когда появилось естественное право
Естественное право
Есте́ственное пра́во (лат. jus naturale ) — понятие философии права и юриспруденции, означающее совокупность неотъемлемых принципов и прав, вытекающих из природы человека и независимых от социальных условий. Естественное право противопоставляется позитивному праву, во-первых, как совершенная идеальная норма — несовершенной существующей, и во-вторых, как норма, вытекающая из самой природы и потому неизменная — изменчивой и зависящей от человеческого установления.
Что касается первого противопоставления, то оно обусловливается не только вечным противоречием идеала с действительностью, но также и некоторыми особенностями положительного права, которые обостряют и подчёркивают это противоречие. Положительные законы рассчитываются обыкновенно на долговременное применение. Как нормы общие и твёрдые, они не могут изменяться с каждым изменением отношений, для которых они созданы, — а между тем жизнь уходит вперёд и требует для себя новых определений. Даже самые лучшие законы редко удовлетворяют всех; разнообразие общественных интересов не может найти для себя полного примирения в законодательстве. Отсюда протесты против положительного права, облекаемые в форму требований права естественного. Постановления положительного права объявляются изменяющимися и произвольными; естественное право ставится над ними, как некоторая высшая норма, черпающая свою силу в требованиях природы. Предположению о существовании права, вытекающего из природы, способствовало и то наблюдение, что среди определений каждого права есть известные положения, как будто бы не зависящие от произвола людей и предустановленные самой природой. Это наблюдение заставляло в самом действующем праве открывать следы права естественного и различать в юридических установлениях неизменные и естественные определения от изменчивых и произвольных.
Таким образом, издавна концепция естественного права имела двоякий состав: она покоилась на практическом требовании более совершенного права и на теоретическом наблюдении естественной необходимости известных правоположений. Эти два элемента могли поддерживать друг друга, но не могли быть сведены один к другому: в первом случае естественное право ставится над положительным, во втором оно является лишь известной частью положительного права. В историческом развитии естественно-правовой доктрины можно постоянно наблюдать эту двойственность его концепции.
Содержание
История
Древняя Греция и Древний Рим
Античная философия ещё в досократический период знала противоположение естественного права и положительного. Софисты, в противоположность древнегреческому воззрению на верховное значение законов, утверждали, что все законы, как и сама справедливость, обязаны своим происхождением человеческому установлению: следуя своим случайным взглядам, люди беспрестанно изменяют свои законы, которые носят поэтому печать условности и относительности. Из этого воззрения само собой вытекало известное, хотя и чисто отрицательное, представление о естественном П., а вместе с тем и критическое отношение к положительному праву. Некоторые софисты, в связи со свойственным им индивидуализмом, высказывали мнение, что законы должны служить к охране личной свободы, которая только и может считаться сообразной с природой. Здесь намечалось уже известное представление о естественном П.
Средние века
Средневековый взгляд воспроизводит эту точку зрения, подкрепляя лишь силу естественного закона авторитетом Св. Писания. Так, напр., в декрете Грациана естественное П. определяется так: jus naturale est quod in lege (Mosaisa sc.) et evangelіо continetur. В другом месте декрета находим следующее определение: jus naturale est commune omnium nationum, eo quod ubique instinctu naturae, non constitutione aliqua habetur. У Фомы Аквинского также можно видеть отражение римских воззрений; в подробностях его учения сказывается, кроме того, влияние Аристотеля. Наконец, ко всему этому присоединяются специально средневековые богословские элементы.
Основу естественного права Фома Аквинский видит в законе Божественном, который получает у него значение универсального закона вселенной — lex aeterna est ratio gubernativa totius universi in mente divina existens. Фома Аквинский создаёт при этом довольно сложное разделение, различая закон Божественный и вечный, естественный и человеческий. Особенность его воззрения, сравнительно с римским и Аристотелевским, состоит в том, что у него подчёркивается идеальное значение естественного права, как нормы, определяющей достоинство существующих установлений. Человеческий закон имеет силу лишь постольку, поскольку он согласен с естественным. Законы несправедливые необязательны для подданных, хотя их не запрещается исполнять; но если эти законы несогласны с Божественными установлениями, то они ни в каком случае не должны быть исполняемы, так как Богу следует повиноваться более, чем человеку. Это утверждение чрезвычайно характерно для средневековой доктрины естественного П. Вопрос об отношении положительного права к естественному имел не только теоретическое, но и практическое значение (см. Папство). В борьбе со светской властью сторонникам теократии постоянно приходилось ставить вопрос о том, в какой мере следует повиноваться государственным предписаниям и законам. Ответ на это сам собой вытекал из взгляда средневековой теократии на положение светских правителей. Князья правят в силу полномочий, полученных ими от церкви. Над ними стоит высший Божественный закон, с которым они должны сообразоваться. Если они становятся в противоречие с этим законом, их воля перестаёт быть обязательной. Теократическая доктрина охотно призывала при этом на охрану Божественного закона самих подданных, которых она учила сопротивляться властям, нарушающим Божественные предписания.
Теократические начала сочетались здесь с демократическими.
