторам, психологам. Иногда эти функции частично выполняют даже свечники. Но надо понимать, что в церкви можно наткнуться на самых разных людей.
Это как если бы человек пришел в поликлинику, а гардеробщица ему сказала: « У тебя что болит-то?» — «Да, спина». — «Ну, давай я тебе расскажу, как лечиться. И литературу дам почитать».
В храме то же самое. И очень грустно, когда человек, который и так ранен потерей своего близкого, получает там дополнительную травму. Ведь, честно говоря, не каждый священник сумеет правильно выстроить общение с человеком в горе — он ведь не психолог. Да и не каждый психолог справится с этой задачей, у них, как и у врачей, есть специализация. Я, например, ни при каких обстоятельствах не возьмусь давать советы из области психиатрии или работать с алкозависимыми людьми.
Что уж говорить о тех, кто раздает непонятные советы и плодит суеверия! Часто это околоцерковные люди, которые в церковь не ходят, но заходят: ставят свечи, пишут записки, освящают куличи, — и все знакомые к ним обращаются как к экспертам, которые все знают о жизни и смерти.
Но с людьми, переживающими горе, надо говорить на особом языке. Общению с горюющими, травмированными людьми надо учиться, и к этому делу надо подходить серьезно и ответственно. На мой взгляд, в Церкви это должно быть целым серьезным направлением, ничуть не менее важным, чем помощь бездомным, тюремное или любое другое социальное служение.
Чего ни в коем случае нельзя делать — это проводить какие-то причинно-следственные связи. Никаких: «Бог ребенка забрал по твоим грехам»! Откуда вы знаете то, что одному только Богу известно? Такими словами горюющего человека можно травмировать очень и очень сильно.
И ни в коем случае нельзя экстраполировать свой личный опыт переживания смерти на других людей, это тоже большая ошибка.
Итак, если вы, столкнувшись с тяжелым потрясением, пришли в храм, будьте очень осторожны в выборе людей, к которым обращаетесь со сложными вопросами. И не стоит думать, что в церкви вам все что-то должны — ко мне на консультации нередко приходят люди, оскорбленные невниманием к ним в храме, но забывшие, что они не центр вселенной и окружающие не обязаны выполнять все их желания.
А вот сотрудникам и прихожанам храма, если к ним обращаются за помощью, не стоит строить из себя эксперта. Если вам хочется по-настоящему помочь человеку, тихонько возьмите его за руку, налейте ему горячего чая и просто выслушайте его. Ему от вас требуются не слова, а соучастие, сопереживание, соболезнование — то, что поможет шаг за шагом справиться с его трагедией.
Если умер наставник…
Часто люди теряются, когда лишаются человека, который был в их жизни учителем, наставником. Для кого-то это — мама или бабушка, для кого-то — совершенно сторонний человек, без мудрых советов и деятельной помощи которого сложно представить свою жизнь.
Когда такой человек умирает, многие оказываются в тупике: как жить дальше? На стадии шока такой вопрос вполне естественен. Но если его решение затягивается на несколько лет, это кажется мне просто эгоизмом: «мне был нужен этот человек, он мне помогал, теперь он умер, и я не знаю, как жить».
А может, теперь тебе надо помочь этому человеку? Может быть, теперь твоя душа должна потрудиться в молитве об усопшем, а твоя жизнь — стать воплощенной благодарностью за его воспитание и мудрые советы?
Если у взрослого человека ушел из жизни важный для него человек, который давал ему свое тепло, свое участие, то стоит вспомнить об этом и понять, что теперь ты, как заряженный аккумулятор, можешь это тепло раздавать другим. Ведь чем больше ты раздашь, чем больше созидания принесешь в этот мир — тем больше заслуга того умершего человека.
Если с тобой делились мудростью и теплом, зачем плакать, что теперь некому больше это делать? Начинай делиться сам — и ты получишь это тепло уже от других людей. И не думай постоянно о себе, потому что эгоизм — самый большой враг переживающего горе.
Если умерший был атеистом
На самом деле каждый во что-то верит. И если ты веришь в жизнь вечную, значит, ты понимаешь, что человек, провозглашавший себя атеистом, теперь, после смерти — такой же, как и ты. К великому сожалению, он осознал это слишком поздно, и твоя задача теперь — помочь ему своей молитвой.
Если ты был близок с ним, то в какой-то степени ты — продолжение этого человека. И от тебя теперь многое зависит.
Дети и горе
Меня поразила одна история: у девочки умер папа, и ее учительница — хороший педагог, православный человек — сказала детям, чтобы они не подходили к ней, потому что ей и так плохо. А ведь это значит, травмировать ребенка еще раз! Страшно, когда даже люди с педагогическим образованием, люди верующие не понимают детскую психологию.
Дети ничем не хуже взрослых, их внутренний мир ничуть не менее глубок. Конечно, в разговорах с ними надо учитывать возрастные аспекты восприятия смерти, но не надо прятать их от скорбей, от трудностей, от испытаний. Их надо готовить к жизни. Иначе они станут взрослыми, а справляться с потерями так и не научатся.
Что значит «пережить горе»
Полностью пережить горе — это значит превратить черную скорбь в светлую память. После операции остается шов. Но если он хорошо и аккуратно сделан, он уже не болит, не мешает, не тянет. Так и тут: шрам останется, мы никогда не сможем забыть о потере — но переживать ее мы будем уже не с болью, а с чувством благодарности к Богу и к умершему человеку за то, что он был в нашей жизни, и с надеждой на встречу в жизни будущего века.
Протоиерей Андрей Лоргус
Первый симптом выхода семьи из шока — некоторая реорганизация семьи, сопровождающаяся уменьшением интенсивности скорби. Здесь имеется в виду то, что как только семья принимается перераспределять функции и роли, которые каждый член в семье имеет, как только семья приспосабливается к новому образу жизни, тотчас происходит снижение ощущения подавленности, растерянности, беспомощности. Это происходит потому, что включаясь в активную работу, человек открывает для себя выход из создавшегося положения, что дает ощущение собственной силы. Такая активность, деятельное участие, уменьшает или преодолевает чувство беспомощности и бессилия. То есть здесь в обратной пропорции — как только люди начинают каким-то образом менять состояние отношения к утрате, тотчас же снижаются и эти отрицательные качества. Но это не означает вовсе, что исчезает горевание. Горе здесь есть практически на всех стадиях, и мы дальше рассмотрим, что представляет из себя горе с психологической точки зрения.
