задачи по договору мены с ответами
Контрольная работа: Договор мены (вариант 22)
Тема: Договор мены (вариант 22)
Тип: Контрольная работа | Размер: 12.90K | Скачано: 106 | Добавлен 07.05.11 в 14:32 | Рейтинг: +3 | Еще Контрольные работы
Год и город: Москва 2010
Содержание
Задача 1. Тема. Договор мены.
Предприниматель Лобов и предприниматель Жуков заключили договор мены, по которому Лобов обязался передать 10 коробок мыла Жукову, а жуков – 2 ящика водки. Товары по договору мены были равноценными. Водка, переданная Лобову, была изъята, так как была признана поддельной. Лобов потребовал вернуть 10 коробок мыла и возмещения убытков, понесенных с прекращением торговли.
1. Правомерны ли требования Лобова?
2. Что является договором мены?
3. Какая ответственность предусмотрена за нарушение существующих условий договора мены?
Решение:
1. Требования предпринимателя Лобова правомерны.
В соответствии с п. 2 ст. 567 ГК РФ, к договору мены применимы общие правила о договоре купли-продажи. Таким образом, обменивающиеся стороны несут ответственность, установленную для продавца и покупателя, и в частности отвечают за качество передаваемых ими товаров, которое должно быть надлежащим. По соглашению обменивающихся сторон в договоре могут предусматриваться дополнительные условия ответственности, например, оговариваться неустойка.
2. Нормы о мене выделены в главе 31 ГК РФ (ст. 567-571). В этой главе не содержатся специальные правила, регламентирующие предмет договора мены, поэтому его регулирование осуществляется нормами о купле-продаже (гл. 30 ГК РФ), если это не противоречит существу мены (п. 2 ст. 567 ГК РФ).
В соответствии с п. 1 ст. 567 ГК РФ, договором мены признается вид гражданско-правого договора, при котором одна из сторон обязуется передать в собственность другой стороны один товар в обмен на другой.
Договор мены относится к числу договоров, направленных на передачу имущества (к этой же категории относятся и договоры купли — продажи, дарения, займа, ренты, ссуды, аренды и некоторые другие), и тем самым он отличается от договоров на выполнение работ (например, подряд), на оказание услуг (комиссия, поручение, агентирование, транспортно — экспедиционное обслуживание и др.) и от учредительских договоров (например, простое товарищество).
Договор мены отличается характером встречного предоставления, от других возмездных договоров, по которым имущество также передается в собственность контрагента (купля — продажа, заем). По договору мены его стороны один товар обменивают на другой (п. 1 ст. 567 ГК РФ).
По договору мены в принципе исключаются как возврат имущества, аналогичного полученному, так и оплата его стоимости, как это имеет место соответственно при договоре займа и при договоре купли-продажи. Признак обмена товарами представляет собой особенность предмета договора мены и позволяет выделить его в самостоятельный тип гражданско-правовых договорных обязательств.
Еще одним квалифицирующим признаком договора мены, отличающим его как от договора купли-продажи, так и от иного договора, предусматривающего передачу имущества в собственность контрагента, является момент перехода права собственности на обмениваемые товары.
Согласно п. 1 ст. 223 ГК РФ, по общему правилу у приобретателя вещи по договору право собственности возникает с момента ее передачи; по договору мены право собственности на полученные в порядке обмена товары переходит к каждой из сторон одновременно после того, как обязательства по передаче товаров исполнены обеими сторонами (ст. 570 ГК РФ). С точки зрения общей характеристики договора мены, как гражданско-правового обязательства, договор мены является консенсуальным, возмездным, двусторонним (взаимным).
Обмен товарами представляет собой исполнение заключенного и вступившего в силу договора мены. Даже в тех случаях, когда момент вступления договора в силу в соответствии с его условиями совпадает с фактической передачей сторонами товаров друг другу, можно говорить о том, что данный договор мены исполняется в момент его заключения, но не о реальном характере договора. О том, что договор мены является консенсуальным договором, свидетельствует также само законодательное определение данного договора: каждая из сторон обязуется передать в собственность другой стороны один товар в обмен на другой.
Договор мены является возмездным, поскольку каждая из его сторон за исполнение своих обязанностей по передаче товара контрагенту должна получить от последнего встречное предоставление в виде другого обмениваемого товара.
Договор мены является двусторонним, поскольку каждая из сторон этого договора несет обязанности в пользу другой стороны и считается должником другой стороны в том, что обязана сделать в ее пользу, и одновременно ее кредитором в том, что имеет право от нее требовать. Кроме того, в договоре мены имеют место две ярко выраженные встречные обязанности, одинаково существенные и важные — каждая из сторон обязуется передать контрагенту соответствующий обмениваемый товар, — которые взаимно обуславливают друг друга и являются экономически эквивалентными.
Предметом договора мены являются действия каждой из сторон по передаче в собственность (хозяйственное ведение, оперативное управление) другой стороны обмениваемого товара. Предмет договора мены включает в себя два рода объектов: объектом первого рода служат действия обязанных лиц по передаче друг другу обмениваемых товаров; объектом второго рода являются сами обмениваемые товары.
3. В главе 31 ГК РФ о договоре мены назван лишь один случай ответственности при нарушении условий этого договора. Согласно ст. 571 ГК сторона, у которой третьим лицом изъят товар, приобретенный по договору мены, вправе потребовать от другой стороны возврата товара, полученного последней в обмен, и (или) возмещения убытков. При этом дается отсылка к ст. 461 ГК РФ, которая освобождает от ответственности, если ответная сторона докажет, что заявитель требования знал или должен был знать о наличии оснований для изъятия вещи, например залога.