Подробное развитие этих взглядов мы встречаем ещё до Фомы Аквинского, у писателя XI в., Иоанна Солсберийского. Вообще, в Средние века мы можем проследить в зародыше все основные черты позднейшей доктрины естественного П. Если многие из этих черт встречаются и в древности, то лишь в Средние века они получают более отчётливое выражение, под влиянием того практического значения, которое получила в это время идея естественного П. Таковы в особенности знаменательные теории первобытного договора и народного суверенитета. Возникнув помимо естественно-правовой доктрины и не составляя её необходимого предположения, — так как утверждение высшего критерия, стоящего над положительным законом, возможно и независимо от этих теорий, — они вскоре соединились в одно стройное целое с естественно-правовой идеей, вследствие того внутреннего сродства, которое их сближало. Обе они как нельзя более соответствовали основному стремлению естественного П. — поставить над властью некоторые высшие инстанции, с которыми она должна сообразоваться. Первобытный договор играл при этом роль юридического основания для притязаний подданных по отношению к верховной власти; он предопределял её деятельность, ставил для неё известные границы. Утверждение неотчуждаемого народного суверенитета было логическим дополнением идеи первобытного договора и дальнейшим формулированием юридической зависимости правительства от общества; при помощи этой идеи установлялось для народа постоянное право контроля и верховенства над правящей властью. Первобытный договор считался тем моментом, в силу которого люди от естественного состояния переходят к государственному; но, возникнув по определению воли народной, государство должно навсегда остаться подчиненным этой воле.
Новое время
Средневековая теория уже успела обратить все эти идеи в подтвержденные аксиомы, когда Гуго Гроций связал их литературную судьбу со славой своего знаменитого трактата «О праве войны и мира» и обеспечил им широкое распространение в новой философии права. Гроций не был «отцом естественного П.», как его иногда называют. Его значение состоит в том, что он положил начало обособлению естественного права от богословия и ввёл в эту область рационалистический метод. Однако, и в этом отношении он имел предшественников в протестантских писателях Ольдендорпе, Гемминге и Винклере, у которых можно открыть первые, хотя и робкие, попытки к освобождению от схоластических пут. Более важной, хотя и менее резко выраженной, особенностью Гроция является то, что он, в отличие от прежних теоретиков естественного П., начинает преимущественно употреблять выражение «лат. jus naturae » вместо «лат. lex naturae ». По определению Винклера, характерному для этой эпохи, к которой он принадлежал, закон отличается от права, как причина от следствия:
лат. dicemus legem a jure differre, ut constituens a constitute, causam ab effectu
Напротив, со времени Гроция на первое место становится право — прирождённое право личности, которое должно составлять цель всякого законодательства. Сам Гроций не употребляет выражения «jura connata», но понятие у него намечается: основой общежития он считает уважение к тому, что принадлежит отдельным лицам (societas eo tendit, ui suum cuique salvum sit communi ope et conspiratione). С этих пор естественно-правовая доктрина запечатлевается тем индивидуализмом, который составляет её отличительную черту в новое время и который многие принимали за саму её сущность. В качестве идеала, создаваемого ввиду несовершенств существующего порядка, естественное П. могло служить для самых различных стремлений.
Пример Гоббса показывает, что естественно-правовым методом можно было пользоваться и для оправдания абсолютизма. Несомненно, однако, что ни на какой иной почве, кроме индивидуализма, естественно-правовая доктрина не могла получить такого широкого развития. Поскольку она являлась результатом практических стремлений, она всегда заключала в себе, вместе с протестом против положительного права, и протест против власти, от которой последнее исходит. В качестве границы для этой власти можно было указывать на высший нравственный закон, на волю Божию, как это часто делали в Средние века; но ещё чаще, в качестве противовеса власти, выставлялись притязания отдельных лиц. Эта индивидуалистическая тенденция позднейшего естественного П. в особенности была подчеркнута присоединением к нему теорий первобытного договора и народного суверенитета, который обе имели ясно выраженный индивидуалистический характер. Первобытный договор был ни чем иным, как соглашением личности с государством; народный суверенитет представлял собой объединение личных воль в одно целое, противополагавшееся государственной власти. Не случайным является то обстоятельство, что индивидуалистические стремления естественного П. развились с особенной силой в новое время, когда государственное начало получило преобладающее значение и в борьбе с разрозненностью общественных сил нередко склонялось к отрицанию их самостоятельности.
Протестантское движение, со свойственным ему стремлением к утверждению свободы совести и мысли, дало новый толчок к развитию естественного П. в индивидуалистическом направлении. На этой именно почве впервые формулируется практическое требование неотчуждаемых прав личности. Каждый раз, когда государство угрожало личной свободе, естественно-правовая доктрина выступала с напоминанием об этих неотчуждаемых правах, о договоре, заключённом личностью с государством, о народном суверенитете, которому должно принадлежать решающее значение. Рассматриваемое с этой точки зрения, естественное П. является отзвуком той роли, которая принадлежала личному началу в первоначальных политических соединениях, и выражением того самостоятельного значения личности, которое должно оставаться её неприкосновенным достоянием при всяких формах политического устройства. В этом виде естественное П. является более, чем требованием лучшего законодательства: оно представляет, вместе с тем, протест личности против государственного абсолютизма. Та форма, которую придал естественно-правовой доктрине Гуго Гроций, воспроизводится затем в нем. учениях XVII и XVIII ст. Главнейшими представителями этого направления в Германии являются Пуффендорф и Томазий, Лейбниц и Вольф.
