за счет чего растет мировая экономика
Из-за чего растет мировая экономика?
Согласно предварительным прогнозам, рост мирового ВВП в этом году составит 3,5%, а в 2018 году – 3,7%. Напомним, в прошлом году этот показатель был равен 3,1%. Рост мировой экономики – это спекулятивный пузырь, который вот-вот лопнет, или объективный тренд? На этот и другие вопросы отвечает экономист Дмитрий Прокофьев.
Цифры – радостные или тревожные
Девять лет назад, когда мировую экономику сотрясал кризис, а эксперты и аналитики спорили о том, будет ли все так же плохо, как в 1929 году, или все будет еще хуже, никто не мог предположить, что спустя 10 лет фондовый рынок США побьет все мыслимые рекорды, а индекс Доу-Джонса окажется на исторических максимумах.
Такой стремительный рост фондовых рынков вызывает опасения – кто знает, не надувается ли на бирже спекулятивный пузырь, не подкрепленный ростом экономики? Теоретически такое вполне возможно, ажиотаж на рынке часто предшествует биржевому краху. Так было осенью 1987 года, когда 19 октября индекс Доу-Джонса обрушился на 22% с рекордных 2700 пунктов и обесценил американские компании на 1,5 триллиона долларов. Так было в 1929 году, когда бум в американской экономике сменился Великой депрессией, парализовавшей мировую торговлю и промышленность. В конце 1990-х до России докатился долговой кризис рынков Юго-Восточной Азии, спровоцировавший обвальную девальвацию и дефолт. В 2008 году отечественный индекс РТС достигал 2400 пунктов, но после кризиса на рынке американской недвижимости рухнул, и сейчас едва достигает 1100 пунктов.
Не все так плохо, говорят в Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР): ситуация в мировой экономике улучшается. Согласно прогнозам ОЭСР, рост мирового ВВП ускорится с 3,1% в 2016 году до 3,5% в 2017 году и до 3,7% в 2018 году. Это должно произойти за счет США, Европы, а также Бразилии, экономика которой выходит из рецессии. По «странам» картина роста выглядит чуть иначе. По прогнозу МВФ, валовый внутренний продукт США должен будет вырасти на 2,2%, Евросоюза – на 2,3%, КНР – на 6,8%, Индии – на 6,7%. На постсоветском пространстве – также рост: ожидается, что Латвия, Литва и Эстония прибавят 3,5-4% за год, темпы роста в Казахстане составят 3,3%.
России подфартило
Экономический рост в мире тянет за собой цены на сырье, поэтому российская экономика должна показать рост – процента на полтора, поскольку увеличиваются объемы экспорта сырья. Напомним, по итогам первого полугодия текущего года российская экономика неожиданно показала ускорение темпов роста: уточненные данные статистики позволяют увидеть его действительную причину. Лидерами экономической динамики оказались оптовая и розничная торговля и ремонт автотранспортных средств и мотоциклов (+ 4,7% по сравнению со 2-м кварталом 2016 года) На втором месте – добыча полезных ископаемых (+4,6%). С ремонтом все понятно: вместо покупки новых машин чиним старые. С добычей полезных ископаемых тоже все ясно.
Но есть еще такой показатель, как доля вклада в произведенную валовую добавленную стоимость (ВДС). Он демонстрирует, какая отрасль внесла наибольший вклад в ускорение роста. На первом месте все та же оптовая и розничная торговля. Чем же таким мы так успешно торгуем? По итогам 2-го квартала оборот оптовой торговли составил 15 937,3 миллиарда рублей – в два раза больше, чем в рознице, при этом росла оптовая торговля в 10 раз быстрее, чем розничная.
Какова же была структура оборота оптовой торговли? По данным Росстата, наибольший вес (44,8%) в структуре оборота имели так называемые «несельскохозяйственные промежуточные продукты». Что же это за продукты такие? Топливо. Операции с ним составляют 35,2% всей российской оптовой торговли. То есть весь наш «экономический рост» – производная от нескольких крупных сделок российских торговцев топливом. Это очень верное свидетельство того, что российская экономика остается «сырьевой».
Повод для оптимизма
Эта маленькая иллюстрация важна для понимания оптимистического прогноза в отношении развития мировой экономики. Даже сравнительно несложный анализ информации позволяет инвесторам делать заключения о действительном, а не декларируемом положении дел в экономике той или иной страны. Если тридцать и даже двадцать лет назад для воздействия на рынки было достаточно заявлений политиков, то сейчас рынок все меньше обращает внимание на риторику, а смотрит только на дела.