Вместе с тем арбитражные суды исходят из того, что требования о соразмерном уменьшении покупной цены товара ненадлежащего качества и передаче дополнительно товара в объеме, соответствующем сумме, на которую уменьшена его стоимость, противоречат правилам, установленным гл. 31 ГК, и существу мены.
В таких ситуациях участник мены вправе по своему выбору требовать безвозмездного устранения недостатков товара, возмещения своих расходов по устранению недостатков, замены товара надлежащим при существенном нарушении качества (ст. 475 ГК) или же возмещения понесенных убытков (ст. 15 и ст. 393 ГК РФ).
Тест.
а) материальными планами;
б) нематериальными планами;
в) привлеченными средствами.
Правильный ответ: В – привлеченные средства.
Согласно ст. 1 Федерального закона № 22-ФЗ от 02.01.2000, инвестиции представляют собой денежные средства, ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права, иные права, имеющие денежную оценку, вкладываемые в объекты предпринимательской и (или) иной деятельности в целях получения прибыли и (или) достижения иного полезного эффекта.
С позиции монетарной теории денег, средства можно направить на потребление или сбережение. Простое сбережение изымает средства из оборота и создаёт предпосылки для кризисов. Инвестирование вовлекает сбережения в оборот. На микроуровне инвестиции играют очень важную роль. Они необходимы для обеспечения нормального функционирования предприятия, стабильного финансового состояния и увеличения прибыли хозяйствующего субъекта.
Инвестиции реализуются путем кредитования, прямых затрат денежных средств, покупки ценных бумаг. От кредитов инвестиции отличаются степенью риска для инвестора (кредитора) — кредит и проценты необходимо возвращать в оговоренные сроки независимо от прибыльности проекта, инвестиции возвращаются и приносят доход только в прибыльных проектах. Если проект будет убыточен, то инвестиции могут быть утрачены.
Для привлечения инвестиций предприятие должно:
— Иметь хорошо отработанный и перспективный план деятельности на будущее. Инвесторы хотят знать, что их вклады принесут в дальнейшем прибыль.
— Иметь хорошую репутацию в обществе. Инвестируя в теневое предприятие, инвесторы рискуют остаться без прибыли, поэтому выбирают только те предприятия, которые вызывают доверие.
— Вести открытую, то есть прозрачную деятельность. Для этого необходимы бухгалтерская отчётность и работа со СМИ.
— Многое зависит от внутренней политики, проводимой в той стране, в которой находится предприятие. Для вкладов инвесторы выбирают наиболее стабильные страны.
Инвестиции вполне могут привлекаться и без этих условий, но при уверенности инвестора в соблюдении своих прав на распоряжение капиталом и прибылью. Существенным фактором привлечения инвестиций является соотношение прибыли и риска. Часть инвесторов выбирают меньший риск и соглашаются на меньшую прибыль. Часть инвесторов выберут более высокую прибыльность вложений, несмотря на повышенные риски. Кроме того, для привлечения инвестиций иногда создаются особые условия. Примером создания таких особых условий являются особые экономические зоны (ОЭЗ).
Список литературы
1. «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)» от 30.11.1994 № 51-ФЗ (принят ГД ФС РФ 21.10.1994) (ред. от 27.12.2009) (ГК РФ)
2. «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая)» от 26.01.1996 № 14-ФЗ (принят ГД ФС РФ 22.12.1995) (ред. от 17.07.2009)
3. «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации», Федеральный закон № 31-ФЗ от 21.03.2002.
Чтобы полностью ознакомиться с контрольной, скачайте файл!
Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы
Решите дело.
Арбитражный суд должен вынести решение о взыскании с АО «Стройсервис» 100 тыс. рублей в пользу ИП Федоров.
Задача № 2 Бюро регистрации прав на недвижимость в жилищной сфере отказало в государственной регистрации договора мены двух квартир на том основании, что в нем отсутствовало указание цены обмениваемых жилых помещений. Сотрудник бюро пояснил заявителям, что цена является существенным условием договора продажи недвижимости. Каждая из сторон договор мены признается продавцом принадлежащего ей товара, следовательно, определение в денежном выражении цены квартир обязательно и для договора мены.
Участники договора обратились к адвокату с вопросом о том. Обоснована ли позиция бюро и в какой мере к договору мены могут применяться правила о купле-продаже. Дайте консультацию. Изменится ли ваше решение, если по договору приватизированная квартира обменивается на право пользования неприватизированным жилым помещением?
В соотв. с п.1 ст. 555 договор продажи недвижимого имущества должен предусматривать цену этого имущества. При отсутствии в договоре согласованного сторонами в письменной форме условия о цене недвижимого имущества договор о его продаже считается незаключенным. В соответствии с п.2 ст.567 к договору мены применяются правила о купле-продаже. В соответствие с п.1 ст. 568 товары (в данном случае квартиры) подлежащие обмену, предполагаются равноценными.
Позиция бюро регистрации прав на недвижимость обоснована.
Задача № 3 Художник Волков заключил с Петровым договор мены легкового автомобиля, коллекции картин и квартиры на загородный дом Петрова с земельным участком. После регистрации автомобиля в ГИБДД Петров забрал у Волкова картины и отвез на дачу. Переезд участников обмена на новое жилье планировался сразу же после государственной регистрации мены недвижимости. Однако после подачи документов для регистрации договора мены дача Петрова по неизвестным причинам сгорела, а вместе с ней – автомобиль и картины.
Волков потребовал расторжения договора мены и возмещения ему стоимости автомобиля и коллекции картин. Петров заявил, что в качестве собственника он готов примириться с утратой автомобиля и картин, но потребовал передачи ему в собственность квартиры Волкова, тем более что ее цена соответствует стоимости земельного участка под сгоревшим домом. Стороны так и не смогли решить, кто же из них является собственником погибших вещей и на ком лежал риск их гибели. Спор передан в суд.