Одновременно с этим естественное П. развивается и в Англии. Мильтон, Сидней и Локк являются наиболее талантливыми и видными его теоретиками на английской почве (Гоббс, как замечено выше, соединяет метод естественного П. с системой абсолютизма, но это соединение не могло быть прочным, вследствие внутреннего противоречия метода с содержанием). Английская школа стояла ближе к практическим событиям времени, к той политической борьбе, в которой крепла английская политическая свобода. Вследствие этого английские учения получили гораздо более радикальный характер.
Известные практические тенденции не были чужды и немецким писателям: рационалистический метод и индивидуадистические стремления естественного права явились и в Германии освободительными и прогрессивными элементами в борьбе с остатками средневекового гнета над мыслью и совестью. Однако, эти стремления не имели здесь той резкой определённости, как в Англии и впоследствии во Франции. Наряду с индивидуалистическими утверждениями, мы встречаем в них иногда то остатки средневековых католических взглядов (напр., у Лейбница), то систему нравственного деспотизма (напр., у Вольфа). Принцип осуществления в жизни нравственного закона получает здесь преобладание над идеалом политической свободы. Другая отличительная черта немецкого естественного П. заключается в большем значении чисто теоретического элемента — стремления к систематизации данного материала. У последователей Вольфа это теоретическое стремление совершенно вытесняет определённые практические тенденции. Естественное П. вырождается в систему рационалистического обоснования и построения П. положительного. В учебники естественного П. переносятся римские положения, которые объявляются вечными и необходимыми требованиями разума. Так создалась та система плоского и поверхностного догматизма, которая одинаково грешила и против истории, и против философии, и против юриспруденции, и которая ещё в XVIII в. вызвала вполне законную реакцию со стороны представителей исторического направления.
Однако, и в пределах естественно-правовой школы со времени Канта совершается поворот к более плодотворному и живому направлению. Кант находился в этом отношении под влиянием Руссо, который должен быть признан самым крупным представителем естественного П. в XVIII ст. Руссо придал естественно-правовому направлению тот характер законченного радикализма, с которым оно выступает в эпоху революции. Логически развивая требования индивидуализма, он с большей последовательностью, чем это делалось ранее, защищает идею неотчуждаемого народного суверенитета. Он требует, чтобы и в государстве каждый человек повиновался только своей собственной воле, и сохранял свою свободу. Единственным средством для этого он считает участие всех граждан в общих решениях и установление неотчуждаемого контроля со стороны народа над действиями власти. Такова центральная идея «Contrat social», который, благодаря своему захватывающему энтузиазму, явился могущественной силой во время революционной борьбы за свободу.
Кант воспринял идеи Руссо, но сочетал их с основами собственной философии и придал им новый характер. Прирождённые П., о которых говорили Руссо и его предшественники, имели своим высшим критерием индивидуальную свободу, являвшуюся вместе с тем и высшей целью государственного союза: но где искать границы и цели самой свободы — это оставалось недостаточно определённым. Свобода может проявляться одинаково в самоограничении, как и в самоутверждении. Гоббс имел известные основания к тому, чтобы выводить безусловное подчинение лица государству из свободного соглашения частных воль — но таким образом подрывалась сама основа естественного П., как начала, стоящего над произволом власти. Поэтому истинные представители естественного П. всегда стремились найти начала, которые могли бы определить правильное употребление свободы, согласное с её собственным существом, и внести в понятие естественного П. известный объективный элемент. Этот элемент можно найти уже у Гроция, который считал естественное П. предопределенным вечными законами разума. Из англ. мыслителей в особенности у Локка замечается стремление определить неизменные и согласные со свободой начала государств. жизни. Кант представляет в этом отношении тот интерес, что объективное направление сочетается у него с резко выраженным индивидуализмом. Признавая, вместе с Руссо, теорию прирождённой свободы и неотчуждаемого суверенитета, Кант выводит её из требований разума, в законах которого он находит объективные устои для естественного П. Первобытный договор понимается им не как действительное соглашение воль, свободных в своих решениях, а как некоторая объективная и неизменная идея, определяющая собой правомерное государственное устройство. Само понятие всеобщей воли народа заменяется у Канта иногда понятием априорной всеобщей воли — die Idee eines a priori vereinigten (nothwendig zu vereinigenden) Willens Aller, — то есть сводится к некоторому отвлечённому представлению разума. Эта точка зрения не проводится Кантом последовательно; но он полагает начало той замене «естественного П.» «правом разума» (Vernunfirecht), которая характеризует собой более решительный переход от субъективного направления естественного П. к объективному. Несомненно, что и П. разума могло пониматься различно; но важно было то, что в законах разума была найдена некоторая объективная основа для П., возвышающаяся над произволом частных стремлений, и закреплена, таким образом, давнишняя рационалистическая тенденция естественного права.