В 2016 году произошло два совершенно неожиданных события – Brexit и избрание Дональда Трампа президентом США. Короткая паника инвесторов сменилась стойким оптимизмом. Несколько десятков лет назад события, аналогичные тем, которые происходят сегодня в Каталонии, вызвали бы биржевую панику. Сейчас бизнес, недовольный барселонскими сецессионистами, покидает Каталонию, однако это не вызывает катастрофы для компаний в организационном смысле. Фирма переносит место своей деятельности и уплаты налогов, но люди остаются работать на привычных для себя местах – благодаря современным системам коммуникации и управления информацией. Да, сложно, но не катастрофично.
Похожая ситуация происходит на рынке нефти: те, кто делал ставки на эскалацию конфликта в Сирии, были убеждены, что бомбардировки сирийской пустыни обернутся взлетом нефтяных котировок. Ничего подобного не произошло.
Инициаторы продовольственного эмбарго в России всерьез верили в крах европейского сельского хозяйства. Но отказавшись от российского продовольственного рынка, европейские фермеры нашли сбыт для своих продуктов в других странах (и в той же России, только через цепочку посредников).
В былые времена страха перед ядерным конфликтом на Дальнем Востоке хватило бы для обвала рынков, но сейчас рынки и инвесторы будто не замечают ни пусков северокорейских ракет, ни маневров американских авианосцев.
Что происходит?
Ответ на этот вопрос можно найти, как ни странно, в работах гениального российского экономиста Николая Кондратьева, создателя теории экономических циклов. Согласно идее Кондратьева, экономику двигают вперед не политики, а инженеры и ученые. Появление новой технологии, согласно Кондратьеву, всегда приводит к кризису, связанному с ростом издержек: необходимо переоснащать производство, преимущества новой технологии не всегда очевидны, возникают ошибки, связанные с недостатком навыков и знаний у персонала. Но когда происходит первый период адаптации, экономика начинает набирать скорость.
Примером того, как технологии меняют мир, может служить история появления криптовалют. Сейчас финансовые аналитики удивляются, почему центральные банки Евросоюза и Японии накачивают экономику своих стран деньгами, не опасаясь вспышки инфляции. Да потому, что банкиры понимают: с появлением криптовалют традиционные «эмиссионные деньги» превращаются в средство учета, а не накопления и гаранта ценностей. Технологии блокчейн позволят людям и организациям эффективно наладить обмен товарами и услугами, выстроить цепочку создания ценностей без использования финансового регулятора. Запрещать это бессмысленно, если люди захотят договориться между собой – они договорятся, а блокчейн поможет сделать это вне государственного контроля.
То же самое и с сырьем: нефть будет служить человечеству еще долго. Но электромобили изменят мир гораздо быстрее, чем это нам кажется. Уже сейчас китайские производители электромобилей обогнали по продажам Tesla Motors.
А мир, в котором все решают технологии, становится более прозрачным, понятным и предсказуемым. Никого не способна напугать громкая риторика, ничего невозможно спрятать в секретных сейфах. Мировым технологическим лидером, безоговорочно, являются США, а также их союзники. Не потому, что Америка «хорошая» или «плохая», а потому, что там смогли создать условия, которые являются привлекательными для тех, кто создает новое. И это понимание уравновешивает экономический мир и успокаивает инвесторов намного надежнее, чем все заявления, прогнозы или расчеты.
Кстати, теория Кондратьева предсказывала новый цикл экономического роста как раз в середине 2010-х годов, и он должен был быть связан именно с развитием информационных, биологических, когнитивных технологий и их конвергенции, а также с инновациями в денежном обращении. В общем, как сейчас и происходит.
И если Кондратьев был прав, мир ждет новая волна экономического расцвета. Не хотелось бы остаться в стороне.
Автор – экономист Дмитрий Прокофьев
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Каково сейчас состояние мировой экономики и инвестиционные тренды?
Объясните, каковы прогнозы по мировой экономике, в какой фазе цикла мы находимся и в какие активы сейчас стоит вкладывать инвесторам? Спасибо.
Общий инвестиционный тренд такой: акцент в пользу акций, а не облигаций. При этом в сложившейся конъюнктуре неплохо должны проявить себя активы развивающихся экономик, циклические секторы, стоимостные акции и компании малой капитализации.
Но, как обычно, что выбирать в портфель, зависит от личных особенностей инвестора: цели, склонности к риску и т. д.
Курс о больших делах
Макроэкономическая ситуация
Мировая экономика показала быстрое V-образное восстановление после рецессии 2020 года. США, а до этого и Китай уже превзошли доковидные уровни ВВП.
Другие развитые страны, в том числе европейские, поспевают за ними. В арьергарде следуют развивающиеся страны вроде Индии и Бразилии, в частности из-за более низкого уровня вакцинации населения.