В соответствии с п.1 ст. 459 риск случайной гибели товара переходит на покупателя товара, т.е. на Петрова. Петров может требовать передачи ему квартиры Волкова, но только после государственной регистрации договора мены жилых помещений. Т.к. в соответствии со ст. 570 право собственности на обмениваемые товары переходит к сторонам одновременно после исполнения обязательств. Собственником погибших вещей является Петров. Вопрос переезда был вопросом времени. т.е. вопросом гос. регистрации договора мены жилыми помещениями. Однако Петров обязан возместить Волкову стоимость автомобиля и картин. Стоимость земельного участка под сгоревшим домом не может соответствовать стоимости квартиры т.к. в соответствии с п.1 ст.552 одновременно с передачей права собственности на недвижимость передаются права на ту часть земельного участка, которая занята этой недвижимостью.
Задача № 4 Фермер Тулеев пообещал своему внуку Борису купить ему любой отечественный автомобиль на выбор после окончания учебы в институте, в подтверждение чего составил письменное обязательство. Через год Тулеев умер. После окончания института Борис потребовал от единственного наследника Тулеева, указанного в завещании, подарить ему «Жигули» либо выплатить стоимость автомашины деньгами. Получив отказ, Борис обратился в суд.
Ответ на задачу об обмене наличных денежных средств на сумму в безналичных средствах
ОТВЕТ НА ЗАДАЧУ ОБ ОБМЕНЕ НАЛИЧНЫХ ДЕНЕЖНЫХ СРЕДСТВ НА СУММУ В БЕЗНАЛИЧНЫХ СРЕДСТВАХ.
Условия здесь https://www.facebook.com/groups/269163013939006/posts/913028416219126/ но я повторю.
Иванов обратился к своему приятелю Петрову с просьбой оказать ему услугу: предоставить ему наличные денежные средства в размере 700 000 рублей, с условием о немедленном, сразу после получения денег, переводе Петрову этой суммы через мобильное приложение банка, клиентами которого тот и другой являлись. Иванов обосновывал свою просьбу тем, что деньги ему срочно нужны для крупной сделки, однако он забыл банковскую карту дома, данная карта не добавлена им в приложение для мобильных бесконтактных платежей. Он не может ни расплатиться безналичными средствами, ни снять в банкомате для оплаты наличные, а его контрагент не принимает оплату переводами на счёт. Петров передал указанную сумму Иванову, однако перевода от того не получил: Иванов заявил, что его телефон разрядился, но обещал осуществить перевод дома. Это обещание не было выполнено.
Спустя месяц Петров предупредил приятеля, что на сумму долга подлежат начислению проценты, а поэтому в интересах Иванова поторопиться. На это последний отвечал, что всегда помнит о своих обязательствах, деньги вернёт при первой возможности, а вот выплачивать проценты не намерен. Иванов заявил, что Петров обманывает его: знакомый юрист якобы объяснил ему, что проценты за пользование денежными средствами по договору мены не начисляются.
Через год после передачи денег Петров направил Иванову письмо с требованием о расторжении договора мены и о выплате ему 700 000 рублей, процентов за неправомерное пользование денежными средствами, рассчитанных в соответствии со ст. 395 ГК, а также оплаты услуги — предоставления наличных денежных средств взамен безналичных, причём стоимость услуги была определена в 1 рубль. Не дождавшись ответа, Петров через два месяца обратился в суд. В судебном заседании его представитель утверждал, что право собственности на наличные деньги к Иванову не перешло, договор мены следует считать расторгнутым, а потому, в соответствии с правовой позицией, включённой в п. 7 Обзора судебной практики ВС РФ № 2 (2017) (утв. Президиумом ВС РФ 26.04.2017), на стороне Иванова возникло неосновательное обогащение в размере полученной им суммы и процентов за их использование.
Решением суда исковые требования был удовлетворены в части взыскания 700 000 руб. и процентов. При этом суд дал иную квалификацию спорных отношений. По мнению суда, между сторонами был заключён договор займа с условием о возврате в тот же день. Исходя из разъяснений в п. 1 и в п. 3 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 24.09.2002 N 69 «Обзор практики разрешения споров, связанных с договором мены», сделки, предусматривающие обмен вещей на имущественное право, не образуют договора мены; более того, из разъяснения в п. 4 того же Обзора, как полагал суд, следует, что квалификация договора как мены исключается встречным предоставлением в виде денежных средств. По тем же соображениям суд отказался удовлетворять требование о взыскании платы за оказанную, по мнению Петрова, ответчику услугу.
В апелляционной жалобе Иванов просил отменить решение, утверждая, что между сторонами был заключён договор мены, т.к. по смыслу п. 1 ст. 567 ГК, в системном единстве с п. 2 той же статьи, и с учётом п. 4 ст. 454, предметом такого договора могут быть безналичные денежные средства. Неосновательного же обогащения у него не возникло, поскольку денежные средства он получил правомерно и намерен их вернуть в ближайшее время. Более того, по своей природе договор мены в любом случае предполагает, в отсутствии указания об ином, эквивалентность встречных предоставлений, что исключает начисление процентов за пользование денежными средствами. Петров также обжаловал решение, требуя взыскать плату за оказанную услугу.
Разберите доводы сторон и позицию суда первой инстанции с учётом подходов в доктрине и в судебной практике. Как следует квалифицировать возникшее между сторонами правоотношение? Какое определение должен вынести по жалобам сторон суд апелляционной инстанции?
Исходя из сюжета задачи, первым и важнейшим вопросом права в задаче, безусловно, является вопрос о видовых отличиях договоров мены, займа и возмездного оказания услуг. Сначала обратимся к мене.
