коллизия обязанностей в уголовном праве
Коллизия законов
КОЛЛИЗИЯ ЗАКОНОВ
КОЛЛИЗИЯ ЗАКОНОВО негласном сотрудничестве адвоката с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность
Автором рассмотрены примеры из правоприменительной практики, когда суды, вынося решения в пользу адвокатов, которые оказывали конфиденциальное содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, интерпретировали эти действия как помощь правоохранителям в раскрытии преступлений.
В п. 5 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» установлено правило: «Негласное сотрудничество адвоката с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, запрещается». В то же время ч. 3 ст. 17 Федерального закона от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» устанавливает запрет на оказание адвокатами конфиденциального содействия органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность (далее – ОРО), только лишь по контракту. Таким образом, Федеральный закон № 144-ФЗ разрешает адвокатам негласное сотрудничество с ОРО на бесконтрактной основе.
Налицо правовая коллизия двух федеральных законов. Это порождает интересные примеры в правоприменительной практике, которые официально опубликованы в специализированной юридической литературе.
Фабула № 1
Описываемый случай произошел в 2012 г. в г. Урюпинске Волгоградской области. В этой поучительной истории было два фигуранта: адвокат А. и прокурор П. Начало рассматриваемых событий несколько различается в интерпретациях их основных участников. Приведем обе позиции.
По словам адвоката А., он занимался делом своего подзащитного, когда его на беседу пригласил прокурор П. Отправляясь на встречу, адвокат взял с собой записывающее устройство. В ходе беседы прокурор предложил сделку: за половину адвокатского гонорара гособвинитель выразил согласие уменьшить запрашиваемый им от имени государства срок наказания клиенту адвоката.
В интерпретации прокурора зачин истории выглядит иначе: адвокат А. неоднократно посещал служебный кабинет прокурора, склоняя его к тому, чтобы за вознаграждение назначить минимальное наказание его подзащитному.
Дальнейшие показания адвоката и прокурора сходятся. Аудиозаписи, сделанные адвокатом, были им лично переданы соответствующим ОРО. В результате оперативного эксперимента был зафиксирован факт передачи адвокатом меченых купюр прокурору, против которого уже возбудили уголовное дело, присвоив ему статус обвиняемого.
Вскоре события развивались следующим образом. Адвокат обвиняемого в получении взятки прокурора обратилась в АП Волгоградской области с жалобой на адвоката А. Совет АП лишил его статуса за негласное сотрудничество с ОРО ввиду нарушения п. 5 ст. 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», а также п. 1 ст. 4 и п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката.
Адвокат А. за защитой своих прав обратился в суд, который признал решение Совета АП незаконным, отменил его и восстановил адвокату статус. На основании анализа ст. 6, 18 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» суд вычленил две категории лиц: сотрудничающих с ОРО и оказывающих им помощь в раскрытии преступлений. Различие между этими двумя категориями суд увидел в наличии контракта (т.е. возмездного сотрудничества) в первом случае и отсутствии такового во втором. К последней группе был отнесен и адвокат А.
Однако Совет АП Волгоградской области, не согласившись с таким решением суда, на страницах своего корпоративного издания опубликовал статью под этически неоднозначным названием «Суд разрешил адвокатам стучать?», продемонстрировав свое отношение к данной проблеме.
По-видимому, Совет АП прав в том смысле, что любое сомнительное сотрудничество с ОРО бросает тень как на адвоката, так и на корпорацию в целом, ставя под угрозу имидж адвокатуры как независимого от государства органа.
В изложенных правоотношениях, очевидно, необходимо определить, с какой целью адвокат сотрудничает с этими органами. Возможны два принципиально различающихся варианта: адвокат оказывает конфиденциальное содействие ОРО на пользу своему клиенту или во вред ему. Защитник может договориться со следователем, дознавателем и их процессуальными руководителями (начальниками), а также с оперативными работниками о сделке (например, подзащитный признает один эпизод обвинения, а следователь либо дознаватель прекратит уголовное преследование по другим «слабо» доказанным эпизодам).
Александр ЧУРКИН,
к.ю.н., доцент, адвокат адвокатского кабинета № 1288 АП Московской области
Полный текст статьи читайте в печатной версии «АГ» № 6 за 2016 г.
О некоторых коллизионных вопросах в уголовном праве России
. Под коллизией следует понимать столкновение каких-либо противоположных сил, интересов, стремлений. В уголовном праве такие противоречия имеют место в Уголовном кодексе РФ между его нормами, между ними и положениями постановлений Пленума Верховного Суда РФ, между самими положениями этих постановлений, а также между ними и судебной практикой.