Мировой спрос растет, но ситуация по-прежнему осложняется коронавирусными ограничениями и нарушением глобальных цепочек поставок. В результате повышается ценовое давление на товары и услуги. Кроме того, ситуация может осложняться с появлением новых штаммов вируса и новыми локдаунами.
В недавнем отчете Schroders отмечается замедление роста ВВП США, но при этом потребители демонстрируют высокий уровень уверенности. ФРС не отказывается от планов постепенно свернуть количественное смягчение, а повышенная инфляция считается временной.
Во втором квартале 2021 года Китай продемонстрировал снижение темпов роста ВВП до 7,9% в годовом исчислении по сравнению с рекордными 18,3% в первом квартале. В 2022 году прогнозируется дальнейшее замедление экономического роста — примерно до 5,5%. Уровень инфляции в Китае при этом ожидается низким: на уровне 1,07% в 2021 году и в пределах 2% в ближайшие годы.
В США также прогнозируется замедление экономики. Прогноз по росту ВВП на 2021 год составляет 5,7%, на 2022 год — 4,1%. И впервые с 2007 года рост европейских экономик может оказаться выше, чем в США. С детальным анализом текущей экономической ситуации в США и дальнейшими вероятными сценариями развития можно ознакомиться в сентябрьском отчете от S&P Global.
Также ожидается, что в декабре 2021 года ФРС начнет ужесточать денежно-кредитную политику: сократит покупку активов, а к концу следующего года начнет планомерное повышение процентной ставки. Ведь мало смысла в том, чтобы стимулировать спрос в экономике, которая испытывает перебои с предложением. Это сулит только дальнейший рост инфляции.
В то же время в 2021 году в Европе ожидается уровень роста ВВП 5% и инфляция 2,2%, а в 2022 году — 4,6 и 1,7% соответственно. Повышения ключевых ставок не предвидится. При этом на октябрь 2021 года годовая инфляция в еврозоне составила 4,1%, но ЕЦБ считает это временным всплеском.
Что касается России, то прогноз Минэкономразвития по росту ВВП в 2021 году — 4,2%, на 2022 год — 3%. МВФ полагает, что рост ВВП может составить 4,7%.
В сентябре прогнозы по инфляции были такими: 5,8% по итогам 2021 года, 4—4,5% — в 2022 году. Правда, на 18 октября 2021 года годовая инфляция достигла 7,79%, и 22 октября в пресс-релизе ЦБ РФ было сказано, что по итогам года инфляция ожидается в интервале 7,4—7,9%. К 1 ноября, как пишет Finanz со ссылкой на данные Минэкономразвития и Росстата, годовая инфляция достигла 8,14%.
Цены на нефть служат драйвером инфляции, так как многие товары и услуги завязаны на транспортную составляющую. Таким образом, нефть может дополнительно подстегнуть рост цен.
В то же время высокая стоимость энергоресурсов — плюс для добывающих стран вроде России. Отечественные нефтедобытчики получают сверхприбыли, а котировки компаний вроде «Лукойла» и «Роснефти» в октябре переписывали исторические максимумы. И это ралли может продолжиться.
Фондовые рынки
В своем недавнем обзоре рынков Blackrock предлагает как в тактическом, так и в стратегическом плане сделать акцент в пользу акций, а не облигаций. Помимо Blackrock имеет смысл ознакомиться и с другими аналитическими обзорами макроэкономики и рынков, например от Vanguard, Amundi, JPMorgan.
Глобальный взгляд, октябрь 2021 года — BlackrockPDF, 1,2 МБ
Путеводитель по рынкам, четвертый квартал 2021 года — JPMorganPDF, 7,6 МБ
При этом Blackrock нейтральны в плане акций США и считают, что больший потенциал роста кроется в других развитых странах, например Европе и Японии, а также в развивающихся экономиках. Там ожидается высокий импульс роста деловой активности и прибыли компаний.
Также в среднесрочной перспективе можно начинать присматриваться к облигациям некоторых развивающихся экономик в национальных валютах, где ставки становятся все более привлекательными. Так, в России ключевая ставка уже составляет 7,5% и в 2022 году может стать выше 8%. Это может привести к оттоку частного капитала c фондового рынка на банковские депозиты.
Также Blackrock умеренно позитивно смотрят на китайские акции, поскольку в ответ на замедление экономики можно ожидать сдвигов в регулятивной и денежно-кредитной политике в сторону смягчения.