Симптомы «нормального» горя
Эрих Линдеманн (1900 — 1980) выделил симптомы «нормального» горя, то есть горя, которое в норме развивается у каждого человека. Это можно применить и к семье. Давайте посмотрим, прежде всего, на симптоматику «нормального горя» с тем, чтобы потом ответить на вопрос, как с горем работать.
Тут может быть один из этих симптомов, а могут быть все сразу вместе. Но надо понимать, что тот, кто находится рядом с человеком в остром горе, должен, прежде всего, на первой стадии работы с горем заботиться о физических симптомах. То есть, чтобы человек, переживающий острое горе, и у которого наблюдаются подобные симптомы, первое: чтобы дышал, и дышать надо принудительно, то есть буквально делать дыхательную гимнастику, чтобы дышать; во-вторых, чтобы человек спал, для этого, может быть, надо давать ему снотворное; далее: чтобы человек ел — обязательно, через силу, сколько-нибудь, но он должен есть; и чтобы у него была возможность отдыхать в тишине, чтобы ему дали некоторый покой, то есть не звать к телефону, и, конечно, он не должен ходить на работу. Да, человека можно занять какой-то физической работой, то есть что-то делать по дому, но очень ограничено, потому что, как мы уже отмечали здесь, у него скорее всего присутствует потеря мышечной силы.
В когнитивной сфере, то есть в сфере интеллекта, человек в остром горе теряет доверие к себе, он думает: «А я не справлюсь. У меня не получится. А мне не верьте, я ничего не знаю». Спутанность мыслей — да, это может быть, трудности с концентрацией, с вниманием — это тоже бывает. Но, как правило, человек это в себе замечает.
Эмоциональная сфера — чувства и переживания. Гнев. Прежде всего, гнев на то, что произошло с ним, с его семьей, с его близким. Этот гнев, кстати говоря, чаще всего люди подавляют, но подавленный гнев оборачивается депрессией, потому что депрессия — это подавленная агрессия, мы должны это помнить. Чувство беспомощности, чувство вины, очень острое чувство вины. Чем ближе был человек, который умер, тем более острое чувство вины. Почему? «Если бы я был, я бы не допустил этого несчастного случая. Если бы я постарался, если бы я нашел врачей, если бы я достал лекарства, если бы, если бы, если бы…», — очень часто близкие так себя обвиняют в том, что они виноваты в смерти. Или чувство вины, что вот «я был невнимателен», «я не поговорил», «я уехал», «я оставил его одного» и так далее, и так далее.
Кстати говоря, что очень важно, часто у близких людей после смерти близкого и не очень близкого человека возникает как резонанс страх и тревога за свое здоровье и свое будущее. Я нередко наблюдаю на консультациях, когда приходит человек и говорит, что у него возникли панические атаки, и очень часто в прошлом, в недавнем прошлом такого человека возникает факт смерти близкого или не очень близкого родственника. Например, бабушки, дедушки, тёти, дяди, двоюродных, троюродных сестер, братьев. Особенно, конечно, родителей. Когда в семье кто-то умирает, и человек, близко знавший его, участвует, как бы близок к кончине, к этой утрате, у него возникает как резонанс страх за собственную жизнь, за собственное здоровье.
И очень часто этот страх, подавленный страх превращается в острую бессознательную тревогу, которая может вырастать в такие симптомокомплексы как панические атаки. Поэтому именно здесь, в этой сфере переживания семьи очень важно выражать тревогу за свое здоровье. Это реакции нормальные. Это нормальное горе. Обратите внимание, это очень важно понимать, что очень часто обостренные страхи, тревоги, панические атаки, депрессии могут быть результатом смерти в недавнем прошлом близкого человека.
Как выражать тревогу? Вообще говоря, все чувства, которые только есть у человека, надо выражать. Что значит выражать? По крайней мере, две вещи это означает: во-первых, признавать, отдавать себе отчет, и во-вторых, проговаривать или выражать как-то по-другому. Но, по крайней мере, если вы признаете в себе тревогу, гнев, вы можете их в себе осознать, это первый очень важный факт, и второй — вы можете сказать об этом. С кем и как, когда это выразить, когда это озвучить, это уже надо смотреть по ситуации. Для этого и существуют близкие люди, друзья.
Что делать с чувством вины? Чувство вины — это отдельная работа. Но надо понимать, что очень часто, когда умирает близкий, у нас есть частично мнимая вина, невротическая вина, частично подлинная вина. И мы должны понимать разницу между ними, это работа уже со специалистом, но она требует длительного времени. Во всяком случае, в момент острого горя с чувством вины работать очень трудно или лучше не стоит.
Время горевания
Здесь изображено время горевания, когда горе касается семьи.
Первая стадия, от суток до двух — это шок и отрицание утраты. Что значит отрицание утраты? Например, когда родственникам сообщают о смерти, они не верят в это. Буквально не верят в это. То есть они начинают продолжать обращаться к врачам, к близким с тем, чтобы те подтвердили им, что это на самом деле не так. На этой стадии отрицания утраты некоторые члены семьи могут застревать на долгие годы или на всю оставшуюся жизнь. Я знаю таких женщин, которые не верят в кончину их ребенка, например, и продолжают сохранять всю обстановку в доме, вещи умершего ребенка, поддерживая для себя призрачный иллюзорный миф, что вот ребенок вернется в свой дом, где ждут его вещи, где ждет его комната и всё прочее.
Застревание на этой отрицающей стадии очень болезненно, может привести к такой дисфункции семьи, что она может в буквальном смысле развалиться. Многие члены семьи просто покинут такую семью, они не могут дальше оставаться в ней, потому что нельзя жить рядом с тем, кто продолжает ожидать давно усопшего, погребенного и похороненного, отпетого члена семьи.
