кассо русское поземельное право
Лев Аристидович Кассо: цивилист на службе империи
Годовщина, хотя и не круглая, со дня рождения Льва Аристидовича Кассо — завтра исполняется 151 год со дня его рождения — дает повод вспомнить этого крупного ученого и администратора, к настоящему времени довольно прочно (и совершенно напрасно) забытого. Его судьба весьма необычна, а вместе с тем и характерна для того уникального времени, в котором довелось ему жить: вещи прежде небывалые происходили тогда все чаще и чаще, пролагая дорогу событиям и вовсе немыслимым, хлынувшим на Россию водопадом в 1917 году.
В научном и особенно в чиновном мире Кассо явился своего рода новинкой, чем-то отнюдь не типичным для истекшего — спокойного и размеренного — девятнадцатого столетия. Будучи видным профессором-цивилистом, он все-таки запомнился преимущественно своей деятельностью на посту министра народного просвещения (1910–1914), и именно в этой своей роли был более всего необычен. Журнал «Нива» так писал о его назначении: «Едва ли не впервые за всю историю министерства на этом посту появляется сравнительно еще очень молодой деятель, полный сил и энергии и чуждый административной министерской рутины, — человек совершенно свежий и новый в министерских сферах. Мало того, человек почти неизвестный в высших правительственных кругах».
Каков же был жизненный путь этого наиболее оригинального из тогдашних министров?
Родился он 18 июня 1865 года в Париже, в семье Аристида Степановича Кассо и его жены Александры Спиридоновны. Отец его был российским подданным и одним из богатейших землевладельцев Бессарабии. Сын получил имя на французский манер — Леон Виктóр Константен Кассó — и молодость свою провел во Франции. Этническое происхождение наложило сильный отпечаток на его внешность, которая обращала на себя всеобщее внимание — впоследствии его часто за глаза называли то «греком», то «цыганом», то «левантийцем». Образование получил самое отличное — учился в лицее Кондорсе, затем в Сорбонне (одна из его работ имеет посвящение «памяти незабвенного учителя Albert Sorel»), Гейдельберге и, наконец, в Берлине, где защитил диссертацию «Ответственность наследника по завещанию по римскому и современному праву» на получение степени doctor utriusque juris.
По возвращении Кассо в Россию его карьера быстро пошла в гору: в период с 1892 по 1910 год он последовательно профессорствует в Дерптском, Киевском, Харьковском и Московском университетах, преподавая гражданское право. В 1908 году он становится директором Катковского лицея — привилегированного учебного заведения в Москве. Написанные в эти годы труды, в особенности «Русское поземельное право» и «Понятие о залоге в современном праве», выдвинули его в ряд первейших российских цивилистов. «Его удивительная память, разнообразные познания и огромная эрудиция могли бы заменить десятки научных фолиантов», — писал о нем сенатор В. Н. Смольянинов-Заболотский. Вклад Кассо в науку еще предстоит тщательно взвесить и оценить тем, кто напишет пока несуществующую историю российской цивилистики.
Резкий поворот в дотоле мирной академической карьере Кассо принес 1910 год, когда он получил весьма неожиданное предложение возглавить министерство народного просвещения — одно из наиболее проблемных ведомств Российской империи. Назначение Кассо было сделано буквально по телеграфу: император Николай II лично его не знал и положился на мнение премьера Столыпина, которому вполне доверял. Столыпину же эту кандидатуру предложил его кузен, специалист по аграрному законодательству России барон А. Ф. Мейендорф. Еще в 1907 г. Столыпин писал министру народного просвещения А. Н. Шварцу о Кассо как о возможном кандидате в товарищи министра: «Я его не знаю и никогда не видел, но задавшись целью выискивать людей, я не мог не обратить внимание на все то, что слышал про настоящую культурность, образованность и благородство этого человека». Правда, премьера смущали «нерусский вид» Кассо и его «внутренний мир» (что именно в данном случае имелось в виду, остается загадкой). Так или иначе, но в конце концов Кассо был назначен — однако уже не товарищем, а министром вместо самого Шварца.