О каузе договора мены.
Кауза договора мены предполагает такой стоимостной обмен, в котором для обеих сторон потребительская стоимость (ценность) обмениваемых благ, как предмет направленности интереса, превышает их меновую стоимость. Именно поэтому в мене конвертируются прежде всего потребительские устремления сторон. Если бы это было не так, то договор мены не находил бы себе применения: по умолчанию, выгоднее конвертировать ценность блага во всеобщий эквивалент (деньги) путём продажи, с тем, чтобы иметь свободу выбора потребительской ценности путем купли, даже с учётом повышения транзакционных издержек. Эта особенность мены очень наглядна в том случае, когда заключаются договоры мены недвижимости: ведь именно в недвижимом имуществе разграничение меновой и потребительской стоимости очень заметно (собственно говоря, недвижимость и выделялась в самостоятельный объект гражданских прав в XVI в. благодаря значению своей меновой стоимости, прежде всего для обеспечения кредита), и поэтому на рынок мены выходят объекты, имеющие потребительскую специфику, неспособную к универсальной оценке и отрицательно влияющую на меновую стоимость (например, первый или последний этаж, которые могут быть привлекательны только потребительской ценностью).
Естественно, наиболее распространённой областью меновых операций является обмен коллекционным (уникальным) товаром. И он имеет свою (и легко поддающуюся оценке) меновую стоимость, но когда каждой из сторон нужен этот, именно этот (а может быть и только этот) коллекционный товар, который имеется у контрагента, то добавление лишнего звена при двукратном совершении купли-продажи теряет смысл из-за более высоких, по умолчанию, транзакционных издержек.
Российское законодательство при этом ограничивает предмет мены вещами. Это следует из указания на то, что предметом может быть только товар, и при этом, полагаю, нельзя (хотя в науке есть дискуссия) воспользоваться правилом п. 2 ст. 567 о субсидиарном применении правил о купли-продаже для расширения предмета мены за счёт включения в него имущественных прав на основании указания п. 4 ст. 454, о чём будет подробнее сказано ниже, но сразу отметим, что такая же правовая позиция включена в п. 3 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 24.09.2002 № 69 «Обзор практики разрешения споров, связанных с договором мены», и я, как уже понятно, с ней согласен.
Тем более не видно никаких поводов для расширения предмета договора мены за счёт других объектов гражданских прав.
Следовательно, в тех случаях, когда обмениваются не те товары, которые являются вещами, ex lege поименованный договор мены (гл. 31), в силу названного свойства, может выступать элементом каузы в смешанных договорах (п. 3 ст. 421) — в бартерах, которые являются меной постольку, поскольку опосредуют обмен потребительскими ценностями, но также являются чем-то другим, постольку, поскольку предметом обмена (т.е. обмениваемыми благами) является не вещь, а иной объект гражданских прав из перечня ст. 128. Это должно быть так в случае всех без исключения благ, кроме денег, о которых будет сказано ниже: т.е. и при обмене услугами, работами, иным имуществом, помимо вещей, объектами интеллектуальных прав. К тем же элементам такого смешанного договора, в которых выражается особенность иного, чем вещь, блага, должен применяться правовой режим поименованного договора, опосредующего оборот соответствующих благ.
В этом смысле кауза мены (относящаяся к элементам, выражающим обмен потребительской ценностью) является универсальным элементом каузы таких смешанных бартеров.
Смешанными считает (считал) такие договоры и Президиум ВАС, в упомянутом в условиях Информационном письме Президиума ВАС РФ от 24.09.2002 № 69 «Обзор практики разрешения споров, связанных с договором мены». Квалификация, однако, отличается от той, которую упоминаю я, однако и фабула дел отличалась.
В пункте 1 данного Обзора Президиум ВАС поддержал позицию суда, указавшего, что в том случае, когда обменивается услуга на товар, имеет место смешанный договор купли-продажи и возмездного оказания услуг, и я с этим соглашаюсь. Нет причин думать, что в этом случае потребительский интерес сторон над благами преобладал над меновой стоимостью — соответствующие блага выступали лишь встречными предоставлениями, опосредующими интерес одной стороны в приобретении товара в собственность, а другой — в получении услуги.
В другом деле, которое вошло в пункт 3 Обзора, обменивался товар на уступку требования. Квалификация смешанного договора не раскрывалась, но я вновь не вижу здесь поводов усматривать элементом смешанного договора мену — ибо не может быть обмена потребительскими ценностями там, где одним из предметов обмена является право требования. Последнее создаёт лишь требование на благо, обладающее такой ценностью.
Что же может быть вторым элементом такого смешанного договора мены (бартера)? Из сказанного ясно, что такое благо должно обладать потребительской ценностью, причём для такого рода сделки преобладающей в своей значимости для контрагентов над меновой стоимостью. Чаще всего, конечно, второй элемент образуют отношения по поводу тождественных благ (обменивается результат работы на результат работы, услуга на услугу и т. д.). Однако нет причин не усматривать такую мену в широком смысле слова, то есть обмен обладающими более важной, чем меновая ценность, потребительскими ценностями, и в случае договора, предметом которых выступают неоднородные блага — обмен, например, вещи на услугу.