Современная уголовная политика находит, в частности, отражение в Уголовном кодексе РФ 1996 г., постановлениях Пленума Верховного Суда РФ и в судебной практике.
К сожалению, по мнению многих ученых перечисленные юридические акты не отличаются системным характером по причине наличия в них коллизий. Согласно разъяснению смысла данного термина С.И. Ожеговым и Н.Ю. Шведовой под коллизией следует понимать столкновение каких-либо противоположных сил, интересов, стремлений [1]. В уголовном праве, к сожалению, такие противоречия имеют место в Уголовном кодексе РФ между его нормами, между ними и положениями постановлений Пленума Верховного Суда РФ, между самими положениями этих постановлений, а также между ними и судебной практикой.
Во-первых, существенное противоречие между ч. 2 ст. 2 и п. «а» ч. 1 ст. 97 УК РФ было внесено Федеральным законом от 27 июля 2006 г. № 153-ФЗ. Согласно ч. 2 ст. 2 УК РФ уголовный закон устанавливает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера только за совершение преступлений. Указанный выше закон к иным мерам уголовно-правового характера отнес принудительные меры медицинского характера, которые могут назначаться судом лицам, совершившим деяния, предусмотренные статьями Особенной части УК РФ, в состоянии невменяемости (п. «а» ч. 1 ст. 97 УК РФ).
По-прежнему, остается не совсем справедливым положение ч. 1 ст. 17 УК РФ о понятии совокупности преступлений, в соответствии с которым к ней не относятся случаи, когда совершение двух или более преступлений предусмотрено статьями Особенной части УК РФ в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание. В соответствии с данным положением, если убийство сопряжено с разбоем, вымогательством или бандитизмом, действия лица должны квалифицироваться только по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Многочисленные же примеры из судебной практики свидетельствуют о противоположном решении данного вопроса, что является вполне обоснованным, т.к. при квалификации надо учитывать объект посягательства, которому причиняется вред, например, праву собственности.
Наконец-то наметились положительные сдвиги в практике привлечения к уголовной ответственности лица, совершившего преступление с лицом, не являющимся субъектом преступления. В настоящее время ни одно постановление Пленума Верховного Суда РФ не разъясняет, что группу лиц могут образовывать только лица, наделенные признаками субъекта преступления.
Кстати, в уголовном законе такое требование отсутствует, а в судебной практике оно носило надуманный характер. Совершенно очевидно, что лицо, которое привлекло для совершения преступления участников, которые не являются субъектами преступления, но оказывают ему поддержку в совершении преступления, а он рассчитывает на нее, должно привлекаться к уголовной ответственности по квалифицирующему признаку «группой лиц, группой лиц по предварительному сговору». Да и потерпевшему от этого не легче: обладают участники преступления признаками субъекта или нет.
На мой взгляд, совершенно правильно сформулирован абзац третий п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)»: «Предварительный сговор на убийство предполагает выраженную в любой форме договоренность двух или более лиц, состоявшуюся до начала совершения действий, непосредственно направленных на лишение жизни потерпевшего. При этом, наряду с соисполнителями преступления, другие участники преступной группы могут выступать в роли организаторов, подстрекателей или пособников убийства, и их действия надлежит квалифицировать по соответствующей части ст. 33 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ». В судебной же практике мы наблюдаем совершенно другие правила квалификации: группу лиц по предварительному сговору образуют только соисполнители.
Еще интереснее сформулированы в указанном пункте постановления правила квалификации организованной группой. Исходя из данного положения, соисполнителями являются любые участники организованной группы «независимо от их роли в преступлении», что прямо ставит его в противоречие с ч. 2 ст. 33 УК РФ, в которой говорится, что соисполнителем является лицо непосредственно участвующее в совершении преступления, т.е. выполняющее часть объективной стороны состава преступления.
Говоря о вопросах соучастия, сложно не обратить внимание на явную коллизию, которую внес законодатель между ч. 4 и ч. 5 ст. 35 УК РФ, включив в понятие преступного сообщества (преступной организации) цель получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды, которая для незаконного вооруженного формирования (ст. 208 УК РФ) и экстремистского преступного сообщества (ст. 282.1 УК РФ) не характерна.