Вряд ли высокое жалованье и почет, связанные с должностью министра, были для него особенно привлекательны — ведь он и без того был весьма богат и мог бы жить припеваючи в любой европейской стране, окружив себя любимыми книгами (у него была обширная библиотека). К тому же должность министра народного просвещения была, по обстоятельствам того времени, прямо расстрельная: один из прежних министров, Боголепов, — кстати, тоже профессор-цивилист — был убит выстрелом революционера, да и непосредственный предшественник Кассо, А. Н. Шварц, попросту изнемогал в этой должности и не раз просил Столыпина об отставке. Тем не менее Кассо столыпинское предложение принял. В этом было, пожалуй, нечто античное: возможно, романист Кассо ощущал себя как бы проконсулом, призванным водворить порядок в обширной и беспокойной провинции под названием «русское образование». В конце концов, ведь и великий Ульпиан был префектом претория, причем не в самые благополучные для империи времена… Известно, что в прощальной своей речи перед лицеистами Кассо обратился именно к образу древнего Рима; указав на изображающие его гравюры, он сказал: «Вы видите, Рим — такое могучее государство, как Россия. И если Рим был силен цивилизацией и своим сознанием права, то и Россия так же нуждается в молодых силах, которые проводили бы в жизнь правовое юридическое начало».
Государство в то время находилось в перманентной войне — но, в отличие от Рима, не с внешними варварами, а с собственным студенчеством, зараженным леворадикальными настроениями. Не очень отставала от студентов по части радикализма и профессура. Атмосферу, господствовавшую в университетах, хорошо характеризует подробность, которую находим в мемуарах К. Ф. Головина, крупного чиновника и публициста: «В 90-ых годах в целой России был один только профессор политической экономии, не причислявший себя прямо или косвенно к социалистам: это был Георгиевский, увлекательностью не отличавшийся. Чему же удивляться, что учение Маркса стало у нас экономическим символом веры? Молодежь выносила из университетских лекций мало проверенные взгляды эс-деков [социал-демократов]. Помнится, на диспуте в Петербурге один магистрант, позволивший себе усумниться в безусловной верности определения ценности у Маркса, получил строгое напоминание со стороны одного из присутствующих профессоров, что к авторитетному имени Маркса следовало бы относиться с большим уважением. Sic! И это происходило в «Императорском» университете столичного города С.-Петербурга».
Впрочем, разумные голоса, пусть и сравнительно немногие, все же раздавались, причем даже из либерального лагеря. Так, Е. Н. Трубецкой мрачно писал: «Вообще положение безвыходное: если победят студенты, университет превратится в революционный клуб. Если, что вероятнее, победит правительство, университет превратится в что-то среднее между участком или чайною русского народа». Однако, пророчески продолжал он, «когда правые будут сметены левыми, эти покажут нам ужасы, неизмеримо большие» и «еще заставят пожалеть о Столыпине». На страницах правой печати за Кассо заступился знаменитый В. В. Розанов: в статье под заголовком «Будьте храбрее, господа…» ответственность за произошедшее он целиком возложил на силы социал-демократии и революции.
В сущности же, политика Кассо в части деполитизации образования была не чем иным, как политикой Николая II и Столыпина. Последний писал своему сподвижнику И. Я. Гурлянду, что «жалкое нытье о произволе правительства… не заставит отдать массу русской молодежи в распоряжение политиканствующих профессоров… Эти мечты нужно оставить, оставить и политику, вернуться к науке. И нужно знать и помнить, что на пути господ, мечтающих о политическом влиянии через загипнотизированное ими студенчество, стоит не один м[инистр] н[ародного] пр[освещения], а правительство в его целом».
Апогеем кризиса явилась отставка большой группы леволиберальных профессоров Московского университета в феврале 1911 года в знак протеста против действий правительства (довольно комическим образом с ними вместе массово подали в отставку и приват-доценты, вовсе не состоявшие на государственной службе). К некоторому удивлению самих протестующих, отставка была министром принята. Одновременно из университетов были исключены несколько сотен студентов.