Что касается имущественного права, то следует согласиться с включённой в п. 3 Информационного письма ВАС № 69 позицией, согласно которой «товар» для целей мены и ДКП не может охватывать имущественные права, и я добавлю внятно причину: имущественные права не обладают потребительской ценностью. Это было рассуждение de lege ferenda, и это так и de lege lata. В соответствии с п. 2 ст. 567, к договору мены применяются соответственно правила о купле-продаже (глава 30), если это не противоречит правилам настоящей главы и существу мены. Данное указание позволяет, в соответствии с одним из мнений в доктрине, расширить круг предмета мены, но лишь, конечно на те товары, которые, не являясь вещами, указаны в п. 4 ст. 454, — то есть на имущественные права. Но есть и мнение, с которым я солидарен: такое толкование непозволительно расширительно: ведь в конце концов ст. 567 в конститутивном определении мены говорит именно о «товаре», а субсидиарное применение ДКП, установленное в обсуждаемом правиле п. 2 ст. 567, начать нужно не с п. 4 ст. 454, а с п. 1 ст. 454, где прямо указывается, что под товаром понимается только вещь. Что же касается правила в п. 4 ст. 454, допускающего применимость положений гл. 30 к договорам продажи имущественных прав, то оно появилось именно потому, что гл. 30, то есть договор купли-продажи, каким его знает российское гражданское право, НЕ охватывает, как таковой, продажу имущественных прав; вот почему понадобилась норма, распространяющая правовой режим поименованного ДКП на продажу имущественных прав постольку, поскольку это не противоречит их природе. Поэтому, на мой взгляд, ближе к истине те, кто отрицает адаптивность, исходя из lex lata, правового режима гл. 31 к каким-либо иным благам, кроме вещей.
Что касается денег, то они не могут быть предметом мены тогда, когда выполняют роль всеобщего товара, а также всеобщего расчётного средства, поскольку такого рода товар лишён по определению потребительской ценности: деньги являются лишь формой выражения признания товарной ценности любого иного блага и (что было бы невозможно без такого признания) средством их обмена через расчетные операции. В этом смысле нужно согласиться и с правовой позицией в п. 4 Информационном письме ВАС № 69.
Но, как видим, остаётся немалое число объектов гражданских прав, обладающих потребительской ценностью, а потому способных выступать тем «вторым» элементом конструируемого в моём рассуждении смешанного договора мены. И тогда возникает вопрос: почему же российский законодатель не пожелал расширить круг предмета договора мены за пределы вещей? Ведь тогда бы не пришлось прибегать к подобному конструированию, которое всегда можно подвернуть сомнению, поскольку оно основывается на суждениях о природе того или другого блага, а следовательно, имеет доктринальную, оценочную природу; кроме того, квалификации договора как смешанного всегда противостоит альтернатива в виде аналогии закона.
Да, для целей правового регулирования было бы легче расширить легальный предмет мены. Но, возможно, у законодателя были резоны от этого воздержаться. Если придать мене режим широкой бартерной сделки, где допускался бы «натуральный обмен» всеми благами, обладающими признаками объектов гражданских прав и потребительской ценностью, способной возвыситься над меновой, возникали бы проблемы с гарантиями встречного исполнения. Такие гарантии важны, но не столь существенны, если в виде встречного исполнения выступает денежный эквивалент: по определению, всеобщий товар должен иметься у всех участников оборота, кроме финансово несостоятельных, тогда как для исполнения в натуре требуется возможность распоряжаться соответствующими благами, причём во многих случаях — не только фактическая, но ещё и правовая. Поэтому в правилах о договоре мены имеются гарантии встречного исполнения (ст. 569, ст. 570).
Сначала кажется, что недоступность этих гарантий для невещевого бартера как раз и является следствием отказа распространить правила ст. 569 и ст. 570 на подобные сделки. Однако на самом деле это не так. Создать гарантии получения встречного предоставления в том случае, когда происходит невещевой обмен, гораздо сложнее. Во-первых, легко увидеть проблему с применением к услугам правил ст. 569, так как установить тот факт, что услуга не оказывалось или оказывалась не в полном объёме, значительно сложнее, чем установить (или опровергнуть) факт передачи вещи. То же, хотя и в меньшей степени, относится и к договорам подряда, если он заключается в отношении нематериального результата. Во-вторых, ст. 570, которая устанавливает правило об отложении момента возникновения права собственности у «покупателя» вещи по договору мены до момента исполнения его собственного обязательства, не сможет применяться к услугам: это правило исходит из того, что вещь сохраняет свою потребительскую ценность после исполнения обязательства должником об её передаче кредитору, однако такую ценность безусловно утрачивает услуга, ибо таковая по определению исчезает в ходе исполнения обязательства по её оказанию.
Вместе с тем, de lege ferenda (но явно не de lege lata) договор мены мог бы охватывать обмен результатами работ по договору подряда. Более того, именно в подряде преобладание потребительской ценности над меновой не вызывает сомнений, поскольку подрядчик передаёт не то благо, которое имеется у него до начала отношений или производство которого осуществляется в соответствии с планами его деятельности, а то, которое ему заказано. Неясно, почему не может заключаться по правилам договора мены договор, по которому стороны берут на себя обязательства выполнить имеющие материальный результат работы в пользу и по заказу друг друга и передать (и принять) полученные результаты.
Что же касается аренды, то она для целей мены совершенно непригодна, так как нельзя определить меру потребления имущества.
О договоре займа.
Здесь выскажусь более кратко. Договор займа, это важно подчеркнуть, является обязательством по оказанию услуг, а не по передаче имущества — несмотря на то, что деньги или вещи, определяемые родовыми признаками, передаются в собственность заёмщику. Дело в том, что благом, которое предлагает на рынке займов (кредитов) займодавец, и в котором нуждается заёмщик, является не передаваемые в собственность денежные средства и родовые вещи, а пользование оборотным капиталом — что является важной составляющей любого предприятия, т. к. позволяет поддержать его деятельность без выведения активов из производства или личного капитала. Теоретически (конечно речь только о de lege ferenda) обмен займа, как услуги, на другое благо мог бы составлять предмета мены, коль скоро в займе приобретаются не деньги как таковые (как говорилось выше, деньги потребительской стоимостью не обладают), а услуга по текущему кредитованию, однако надо признать, что потребительская составляющая такой услуги (как отличная от того, что составляет её предмет — предоставление денег) не столь велика, чтобы помыслить включение её в предмет мены, и это не говоря уже о других аргументах против того, чтобы услуга (любая) составляла предмет мены, о которых сказано было выше.