В течение первой недели, конечно, наблюдается истощенность, потому что были похороны, было погребение, было отпевание, встречи, поминки и так далее. Эмоциональная и физическая истощенность семьи здесь очень ярко выражена. И, конечно же, здесь нужно проявить заботу друзьям и знакомым, близким и самим членам семьи о том, что семья нуждается в отдыхе, в уединении, в тишине, в покое.
Две-пять недель, то есть что-то вроде месяца: многие члены семьи возвращаются к повседневности — к работе, к обычному образу жизни, к своим делам, которые были прерваны на неделю, быть может, у кого-то меньше, у кого-то больше. И тогда самые близкие чувствуют больше утрату, потому что гости разъехались, а дальние родственники вернулись к своей жизни. Они остаются с этой пустотой утраты. И у них более остро возникает тоска, гнев, горе. Шок проходит, наступает время острого горевания, которое может продолжаться очень долго — от полутора месяцев до трех месяцев, наступает переходная стадия из тоски и гнева.
Три месяца и до года длится траур, можно сказать, ощущение беспомощности, регрессивное поведение членов семьи. Например, кто-то из членов семьи может вдруг превратиться в подобие маленького ребенка, за которым нужен дополнительный уход и наблюдение. Возможно, кого-то затронет в большей степени депрессия. А кто-то будет искать заместителя этого поведения — того, кто как бы возьмет на себя функцию умершего. Это могут быть самые разные члены семьи. Дети замещают ушедшего родителя, родитель иногда играет в погибшего умершего ребенка и так далее. То есть здесь происходят удивительные приключения с заместителем поведения. Конечно же, с патологическим поведением, с поведением, которое вносит в семью еще большую дисфункцию, кроме самого горя.
Наконец, происходит годовщина. Это очень важный момент, когда семья, по сути дела, имеет возможность совершить эту годовщину. Годовщина — это некоторое очень важное событие, когда частное горе возвышается до семейного символического горя, когда совершается ритуальное завершение. То есть это поминовение, это поминки, это богослужение, это молитва, это поездка на кладбище, может быть, даже в другой город, в другой район. Но, во всяком случае, родственники вновь собираются, и общее горе облегчает горе самых близких родственников. Если не происходит застревание, потому что нередко самые близкие родственники не готовы расстаться со своим трауром, не готовы расстаться со своим горем.
Что означает застревание? Застревание — это когда семья не может преодолеть определенную стадию горевания, и человек не может преодолеть. А это означает, что он не возвращается к обыденной жизни, он продолжает жить в патологической жизни, где его психическое состояние вновь и вновь разрушает его здоровье.
Наконец, от полутора до двух лет после утраты семья имеет возможность вернуться к своей прежней жизни. Разумеется, к прежней, но уже без того, кто ушел навсегда. То есть к этому времени функции семьи тем или иным образом перераспределены. Структура вновь пришла в некоторое равновесие в силу новых ролей: роли замещены, функции перераспределены, структура вновь продолжает пребывать в каком-то равновесии. Разумеется, в новом равновесии.
Если семья теряет нерожденного ребенка, то в чем будет специфика стадий? Стадии не те же. Здесь тоже горе, и здесь очень важно, чтобы мать и отец нерожденного ребенка совместно переживали, проживали это горе. Здесь, как правило, не участвуют посторонние люди, которые могут быть просто не посвящены в это. Поэтому здесь очень важно, чтобы родители этого ребенка — мать и отец, муж и жена, — чтоб они вместе, не порознь, а вместе переживали это горе, чтобы они помогали себе пройти эти стадии. Но в какой-то степени это похоже на потерю ребенка, только здесь нет контакта, здесь нет визуальной памяти, слуховой памяти, сопереживания с этим ребенком. Здесь всё немножко по-другому, и тут еще очень важны обстоятельства, при которых погиб ребенок. Если обстоятельства каким-то образом связаны с образом жизни супружеской пары или конкретно матери, которая вынашивала этого ребенка, тогда здесь будет, конечно же, очень серьезная проблема с чувством вины. И если здесь была какая-то непредвиденная проблема со здоровьем или еще с чем-то, то здесь тоже будет чувство вины от того, что не всё сделали, или от чего-то это зависело, могут быть взаимные обвинения в наследственности и так далее, тут есть своя специфика.
Что означает работа с горем семьи и близких? Прежде всего, важно помочь семье пройти все стадии. Каким образом? На каждой стадии есть своя симптоматика поведения. Скажем, на стадии тоски и гнева очень важно помочь близким воспоминанием жизни усопшего, переживанием вновь всей его жизни, начиная с самых ранних лет его жизни, просматривать его архивы, его дела, его фотографии. И на этой стадии, кстати говоря, рождаются определенные мифы, что неплохо, потому что семья таким образом справляется с горем. Рождаются определенные замыслы, возникают какие-то мемориальные идеи памятника, составления альбома и так далее. То есть здесь есть много очень важных вещей, которые помогают пережить. И если кто-то помогает семье пережить, значит, он выслушивает, много раз выслушивает одно и то же об усопшем — о том, как он болел, о том, как он умирал, о том, что переживали члены семьи в этот момент, это всё очень важно.
Помощники
Собственно говоря, работа помощников семьи, друзей, близких — это и есть быть, присутствовать в семье и слушать бесконечно эти рассказы, эти повторения, которые меняются раз от разу, и это отчасти помощь в преодолении горя. И, конечно же, надо заботиться о близких, которые переживают горе, чтобы они спали, ели, отдыхали и возвращались потихонечку к жизни, которая их продолжает ждать.
Разумеется, еще раз я должен сказать, что работа с острым горем, работа с людьми, которые пережили тяжелое положение, — это серьезная работа, и она начинается, прежде всего, с ресурсов самих помощников. То есть помощники нуждаются в диагностике, помощники нуждаются в подготовке, прежде чем они берутся за это. Естественно, если это речь идет о родственниках — их никто не спрашивает. Родственники встречаются с горем потому, что они родственники, а вовсе не потому, что они взялись помогать. Но если это волонтеры, если это близкие знакомые, то они должны понимать, что помочь они могут только в том случае, если они сами умеют регулировать свое эмоциональное поведение, сами могут быть достаточно эмоционально устойчивы. И тут еще одна очень важная вещь: всем помогающим в остром горе нужно пройти курс исцеления от суеверий и магизма.