Интересующихся дальнейшими подробностями развития конфликта, его постепенного угасания и «рассасывания» мы отсылаем к обстоятельной статье Е. А. Ростовцева («1911 год в жизни университетской корпорации»). Здесь достаточно будет отметить, что жесткие действия министра-цивилиста навлекли на него стойкую ненависть со стороны общественности — в сущности левой, но с гордостью именовавшей себя «либеральной» (вообще, отождествление левизны с либерализмом случилось в России даже раньше, чем в США, где, по замечанию Хайека и Шумпетера, враги свободы — социалисты — сознательно совершили подлог, присвоив себе звание «либералов»). После университетской истории 1911 года Кассо постоянно ходил под отставкой и неофициально считался первоочередной жертвой, которую правительству придется принести, как только ему понадобится сделать что-нибудь приятное либеральной общественности. Таким образом, одиозный «левантиец» или, если угодно, «мавр» Кассо сделал свое дело и был обречен в скором времени уйти: в грозовой предвоенной обстановке монархия все настойчивее искала поддержку со стороны общественности, а в этой среде Кассо жаловали очень немногие. Можно сказать, что отставка Кассо была уже практически решена — как вдруг случилось нечто беспрецедентное и непоправимое.
В августе 1914 г., посреди начинавшейся европейской войны, в русской прессе появилось сообщение:
«Избиение Кассо и супругов Шрейбер. 25 июля в министерстве иностранных дел, между прочим, получены из Стокгольма две телеграммы: одна от престарелаго члена Гос. Совета — Н. Н. Шрейбера, а другая от министра народнаго просв. Л. А. Кассо. Н. Н. Шрейбер сообщает, что немецкая чернь жестоко избила не только его, но и его больную жену. Л. А. Кассо избили на вокзале до потери сознания».
Этот чудовищный факт наглядно свидетельствует, между прочим, до какой же степени никто в России, даже в высших сферах, не ожидал начала войны именно в эти дни и недели — если даже действующий министр, наряду с другими сановниками, оказался на территории «потенциального противника» в самый неподходящий для этого момент…
Следствием этого избиения стали психологический надлом и резкое ухудшение здоровья Кассо. В отставке с должности министра уже не было необходимости — его дни и так были сочтены.
Лев Аристидович Кассо скончался 26 ноября 1914 года в Петербурге, не дожив до 50 лет. Можно сказать, что он погиб на посту и тем самым повторил, mutatis mutandis, судьбу своих далеких предшественников — Ульпиана и Папиниана, служивших другой империи и также потерявших жизнь, противодействуя нарастающему разложению и варварству. Согласно своему предсмертному распоряжению, Лев Аристидович был погребен в родовом имении Чутулешть, в парке у церковной стены. Памятник на своей могиле он просил не ставить, а завещал положить на нее лишь небольшую — высотой не более 3 вершков — плиту с простой надписью «Доктор Кассо». Очевидно, что свою ученость он ценил гораздо выше доставшегося ему случайно и не принесшего никакого счастья министерского поста.
Главные научные работы Л. А. Кассо:
Ф. Г. фон-Бунге и остзейское гражданское право (1897)
Кассо Л.А. Понятие о залоге в современном праве
Доктор права – Лев Аристидович Кассо
Марк Аврелий
Эти слова совершенно справедливы по отношению к жизни и деятельности профессора Московского Императорского университета Льва Аристидовича Кассо. Он мечтал посвятить всю свою жизнь юридической науке, но по велению судьбы стал министром народного просвещения Российской империи в один из наиболее сложных периодов ее истории. Он был носителем самых прогрессивных идей в юридической науке, но вместе с тем являл собой образ политика-реакционера.
Доктор гражданского права
В историю российского правоведения Лев Виктор Константин вошел как доктор гражданского права, профессор Лев Аристидович Кассо.
Л. А. Кассо имел две ученые степени: доктор гражданского права, присужденную ему в российском университете, и присвоенную в немецком университете степень doctor utriusque juris. [1]
Лев Аристидович Кассо скончался в Петербурге 26 ноября 1914 года от тяжелого недуга. Он завещал похоронить себя в своем родовом имении в селе Чутулешты Сорокского уезда Бессарабской губернии в тихом парке у церковной стены. А на надгробной плите он просил написать: «LEON Victor Constantin Casso, Dr. juris» и больше ничего, не указывать иных званий и регалий. Степень доктора права была, по отзывам современников, для Льва Аристидовича самым главным признанием его заслуг.