Теперь рассмотрим вопрос факта и дадим на него ответ.
Какие отношения возникли между Ивановым и Петровым? Была ли эта мена или то был заём? Или, возможно, какая-то другая услуга? Вопрос имеет прикладное значение. Если это мена, то, как понятно всем, изучавшим гражданское право, проценты начисляться не могут — стоимость товаров признаётся равной, да и деньги вовсе не могут быть предметом обмена по такому договору. Если это заём — то, в силу того, что не оговорено обратное, это возмездное отношение (сумма займа свыше 100 000 руб. — абз. 2 пункта 4 ст. 809), и проценты начисляются. Если услуга, то услуга всегда предполагается возмездной; указание на безвозмездность выводит услугу из-под действия гл. 39, но не исключает квалификацию как непоименованного договора (кто посещал курс «Договор возмездного оказания услуг, тот это помнит, хотя спор в доктрине есть).
По условиям задачи видно, что Иванов не нуждался в использовании оборотного капитала. Наличные деньги нужны ему были именно как наличные — по причине отсутствия возможности использовать для покупки безналичные средства. Другими словами, он не нуждался ни в деньгах, ни в услугах по текущему кредитованию, ни даже в деньгах в целом как средствах расчёта: всё это у него имелось, но ему нужно было расплатиться наличными, так как он не желал откладывать покупку. Прося у знакомого наличные, он не собирался их использовать для обеспечения потребности ни в одной из указанных целей; он немедленно хотел (мы исходим из того, что он говорил правду) предоставить Петрову ту же сумму в безналичных средствах. Таким образом, в данном случае наличные выступают именно как носители определённой потребительской ценности. Займа здесь нет.
Может быть, поможет наглядный аргумент. Представьте себе, что Иванову нужны не наличные, а иные средства расчёта (жетоны, фиксации прав, фишки для казино, коды доступа к активам, электронные деньги, бонусные баллы, — всё то, что стало сейчас модно именовать собирательным термином «токены», см. подробнее о связи этого термина с цифровыми правами здесь: https://vk.com/@-172385548-kategorii-osuschestvleniya-subektivnyh-prav-v-kontekste-ih-c или здесь https://www.facebook.com/groups/269163013939006/posts/920314112157223/ или здесь https://zakon.ru/blog/2021/07/02/kategorii_osuschestvleniya_subektivnyh_prav_v_konkstekste_ih_cifrovizacii_statya_dlya_zhurnala_teore ). При этом у него есть деньги (в данном случае, и наличные, и безналичные). В этом случае хорошо видно, что Иванов нуждается только в определённом средстве расчёта, и свойство служить этим определённым и незаменимым средством (например, у жетона метро) и составляет предмет его потребительского интереса к тому или другому токену. При этом сразу отсекаем инсинуации на тему купли-продажи. Нет, предметом купли-продажи может быть вещь, одна только вещь (как мы видели, субсидиарно к продаже имущественных прав могут применяться общие положения о купле-продаже, но это разумеется не то же, что конститутивное определение). Жетон, токен, электронные деньги — это только способы фиксации права и правоосушествления, в данном случае расчётов. Следовательно, сделка по приобретению жетона в метро — это договор возмездного оказания услуг, и одновременно приобретения имущественного права на перевозку, с субсидиарным применением норм о купле-продажи исходя из п. 4 ст. 454.
Итак, нет сомнений, что наличные деньги, в которых нуждался Иванов, обладали для сторон значением потребительской ценности.
Но можно ли считать этот договор меной (пусть смешанной, см. выше)?
Нет, тоже нельзя. Для того, чтобы возник договор мены, необходимо, чтобы оба обмениваемых блага обладали потребительской ценностью, причём такой, которая бы преобладала над меновой (капитальной) стоимостью. Если это условие не выполняется, имеет место купля-продажа (как было показано при обсуждении п. 1 Информационного письма ВАС № 69) или же иной возмездный смешанный договор. В нашей задаче у Петрова нет интереса к безналичным средствам как к потребительской ценности. Он нуждается не в них, а пусть и в символическом, но потому тем более для него принципиальном вознаграждении за оказанную Иванову услугу: предоставлении последнему расчётных средств в виде наличных денег. Только что мы увидели, что такая сделка должна квалифицироваться как договор возмездного оказания услуг. При этом, в отличие от покупки жетона, я бы не усматривал тут смешанный договор с приобретением имущественного права: наличные деньги являются гражданско-правовыми вещами. Конечно, Иванов не осуществляет покупку этих вещей — как мы уже увидели на примере займа, приобретение права собственности на вещь само по себе не образует достаточного основания для квалификации договора как сделки, направленной на приобретения вещи в собственность: возникновение собственности — лишь предпосылка для приобретения другого блага (оборотного капитала — в случае займа, определённых средств расчёта — в случае приобретения наличных денег).