Дальнейшее развитие этому объективному направлению дал Гегель. Объективное понимание П. вытекало из всего его философского миросозерцания. Гегель превосходно выразил ту потребность, которая вызывает естественно-правовые построения.
Законы П. установляются людьми; внутренний голос человека может или соглашаться с ними, или вступать в противоречие. Человек не останавливается на существующем, но заявляет свои притязания на оценку П.; он может подчиняться силе внешнего авторитета, но совершенно иначе, чем необходимым законам природы. В природе высшая истина состоит в том, что закон вообще существует; законы П., напротив, имеют значение не потому, что они существуют, а потому, что они соответствуют нашему собственному критерию П.
. Здесь возможно, поэтому, противоречие между тем, что есть, и тем, что должно быть. Признавая потребность нашего сознания в оценке существующего, Гегель стремится найти опоры для этой оценки в самом существующем. Отправляясь от мысли, что законы разума суть вместе и законы развития сущего, что все истинное обладает свойством претворяться в действительное, Гегель отвергает те абстрактные и субъктивные построения естественного П., которые стремятся воссоздать нравственный мир из собственного сердца и чувства. Философия есть «постижение существующего и действительного», а не построение чего-то неосуществленного. Государство, по Гегелю — не продукт соглашения отдельных лиц, а безусловное и самоцельное единство. Свобода достигает в этом единстве своего высшего права, но, с другой стороны, в подчинении государству заключается и её высшая обязанность. Руссо был прав, — разъясняет Гегель, — указав границы государства в воле; но он понимал волю не со стороны её всеобщности и разумности, а со стороны её временного и случайного определения в сознательном соглашении отдельных лиц. Государство есть организм свободы, но этот организм есть вместе с тем осуществление вечной объективной идеи. Примиряя, таким образом, существующее с разумным и личность с государством, Гегель не устранял ни идеальных начал, ни личных требований: он утверждал только, что эти начала и требования осуществляются в истории, в постепенном процессе развития, что существующее и прошлое представляют собой необходимые ступени в переходе к будущему, что идеальные построения должны находить для себя опору в действительности. Если противники его могли находить в этих утверждениях проявление сервилизма, и если сам Гегель подавал иногда повод к подобным обвинениям своим преклонением перед прусским государственным строем, то во всяком случае сущность и смысл гегелевской системы заключались не в этом. Верный ученик Гегеля, Ганс, не без основания настаивал на том, что система его учителя воздвигнута «aus dem einen Metalle der Freiheit». Левые гегельянцы показали вскоре, какие выводы можно было сделать из этой системы.
Для диалектической философии нет ничего раз навсегда установленного, безусловного, святого,
— так истолковали систему Гегеля Энгельс и Маркс. — В то время как Гегель сообщил естественно-правовой доктрине новое направление, показав возможность сочетания её с идеей исторического развития, так назыв. историческая школа юристов сделала попытку окончательно отвергнуть саму идею естественного П., то есть возможность суда над П. со стороны личного сознания. Гегель проводил различие между законами природы и законами П.; Савиньи сделал попытку отвергнуть это различие. П. развивается, — утверждает он, — подобно растению, путём непроизвольного и органического процесса образования. Оно теряет свои устаревшие части и приобретает новые, как дерево теряет и приобретает свои листья. Понятно, что при подобном взгляде критика положительного П. является совершенно излишней; но собственный пример Савиньи показывает, насколько трудно было остаться верным этому взгляду. Развивая свои мысли, он должен был допустить возможность намеренного, следовательно личного вмешательства в образование П.
В наши дни не может быть и речи ни о произвольном возникновении П., ни о неизменности естественно-правовых норм, ни об их практическом первенстве или равенстве с нормами положительного П. Естественное П. само создаётся из закономерного процесса истории, развивается вместе с этим процессом и во всяком случае представляет собой не настоящее П., а только идеальное построение будущего и критическую оценку существующего П. Историческая точка зрения устраняет возможность сплошной критики всего бывшего и существующего, предлагая рассматривать все совершающееся с точки зрения закономерности. Но, утверждая закономерность исторического процесса, эта точка зрения не может не различать, в каждый данный исторический момент, старого и нового, отживающего и нарождающегося. Понятие смены эпох и течений, дающей торжество новому над старым, свежему над отжившим, служит основанием к этому различию, а вместе с тем и к критической оценке существующего. Идеальные построения будущего слагаются из нарождающихся элементов существующего, и потому сами по себе они неспособны создать ничего безусловно нового; но они как нельзя более пригодны для того, чтобы сообщить новым течениям ту определённость и силу, которая служит залогом торжества. Естественное П., понятое таким образом, представляет собой постоянно развивающееся идеальное сознание о П., возникающее из жизненных потребностей и содействующее их дальнейшему росту. Оно является той атмосферой, в которой вырабатывается действительное П. Пока сознание не претворилось в форму закона или обычая, оно представляет собой не более как нравственное требование; но и в этом качестве оно действует на существующее П., смягчая его резкости и односторонности. Нравственность находится в постоянном взаимодействии с П.; естественное П., как идеальная оценка действующих форм, есть ни что иное, как частное проявление этого взаимодействия. Если современная философия П., в полном согласии с исторической наукой, приходит к восстановлению критических тенденций естественного П., то в указаниях этой науки она черпает подтверждение и для того давнишнего наблюдения, которое открывало в природе человека и общества некоторые неизменные и общие основы правообразования. Сравнительно-историческое изучение правовых институтов показывает, насколько справедлива была старая мысль о существовании общих элементов в правовых системах различных народов. Старые основы естественно-правовой философии вновь возрождаются в современной науке, наделенные всей конкретностью иcторического созерцания и освобожденные от прежней произвольности.