Вопросы
Есть ли риск, когда близкие не разъезжаются, а остаются поддерживать самого горюющего члена семьи, что этим они замедлят прохождение этапа переживания горя и наоборот продлят процесс?
Какая помощь может быть оказана, если в семье проявляется заместительное поведение?
Если члены семьи принимают это заместительное поведение и не хотят от него избавляться, едва ли можно помочь. Например, нередко бывает, в течение года или двух после смерти одного из членов семьи рождается ребенок. И иногда его называют именем усопшего. Или даже еще больше того, как бы назначают его заместить того, особенно если это старший ребенок умер, то родившегося младшего назначают как бы быть ему заместителем. Или если, например, умер отец, старшая дочь берет на себя функции отца, чтобы маме и другим детям заместить отца.
К сожалению, в таких случаях семья неохотно идет на осознание этой действительно патологической ситуации, потому что её устраивает такое положение. И очень часто и самого «заместителя», и тех, кто принимает эту заместительную помощь, может устраивать такое положение. Но когда семья или эти члены семьи готовы будут осознать, что с ними происходит, вот тогда можно помочь им осознать, почему произошло так, и что произошло в семье в этой ситуации. Поэтому не всегда можно помочь.
Если очевидно, что человек застрял на какой-то стадии горевания, но не признает это, как ему помочь?
Если человек не хочет с этой стадии уходить, нельзя его насильно тащить куда-то. Но, по крайней мере, можно быть рядом и не участвовать в его мифах. Например, мать, глядя на фотографию сына, обращается к нему, как к живому, пытается с ним говорить, с ним советоваться. Вы не обязаны в этом участвовать. И вы можете не объяснять и не выводить на чистую воду мать, но вы можете в этом мифе не участвовать. Вы можете совершенно трезво и однозначно говорить о человеке, как об усопшем, молиться о нем, поминать его и не делать вида, что вы тоже думаете, что человек не умер. Вот это уже будет достаточной помощью. В любом случае, человек, страдающий таким застреванием, может обратить внимание, может попросить у вас помощи, и ему, может быть, рядом с вами будет легче. А, может быть, он с агрессией вас оттолкнет, прогонит прочь. Но, по крайней мере, у него будет шанс узнать правду от того, кто был рядом с ним.
Надо понять, что там, где человек хочет обманываться, хочет жить в нереальном мире, хочет жить с мифом, мы не можем его переубедить, мы не можем насильно заставить его жить в реальности. Но мы сами, рядом живущие, можем продолжать жить в реальности, не подыгрывая мифологии другого.
Ваши близкие живы у Бога
– Хочу привести пример. Я был знаком с одной бабушкой, она жила в частном доме вместе с соседкой. Кстати, попутно скажу по поводу воли Божьей о смерти. Эта бабушка мне рассказывала про своего мужа Георгия, который тоже недавно умер. Она рассказывала, что когда Георгий ушел на войну, они за него молились каждый день. Вот, говорит, каждое утро встаю, детей бужу, – у неё уже дети были, – папа на войне, давайте помолимся. Они обязательно помолятся за него утром, обязательно вечером, и так всю войну. И он прошел всю войну, пришел живым, только небольшое ранение было. И вот, она дальше рассказывает – пришел Георгий, с войны, его встретили с радостью, – мы за тебя молились. Он – ну хорошо, хорошо. Только гляжу, он молиться не собирается. Это советские времена, понятно, сорок пятый год. Потом сорок шестой. В церковь надо идти. Мне-то он не запрещает, а сам не идет, всё ему не надо. Я ему говорю – «Георгий, надо»! А он – «Тебе надо, ты и иди». Мы с утра с детьми молимся перед едой, а он не молится. Я говорю, – «Чего не молишься?». А он – «Тебе надо, ты и молись, мне это не надо». И вот меня, говорит, такое зло взяло, – ах ты, такой-сякой, мы всю войну за тебя молились, ты живой вернулся. Она была уверена, что его Бог уберег. А у него работа была очень опасная, он работал на высоте где-то, и там часто бывали несчастные случаи. И она ему говорит, – «Смотри, не молишься, случится что-то с тобой, не дай Бог. Я тоже тогда не буду за тебя молиться, свалишься с этой высоты, сам будешь, виноват, потому что не молился». А он ей говорит – «А что, если молиться буду – не свалюсь, точно?» Она отвечает – «Нет, тоже можешь свалиться, но тогда это будет воля Божья, но это мы уже перенесем нормально, значит – пришло время. А вот если без молитвы свалишься, то тут уж извини, у нас такого утешения не будет». И рассказывала, что вот как-то с тех пор и он стал молиться. Ну, это я попутно вспомнил, хотя не об этом хотел рассказать.
И вот, великолепный пример разного подхода. У неё заболела дочка, она тоже была верующей. Рак. Болела, болела и в 40 лет умерла. Я часто к бабушке этой приезжал, и она всегда говорила про свою дочку без какого-либо отчаяния. «Её Господь забрал». Но у неё была соседка, которая в церковь не ходила, ни во что не верила. У соседки сначала очень сильно заболел, а потом умер сын. И там была совершенно другая ситуация. Соседка, когда сын заболел, пошла в церковь. Она стала ходить не потому, что в этом была воспитана, а просто понадеялась, что это поможет. Но это не помогло, и он умер, а она перестала молиться: «все равно ведь умер».
Вот вам два совершенно разных подхода к одинаковой ситуации. Вторая не жила, а мучилась после смерти сына: постоянно слезы, можно сказать, что заживо умерла. А первая нет, с юмором бабушка, хорошая такая. И я бы не сказал, что она не страдала, конечно, она тоже горевала. Но горевала как христианка – горе и печаль были, но была и уверенность, что дочка её у Бога.
Кстати, у этой бабушки отношение к своей смерти было такое же – у неё гроб был приготовлен на чердаке. Она говорила: «Вот гробик, ну а как же, надо ведь подготовиться». То есть, у неё было совершенно бодрое, оптимистическое отношение к смерти. Никаких сомнений, все ясно – она ходит в церковь, она исповедуется, она причащается.