Что же касается американских акций, то рынок высоко оценен по таким показателям, как Forward P/E и CAPE, — значения 21,8 и 40 соответственно на начало ноября 2021 года. Как высокий CAPE, вероятнее всего, повлияет на доходность американских акций в текущем десятилетии, я рассматривал в статье про коэффициент CAPE.
Другой риск для акций США, помимо переоцененности, — если ФРС начнет сильно закручивать гайки: остановит все денежные стимулы и резко повысит ставки. Это может произойти, например, если инфляция выйдет из-под контроля. В этой ситуации на биржах может начаться медвежий рынок.
Исследователи из Vanguard установили, что в прошедшем десятилетии американские акции росли в среднем на 8 процентных пунктов лучше глобальных акций. Это связано как раз с высокой оценкой американского рынка. Согласно их прогнозам, до 2030 года международные акции, скорее всего, превзойдут акции США: ожидаемая доходность — 8,1% годовых против 4,7%.
История двух декад для американских и глобальных акций — Vanguard, 2021PDF, 799 КБ
Если сравнить оценку американских акций с другими рынками, то Forward P/E всех развитых рынков, помимо США, в начале ноября 2021 года был 15,6. Для мирового рынка без США этот показатель равнялся 14,7.
Что касается развивающихся стран, то этот показатель равен 13. В частности для Китая — 13,6, для российского рынка — 6,5. Таким образом, ставка на развивающиеся рынки позволяет захватить фактор стоимости, а также фактор цикличности ввиду преимущественно сырьевого характера таких экономик. Об этом ниже.
В акциях сейчас имеет смысл сделать акцент на стоимостный фактор и компании малой капитализации, а также циклические секторы. Циклические — это те, что чувствительны к экономической конъюнктуре, то есть их прибыли следуют за подъемами и спадами в экономике. Так как экономика сейчас поднимается, циклические компании должны выигрывать от этого. Более подробно про то, какие секторы и отрасли защитные, а какие циклические, — в статье про секторальное деление экономики.
Все перечисленные факторы выигрывают от текущей конъюнктуры, в том числе высокой инфляции, что подтверждают их показатели в 2021 году.
Откуда берётся экономический рост? Понятие и происхождение богатства в экономике
В реальности растёт не только капитализация, но и содержание. Появляются богатства, которых не было. И вот где–то здесь скрыта магия.
Экономику XI века нельзя было даже измерить категориями богатства: её основой был натуральный обмен, товарно–денежные отношения применялись ограниченно и не распространялись даже на основной ресурс — землю, которую можно было получить в надел, в наследство, отнять силой, но не купить. Потребности человека удовлетворялись натуральным обменом и тянули, условно, на пол–козы в год. В XXI веке потребности человека обеспечиваются рыночными механизмами, средняя ценность благ тянет уже на 50 коз, плюс нерыночные, но существенные блага современного социума. Очевидно, что средний объём материальных благ в экономике XXI века на порядки выше XI века. Учитывая выросшее за тысячу лет в 10–20 раз население планеты, мировой ВВП вырос за тот же период вырос минимум стократно. Но что двигало этот рост?
Общепринятые рассуждения сводят рост экономики к росту «извне», факторами которого являются инвестиции, санкции, торговля, займы etc. С них рост экономики начинается и на них заканчивается. Рост «изнутри», как возможность, тем более механизм, даже не обсуждается, как будто в экономике такого не бывает. Хотя мировая экономика именно так и растёт. Если взять суммарное богатство всех экономик мира за единицу, чтобы все «источники иностранных инвестиций» оказались внутри — экономика будет расти «изнутри». Если оценить совокупное богатство всех экономик мира в 1520 году в печеньку, то к 1820 печенек было бы несколько, а к 2020 — несколько десятков. Если бы экономики могли богатеть только за счёт других экономики, то за чей счёт богатеет мировая экономика в целом?
Если использовать факторы роста изнутри, то можно не искать богатство, а создать новое. Вопрос — что это за факторы? Как идёт рост изнутри? Откуда в экономике возникает новое, а не заимствованное богатство? На каких дрожжах растёт пирог мировой экономики? И как эти дрожжи применить в отдельно взятой экономике?
Популярность роста извне можно объяснить ещё понятностью его механизмов: есть ресурсы (деньги инвесторов), мотивация (profit motive) — достаточно создать минимальные необходимые условия для конвертации инвестиций в профит, чтобы деньги потекли и закрутились, причём, понятно, откуда текут, зачем текут, какая сила их крутит их в каких целях.
Другое дело, что в чистом виде в рост это само по себе не трансформируется, скорее наоборот. Чтобы эту энергию заставить выполнять полезную работу, её надо сильно нагрузить дополнительными условиями. Но, по крайней мере, понятна природа этой энергии, и как её конвертировать в работу.