Естественное право и другие якобы права
Этот текст
чтобы удобнее было читать,
можно скачать в доковском формате
отсюда: https://yadi.sk/i/w6clDsjnQPalyA
Естественное право
и другие якобы права
ПРЕДИСЛОВИЕ
На кон поставлена жизнь планеты. И дело вовсе не в вирусе – вы это знаете. Дело в нас. В каждом. И тот, кто свою волю свободно использует, и те, кто из-за страха или по другим причинам, о своей воле забыли – пусть задумаются, живут они или только делают вид, добру или злу они помогают.
Я рассчитывал опубликовать эту статью в начале марта, но и до сих пор её не закончил. Публикую законченную часть и работаю над продолжением.
Я решил так сделать, потому что возникшие неожиданные, хотя и давно ожидаемые, обстоятельства жизни сделали тему статьи ещё более актуальной. Возможно, именно сейчас она будет кому-то особенно полезна. Сейчас, когда жизнь во всём мире кардинально меняется очень важны действия каждого. Сейчас нет простых исполнителей, нет рядовых – сейчас каждый – генерал. Как вы распорядитесь своей силой – своей свободной волей? Может статья поможет вам чем-то. Подумайте, поговорите друг с другом, поищите смысл своих поступков. И хотя вы всегда правы, вы далеко не всегда можете быть оправданы.
Вступительное слово. Сквозная логика
В каждом вопросе нужно быть пронзительно последовательным
Эта статья входит в серию исследований «Сквозная логика». Однако, её можно читать и как самостоятельное произведение. В будущем она войдёт в полный текст о Сквозной логике в качестве примера практического применения этой логики. Первое знакомство с этой темой вы могли получить в статье «Простая Логика Жизни, новая редакция», опубликованной на Прозе-ру.
Сквозная логика – это прослеживание истории от начала до конца, от возникновения до перспектив совершенствования или разрушения; это – знание всех границ явления (процесса), которое исследуется, это – понимание существа дела в необходимых подробностях; это – постоянное и непрерывное удержание во внимании той главной цели, или главных целей, ради которых предпринято исследование. Иначе говоря, сквозная логика – это инструмент, дополняющий и продолжающий логику эмпирических обобщений. Логика эмпирических обобщений являет нам неизвестный ранее элемент картины мира – некое новое знание. Сквозная логика позволяет нам понять место и значение нового знания относительно разных картин мира.
Эта статья посвящена известному уже явлению – Естественному праву и вообще правовым вопросам и соответствующим картинам мира. Возможно, нам удастся навести в этих вопросах некоторый порядок, а также потренироваться в применении сквозной логики для прояснения не вполне ясного круга вопросов.
Постановка вопроса
В наше время человек с самого рождения попадает в очень обусловленный мир. Условия эти двоякого рода: естественные и искусственные. Естественные, а правильнее по-русски сказать – природные условия, касаются существования человека на нашей планете. Мы принимаем их как данность, хотя не вполне с ними соглашаемся – спорим, например, с Земным тяготением, стремимся прыгнуть повыше, научиться летать, ну хотя бы на самолёте… А вторая группа условий нашей жизни, искусственная, придумана людьми. В каком-то возрасте каждый из нас начинает задумываться, так ли уж хороши законы, по которым приходится жить в современном обществе. А законов этих несчётное множество, и даже специальные люди – юристы и всякие госслужащие в них давно запутались. А кроме отдельных законов есть ещё права, правовые системы, разные договора и другие документы. Не упоминают юристы только одного права – естественного права человека. Но именно об этом естественном праве мы сейчас и ведём разговор.
Мы, русские люди, всегда стремимся исходить из этого природного права поступать по правде, а не по придуманному кем-то правилу. Стремимся так поступать, но отступаем перед чиновниками, юристами, не имея аргументов в защиту своей естественной позиции свободного человека – дитя Бога, здесь на Земле оказавшегося. Мы немножко забыли о своём божественном происхождении, и о том деле, которое здесь на Земле должны выполнить.
Давайте вспоминать.
Речь у нас пойдёт о свободной воле, которой обладает каждый человек с момента своего рождения и о естественном праве, которым он может пользоваться в своей жизни.
О методе сквозной логики
Исследовать этот вопрос мы будем с помощью сквозной логики.
Исследователь имеет два основных инструмента для решения своих вопросов: анализ и синтез, иначе говоря, он может использовать логику и образ, схему и форму. Здесь мы будем пользоваться одной лишь логикой, но в самом полном её применении.