Нельзя не обратить внимание и на коллизию норм, предусмотренных ч. 2 и 3 ст. 74 УК РФ и п. «а» ч. 7 ст. 79 УК РФ, в которых речь идет об отмене условного осуждения и условно-досрочного освобождения. В нормах, предусмотренных ст. 74 УК РФ законодатель предусмотрел нарушение общественного порядка, за которое лицо привлечено к административной ответственности, в ст. 79 УК РФ почему-то оставил прежнюю редакцию, в которой говорится о лице, совершившем нарушение общественного порядка, за которое на него возложено административное взыскание.
В качестве примера противоречия конструирования норм в Особенной части УК РФ можно привести включение законодателем в качестве квалифицирующего признака совершение преступления «группой лиц». В ч. 2 ст. 105 УК РФ (Убийство) и в ч. 2 ст. 131 УК РФ (Изнасилование) имеется данный признак, а в таких преступлениях, как кража (ст. 158 УК РФ), грабеж (ст. 161 УК РФ), разбой (ст. 162 УК РФ), хулиганство (ст. 213 УК РФ) он отсутствует. А ведь именно их совершение часто зависит от сложившейся ситуации на месте преступления.
И таких примеров коллизии норм в УК РФ можно привести еще много.
Принимая во внимание изложенное, можно сделать вывод о том, что, если законодатель уже не в состоянии внести изменения в УК РФ 1996 г. и устранить коллизии в его нормах, необходима разработка нового Уголовного кодекса Российской Федерации, как в последнее время высказывают свое мнение Председатель Ассоциации юристов России П. Крашенинников [4] и многие ведущие ученые-криминалисты нашей страны. В целях устранения коллизий между нормами уголовного закона и судебной практикой, которую на региональном уровне иногда устанавливают допускающие ошибки в квалификации преступлений и при назначении наказания судьи и прокуроры, было бы не лишним включить в новый УК в виде примечаний к статьям или в виде отдельных разделов «Правила квалификации преступлений» (например, по правилам квалификации фактической ошибки, конкуренции норм, по совокупности с другими преступлениями и т.д.), а также «Правила назначения наказания», в которых следовало бы установить порядок назначения наказания, особенно при наличии нескольких обстоятельств, предусматривающих обязательное его смягчение, если они сохранятся в новом уголовном законе.
Литература
Опубликовано: Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы X Международной научно-практической конференции (24-25 января 2013 г.). – Москва, Проспект, 2013.
А если информация, размещенная на нашем сайте оказалась вам полезна, пожалуйста, поделитесь ею в социальных сетях.
Коллизия норм
В декабре 2018 г. ко мне за юридической помощью обратился гражданин П., отбывающий наказание в одной из исправительных колоний строгого режима в Ростовской области.
В соответствии с приговором Калининского районного суда Краснодарского края он был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 166 УК РФ, с назначением наказания в виде двух лет лишения свободы.
Во время отбытия наказания он совершил новое преступление, ответственность за которое предусмотрена ч. 1 ст. 207 УК, сделав заведомо ложное сообщение о теракте. Приговором Новочеркасского городского суда Ростовской области ему было назначено наказание в виде принудительных работ сроком на два года.
В соответствии со ст. 70 и 71 УК путем частичного присоединения к назначенному наказанию неотбытой части по приговору Калининского районного суда Краснодарского края окончательное наказание составило два года и один месяц лишения свободы. То есть до вынесения приговора Новочеркасского городского суда П. подлежал освобождению 26 февраля 2019 г., а после вынесения нового – 30 сентября 2020 г.
Ознакомившись с указанными судебными актами, я пришел к выводу, что приговор Новочеркасского городского суда является незаконным и подлежит отмене.
Так, в соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 18 декабря 2018 г. № 43 «О внесении изменений в постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 2011 года № 21 “О практике применения судами законодательства об исполнении приговора” и от 22 декабря 2015 года № 58 “О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания”», исходя из положений ч. 1 ст. 53.1 УК, при назначении наказания принудительные работы применяются как альтернатива лишению свободы лишь в случаях, когда совершено преступление небольшой или средней тяжести либо впервые тяжкое преступление и только когда данный вид наказания наряду с лишением свободы прямо предусмотрен санкциями соответствующих статей Особенной части Кодекса.
Как указано в постановлении ВС № 43, судам следует иметь в виду, что в ситуациях, когда в силу требований закона осужденному не может быть назначено наказание в виде лишения свободы (например, ч. 1 ст. 56 УК), принудительные работы не назначаются.
Совершение преступления по ч. 1 ст. 207 УК наказывается штрафом в размере от 200 тыс. до 500 тыс. руб. или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от года до полутора лет, либо ограничением свободы на срок до трех лет, либо принудительными работами на срок от двух до трех лет.