Есть заповедь «Не сотвори себе кумира». Понятно, что под этой заповедью понимается не только язычество и идолопоклонство. Кумиром для человека является любая ценность, если она ставится выше, чем Бог. И этими ценностями может быть все что угодно – муж, ребенок, работа. То есть, если у человека есть иерархия ценностей, в ней превыше всего должен стоять Бог, а потом уже все остальное. Оно, безусловно, тоже ценно, но должно быть вторым, третьим, четвертым. В этом случае любую утрату человек перенесет. С болью, с ранами, с потерей, но не погибнет. Он не сломается, выйдет раненый после этой ситуации, но не убитый.
Но если в этой иерархии ценностей выше всего будет что-то другое, а Бог будет ступенью ниже, то, потеряв это, человек будет раздавлен потерей. Поэтому, когда мы читаем Евангелие, где Христос говорит: «Кто любит мать или отца или чадо, больше, нежели меня, тот не достоин меня», – то первая реакция, и у меня такая была в свое время, – очень неприятное впечатление о том, что Господь требует любви к Себе больше, чем к родным. Это воспринимается иногда так, как будто не надо больше никого любить. На самом деле, Господь говорит совсем о другом: любите, любите друзей, любите всех, но Меня любите больше, не потому, что Я хочу этой любви, а потому, что в этом ваша жизнь. Потому что если Я буду превыше всего в вашей жизни, то вы не пропадете, вас в жизни ничто не сломает. Ведь даже если у вас отнимут в жизни что-то очень-очень важное, то главное всегда останется с вами. А если главным будет что-то другое, тогда конец.
Ведь если человек потерял то, что любит больше всего на свете, это пережить невозможно. А Бога потерять нельзя. «Не надейтеся на князи, на сыны человеческия, потому что в них нет спасения». Даже если я от Бога отвернусь – Он от меня нет. Поэтому, все случаи, когда человек не выносит смерти близкого, говорят о том, что он нарушил заповедь и этот близкий стал для него кумиром. Он отдал кому-то в своем сердце место, предназначенное Богу. И как можно помочь такому человеку?
У меня была одна прихожанка, она тогда еще была далека от Церкви, хотя и не была неверующей. Могла зайти в храм помолиться, но не жила этим. А ведь истинная вера, это то, чем человек живет. У этой женщины была дочка, которую она очень любила, настолько сильно, что просто жила ею. И была у них очень церковная бабушка-соседка Ксения. Эта баба Ксения ей говорила: «Вот ты свою Машеньку так любишь, нельзя так любить сильно, ты, говорит, её слишком сильно любишь, ты вся ей, так нельзя». Она, естественно, тогда не понимала – а как же еще любить, кого еще любить. А бабушка говорит: «Надо Бога любить больше». – «Но я же верю, хожу в церковь»… И в её случае, слава Богу, что она все-таки нашла дорогу к храму. Дочка эта умерла, и женщина, конечно, пережила это, только благодаря вере. И сейчас она очень верующая, и убеждена, что если бы не пришла в церковь, то не пережила бы всего этого. Мы и сейчас общаемся, она по-прежнему скорбит о дочке, её рана не заживает, но она скорбит по-христиански. То есть живет нормальной, полноценной жизнью, знает, для чего живет. Но эти слова она всегда вспоминает, как баба Ксения была права.
Поэтому хочется сказать всем людям – пожалуйста, любите, друг друга, очень сильно любите друг друга, но Бога любите больше, чем кого бы то ни было! И тогда вы никого не потеряете, потому что в Боге все сохраняется. Все наши родные, близкие, они для неверующего человека потеряны, лежат в могиле и все. А для верующего – они с Богом.
– Батюшка, а что делать, в том случае, когда человек уже ушел к Богу, а у тебя остались с ним какие-то незавершенные, неразрешимые ситуации? Например, ты его чем-то обидел, и теперь не можешь попросить прощения, или он тебя обидел, и ты не можешь избавиться от чувства обиды?
– Мне кажется, что второй случай сложнее первого. Ведь если я перед ним виноват, то я живу и у меня есть огромная возможность вину искупить – молитва за усопшего. Это такое благодеяние для него, что неизвестно можем ли мы сделать столько хорошего для человека при жизни, сколько может молитва за него, усопшего…
Но если мы на него обижены, и основания вполне серьезные, тогда это гораздо сложнее. Ведь сердцу не прикажешь, и я даже не могу сказать ничего, кроме того, что надо делать все, чтобы эту обиду преодолеть и стать выше неё. Хотя усопших, мне кажется, легче простить, потому что сама мысль о том, что этот человек умер, тем более – часто человек умирает при очень мучительных обстоятельствах – и уже за одно это его становится жалко. А если человека жалко – ты уже, считай, его простил. Невозможно злиться долго, ведь его тебе уже жалко.
Мне многие люди не про усопших, а про живых приходят и каются: «Батюшка, простите, вот этот человек сделал пакость, а я его простить не могу. Как вспомню про него – у меня все вскипает, и я каюсь в этом, но ничего не могу с собой поделать». Я всегда спрашиваю: «А вы хотели бы его простить или нет? То есть, это сознательная позиция или то, что помимо нашей воли?» В глазах Божьих важны мои намерения – важнее того, что у меня получилось. Человеческое намерение в глазах Божьих, огромную-преогромную ценность имеет. «Господь дело приемлет и намерения целует». Конечно при условии, что эти намерения искренни, что человек в душе действительно хотел бы этого. И это относится ко всему, в том числе и к прощению.
Представьте себе, что какой-то человек нанес вам физическую травму – сломал руку, потом попросил прощения, и вы его простили. Но разве рука сразу срастется после этого? Нет, вам еще долго придется ходить в гипсе. И душа точно так же – если вам кто-то оставил вмятину на душе, и вы его простили, но душа как болела, так и продолжает болеть. И очень часто эту душевную боль мы принимаем за отсутствие прощения. Надо подождать, пока душа заживет.
Все наши внутренние движения должны сопровождаться молитвой. Как только поймали себя на том, что опять вскипает обида, мы должны молиться и говорить так: «Господи, не прими эту мою внутреннюю боль как непрощение, я простил его, но пока душа моя еще болит, а ты, Господи, врачуй эту рану, потому что я знаю – ты можешь её врачевать». И Он уврачует рану, пусть и не сразу.