Это означает, что мы используем логику естествознания и логику единственного, которые в последовательном применении соединяются в метод сквозной логики. Сквозная – означает от начала и до конца, от одной границы и до другой, сколько бы этих границ не оказалось. Начиная с какого-то вопроса, мы должны найти его начало, источник, причину; обнаружить куда ведёт нас вся тема нашего исследования, каковы перспективы и выводы; выявить, что входит в круг нашего рассмотрения, а что остаётся за его границами. Задача сквозной логики – внести предельную ясность в понимание исходного вопроса. Возможно мы сумеем найти ответ на вопрос и сформулировать существо всей темы исследования, дополнив его определением всех граничных характеристик. Тогда нашу задачу можно считать решённой.
Часть 1. Когда все правы, но это никого не оправдывает
Свобода воли
Свобода воли – это ничем и никем неограниченное право человека жить так, как он хочет: хочет — работает, хочет — бездельничает, хочет — дружит с кем-то, хочет — дерётся. Хочет — живёт честно, хочет — грабит.
Нет для человека никаких ограничений – ему Богом дана свобода воли. А как человек организует себя сам, и как организуют его другие – это вопрос культуры этого человека и культуры общества, которую человеки понимают, устроили и поддерживают.
Вот и посмотрим на общество и на себя: кто мы такие и где мы живём.
Естественное правовое поле
Вы подумайте, если Бог предоставил вам, и каждому любому другому человеку полное право желать и делать всё, что ему заблагорассудится, то кто может этому перечить? Вы хотите поправить Бога? Или всё же попробуете Его понять?
Хорошо это или плохо, почему это так и как лучше пользоваться этим своим достоянием – правом неограниченного воления, мы обсудим в следующих пунктах. В этом пункте мы сосредоточимся только лишь на одном вопросе: что означает для каждого из нас свобода воли, дарованная каждому нашим Отцом, Богом, Создателем Вселённой, оживившим эту Вселённую, сотворившим Человека, вдохнувшим в него жизнь, наделившим его чувствами и сознанием.
Все правы
Чего вы хотите? Чего хочет человек? – Жить хорошо! Каждый понимает это «хорошо» по-своему. Каждый к этому «хорошо» идёт по-своему. И каждый прав! Кто имеет право, ограничить или остановить любого человека в его желании и в его действии? – Никто не имеет такого права – у каждого человека есть полная свобода воли, свобода действий.
Хочет человек быть богатым и становится олигархом – его право, его удача. Праведными или неправедными путями он шёл и сейчас идёт – он прав по праву свободной воли.
Нравятся вам его действия или возмущают – ваше право считать так, как вы хотите. Вы завидуете? – завидуйте, ваше право. Вы хотите его раскулачить – вперёд, ваше право, вы хотите повторить его путь и стать олигархом? – становитесь, ваше право…
Вы видите – все правы.
Вы спросите, где же справедливость? Может у вас и другие вопросы есть: о морали, чести, совести, нравственности. Напоминаю, это вопросы других разделов статьи. Сейчас мы максимально глубоко исследуем, что означает полная свобода воли сама по себе, здесь мы успокаиваем эмоции и чисто логически обнаруживаем следствия из этого положения вещей.
А следствие из того, что каждый имеет одно и то же право делать то, что он хочет, очень простое, вернее этих следствий два: 1) мы все, равные среди равных, живём одинаково хорошо или одинаково плохо; 2) мы, обладая кроме равных возможностей множеством других индивидуальных качеств, оказываемся в абсолютно конфликтном мире, где прав всегда тот, кто сильнее. В таком мире работает только одно право силы: побеждает тот, кто сильнее физически, у кого больше денег, у кого могущественные связи и покровители, у кого более адекватная картина мира…
Очевидно, что именно так мы сейчас и живём в нашем разрушенном СССР, и на всей территории Земли тоже. Мне кажется, что каждому человеку это настолько очевидно, что нет необходимости как-то это доказывать или иллюстрировать примерами.
Советское право
Советское право и есть одна из таких возможностей.
Оно – это право, конечно, тоже является ограничением естественного права и свободной воли человека. Но в отличие от всех остальных правовых систем, советское право предполагает изменение сознания человека в направлении к естественному праву. Ну ведь действительно, невозможно перейти сразу, моментально, да ещё целой страной из состояния законопослушания в некую новую, неизвестную ещё модель поведения и взаимодействия.
Особенности советского права начинаются с самого начала – с момента его создания. Ведь возникло оно в результате свободного волеизъявления народа Российской империи изменить свою жизнь. Так 100 лет назад свободная воля народов Российской империи привела к множеству начинаний, которые должны были привести к построению новой жизни. Одним из таких начинаний было создание советского права. Каким другим способом можно было упорядочить жизнь внутри страны и взаимоотношения с другими странами? Перемены в стране, революция, произошли внезапно, хотя и не на пустом месте. Но готовности сразу перейти в естественное право не было. Маркс, идеи которого распространились наиболее широко, подробно описал капитализм в своём многотомном труде «Капитал». А по поводу светлого будущего они с Энгельсом выпустили тощую брошюрку о призраке коммунизма, шатающегося по Европе. А жить нужно сейчас, непрерывно, и нужно было предпринять то, что поддерживает жизнь сейчас. В той сложной обстановке интервенции и гражданской войны просто удивительным образом было построено новое государство, создано новое советское право и начаты многие проекты, которые могли бы привести страну в светлое будущее, которое воображал народ нашей страны.