Учитывая изложенное, в связи с тем что санкция ч. 1 ст. 207 УК не предусматривает наказания в виде лишения свободы, такое наказание, как принудительные работы, в отношении моего доверителя применено быть не могло.
Поскольку приговор Новочеркасского городского суда в апелляционном порядке не обжаловался, а доверитель обратился ко мне уже после вступления приговора в силу, мне оставалось только подготовить и направить кассационную жалобу.
Изучив жалобу, Ростовский областной суд отказал в ее передаче для рассмотрения в судебном заседании со ссылкой на отсутствие нарушений норм УПК РФ (постановление от 6 февраля 2019 г.).
Далее Постановлением Верховного Суда РФ от 22 апреля 2019 г. жалоба была передана в президиум Ростовского областного суда для рассмотрения в кассации. В итоге постановлением Ростовского областного суда от 20 июня 2019 г. приговор Новочеркасского городского суда был отменен, а мой подзащитный освобожден из-под стражи.
Суд кассационной инстанции согласился с моими доводами о том, что, поскольку норма ч. 1 ст. 207 УК не предусматривает наказания в виде лишения свободы, и принудительные работы в отношении осужденного применять нельзя.
Таким образом, налицо юридическая коллизия – санкция статьи УК предусматривает наказание в виде принудительных работ, а суды не вправе ее применять.
Коллизии норм общей и особенной частей уголовного закона *
Жук Максим Сергеевич, прокурор Центрального административного округа г. Краснодара, кандидат юридических наук.
Автор статьи, анализируя проблемы конкуренции норм Общей и Особенной части Уголовного кодекса, предлагает законодательные пути их устранения.
Ключевые слова: Уголовный кодекс, Общая часть, Особенная часть, конкуренция норм, коллизия, устранение (предписание).
On analyzing the problems of competition of norms of the General and the Special parts of the Criminal code the author proposes legitimate ways of elimination thereof.
Key words: Criminal code, General part, Special part, competition of norms, conflict of laws, elimination (order).
Незнамова З.А. Коллизии в уголовном праве. Екатеринбург, 1994. С. 45.
Коллизия предполагает противоречие, рассогласование норм. В ситуации противоречия предписаний Особенной части предписаниям Общей части уголовного права справедливость правила о приоритетном применении именно специальной нормы (т.е. предписания Особенной части) не является уж столь однозначной. Скорее наоборот, учитывая отмеченное выше регулятивное воздействие предписаний Общей части на предписания части Особенной, коллизия должна разрешаться в пользу положений Общей части уголовного права.
При всей оригинальности этого предложения с ним трудно согласиться; причем не только в силу юридико-технических несовершенств (в частности, в тексте законодательного акта недопустимо, на наш взгляд, использовать такие слова, как «противоречие» и «приоритет», поскольку содержание их может пониматься различным образом), но и по существу. Автор предлагает предусмотреть в УК РФ коллизионную норму, призванную способствовать преодолению коллизий между предписаниями и институтами Общей и Особенной частей уголовного права. Однако она не является универсальной. С предлагаемым правилом можно согласиться лишь в части, не касающейся признаков состава преступления. Например, если в санкции статьи Особенной части будет установлено какое-либо наказание в размере, превышающем его максимальное значение, установленное Общей частью УК РФ, то очевидно, что «приоритетом» должны пользоваться положения именно Общей части. Если же рассматривать ситуацию противоречия в законодательном описании признаков состава преступления, то анализируемая коллизионная норма входит в неразрешимое противоречие с предписаниями ст. 3 УК РФ о недопустимости применения уголовного закона по аналогии. Как известно, все особенные, отличительные признаки составов преступлений исчерпывающе предусмотрены в статьях Особенной части УК РФ. Они для того и формулируются там, чтобы ограничить специфическим образом общее понятие преступления. И если содержание признака, указанного в Особенной части, не соответствует отдельным положениям Общей части уголовного права, то применение «общего понимания», «логики», «сути», «духа» закона, отраженных в Общей части, есть не что иное, как аналогия. Представляется, что даже если волеизъявление законодателя при описании признаков состава преступления в Особенной части упречно, оно не перестает быть свидетельством воли законодателя. Блокирование этой воли аналогичными волевыми предписаниями Общей части невозможно.
Незнамова З.А. Указ. соч. С. 48.
Уголовное право. Общая часть
Конкуренция (коллизия) уголовно-правовых норм
Коллизия (конкуренция) в уголовном праве определяется как отношение между двумя или более нормами права, двумя или более актами толкования права, а также между нормами права и актами толкования, возникающее при регулировании одного уголовно-правового отношения.