Несмотря на то, что Л. А. Кассо обладал крупной земельной собственностью в Бессарабии, он мечтал посвятить себя академической карьере. При юридическом факультете Берлинского университета он выдержал докторский экзамен, а затем в 1889 году защитил докторскую диссертацию Die Haftung des Benefizialerben nach romischem und heutigem Rechte[2] (опубликована в Берлине в 1889 году) и был удостоен степени doctor utriusque juris.
Не получив аттестата зрелости русской гимназии, Л. А. Кассо имел право служить в России только по приобретении высшей ученой степени. Для этого в начале 1892 года он прибыл в Дерптский (с 1893 года Юрьевский, а ныне Тартусский) университет, где весной того же года успешно выдержал экзамен на степень магистра гражданского права при юридическом факультете. Тогда же он был назначен исправляющим должность доцента церковного права в этом университете. Л. А. Кассо согласился занять свободную доцентуру церковного права с тем, чтобы уже на следующий год перейти на вакантную должность экстраординарного профессора Императорского Юрьевского университета по кафедре местного права, действовавшего в Лифляндской, Эстляндской и Курляндской губерниях. В 1893 году Лев Аристидович был избран сорокским земским собранием в почетные мировые судьи на трехлетний срок, о чем ректору Юрьевского университета сообщил сорокский уездный предводитель дворянства.
Весной 1895 года Л. А. Кассо защитил на юридическом факультете Императорского университета Святого Владимира в Киеве магистерскую диссертацию по теме [3]. Эта диссертация представляла собой переработку его немецкой докторской диссертации со [4]. [5] После защиты магистерской диссертации Л. А. Кассо был утвержден в должности экстраординарного профессора местного гражданского права в Юрьевском университете, а в конце того же года переведен на должность экстраординарного профессора в Харьковский университет на кафедру гражданского права и судопроизводства. В начале 1896 года Л. А. Кассо прочел свою вступительную лекцию [6]. В университете она была не только нового преподавателя, но и должна была обрисовать перспективу, наметить вопросы, которые будут развиты в процессе изучения предмета, заострить внимание на отправных моментах. Она являлась своего рода программой, манифестом. В этой лекции Л. А. Кассо подчеркивал значение местного права, в ней [7]. Такая позиция была вполне естественной для Л. А. Кассо, особенно если учесть, что юридическое образование он получил в Германии, где каждая земля имела свое гражданское законодательство, а единого гражданского уложения еще не существовало. Точно так же и в Российской империи не было единого гражданского законодательства, очень многие вопросы разрешались в соответствии с правовыми обычаями той или иной губернии.
[10] вступительной лекцией [11]. Эта лекция существенно отличается по своему характеру от той, что была прочитана в Харьковском университете. И, по-видимому, причина не только в том, что между этими двумя лекциями стоит большая исследовательская работа и научный рост Льва Аристидовича, но и в том, что сам подход к преподаванию права в этих двух университетах существенно различался. Если в первом нельзя было не уделить внимания вопросам местного гражданского права (а следует учитывать, что на территории Российской империи не существовало единого регулирования по широкому кругу вопросов гражданского права), то во втором несколько неуместно было бы уделять столь пристальное внимание праву отдельных губерний, отвлекаясь от изучения права некогда центрального Московского княжества. С 1900 года Л. А. Кассо ежегодно назначался членом государственной юридической испытательной комиссии при Московском университете. В 1901 году по поручению министра народного просвещения Лев Аристидович сделал разбор проекта статей об авторском праве. В московский период академической деятельности он пишет ряд работ, посвященных различным спорным вопросам русского гражданского права: [12], [13], [14].
Изучение вопросов залога вызвало у Л. А. Кассо большой интерес к вотчинному, или поземельному, праву. В 1905 году он пишет небольшую, но очень интересную работу [15], а в 1906 году выходит в свет его фундаментальный труд [16]. К написанию последнего его подтолкнуло чтение лекций по гражданскому праву в Межевом институте. Именно тогда Л. А. Кассо почувствовал острую необходимость в системном изложении вопросов гражданского права, затрагивающих права на землю и прочно связанное с ней имущество. Работа эта охватывает все основные вопросы, касающиеся прав на недвижимость.