Перемены нужно готовить и осуществлять обдуманно и действовать по мере готовности. Мы знаем, что такой возможности у нас не было. Гражданская война, отгремев на полях сражений, из окопов перебралась в кабинеты разных работников, да и просто растеклась по всему населению. Этим повсеместным противостоянием граждан друг с другом первый рывок к мечте был остановлен, но советское право, которое, кстати, и сейчас действует и нисколько не потеряло своей актуальности, так и остаётся особенным, обладающим этими двумя противоположными свойствами: с одной стороны, оно ограничивает естественные права человека, но с другой стороны, побуждает действовать по-хозяйски и тем самым подготовиться к переходу в полноценное естественное право.
Получается, что у нас есть выбор. Мы могли бы все вместе договориться о том, как организовать свою жизнь в соответствии с естественным правом. Однако, похоже, что мы пока не готовы это осуществить. Тогда мы могли бы вернуться к руководству советским правом и попробовать ещё раз, оттолкнувшись от него, повести свою жизнь к организации полноценного человеческого образа жизни. Здесь прямо напрашивается вспомнить о социалистическом соревновании: устроить сревнование двух систем – той кондовой, которая была организована после Сталина и вопреки его планам, и той, с которой начинался путь в действительно новое общество сразу после переворота, именуемого у нам великой революцией. Великой революции ещё не случилось, хотя она была начата и вполне результативно. Но это здесь другая тема. Она обсуждалась в моей статье «СССР: миссия, катастрофа, возрождение».
Итак, у нас два возможных пути: строить новое общество сразу, сейчас; или попробовать ещё раз влезть в советское право и исправить его – перейти естественное право.
Мне больше нравится первый вариант: отбросили личные амбиции (свои личины) и честно по дружески и с любовью стали учиться друг у друга, помогать друг другу, радовать друг друга. Наверное это что-то вроде фантастики, хотя всё необходимое для такого сценария у нас есть.
Второй путь – через СССР –представляется более надёжным и простым. Но это при условии, что люди прекратят воевать друг с другом, а сядут за парты, соберутся в клубы, в творческие коллективы, и займутся совместным творчеством своей жизни. То есть видите: здесь всё то же самое, только в рамках законов, которые уже привели нас к краху.
Как действовать: по первому или второму варианту, или не предпринимать ничего – это, как мы знаем, каждый решает сам по праву свободного использования своей воли.
Часть 2. Деление на классы
Здорово Маркс с Энгельсом запудрили всем мозги, будто общество делится всего на два класса. Все им поверили, и Ленин тоже сначала оказался под впечатлением этой выдумки. Уже позже он понял, что есть и другие классы – бюрократов, например. В наши дни об этом классе писал Ю.И. Мухин. Общество – это сложный организм и для его понимания нужна наука, а не политика. Возможно, такая наука, изучающая общество как целостный организм, когда-нибудь появится. Ну, а мы продолжим нашу узкую тему про естественное право и свободу воли. И как вы уже поняли, мы придём к очень простому делению общества, а точнее сказать – населения, именно на две группы, можно сказать на два класса: на свободных и на рабов.
Хотя у нас появились признаки классификации и возможность обобщения, мы не будем ими пользоваться, потому что это будет неправильно. В первую очередь потому, что воля человека – это его внутреннее качество, а не внешняя характеристика, как, например, отношение к средствам производства или материальным ценностям. В нашем вопросе естественного права каждый сам внутри себя решает, будет ли он пользоваться своей свободной волей, будет ли отстаивать своё естественное право, или согласится на подчинённое рабское положение. А в первой части мы как раз определили, что своё право нужно отстаивать всегда и всё время. А если вы не знаете как это делать? – Об этом мы поговорим в следующем разделе. А пока попробуем ещё раз осознать такую простую вещь, что быть рабом может быть предпочтительнее, чем свободным человеком. Меньше ответственности, например. Меньше забот. И всегда есть надежда на «доброго царя» – вот придёт и всё наладит в вашей жизни, будто ему это очень надо. И вам не важно, что этот добрый царь на протяжении всей известной истории так и не появился. Вам так спокойнее – ни за что не отвечать, даже за свою жизнь, за жизнь своих детей, но рассуждать обо всём, даже о том чего вы не знаете, и предъявлять претензии всем и каждому, только не себе.
Быть ответственным за свою жизнь – это значит начинать становиться взрослым человеком. А взрослый отличается уже качественно, взрослый – это безупречный человек. И здесь определить, кто есть кто не так просто. Это нельзя сделать по обычным внешним признакам: по количеству денег, например, по занимаемой должности, по количеству каких-нибудь успехов или неудач. Таким вольным взрослым человеком был, например, Атос, и его друзья тоже. И как мы знаем, все они жили как обычные люди, подчинялись общим правилам, хотя часто это им не нравилось, и часто они не подчинялись и действовали по-своему.