Тем не менее, если бы Петров нуждался в безналичных деньгах так, как нуждается в наличных Иванов, то есть нужны они были бы ему только как средство расчёта (например, у него были с собой только наличные, он забыл карту дома или не имел доступа к банкомату, а ему срочно нужно было совершить перевод на счет), то мы должны были бы квалифицировать такой договор как мену. Ибо в этом случае, хотя имущественное право (каковым, напомню, во всяком случае в соответствии со ст. 128, являются безналичные деньги) по умолчанию потребительской ценностью не обладает, оно всё же обретало бы свойство такой ценности, по тем самым причинам, по каким обретали бы его наличные деньги для Иванова. Продолжая аналогию с жетонами, токенами и проч., представим себе, что у жителя Казани Иванова (пусть Набиуллина) после приезда в Петербург из Казани сохранилось некоторое множество жетонов казанского метро; он узнаёт, что житель Петербурга Петров намеревается отправиться в Казань, где ему придётся часто ездить на метро, а Иванову (Набиуллину), в свою очередь, срочно нужны жетоны петербургского метрополитена. Утверждаю, что описанная сделка между ними по обмену жетонами должна квалифицироваться как смешанный договор мены и оказания услуг: к тем их отношениям, которые выражают паритетный обмен потребительскими стоимостями, должны применяться правила о договоре мены, а к тем, что выражают действие по оказанию услуг — вручению жетонов — применяются правила главы 39. При этом стоимость предоставления по такому договору мены не имеет никакого отношения к номинальной стоимости жетонов: неважно, что жетон на метро в одном городе может стоит дороже, чем в другом. Важна исключительна та ценность, которую вменяют этим расчётным инструментам в своём договоре сами стороны.
По тем же причинам сделка (в тех юрисдикциях, где она допускается законом) по взаимообмену денежных средств, причём как наличных, так и безналичных, разных государств, при условии, что стороны руководствовались именно потребительской ценностью для них этих денег как средств расчёта (а не, например, целью их использования для выполнения других функций денег — инвестиций и сбережения), также должна считаться смешанным договором мены и услуги.
Итак, между Ивановым и Петровым заключён договор возмездного оказания услуг.
Обязательство Петрова по такому договору заключалось в оказании услуги по предоставлению Иванову обладающего потребительской ценностью блага — расчётного средства в виде наличных денег. Иванов должен был, во-первых, возместить эквивалент средств, переданные им Петровым в целях оказания услуги, а во-вторых, оплатить эту услугу.
Цена договора возмездного оказания услуг не является его существенным условием — иного не следует ни из гл. 39, ни из субсидиарно применимых, на основании ст. 783, общих положений о договоре подряда: в соответствии со ст. 709, цена в договоре подряда является восполнимым условием. Следовательно, суд при наличии спора (в данном случае, если бы Иванов настаивал на том, что цена оказанной ему услуги ниже, чем 1 рубль) должен был определять цену исходя из конъюнктуры рынка.
На принципиальный, послуживший предметом спора и иска вопрос о том, должен ли Иванов выплачивать проценты, следует отвечать в зависимости от того, является ли обязательства Петрова по выплате эквивалента наличных средств денежным обязательством. На этот последний вопрос следует ответить положительно; как мы уже заметили, для Петрова деньги не представлялись объектом потребительской ценности. В этой связи Верховный Суд в Постановлении Пленума № 7 от 24 марта 2016 г. «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств», давая разъяснения о применении ст. 395, справедливо обращает внимание на то, что «положения указанной нормы не применяются к отношениям сторон, не связанным с использованием денег в качестве средства платежа (средства погашения денежного долга). Например, не относятся к денежным обязанностям по сдаче наличных денег в банк по договору на кассовое обслуживание, по перевозке денежных знаков и т.д.». Возвращаясь к альтернативному варианту условий, мы могли бы сказать, что если бы Петров нуждался в безналичных деньгах как потребительской ценности, то есть договор заключался по схеме мены, тогда обязательство Иванова не должно было бы считаться денежным. Однако в данном случае обязательство Иванова — это всё же денежное обязательство, и на него должны начисляться проценты.
Отметим, obiter dicta, что так наз. охранительные проценты, начисляемые по ст. 395, могут выплачиваться как при нарушении договорных, так и иных обязательств (п. 37 Пленума № 7); кроме того, неважно, какой именно договор заключён; проценты могут начисляться также и в том случае, если бы договор был расторгнут (п. 68). Они не могут начисляться, если бы зачётная неустойка между сторонами была согласована (п. 42, п. 50), но условий о неустойке нет.
Итак, Петров может заявить требования из договора возмездного оказания услуг по предоставлению средства расчёта: 1) о возмещении эквивалента средств, которые являлись предметом услуги 2) о выплате вознаграждения 3) об уплате охранительных процентов (ст. 395).
Теперь коротко дам оценку тем доводам сторон и выдвинутым участниками группы версиям ответа, которые в моём решении ещё не обсуждались.
Требование Петрова о возврате неосновательного обогащения в виде переданной им Иванову суммы в связи с расторжением договора —заслуживает удовлетворения. Это более красивый, хотя и более сложный путь.