А вот то же самое, но изнутри рынка? Из чего состоит энергия роста — где её ресурсы, какая за ней мотивация? Как она конвертируется в работу (создания нового богатства в экономике)? Процессы эти очевидно идут в любой богатеющей экономике с начала известной истории. Но я не встречал их нигде ни выделенными, ни описанными. Соответственно, их сложно применить. Когда к экономисту приходят за рецептом роста — ему проще предложить понятное «инвестиции, условия для инвестиций», потому что это хотя бы похоже на план.
Плюс, думаю, идее роста экономики изнутри может мешать стигма чучхе. Если говорить о ней изолированно, то могут возникать ассоциации с изоляционистскими идеями «опоры на свои силы» и прочее. Это, конечно, как избегать темы тренировки иммунитета из страха перед волчанкой — но, подозреваю, это суеверие тоже немного отравляет воду для дискуссий.
Ценность труда не существует сама по себе, а возникает в условиях и как результат разделения труда.
Богатство — это аккумулированный труд. Рост богатства возможен двумя путями: перераспределение богатства в существующей экономике или за счёт роста самой экономики.
Рост экономики происходит за счёт её расширения и усложнения.
Условно, самый сложный, квалифицированный и дорогой труд в раннем Средневековье мог быть в 10 раз дороже труда простого крестьянина по совокупности сложности обучения, доступа к ресурсам и так далее. Иными словами, плоды труда одного такого «высокооплачиваемого» средневекового специалиста был эквивалентен результатам труда десяти крестьян. Однако в Новое время появились специалисты, усилия которых были бы эквивалентны результатам труда сотни тех же средневековых крестьян. В XXI веке труд многих специалистов был бы эквивалентен по стоимости экономике целых феодальных наделов, однако обмен не был бы возможен, потому что труд современных фермеров сам по себе был бы эквивалентен труду десятков феодальных крестьян. Иными словами, условная тысяча человек, тысячу лет назад и в современности будет производить на много порядков больше богатства не за счёт увеличения ценника, а за счёт большей измеряемой в деньгах ценности. Откуда она берётся, если количество людей и объём труда не меняется?
Каким образом условная тысяча человек, работающая условные 40 часов в неделю в XXI веке, производит в сотню раз больше ценности, чем условная тысяча производила бы за те же 40 часов в неделю в XI веке, если ценность труда каждого из них измеряется относительно труда всех остальных? Каким образом богатство не просто перераспределяется внутри, а растёт их совокупное богатство? Если бы это была замкнутая система, то так бы и происходило.
Но экономика и богатство не замкнутые системы. Как расширение Вселенной происходит не само по себе, а накачиваемое тёмной энергией и за счёт тёмной материи, так и у расширения экономики есть два внешних фактора: масштаба и времени.
Фактор масштаба. Экстенсивная составляющая роста: расширение или появление новых рынков сбыта, открытие новых земель, появление новых людей, появление новых технологий. Богатство производителей алкоголя в условной Англии составляло стоимость плодов труда англичан, которые те готовы были обменять на алкоголь. Однако с открытием Америки и началом поставок индейцам, их богатство увеличилось за счёт объёма ценности усилий, которые были готовы потратить индейцы для обмена на алкоголь. Даже если ценность труда индивидов в экономике не растёт, растут объёмы его обмена за счёт числа участников. Однако экстенсивный рост, рост объёма рынка, ведёт к возникновению потребности в более сложном труде.
Тысяча человек в XI веке была бы частью более-менее изолированной экономики какого-нибудь феодального региона численностью, скажем, миллион человек. Тысяча человек в XXI веке является частью экономических связей, вовлекающих в себя десятки миллионов, а то и миллиардов человек в зависимости от их местоположения. Скажем, 1000 человек в Великом Новгороде XI века будет частью экономических связей на окраине Киевской Руси, а в XXI веке — северо-западного региона России. Тысяча человек во Франкфурте-на-Майне в XI веке была бы в сопоставимых с тогдашним Новгородом условиях, а в XXI веке они будут в финансовом центре европейской экономики, то есть, в центре связей сотен миллионов человек.
Само по себе это создаёт усложнение экономики, потребность в новых типах труда, появление более ценного труда. По мере увеличения численного спроса (количества людей) растёт сложность и ценность самого ценного труда относительно базового уровня. В центре миллионной экономики будет потребность в людях, чья квалификация будет, условно, в двадцать раз выше людей на её периферии.
Это объясняет, каким образом среди тысячи средневековых крестьян самый высокооплачиваемый труд не стоил бы больше труда десятки крестьян, а среди ста миллионов тех же крестьян возникли бы специалисты, труд которых был бы эквивалентен плодам труда тысячи крестьян. Это эффект масштаба.