По отношению к мертвым мы должны делать то, что в наших силах. Боль, которая во мне, угасить не в моих силах, но написать записку и пожертвовать соответственно в храме за упокой его души – это в моих силах. Делая это, я свидетельствую перед Богом о своих намерениях. О том, что я реально хочу это преодолеть.
Не позволять недоброму чувству диктовать нам наши поступки. Пусть мы не властны над своими чувствами, но властны в своих действиях. Поэтому, если во мне вскипела неприязнь к человеку, то это не мое, это от дьявола, я в этом не виноват. Но если я начинаю плохо отзываться о человеке – это уже мое и за это я отвечаю перед Богом. Если я сдержался и сказал даже какое-то доброе слово, то и это мое.
– Часто в случае гибели любимого человека, люди очень злятся на весь свет. На тех, например кто, якобы, не усмотрел, на врачей, которые операцию сделали. То есть возникает обида и даже агрессия на тех, кто якобы виноват в смерти человека.
– Мне кажется, понятно, что это недоброе и нехристианское чувство. Хотя, я бы сказал, что должна быть золотая середина. Сосредотачиваться на этом мстительном чувстве, на возмездии, на жажде справедливости – будет неправильно, но и наоборот, мне кажется, когда говорят что «Все в руке Божьей», и «Бог им всем судья», и никаких претензий ни к кому нет – мне кажется, это не обязательно. В принципе, люди должны отвечать в этой жизни за все и, если скажем, преступник оборвал жизнь близкого мне человека, и если у меня есть возможность сделать так, чтобы он был наказан, то надо это делать. Это не противоречит христианству. Если врач напился и зарезал близкого мне человека на операционном столе, – то если я это точно знаю, не стоит делать всей целью дальнейшей жизни уничтожение этого врача, но при этом нужно использовать возможность сделать, так, чтобы этот врач больше не мог «лечить» таким же образом других людей. Нужно только помнить, что это уже не решающее, не главное – покарать того кто, вольно или невольно виноват в смерти близкого человека. Но в то же время, повторю, махнуть рукой и оставить всё естественному течению обстоятельств – тоже совсем не обязательно. Это и есть золотая середина.
– Батюшка, скажите напоследок несколько слов для тех, кто сейчас, возможно, находится в переживаниях, в подобной тяжелой ситуации.
– Я понимаю, что говорить о горе, о страдании, всегда очень рискованно, чтобы не получилось фальшиво. Иногда приходится встречать очень сильно страдающих людей, ведь мы, священники, бывает, причащаем людей за несколько часов до смерти. Или приходим к человеку, который годами лежит прикованный к постели. И вот, очень многие слова, которые я сейчас говорю, – они не работают в этой ситуации. Они не работают, потому что очень легко говорить какие-то правильные слова о страдании, о смерти, когда тебя это лично не касается. Я часто с этим сталкивался – когда сидит человек, я с ним разговариваю, и понимаю, что я не могу ему говорить, что надо терпеть, нести свой крест, зато на том свете будет хорошо. И не от того, что я в это не верю, – просто иногда чувствуешь, что в этой ситуации ты не имеешь права об этом говорить. Потому что у тебя все хорошо, а у человека плохо. И думаешь – он тебе об этом иногда не скажет напрямую, но в глазах его читается такая мысль: вот ты сейчас тут со мной поговоришь, потом встанешь и пойдешь, здоровый, к своим детям, своей семье, а я буду здесь лежать в гное своем и мучиться. И понимаешь, что на самом деле очень важно – кто говорит все эти правильные слова и в каких обстоятельствах.
Я для себя вижу путь не столько говорить людям о каких-то правильных вещах, сколько помогать человеку встретится с реальным Христом. Потому что Христос, в отличие от меня, действительно страдал. Он живет и действует среди нас.
И в этом великое отличие христианства от любой другой религии. Ведь ни одна религия мира не знает страдающего Бога. Все религии мира говорят о милости Божьей, о том, что Господь добр, что любит человека, но при этом закон любой монотеистической религии в том, что Бог существо блаженное, что он не может страдать по определению, потому что страдания – это всегда знак некоей ущербности, некоего несовершенства, а Бог это совершенный Абсолют. И тогда мы с вами сталкиваемся с таким парадоксом, что Бог блаженствует, ему там хорошо, а мы тут страдаем и мучаемся. А Он нас очень любит и ему хорошо, а нам плохо, потому что Ему плохо быть не может. И вот из этого противоречия невозможно выйти, оно неразрешимо. И только христианство говорит о том, что любовь Божья настолько велика, что Он сам стал человеком для того, чтобы страдать вместе с людьми, и прошел через все самые страшные страдания, которые только можно – из любви к нам. Бог страдать не может, но человек страдать может и, даже более того, он в этом мире обречен на страдания. И Бог, любя человека, становится Сам человеком, чтобы получить возможность разделить страдания вместе с человеком. В этом и есть главная истина христианства.
Любовь всегда означает сострадание. Сострадать может только тот, кто может страдать и именно для того чтобы любить во всей полноте. И мы должны знать, что в любом страдании, которое есть на свете, вместе со мной страдает и Иисус Христос. Лежу ли я на постели больной, мучаюсь ли – вместе со мной страдает Иисус Христос, умираю я – и вместе со мной умирает Иисус Христос. Он всегда разделяет страдания вместе со мной. И мне хочется пожелать, чтобы вы поверили в это. А если это трудно сделать, то хотя бы над этим подумали.
Как помочь себе пережить горе: практические советы
Смерть и боль утраты
Стадии горя после тяжелой утраты
Условно первые три стадии стадии, описанные ниже, длятся 4 месяца. Они сопровождаются болью утраты, тяжелым психологическим состоянием, стрессом, неврозом, плохим сном.
Шок и оцепенение
Стадия характеризуется непринятием существующей ситуации. Физически это выражается в отсутствии аппетита, потери сил, головных болях. Человек дистанцируется от окружающего мира.
Горевание
На этой стадии человек понимает, что его близкого больше нет, умирают все люди. И эта далекая реальность пугает: он встречается со своими чувствами. Они приносят душевную боль, психологический дискомфорт, чувство утраты. Человек понимает, что он одинок. Это вызывает страх.