А что делать нам в сложившейся обстановке? И действительно, если жизнь складывается хорошо, то как будто и проблемы нет… Видите, мы снова вернулись к началу, к первому вопросу: человеку нужно хорошо жить. Поэтому, если вы хорошо живёте и всем довольны – то и хорошо. У вас нет проблемы, нет вопросов, и мотивировать вас на что-то, убеждать в чём-то не надо – помните: вы вправе сделать этот выбор – не пользоваться своим естественным правом. И даже если вы этот выбор не делали сознательно, а просто автоматически живёте «как все» – это всё равно ваше право, но всё равно вы не будете оправданы самой жизнью за этот ваш выбор жить жизнью безвольной, не подобающей человеку – дитю Божьему, являющему собой образ Бога, обладающему силами и качествами Бога, имеющему свою миссию здесь в своей земной жизни.
Дальнейшее адресовано тем, кто знает и понимает, или начинает задумываться, что жить надо своим умом, строить свою судьбу самостоятельно, действовать ответственно. Продолжаем с теми, кто уже так живёт или намеревается взять свою жизнь в свои руки.
Часть 3. Если ты с Богом, то какая разница, кто против тебя?
Итак, мы видим, насколько просто устроен мир, в котором мы живём. Каждый человек обладает свободной волей, которую он волен использовать в большем или меньшем масштабе. Дети, во всяком случае, используют свою волю на все сто процентов. Но родители, свою волю уже порастерявшие, своими превосходящими силами ограничивают и ограничивают ребёнка, а дело довершает школа, главная задача которой и состоит в том, чтобы как можно сильнее обезволить человека. Эти родители, которые вредят воле своего ребёнка, ведь тоже из школы – они продолжают программу этой школы у себя дома, и их родители тоже, и родители родителей… Давно так повелось. Сейчас мы с вами решили, что надо ситуацию поменять.
Начали мы с того, что в мире есть воля, она есть у каждого, но как-то радости она нам не принесла, во всяком случае далеко-далеко не каждому. Но что делать, воля – стихия своеобразная, неустойчивая, увлекающаяся, грубая. Она ближе к кулакам, ей нужна победа любой ценой. Если бы одна только воля командовала в человеческом мире, мир не был бы устойчив, всё в нём бурлило бы, каждый бы воевал со всеми остальными, пока не остался бы один победитель, самый сильный и удачливый, чтобы порадоваться короткой радостью своей окончательной победе.
Но в мире кроме Воли существуют ещё две мировые силы: Провидение и Рок. Я пишу их с большой буквы, подчёркивая, что это мировые, вселенские Божественные силы, организующие жизнь человеков на Земле. Те, кто знает это – могут действовать сознательно, кто не знает – действует интуитивно. А как именно?
Есть три понятных сценария. Первый – пользоваться одной лишь своей волей. Тогда человек живёт неспокойно, в борьбе, страстях, желаниях. Если бы так жили все, получился бы хаос, который мы только что описали. Отчасти мы так и живём.
Можно соединить Волю с Роком. Рок – это ограничение, упорядочивание, планирование, измерение, точное соответствие и воздаяние, карма, логика, непреложность, схема, механистичность. Воля, соединённая с Роком – это и есть наша цивилизация, где появляются иерархии, пирамиды власти, видимость порядка и справедливости.
Третья наша возможность – соединить Волю с Провидением. Провидение – это творчество, а значит неожиданность, неизвестность, непредсказуемость. Это выход за рамки обычного, игнорирование законов и действие по Правде, преодоление известных законов Природы и получение помощи с неожиданной стороны, которая подвластна Провидению. Соединить свою Волю с Провидением – это решиться жить в неизвестности, шагать в неизведанное, сознавая, что твоё служение истине и правде будет поддержано Богом, и Он через Провидение окажет необходимую помощь. И не когда-то в будущем, а уже сейчас, и уже вчера – ведь Бог всегда с вами, это вы Его до сих пор сторонились.
Это непросто – решиться на свободный полёт, отбросить костыли известной, просчитанной, упорядоченной жизни. Но пора учиться летать, пробовать крылья творчества. Мы не только на пороге, мы уже вступили в этот мир безграничных возможностей, радостного безостановочного творчества. Правильнее сказать – не мы вступили, а сам этот мир ворвался к нам, окружил нас, одарил множеством перспектив, однако мы не готовы, мы пока не проснулись, мы ещё медлим, не понимаем, сомневаемся…
Но у нас нет выбора. Вернее, всё равно есть – либо погибнуть с этой роковой цивилизацией, уничтожившей жизнь на планете уже почти до последнего предела; либо научиться жить в безграничном Творчестве и безусловной Любви.
Научиться… Нужно учиться, пока не поздно. Нужно открыться Богу, нужно содействовать с Провидением.
Послесловие к этой части статьи.
Здесь просится появление резюме, чтобы выделить главные положения и собрать их вместе. С этого резюме я начну продолжение статьи. А пока вы можете составить своё резюме. Интересно будет сравнить, что у нас всех получится.