Однако, кроме растущего разрыва ценности труда, растёт и сама baseline труда.
Ценность труда определяется спросом. Рынок растёт:
От увеличения богатства каждого человека.
В XI веке базовым уровнем был бы феодальный крестьянин, но в XXI веке те самый простой фермер производит на порядки больше ценности. Но даже минимальная зарплата в развитом государстве (то есть, ценности самого низкоквалифицированного труда) обеспечивает набор благ на уровне небогатого феодала в средневековье.
Это фактор времени. Возросшая ценность труда человека в XXI веке обеспечена не только спросом на него других живущих людей (чем больше людей — тем выше спрос), но и совершенно другим уровнем полезности этого труда, обеспеченного накопительным эффектом тысячелетнего прогресса по сравнению с XI веком.
В XI веке крестьянин мог обменять курицу и кочан капусты на пиявок у лекаря и прожить на месяц дольше. В XXI веке человек эквивалентным минимальной зарплате в развитом государстве может быть лечение, которое продлит жизнь человека на десятилетия. То есть, труд стал ценнее не только в относительных (другого труда), но и абсолютных показателях. Если оценить ценность инженера высокотехнологичного производства можно только относительно в контексте его роли в индустрии и спроса на продукцию индустрии в мире — тогда, с точки зрения рядового потребителя, труд ведущего инженера, разрабатывающего чипы в Apple, будет в сотню раз более ценным, чем труд рядового сотрудника McDonalds. Однако она будет обусловлена их сравнительностью заменимостью для удовлетворения существующей потребности.
Социальный и технологический прогресс обеспечивают объективный рост пользы в абсолютных показателях, которую можно показать не сравнением потребности в результатах разных людей в контексте общества, а разницей в результатах на примере отдельно взятого человека XI и XXI века:
▍ Время жизни как универсальный эквивалент ценности
Универсальной эквивалентом ценности является время. Спрос — это эквивалент времени. Виды и силы потребностей, как и виды и усилия деятельности отличаются, но в рыночных отношениях их эквивалентом являются деньги, а в человеческих отношениях в принципе их общим знаменателем является время.
Субъективная ценность своего труда — это время*усилия, субъективная ценность плодов чужого труда — это время*желание.
В конечном счёте в рыночных отношениях человек меняет время: время, потраченное на времяпрепровождение, которое желает получить взамен. Это и есть окончательный источник растущего спроса: увеличивающееся время — общая продолжительность жизни человека и свободного времени в течение жизни.
Человек не сможет потратить на потребление больше денег, чем ему хватит на это времени. У человека XI века был, условно, объём потребностей в 20 человек-лет. При этом плотность занятости была невысокой: при тогдашнем уровне технологий на условные 5-10 видов активности, необходимых, чтобы выжить и продлить род в тех условиях, уходило всё время человека.
По мере социального и технологического прогресса, на обеспечение базовых потребностей уходила уже только часть времени, а количество времени вместе с падающей смертностью росло. Таким образом, вместо условных потребностей в объёме 20 человек-лет, занятых пятью делами, у человека за тысячу лет стало потребностей в 70 человек-лет, в течение которых у него появилось свободного времени на множество дополнительных дел.
▍ Потребности созидательные и потребности расходные
Удовлетворение потребности в выживании, скажем, благодаря социальному прогрессу и прогрессу медицины, увеличило продолжительность активной жизни с 40 до 70 лет, вероятность дожить с 10 до 70 с, условно, 5% до 75%. Это значит, что у человека не только прибавилось лет жизни, но и с 10 лет актуальны потребности на 60 лет вперёд — от качественного образования на долгую карьеру до пенсионного обеспечения, неактуальные в ситуации, когда от 10 до 30 доживала, условно, половина, до 50 — четверть.
Более эффективные способы удовлетворения потребностей добавляют свободное время: появление автомобилей и самолётов освободило время за счёт сокращения издержек на перемещение в пространстве, появление телефона и интернета освободило время за счёт сокращения временных задержек на коммуникацию. Ещё более важный источник высвобождения времени — социальный прогресс. Время, которое требовалось тратить на добычу и приготовление пищи, строительству и защиту жилища, накопление ресурсов на старость, решает современная экономика и сельское хозяйство, полиция и строительство, механизмы социальной защиты.
В социал-демократическом обществе люди обеспечивают потребности друг друга коллективно, благодаря чему, работая те же 40 часов, но на потребности других, они получают остальные 128 часов в неделю обеспеченными окружением. Таким образом, в таком обществе у человека высвобождается время — а значит, появляются дополнительные потребности как источник богатства.