Страдание, депрессия
Но этот период характеризуется и самыми сильными страданиями души и боли. В голове проносятся мысли: тяжелые пугающие. Чувство одиночества душит человека. Он осознает бессмысленность жизни. В некоторых случаях умерший начинает идеализироваться. Страдающий по нему человек ощущает острое чувство беспомощности, в ряде случаев – агрессию. Она не направлена на конкретного человека, а обращена в социум, на счастливых и живых людей.
Память родственника о своем усопшем близком услужливо подчеркивает только хорошие моменты в общении с ним, стирая весь негатив. Часто люди осознают, что они не понимали, насколько общение с покойным приносило им радость, умиротворение, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.
Стадия накладывает отпечаток и на профессиональную деятельность. Горюющему родственнику сложно сосредоточиться на обычных рабочих обязанностях. Поэтому многие психологи рекомендуют взять отпуск для того чтобы пережить этот болезненный период.
В состоянии острого горя человек начинает отождествлять себя с умершим. Некоторые начинают носить вещи умершего, покупать те же продукты, что и он. Через все это нужно пройти, чтобы ощущать дальше потребность в счастливой жизни.
Принятие и реорганизация
На этой стадии приходит понимание того, что нужно жить дальше. У каждого свой стимул. Кто-то лелеет себя, иные живут ради детей. Приходит отчетливое понимание того, что, несмотря на то, что близкого уже нет рядом, нужно продолжить действовать, выполняя обязанности, наложенные нормами морали и права.
На этой фазе жизнь снова играет красками. На физическом уровне восстанавливается сон, аппетит. Человека начинает волновать его работа, где он показывает отличные результаты.
Горе переживается, но не так часто, как в начале. Отдельные моменты занимают сознание, но шкала страданий понижается. Покойного помнят, но поводов для страданий становится меньше. Стадия реорганизации длится около года. За это время человек начинает заниматься рутинными делами. Он принимает полностью отсутствии близкого в его окружении. И справляется с потерей. Но делает это постепенно: день за днем. В этом нет ничего удивительного. В процессе жизнедеятельности каждому из нас приходится решать множество дел и проблем. Они возникают на личном, профессиональном фронтах.
Отпевание и погребение
состоится на третий день после смерти. Если человек был крещенный, то его отпевает священнослужитель.
Отпевание
помогает покойному освободиться от грехов, в которых он не успел исповедаться. Если человек был атеистом, самоубийцей или неверующим, никакого смысла в отпевании нет. Во время процедуры отпевания все присутствующие должны молиться. Душа покидает тело на третий день и начинает страдать от своих собственных несовершенств, поэтому близкие должны усердно молиться, чтобы помочь ей пройти последние испытания. В гроб умершего кладутся только искусственные цветы, живые цветы увянут так же, как увядает тело покойника. Никаких вещей материального мира в гроб покойника не кладут, поскольку на том свете душе они уже не понадобятся.
Молитва на отпевании
имеет магическую силу, присутствующим необходимо прислушаться, осмыслить слова песнопений. Участие в отпевании покойника позволит прощающимся на минуту остановиться, обратиться внутрь себя и задуматься о своем существовании на земле, что нас ждет за чертой смерти и так ли безгрешна земная жизнь. Во время отпевания близкие родственники держат в руках зажженные церковные свечи, которые потом нужно будет снова зажечь на могиле перед погребением, а впоследствии кинуть в могилу вместе с землей, оставив только три на поминки в день смерти, девять и сорок дней. Священнослужитель по окончании процедуры чинопоследования выдает родственникам погребальную землю, которой нужно будет крестообразно посыпать тело покойного перед опусканием в могилу. Погребальная земля свидетельствует о том, что из земли мы созданы, в землю и вернемся.
После отпевания гроб покойного закрывается крышкой, которую открывают в последний раз перед погребением. По церковным правилам гроб выносят ногами вперед и несут близкие родственники или друзья. На кладбище происходит последнее прощание с умершим, родственники и друзья целуют его в лоб, тем самым прося прощение. После развязывания рук и ног, тело крестообразно посыпают погребальной землей, заколачивают крышку гроба (после этого уже нельзя открывать крышку), и опускают его в землю. После чего сначала родственники, а после и все присутствующие кидают по горсточке земли на гроб.
Этот ритуал имеет педагогическое значение, символизируя бренность бытия и напоминая живым о ждущей участи. После того как гроб закопан, на могилу в ногах покойного водружают надгробный крест
, чтобы лицо усопшего было обращено на него. На похороны православного нельзя приглашать духовой оркестр, также нельзя хоронить в день Святой Пасхи и в день Рождества Христова. Одежда присутствующих должна быть строгой, по возможности темной, она выполняет воспитательную, духовную, ограждающую от грехов функцию. Строгая одежда предполагает организованное строгое поведение, которое необходимо для молитвы.
Сегодня, когда возрождается интерес к народным духовным традициям, важно знакомиться с обрядовой культурой изнутри, исходя из устоев православной церкви. Но самое главное, чтобы помочь душе умершего, мы должны сами прийти к Богу: соблюдать заповеди, признавать свои грехи, творить добрые дела. Важно также хранить добрую память о скончавшемся человеке и передавать ее последующим поколениям, рассказывая о делах предка, посещая и ухаживая за его могилой. По православным поверьям упокоившиеся души наших даже самых далеких предков помогают нам с того света и ведут по жизни, освещая путь.
Автор Юля Савельева
Эти нехитрые советы позволят пережить горе.
Не думать о смерти — это путь к неврозу
Если в разговоре человек упоминает, что у него кто-то погиб, то ему отвечают: «Ой, извини. Наверное, тебе не хочется об этом говорить». А может быть, как раз наоборот, хочется! Хочется вспомнить об умершем, хочется сочувствия! Но от него в этот момент отстраняются, пытаются сменить тему, боясь огорчить, задеть. У молодой женщины умер муж, а близкие говорят: «Ну, не переживай, ты красивая, ты еще выйдешь замуж». Или сбегают как от чумной. Почему? Потому что сами боятся думать о смерти. Потому что не знают, что говорить. Потому что нет никаких навыков соболезнования.