По свидетельствам людей, хорошо знавших Л. А. Кассо, он никогда не стремился к карьере государственного деятеля. Будучи профессором Московского университета, Лев Аристидович чуждался занятий политикой и всецело посвящал себя своему предмету и практическим занятиям в руководимом им семинаре. Лекции Л. А. Кассо читал талантливо. Косвенно об этом говорит и тот факт, что в то время как основной курс гражданского права читал студентам юридического факультета Лев Аристидович, ныне легендарный профессор Г. Ф. Шершеневич читал дополнительный курс.
Одновременно с профессорской деятельностью в Московском университете Л. А. Кассо читает лекции по некоторым разделам римского и русского гражданского права в Императорском Лицее в память цесаревича Николая. В Ученых Записках Лицея в 1907 году выходит историко-юридическое исследование Л. А. Кассо [18].
Министр народного просвещения
В 1908 году Л. А. Кассо был назначен директором Императорского Лицея в память цесаревича Николая. Лев Аристидович не был подготовлен к тому, что кроме административных обязанностей на его плечи легли заботы о воспитанниках младшего возраста. По свидетельствам современников, он очень тяготился этим и всерьез размышлял над тем, чтобы удалиться от административно-преподавательской деятельности и [19]. Но жизнь сложилась иначе. Он был освобожден от обязанностей директора Лицея и профессора двух учебных заведений лишь для того, чтобы принять должность министра народного просвещения. Принятие этого поста Лев Аристидович Кассо считал делом чести и своей святой обязанностью перед Отечеством.
С именем Л. А. Кассо ассоциировались гонения на университеты и политическая реакция в области народного просвещения, тогда как перечисленные явления были следствием напряженной и нестабильной общественно-политической ситуации.
Это происшествие вызвало бурную реакцию общественности по всей стране и многочисленные студенческие волнения, известные всем из курса истории. Ответом правительства было усиление цензуры. В печати призывали к исключению всех смутьянов из числа студентов, к смене профессуры, слабой, рыхлой и неавторитетной.
Многие профессора либо прямо увольнялись, либо против их желания переводились в другие города, вследствие чего по большей части сами подавали в отставку. Так из Санкт-Петербургского университета были уволены М. Я. Пергамент, И. А. Покровский, Д. Д. Гримм. Не был утвержден в звании профессора указанного университета М. И. Туган-Бара-новский, в психоневрологическом институте в Санкт-Петербурге не был утвержден в должности его создатель, профессор В. М. Бехтерев.
Именно в период пребывания Л. А. Кассо в должности министра народного просвещения широкое применение получило назначение профессоров, тогда как раньше практиковалось избрание их на должности. Циркуляром от 19 февраля 1912 года приват-доцентам запрещено было чтение курсов, параллельных с профессорскими, из-за чего многие курсы прекратили свое существование.
[27] Л. А. Кассо принадлежат слова: [28]. Томский и Саратовский университеты не получили расширения, а городам Минску и Вильно было отказано в ходатайстве об открытии университетов. Но возможно ли было ожидать иного решения в условиях существовавшей тогда политической ситуации, когда в глазах императора (а не надо забывать, что Россия по форме государственного правления была монархией) университеты были рассадниками политической неблагонадежности?
[2] Ответственность наследника по завещанию по римскому и современному праву.
[5] Удинцев В. А. Лев Аристидович Кассо : C. 69.
[7] Гуляев А. М. Лев Аристидович Кассо. С. 45.
[9] о [в силу своих естественных свойств требующих расходов на хранение, значительно превышающих нормальные] заложенных вещах, находящихся у залогодержателя, в России>.
[10] Гуляев А. М. Лев Аристидович Кассо. С. 45-46.
[12] Кассо Л. А. Запродажа и задаток // Журнал Министерства юстиции. Спб., 1903. Кн. 5.
[13] Кассо Л. А. К истории свода гражданских законов // Журнал Министерства юстиции. Спб., 1903. Кн. 3.
[17] Удинцев В. А. Лев Аристидович Кассо : С. 70.
[19] Гуляев А. М. Лев Аристидович Кассо. С. 47.
[27] Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. С. 699.
[28] Цит. по: Сперанский Н. Указ. соч. С. 221.
Книга: Кассо Л. А. «Русское поземельное право»
Издательство: «Издание книжного магазина М. А. Голубева» (1906)