Очевидно, Петров или его представитель прибегают к этому средству защиты потому, что исходят из квалификации заключённого договора как договора мены, а мы знаем, что это исключает выплату процентов. Поэтому они пытаются доказать, что договор мены должен прекратиться по требованию Петрова — причём основанием для расторжения был бы всё же подпункт 2 пункта 1 ст. 450 (существенное нарушение договора) из общих положений о договорах, поскольку субсидиарное применение режима купли-продажи не даёт такого основания. И если считать договор прекращённым, то тогда возникает требование о неосновательном обогащении: явно на стороне Иванова имеется неосновательно сбережённое имущество. Но настоящая тонкость даже не в этом гамбите, приводящим к допустимости кондикции, а в том, какой именно кондикционный иск предъявляется. Для целей взыскания процентов за неправомерное пользование денежными средствами в такой ситуации, вероятно, следует предъявлять кондикционный иск не по основаниям, предусмотренным абз. 2 пункта 4 ст. 453 (ранее п. 1 Информационного письма Президиума ВАС от 11.01.2001 № 49 «О неосновательном обогащении»), а на основании п. 3 ст. 1103 ГК, подкрепляя такое требование правовой позицией в п. 7 Обзора судебной практики ВС РФ № 2 (2017) (утв. Президиумом ВС РФ 26.04.2017). Дело в том, что кондикционный иск первого типа вытекает из неосновательного обогащения, возникшего в связи с непредоставлением встречного удовлетворения. Правда, до вступления в силу изменений в ст. 453 на основании ФЗ-42 1.06.2015 г. применялась уже названная правовая позиция ВАС из Информационного письма № 49, а она хотя и была высказана в связи с отсутствием встречного исполнения до прекращения договора, тем не менее сопровождалась указанием на то, что в этом случае истец может требовать возврата исполненного. Но я полагаю это неверным. Кондикционный иск в этом случае явно направлен на устранение неосновательно сбережённого ответчиком в виде непроизведённого им исполнения и, как следствие, нарушенного баланса договорного равновесия. Поэтому строго говоря, такое требование о неосновательном обогащении, на мой взгляд, может быть удовлетворено только в пределах встречного удовлетворения, которое ответчик был обязан предоставить по договору. Но в соответствии с п. 3 ст. 1103 правила о неосновательном обогащении подлежат применению и тогда, когда одна из сторон требует вернуть исполненное в связи со своим обязательством. Из этой нормы явно следует, что предметом требования о неосновательным обогащении является не тот же предмет, что и у требования о возврате исполненного, или во всяком случае не только этот предмет. Закон, ещё раз обратим внимание, говорит о том, что кондикция «подлежит применению» к требованию о возврате исполненного. Другими словами, кондикция здесь имеет субсидиарный характер по отношению к основному требованию — как, впрочем, и во всех случаях, названных в ст. 1103. Следовательно, в данном случае истец может требовать и то, что ответчик неосновательно сберёг в связи с тем, что было исполнено и что истец сейчас требует вернуть. И кондикционное требование о возврате процентов за неправомерное пользование денежными средствами выглядит вполне органично.
Представитель Петрова указывает на то, что собственность на обмениваемый товар (наличные деньги) у Иванова не возникла. Имеется, конечно, в виду положения ст. 570.
Ещё раз напомню, что я не считаю этот договор меной. Но давайте поработаем с этой гипотезой, чтобы показать, как могло бы работать требование о неосновательном обогащении.
Прежде всего, надо отметить, что если речь идёт о вещах, «вернуть» истец может, конечно, вовсе не только то, что не перешло в собственность ответчика или на что сохранилась собственность у него самого. Первая оговорка возникает потому, при передаче имущества во владение нередко имеет эффект смешения с имущественной массой приобретателя. Причём в том случае, когда передаются наличные деньги, это происходит почти неизбежно — и безусловно произошло в случае Иванова. Извечный доктринальный спор о том, возникает или не возникает в случае смешения долевая собственность, очень далёк от нашей тематики, поэтому его мы касаться не будем. Вторая оговорка нужна ввиду того, что вещь приобретателем по договору может быть передана третьему лицу, как известному, так и неизвестному, как добросовестному, так и недобросовестному, и перспективы виндикационного иска совершенно неясны. Опять же, именно это произошло в случае Иванова — наличные средства он передал продавцу нужного ему товара. Однако всё это не лишает возможности сторону, которая произвела исполнение, «вернуть» исполненное в тех случаях, когда это вытекает из закона, договора или существа отношений сторон в случае расторжения договора (п. 2 ст. 453, п. 3 Постановления Пленума ВАС «О последствиях расторжения договора» от 6 июня 2014 г. № 35). Поэтому указание представителя Петрова на то, что собственность у Иванова не возникла, не имеет значения юридического основания для требования о «возврате» исполненного в том смысле, в каком это понятие законодатель употребил в п. 3 ст. 1103; это указание имело бы смысл только в отношении требования о возврате индивидуальной вещи или индивидуализированной вещи, поскольку если бы на такую вещь собственность возникла у приобретателя или у третьего лица, вернуть её было бы нельзя. Обязанность второго «покупателя» по расторгнутому договору мены «вернуть исполненное» (в натуре или в стоимостном эквиваленте) возникает не из отсутствия у него права собственности на переданный ему товар, а из существа отношений сторон, в том числе нарушения предписаний ст. 570. Из тех же оснований проистекает и требование о неосновательном обогащении «в связи с возвратом исполненного» — это обогащение стало неосновательным потому, что приращение имущества второго покупателя (в чём бы оно не выразилось) произошло вопреки требованию ст. 570 о возникновении у него права собственности. Так как мы понимаем, что охранительные проценты к мене неприменимы (напомню, даже в тех случаях, когда деньги передавались как потребительское благо, ибо проценты допускаются только в связи с денежными обязательствами), то неосновательное обогащение в таком случае могло выражаться в чём-то другом, например, в виде передачи спорного имущества в аренду.
Но вернёмся от гипотезы к реальности. Мы считаем этот договор не меной, а возмездным оказанием услуг. И мы видели, что даже без всякого расторжения договора Петров может требовать и возврата денег, и выплаты вознаграждения, и уплаты охранительных процентов. Тем не менее, если Петров всё же пойдёт на расторжение договора, у него безусловно будет кондикционное требование по п. 3 ст. 1103 об уплате процентов в связи с требованием о возврате исполненного по обязательству.
Ну и конечно, нельзя забывать того, что в соответствии с п. 5 ст. 453, «если основанием для изменения или расторжения договора послужило существенное нарушение договора одной из сторон, другая сторона вправе требовать возмещения убытков, причиненных изменением или расторжением договора».
Наконец, о новации, на которую указывалось в некоторых комментариях, я хотел было ответить, но всё-таки не буду, так как я совершенно неспособен увидеть тут новацию. Никакого соглашения сторон о новом обязательстве не было.