Вот в чем главная проблема: современный человек боится думать и говорить о смерти. У него нет этого опыта, ему его не передали родители, а тем — их родители и бабушки, жившие в годы государственного атеизма. Потому сегодня многие не справляются с переживанием потери самостоятельно и нуждаются в профессиональной помощи. Например, бывает, что человек сидит прямо на могиле матери или даже там ночует. От чего возникает эта фрустрация? От непонимания, что произошло и что делать дальше. А на это наслаиваются всевозможные суеверия, и возникают острые, иногда суицидальные проблемы. К тому же, рядом часто оказываются также переживающие горе дети, и взрослые своим неадекватным поведением могут нанести им непоправимую душевную травму.
Но ведь соболезнование — это «совместная болезнь». А зачем болеть чужой болью, если твоя цель – чтобы тебе было хорошо здесь и сейчас? Зачем думать о собственной смерти, не лучше ли отогнать эти мысли заботами, что-нибудь себе купить, вкусно поесть, хорошо выпить? Страх того, что будет после смерти, и нежелание об этом думать включает в нас очень детскую защитную реакцию: все умрут, а я нет.
Как относиться к смерти — советы батюшки
Большинство людей, которые мучительно переживают, приходят в церковь. Не важно, во что они верят: ислам, православие. Батюшки готовы оказать им помощь. Обычно они советуют смириться, так как этому учит христианство. Еще они рассказывают о загробном мире, куда уходят родственники. В религии, которой придерживается большинство граждан России, считается, что души близких уходят в рай. Но только те, которые не грешили при жизни. Тема ада и рая, добра и зла – вечная. Те, кто не верит в Бога, не признают догматов, установленных церковью. Но посоветоваться с батюшкой все-таки нужно. Многие из них – умные и добрые люди, пережившие многое в своей жизни. Некоторые из них в миру занимали посты, а также работали по определенной специальности. Но душевное расположение к Богу и людям привело их в лоно Церкви. Батюшка посоветует молиться. В молитве человек находит успокоение. За душу умершего нужно ставить свечки. И делать это как можно чаще. Об этом и о других таинствах христианства батюшка обязательно расскажет тому человеку, который ищет у Церкви поддержки в его горе, а также успокоения для себя.
Не стесняйтесь обратиться за помощью
Основное, о чем стоит помнить при переживаниях, это то, что не стоит замыкаться в себе. В какой-то момент не хочется никого видеть. Улыбающиеся и счастливые люди в эти дни вызывают раздражение и агрессию. Человек замыкается в себе: его горе обволакивает его, не дает двигаться дальше. Нельзя сидеть постоянно дома, не отвечая на звонки, СМС подруг и друзей. Делаем над собой усилие и выходим из замкнутого круга.
Часто люди предлагают помощь. Одни это делают из чувства такта, вторые – из истинного сострадания. Не стоит отталкивать человека, готового прийти на выручку. Он искренне готов вырвать страдающего из плена страха, одиночества, потерянности, агрессии, вины, слез, страданий.
Как помочь человеку перенести боль от потери
Человек, в первую очередь, помогает себе сам:
Родственники, друзья — это круг вашего общения. С годами и взрослением этот круг постепенно сужается. И это нормально, так как сама жизнь отсеивает ненадежных, поверхностных людей из окружения. Тем, кому по-настоящему дорог страдающий человек, прилагают титанические усилия к тому, чтобы ему помочь. Например, можно взять билет в театр, на концерт, в кино. Посетить любимый ресторан, кафе, послушать музыку. А также музей или выставку. Эти меры просты, но действенны.
Что советуют психологи
Гибель супруга, особенно если она стала неожиданностью, усугубляет ситуацию. Нередко жены сокрушаются, что не успели сказать какие-то важные вещи, поблагодарить за любовь. Закрыть гештальт помогает написание писем умершему мужу.
Психологи советуют завести дневник, в котором женщина будет описывать свое состояние, делиться переживанием и болью. Горе, выплеснутое на бумагу, легче переживается.
Поскольку семья является важной частью жизни, женщина ощущает опустошение. Ей больше не о ком заботиться, вкладывать силы. В этот момент важно вспомнить о себе и своих потребностях. Очень помогает составление плана «самопомощи». Следует составить список ближайших целей, связанных непосредственно с собой. Это могут быть вопросы здоровья, внешности, отдых, саморазвитие, смена профессии.
Творчество – лучший способ сублимировать боль. Через рисунок, танец, рукоделие легче прожить тягостные чувства.
Посещение психолога помогает значительно улучшить самочувствие. При поддержке специалиста стадии горя переживаются более «экологично». Риск застрять в водовороте негатива минимален.
Смерть мужа – это беда, которую необходимо осознать и преодолеть, чтобы выйти на другой уровень жизни.
С чего начать возрождение
В процессе восстановления важно понять, что опираться теперь можно только на себя. Дела, в которых ранее помогал супруг, теперь придется делать самостоятельно.
Слезы приводят к очищению, снижают нервное напряжение. Нужно плакать столько, сколько хочется. Для первого времени после смерти мужа это норма.
Чтобы обрести почву под ногами, следует стараться по максимуму пользоваться социальными контактами: встречаться с друзьями и родственниками, играть с детьми, звонить в психологическую службу. Важно найти людей, способных выслушать и помочь пережить боль.
В период острого горя у человека очень мало энергии, поэтому ее следует расходовать на самое необходимое – сон и еду. Соблюдение режима дня позволит поддержать себя на физиологическом уровне. Активные физические упражнения могут только навредить, а прогулки на свежем воздухе пойдут на пользу.
Широко известен психотерапевтический эффект трудотерапии. В качестве реабилитации можно выбрать творческое занятие. Оно не просто избавит от тягостных мыслей, но и поможет обрести новые цели.
Посещение курсов подходит женщинам, нуждающимся в социальном окружении. Вдовы, предпочитающие уединение, могут осваивать новые знания в он-лайн режиме.
Желание побыть в одиночестве является нормальным для период горевания. По мере улучшения самочувствия появится желание общаться, куда-то выходить, заводить новые знакомства.