▍ Утилитарная теория ценности труда
Рынок — это обмен плодами труда посредством денег. Прямой безденежный обмен труда рынком не является. Так же, как и прямой обмен трудом или его плодами (бартер).
Конфликтующие теории ценности — трудовая теория ценности и утилитарная теория ценности — описывают одни и те же отношения с противоположных сторон, их составляющих: позиции производителя, предложения (labor, seller, supply side) и позиции потребителя, спроса (consumer, buyer, demand side).
Труд создаёт ценность, но цену ему определяет спрос. Одно без другого не имеет смысла: не имеет экономического смысла предложение, на который нет спроса — как и спрос на то, что никто не может предложить.
Ценность плодов труда (labor value), ценность чьих-то усилий, измеряется в доле всего остального труда, усилий других, который за него готовы отдать взамен. Стоимость труда измеряется в денежном эквиваленте.
Деньги — это мера прибавочной стоимости, создаваемой трудом. Деньги — это мера трудовой ценности или мера измерения плодов труда. Рынок — это обмен плодами труда в денежном эквиваленте. Потребитель приносит на рынок плоды своего труда в виде денег, его выражающих, за плоды чужого труда.
Деньги измеряют произведённую работой пользу, полезность плодов труда, в момент обмена на деньги, для потребителя труда. То есть, произведение
Объективная полезность — труд, увеличивающий или освобождающий время других людей. Потребительская полезность — труд, обеспечивающий времяпрепровождение.
В этом смысле, разделение на «сервисную», «сырьевую» и «индустриальную» экономику не имеет смысла. Важна ценность плодов труда в этой экономике. В сырьевой экономике ценность труда ясна в силу понятной производственной ценности ресурса и минимального субъективного фактора потребительской ценности (то есть, субъективная ценность вождения своего автомобиля может быть огромной, а вот ценность необходимой для этого нефти — более-менее фиксированной) и его высокой заменяемости — нефть и газ можно получать не только из России, но и из десятка других источников — складывается крайне низкая ценность труда. Иными словами, за добычу ресурса, который добывается и в других местах, много не потребуешь.
В сервисной экономике выше субъективный фактор полезности плодов труда. То есть, труд по добыче нефти в схожих условиях разными компаниями с десятикратной разницей в стоимости не продашь, а стрижку в разных заведениях — запросто. Однако эта же волатильность делает сервисную экономику крайне ненадёжным источником богатства, прямо зависящей от богатства потребителей услуг. Необходимые услуги, связанные с выживанием, по своей полезности приближаются к сырьевым. Необязательные, создающие субъективную (не универсальную) полезность не производят богатство, а являются его функцией, легко теряют обесцениваются.
Самая высокая ценность труда в индустриальной экономике — то есть, любой производственной (включая цифровую индустрию). Производственная экономика — это экономика, создающая новую объективную (универсальную) полезность. Отказ от плодов труда в этом случае требует отказа от целой новой пользы (например, интернет, автомобили, и т.д.) Чем сложнее производство — тем ценнее труд, иными словами, больше и устойчивее создаваемое им богатство.
Сервисная экономика в значительной степени базируется на перераспределении имеющегося времени человека, которое зависит от более фундаментальных факторов. Если в обществе падает социальная защищённость, то у людей прибавляется забот по обеспечению здравоохранения, образования, сбережений на чёрный день и старость, расходов на безопасность — и исчезает время и ресурсы на всё остальное. Поэтому сервисная, перераспределительная экономика в обществе, не меняющемся фундаментально, может вырасти за всплеском богатства за счёт роста сырьевых доходов (Россия нулевых годов XXI века), но так же быстро обвалится вместе с их падением. Она не источник богатства.
Источник богатства — это то, что добавляет или освобождает людям время: делает их жизнь дольше, а издержки на выполнение прежних забот — меньше.
Иными словами, развитие экономики — это повышение ценности плодов труда в этой экономике. Не продукта, а именно труда, потому что продукт может быть исключительно ценный: например, редкоземельный металл, но экономика будет бедной, если вся построена на его добыче. Ценность ему придаёт совсем другой, квалифицированный труд, использующий этот металл в производстве, например, сложной электроники.
▍ Денежная политика
Создание богатства в экономике — это продажа ценного труда в валюте этой экономики.
Экономика — это весь объём плодов труда в пределах определённых границ. Например, правовых: экономика страны — это экономика, составленная из плодов труда, производимых в юрисдикции конкретного государства.
Богатство — это объём плодов труда в денежном измерении.