Термин «коллизия» чаще употребляется в общей теории права, международном праве и международном частном праве, тогда как для уголовного права более характерен термин «конкуренция». Однако проведенное в литературе исследование позволяет сделать вывод, что данные понятия по своей сути идентичны и потому используются в данном случае как равнозначные.
Коллизия (конкуренция) в уголовном праве обладает следующими признаками:
Коллизия в праве вообще и в уголовном праве в частности существует в двух видах. Абстрактная коллизия возникает на уровне законодательства независимо от наличия конкретного совершенного преступления и конкретного уголовного дела. Так, ст. 56 УК РФ устанавливает максимальный срок лишения свободы в 20 лет. Статья 88 УК РФ устанавливает максимальный срок лишения свободы для несовершеннолетних 10 лет. Независимо от наличия конкретного уголовного дела данные нормы конкурируют (коллидируют) между собой.
Реальная коллизия возникает при рассмотрении конкретных уголовных дел.
И в первом, и во втором случаях возникает необходимость в преодолении этих видов коллизии.
Под преодолением коллизий следует понимать разрешение коллизий в конкретном случае по конкретному уголовному делу в процессе применения норм права. Реальные коллизии в уголовном праве есть не что иное, как проблема выбора нормы из числа нескольких, регулирующих одно преступление. Для преодоления коллизий в уголовном праве существует определенный коллизионный механизм, который включает в себя коллизионные нормы, коллизионные принципы (правила) и толкование уголовно-правовых норм.
Классификация видов коллизий может проводиться по различным основаниям. С позиций системы права и законодательства можно выделить межправовые, межотраслевые и внутриотраслевые коллизии.
Межправовые коллизии возникают между нормами права, принадлежащими к разным правовым системам. В рамках межправовых коллизий следует выделить две разновидности: 1) коллизии норм международного и внутригосударственного уголовного права и 2) коллизии норм национального уголовного права с нормами уголовного права иностранных государств. Поскольку межправовые коллизии традиционно являются предметом изучения международного права, в данном случае они подробно не рассматриваются.
Межотраслевые коллизии представляют собой отношения, возникающие между правовыми предписаниями различных отраслей права, уголовного, уголовно-процессуального, уголовно исполнительного, конституционного, административного и т.п.
Все межотраслевые коллизии с позиции системы права подразделяются на:
Внутриотраслевые коллизии возникают между нормами права одной отраслевой принадлежности.
С точки зрения структуры уголовного права внутриотраслевые коллизии в уголовном праве подразделяются на:
В зависимости от свойств коллизии подразделяются на темпоральные, пространственные, иерархические и содержательные.
Темпоральные коллизии — это коллизии между двумя или несколькими разновременно действующими нормами права. Иначе темпоральные коллизии можно назвать коллизией законов во времени, временными коллизиями. В теории уголовного права данный вид коллизий и способы их разрешения обычно рассматриваются в теме «Уголовный закон» как проблема действия уголовных законов во времени.
Пространственные коллизии — это отношения между двумя или более уголовно-правовыми нормами, действующими на разных территориях. Причины возникновения пространственных коллизий в уголовном праве заключаются, во-первых, в пространственной ограниченности действия уголовных законов только пределами государственной территории, во-вторых, пространственной протяженностью некоторых категорий преступлений, в результате чего преступление может совершаться на территории не одного, а двух, а то и нескольких государств, в-третьих, в изменении границ государственных территорий. Проблема разрешения пространственных уголовно-правовых коллизий также рассматривается в гл. 2 «Уголовный закон» как проблема действия уголовного закона в пространстве.
Иерархические коллизии — это отношение между нормами различной юридической силы. Поскольку единственным источником уголовного права являются акты высшей юридической силы — уголовные законы, иерархические коллизии в традиционном их понимании в уголовном праве отсутствуют.
Однако в современный период можно выделить иерархические коллизии несколько иного типа: 1) коллизии норм международного и национального уголовного законодательства; 2) коллизии конституционных и отраслевых уголовно-правовых норм; 3) коллизии между правом и законом.
Содержательные коллизии — это отношения между общими и специальными, общими и исключительными нормами. Содержательные коллизии возникают между нормами одной отраслевой принадлежности по причине разницы в объеме правового регулирования. Именно содержательные коллизии в уголовном праве чаще всего именуют конкуренцией уголовно-правовых норм и именно они будут предметом наиболее подробного рассмотрения в настоящем параграфе.