Экономика страны не всегда равнозначна богатству страны, если оплачивается в валюте другой страны.
Экономическое богатство — весь объём труда, оплачиваемого в одной валюте. Экономика Китая на 100% обеспечивает богатство Китая только на внутреннем рынке. Экспортные плоды китайской экономики составляют часть богатства долларовой экономики, разделяя его с экономикой США. Ценность доллара во многом обеспечена ценностью плодов труда, в нём обмениваемого, который обеспечивает США рентой. Богатство США в значительной степени обеспечено долларовой рентой за счёт ценности, добавляемой трудом в других экономиках. Это значит, что страны, продающие свой труд в чужой валюте, отдают часть своего богатства. Если труд не имеет высокой ценности, как в сырьевых экономиках — использование чужой валюты как универсального средства обмена (и «комиссия» в пользу богатства источника этой валюты) оправдана. Но это, по сути, колониальная модель: продажа ресурсов в валюте метрополии.
Для производственной экономики с высокой ценностью плодов труда, в которой имеет смысл продавать его в своей валюте.
Использование валюты одной страны как меры ценности плодов экономики другой — не то же самое, что использование общей валюты несколькими странами. Евро — общая валюта для стран еврозоны, которые совместно её контролируют и контролируют всё производимое богатство. Однако страны вне еврозоны, конвертирующие плоды своей экономики в евро (или доллар), делятся частью своего богатства с эмитентом используемой валюты.
Правило развития экономики: экономика растёт из людей, поэтому развивать надо людей, а не экономику.
Задача экономического развития: создавать внутренний и бороться за внешний спрос.
Внутренний спрос создаётся высвобождением время граждан за счёт более эффективной организации общества: социальное государство и его финансирование. Это социальная и налогово-денежная политика.
Борьба за внешний спрос: развитие производства, позволяющего экспортировать продление и освобождение времени людей. Развитие технологий. Развитие национальной валюты.
Часто игнорирование внутреннего спроса обусловлено его бедностью — особенно в России. Это правда, но поэтому его и надо развивать. Успешный экспортёр зарабатывает денег производителю, дистрибьютору, хороший продукт служит уже в другой экономике, а большинство населения своей страны это всё необязательно задевает. Чтобы увеличить ВВП страны в пять раз, богатой экспортной индустрии не хватит — нужно богатое население. В истории все успешно богатевшие экономики включали появление «зажиточного» (средний появился позже) класса. То есть, продукт должен быть ориентирован на спрос десятков миллионов россиян, обеспечивая им максимальную полезность для них — то есть, не на вытягивание денег, а предложение максимум value for money, чтобы это помогало богатеть потребителям, а они уже увеличивали дальше внутренний спрос — и так далее, цикл запущен, цикл в котором богатеют обе стороны, и, поскольку обе стороны — часть одной экономики, то богатеет вся страна.
Сама работа. Есть спрос, обеспечивающий ценность, есть возможность трудом её обеспечить, есть мотив людей, это запускающих, и если всё сложилось, начинается процесс производства продукта с высокой добавленной ценностью, которая, пока есть спрос, и складывается в масштабах экономики в прирост нового, не перераспределённого богатства.
Например: жильё. Можно предположить, что задача обеспечить доступным отдельным жильём каждого даст кучу мощных прямых и непрямых стимулов экономике. Это и толчок индустрии, и для людей даст огромную ценность, высвободив им кучу ресурсов, в т.ч. для предпринимательской инициативы, высвободив деньги на съём/ипотеку в пользу повседневных трат (развитие малого бизнеса и далее по цепочке). Такого рода вещи — производство которых обогащает не только производителя, но и даёт вторичный эффект от пользы для потребителя — чтобы не одна сторона богатела за счёт другой, а обе половинки поднимались равномерно, поднимая экономику.
Вот, допустим, купил сумку Гуччи, купил и купил. Получил жильё — не просто живёшь. Если снимал — высвободились деньги, которые уйдут в потребление. Если копил — тоже. Стресс в будущем значительный снялся, у человек появились свободные деньги и уверенность в будущем, которую можно конвертировать в работу получше, предпринимательскую инициативу итд. Вот это я понимаю полезность — когда одним продуктом решается куча реальных проблем человека и открывается куча новых возможностей.
С государственной точки зрения я за такую полезность. Потому что хорошо произвести продукт, который принесёт денег отечественному производителю. Ещё лучше произвести продукт, который сделает чуть богаче и перспективнее жизнь отечественного потребителя. Поскольку обе стороны свои — то надо максимизировать пользу для обоих сторон, а не максимизировать для одной. В сумме экономика и страна от второго подхода выиграют больше.
Правила эффективной денежной политики: