закон о цитировании 426 года отдавал предпочтение мнению в римском праве
Вопрос 10. Закон о цитировании.
В 426 г. Валентиниан III издал закон о цитировании, согласно которому юридическая сила признавалась лишь за произведениями пяти юристов: Гая, Павла, Папиниана, Модестина и Ульпиана.
Согласно закону о цитировании, судья при вынесении решений мог ссылаться только на сочинения Папиниана, Павла, Ульпиана, Модестина и Гая,а также сочинения авторов, которые ими цитировались Сцевола, Сабин, Юлиан, Марцелл. Закон устанавливал, что в случае расхождения во мнениях этих пяти авторов решение должно соответствовать мнению большинства, а при равенстве голосов предпочтение отдается суждению, высказанному Папинианом. Впоследствии, однако, наряду с Папинианом, считавшимся наиболее авторитетным юристом (excellentis ingenui vir), в такое же особое положение был поставлен Павел, суждения которого также приобрели обязательную силу (Pauli quoque sententias semper valere praecipimus).
Что же касается остальных авторов, то их сочинения утрачивают былое практическое значение и перестают применяться в судебной и законодательной практике.
Позднее, после издания Уложения Юстиниана, официальной силы были лишены также сочинения юристов, упомянутых в законе о цитировании. Правда, в самом Уложении были инкорпорированы многочисленные выдержки из сочинений наиболее выдающихся юристов, получившие в качестве его составных частей силу закона. Но вместе с тем в Кодексе Юстиниана устанавливается, что функция издания законов и их истолкования принадлежит всецело и исключительно императору. Тем самым юристы оказались не только вытесненными из сферы законодательной деятельности, но и лишенными права производить обязательное для судьи толкование законов.
Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хозяйственного права»
Однако для осуществления широких правотворческих задач этот критический критерий оказался далеко недостаточным, ибо даже самый смелый интерпретатор в конце концов должен был остановиться перед буквальным текстом закона, являвшимся тем более непреодолимой преградой, что вопрос о или закона вообще не мог ставиться, если словесное содержание его не вызывало сомнений[31].
Необходимо было поэтому выработать такой критерий, который мог бы явиться вполне пригодным средством не только для истолкования и изменения действующих правовых норм, но и для разработки новых правоположений, для образования новых правовых норм и институтов. Такими критериями явились понятия aequitas и jus naturale, позволившие римским юристам, ссылаясь на требования справедливости и естественного права, добиваться изменения положительного законодательства и утверждения новых правил и форм регулирования отношений частного оборота.
Первый взгляд, исходивший из неизменности римских принципов справедливости и естественности, оказался неспособным объяснить процесс постепенного, эволюционного преобразования римского права. В самом деле, римские юристы не ставили и, в пределах одной и той же социально-экономической формации, не могли ставить перед собой задачу немедленной и полной замены действующего права вновь разработанной системой правовых норм. Их задача заключалась в постепенной переработке и последовательном обновлении действующего права, целый ряд норм которого сохранил свое значение и в новых условиях. Но для того чтобы эту задачу выполнить, они должны были пользоваться изменчивыми по своему содержанию критериями оценки и критики действующего права, каковыми и были в действительности римские понятия aequitas и jus naturale.
Второй взгляд, рассматривавший aequitas как категорию субъективную и изменчивую, в отличие от jus naturale как категории неизменной и объективной, также неспособен дать правильного объяснения значимости этих категорий в процессе римского правообразования. Прежде всего, в сохранившихся высказываниях римских юристов понятия aequitas и jus naturale не только не противопоставляются друг другу, а, напротив, как правило, употребляются в качестве категорий, равнозначных по своему содержанию. Так, Гай, определяя понятие jus genetium, говорит: [34]. Следовательно, с точки зрения Гая, все естественное является в то же время справедливым, и в этом смысле между aequitas и jus naturale нет никакого различия. Но на этом основании нельзя делать обратного вывода и утверждать, что все справедливое охватывалось римским понятием естественного.
В свете задач, стоявших перед римской юриспруденцией, понятие jus naturale было недостаточным в двух отношениях. Во-первых, несмотря на то, что исторически его содержание изменялось, сами римляне считали jus naturale понятием устойчивым и неизменным, тогда как решение юридических вопросов в свете справедливости всегда допускало выбор между различными возможностями, вытекающими из конкретных, существовавших в данное время обстоятельств. Во-вторых, понятие jus naturale не охватывало собою всех отношений римского общества, а иногда, как это видно на примере рабства, вступало в противоречие с его основными и незыблемыми устоями, тогда как aequitas в качестве неограниченно широкой категории можно было распространить на самые различные виды отношений и с ее помощью можно было оправдать и обосновать самые учреждения и институты. Именно поэтому категория jus naturale дополняется категорией aequitas в римской юриспруденции. Таким образом, и aequitas, и jus naturale служили одной и той же цели приспособления старого права к новым историческим условиям, его постепенного преобразования с исключением из него или лишением силы устаревших правовых норм и заменой их новыми нормами и институтами.
Пользуясь этими категориями, римские юристы прежде всего добиваются признания более широкого действия за jus gentium как правом, присущим всем народам и потому являющимся справедливым и естественным, в отличие от цивильного права как права данного народа[37], которое в случае его противоречия jus gentium должно отступить перед последним. Если учесть огромные преимущества, которыми обладало jus gentium по сравнению с jus civile с точки зрения способов опосредствования отношений частного оборота, то станут вполне понятными как причины, по которым первому отдавалось предпочтение перед вторым, так и исторический смысл и практическое назначение понятий aequitas и jus naturale, при помощи которых это предпочтение обосновывалось.
Зачастую для обоснования тех или иных правоположений римские юристы апеллируют к природе самого человека, на которую они ссылаются, например, в случаях признания недействительными сделок, заключенных умалишенными; установления опеки над лицами, не достигшими совершеннолетия; запрещения вступления в брак лицам, находящимся в близких степенях родства, и др.
Наконец, отрицание обязательного применения торжественной формы во всех случаях заключения сделок, этого наиболее значительного препятствия быстрому движению отношений обмена, и введение понятия (bona fidei) с вытекавшим из него возражением о недобросовестности (exceptio doli mali) как одним из наиболее сильных средств борьбы против старых цивильных прав, сохранявших иногда лишь формальную силу, также опирались на аргументы, почерпнутые из арсенала справедливости и естественности.
Итак, ни одна ветвь частного права не осталась вне пределов критики под углом зрения соответствия ее норм принципам aequitas и jus na-turale. Все они подверглись переработке и изменению в той или иной степени. Все они приобрели новое содержание, наиболее приближенное к условиям расцвета римского рабовладельческого общества, наиболее приноровленное к целям охраны рабовладельческой собственности, наиболее приспособленное к потребностям основанного на ней развитого частного хозяйства и частного оборота. Объединенные в единое целое, они составили общую систему римского частного права, которую более поздние римские юристы могли лишь улучшать и совершенствовать, но к которой они не могли уже добавить ничего существенно нового.
К исходу классического периода развития римской юриспруденции, т. е. к концу III века н. э., процесс разработки и создания системы римского частного права в основном закончился. Завершилась разработка основных правовых институтов и норм, служивших целям закрепления и охраны рабовладельческой собственности, а также целям регулирования и охраны имущественных отношений рабовладельческого общества в целом. Оформились и окончательно выкристаллизовались основные принципы системы рабовладельческого права, дополненные детальной разработкой конкретных форм и способов юридического опосредствования отношений частного оборота, основанного на рабовладельческом способе производства и рабовладельческой собственности.
Если первоначально, в эпоху доклассической юриспруденции, responsa имели для суда только консультативное значение и оценивались с точки зрения их убедительности и аргументированности, если затем, в эпоху классической юриспруденции, суждения юристов, обладавших jus respondendi, приобретали обязательную силу и, при отсутствии расхождения во мнениях, применялись на тех же основаниях, на которых применяется всякая правовая норма, то в эпоху послеклассической юриспруденции положение существенно изменяется. Обязательная сила сохраняется теперь только за суждениями строго ограниченного круга авторов, сочинения которых отличались максимальной полнотой и систематизацией, наиболее приспособленной к целям практического использования. Согласно закону о цитировании, изданному Валентинианом III в 426 г., судья при вынесении решений мог ссылаться только на сочинения Папиниана, Павла, Ульпиана, Модестина и Гая[38], а также сочинения авторов, которые ими цитировались[39]. Закон устанавливал, что в случае расхождения во мнениях этих пяти авторов решение должно соответствовать мнению большинства, а при равенстве голосов предпочтение отдается суждению, высказанному Папинианом[40]. Что же касается остальных авторов, то их сочинения утрачивают былое практическое значение и перестают применяться в судебной и законодательной практике.
Позднее, после издания Уложения Юстиниана, официальной силы были лишены также сочинения юристов, упомянутых в законе о цитировании. Правда, в самом Уложении были инкорпорированы многочисленные выдержки из сочинений наиболее выдающихся юристов, получившие в качестве его составных частей силу закона. Но вместе с тем в Кодексе Юстиниана устанавливается, что функция издания законов и их истолкования принадлежит всецело и исключительно императору[41]. Тем самым юристы оказались не только вытесненными из сферы законодательной деятельности, но и лишенными права производить обязательное для судьи толкование законов.
Утратив свою былую роль в области законодательства, юриспруденция послеклассического периода оказалась неспособной и к созданию сколь-нибудь значительных литературных произведений. Литературное творчество юристов посвящается теперь преимущественно либо переработке произведений старых авторов, осуществлявшейся в целях исключения устаревших мест и более популярного изложения их содержания, либо описанию и характеристике законов, изданных императором в самое последнее время. Из прежних создателей права (juris conditores) римские юристы, лишенные какой бы то ни было творческой самостоятельности и оригинальности, превращаются в компиляторов сочинений старых авторов и комментаторов вновь изданных императорских рескриптов.
Перед созданной Юстинианом в 528 г. комиссией, которую возглавил Трибониан и в состав которой входили также Теофил и Дорофей, была поставлена задача создать единое Уложение, которое должно было включать в себя как нормы законов, так и основные положения, выдвинутые в сочинениях классических юристов, с приведением их в соответствие с потребностями времени и императорскими конституциями, содержавшими в себе разрешение некоторых спорных юридических вопросов.
По характеру использованного в них материала, а также по содержанию и системе построения непосредственно к Кодексу примыкают Новеллы (Novellae или Novellae leges), представляющие собой сборники конституций Юстиниана, опубликованных в период с 535 по 565 г., лишь незначительная часть которых имеет прямое отношение к частному праву. Официальное издание новелл, относящееся к эпохе Юстиниана, нам неизвестно, и об их содержании мы можем судить лишь по некоторым сохранившимся до нашего времени частным сборникам, составленным во второй половине VI века[43]. Поскольку конституции, изданные Юстинианом в течение 30 лет, последовавших за опубликованием старого издания Кодекса, лишь в единичных случаях разрешают частноправовые вопросы, они в еще меньшей степени, чем сам Кодекс, представляют интерес с точки зрения характеристики дальнейшего развития римского частного права.
Центральной и наиболее интересной с теоретико-познавательной точки зрения частью Уложения Юстиниана являются дигесты, или пандекты (Digesta sive Pandectae), основное содержание которых составляют выдержки из сочинений классических юристов, приведенные в дигестах с указанием имен авторов, которым эти выдержки принадлежали, а также произведений, из которых заимствован данный фрагмент. Согласно предписанию Юстиниана, комиссия, составлявшая дигесты, могла использовать не только сочинения пяти авторов, поименованных в законе о цитировании, но также и других классических юристов, если только им было в свое время предоставлено jus respondendi. Что же касается выбора конкретных мест из их сочинений, то он был предоставлен свободному усмотрению комиссии. По ее же усмотрению, а отнюдь не в соответствии с законом о цитировании, должны были устраняться разногласия между отдельными авторами и исключаться или видоизменяться те места из их произведений, которые оказались устаревшими к моменту разработки дигест. В результате осуществления этих указаний Юстиниана и появились так называемые интерполяции (interpolationes), т. е. новые термины, а зачастую и новые фразы, включенные в выдержки из сочинений отдельных юристов и до сих пор еще полностью не отделенные от их подлинных высказываний. Примером интерполяций может служить замена слова термином
в одном из помещенных в дигестах высказываний Ульпиана[44] или включение в выдержку из сочинений Павла выражения вместо слов [45]. Такого рода интерполяции были неизбежны, поскольку Уложение, в том числе и дигесты, предназначались для использования в качестве действующего закона, к моменту издания которого передача права собственности производилась уже не путем манципации, а путем бесформальной традиции, отношения по залогу устанавливались не в виде доверительного перенесения права собственности (ex causa fiduciae), а в виде обременения вещи, сохранявшейся за прежним собственником (ex causa pignoris), и т. д.
[31] См.: D. 32. 25. 1: Cum in verbis nulla ambiguitas est, nоn debet admitti voluntatis questio.
[33] См.: С. Муромцев. Образование права по учениям немецкой юриспруденции. М., 1866, стр. 54.
[34] Gajus, 1. 2: Quod vero naturalis ratio inter omnes homines constituit, it apud omnes populos aeque custoditur vocaturque jus gentium.
[35] См.: D. 1. 1. 1. 2. Ulpianus: Jus naturale est quod natura omnia animalia docuit.
[37] См.: Gajus, Inst. 1. 2.: Quod quisque populus ipse sibi jus constituit, id ipsius proprium est civitatis vocaturque jus civile quasi jus proprium civitatis.
[38] Как известно, Гай не обладал jus respondendi, и в ранг привилегированных юристов он впервые был возведен после смерти, по закону о цитировании.
[39] К их числу относятся, в частности, Сцевола, Сабин, Юлиан, Марцелл и др.
[40] Впоследствии, однако, наряду с Папинианом, считавшимся наиболее авторитетным юристом (excellentis ingenui vir), в такое же особое положение был поставлен Павел, суждения которого также приобрели обязательную силу (Pauli quoque sententias semper valere praecipimus).
[41] См.: Сod. 1. 14. 12. 15.: Tam conditor quam interpres legum solus imperator existimabitur.
[43] Один из таких сборников принадлежит Юлиану (Epitome Juliani), и время его составления относится к 556 г. К периоду между 535 и 536 гг. относится также составление сборника, известного под именем Authenticum, на который часто ссылаются глоссаторы. К более позднему времени относится издание 168 новелл на греческом языке (см.: И. А. Покровский. История римского права. Пг., 1918, стр. 181).
Деятельность юристов как источник римского права
Формирование юриспруденции как самостоятельного и важного источника права началось примерно в III в. до н. э.
Более поздние юридические произведения содержали обобщение практики и новые юридические материалы, правила.
Римские юристы составляли многочисленные юридические трактаты, монографии и учебные руководства. Наиболее авторитетными и известными стали «Фрагменты» Ульпиана, правоведа и администратора III в. н. э., «Сентенции» Юлия Павла (III в. н. э.), а также учебное руководство для начинающих или своего рода очерк права с точки зрения бытовой повседневности, правоведа и судьи Гая (II в. н. э.) «Институции», получившее особое распространение в римских провинциях простотой изложения основ права.
Первые республиканские юристы – основатели цивильного права. К ним относятся: Марк Манилий, Марк Юний Брут, Публий Муций Сцевола, Цицерон (красноречивейший из юрисконсультов). Деятельность римских юристов достигла расцвета в период принципата – классический период. В классическую эпоху частное право достигло наивысшего развития.
В эпоху республики юристы толковали закон буквально. В классический период появляется свободное толкование, основанное на выявлении воли сторон или законодателя. «Знать законы – это не значит держаться за их слова, но понимать их смысл и значение» (юрист Цельд). Классические юристы отошли от старого толкования, а новые толкования были направлены на отыскание справедливости.
Прокульянцы: Лабеон (основатель), Цельз-отец, Цельз-сын, Пегасий, Нераций.
Сабиньянцы: Капитон (основатель), Массурий Сабин, Яволен Приск, Юлиан, Помпоний, Гай.
Сабиньянская школа – более формальная, монархическая, прокульянская школа – менее формальная, республиканская.
Папиниан славился умением абсолютно точно подвести отдельные жизненные случаи под конкретные нормы права.
Павел и Ульпиан занимались сбором, обработкой и комментированием трудов предшественников.
Последним в эпохе крупных юристов был грек Модестин. По закону о цитировании юристов 426 г. комментарии юристов Павла, Ульпиана, Па-пиниана, Гая и Модестина приравниваются к закону. Все судьи и чиновники империи были обязаны руководствоваться мнением, которого придерживалось большинство этих юристов, в случае равенства голосов предпочтение отдавалось мнению Папиниана.
Занятия юриспруденцией – один из почетнейших и благородных видов деятельности в Риме. Труд юристов был в правовом отношении бесплатным, однако они имели право претендовать на honorarium (благодарственный подарок) за их услуги.
Закон о цитировании юристов (426 г. н.э.)
Закон о цитировании (426 г. н.э.) придает юридически обязательную силу трудам Папиниана, Павла, Ульпиана, Модестина и Гая, а также сочинениям тех юристов, на которых ссылаются названные первыми. Если по какому-то вопросу существует спор, то судья обязан присоединиться к мнению большинства. При равенстве голосов точка зрения Папиниана перевешивает; но если труды Папиниана по данному вопросу молчат, то судья может присоединиться к любому мнению. Очевидно, Закон о цитировании (426 г. н.э.) ищет выход из обилия правовых источников исключительно формальный: особенно беспомощно выглядит введение принципа большинства в научную интерпретацию права. Скорее всего, Закон о цитировании лишь утвердил способы, существовашие на практике и до него.
Публикуется по: Кодекс Феодосия. I, 4, 3 // Антология мировой правовой мысли: В 5 т. Т. 1. Античный мир и Восточные цивилизации / Отв. ред. Л.Р. Сюкияйнен; Пер. с лат. Е.В. Сильвестровой. М., 1999. С. 356 – 357.
Императоры Феодосий и Валентиниан Августы к сенату города Рима. После прочего (post alia). Мы утверждаем все сочинения Папиниана, Павла, Гая, Ульпиана и Модестина таким образом, что сочинениям Павла, Ульпиана и прочих должен придаваться тот же авторитет, что и Гаю, и пусть цитируются сочинения из всего его собрания. Мы предписываем, что также имеют законную силу суждения тех, чьи мнения и обсуждения вопросов все вышеназванные включили в свои сочинения, как мнения Сцеволы, Сабина, Юлиана и Марцелла и всех, кого те упоминают, если только их сочинения подтверждаются сопоставлением различных собраний относительно своей достоверности. Там же, где высказываются различные мнения, преимущество имеет суждение большего количества законоведов или, если стороны равны в числе, превосходит авторитет той части, к которой относится мнение величайшего таланта Папиниана, который как побеждает одного, так уступает двум. Мы приказываем считать не имеющими законной силы примечания Павла и Ульпиана, сделанные к сочинениям Папиниана, как уже давно было определено. В том же случае, когда цитируются равносильные мнения тех, чей авторитет считается равным, пусть судья выбирает с осторожностью, кому должно следовать. Мы предписываем, чтобы также Сентенции Павла всегда имели силу. И так далее.
Interpretatio. Это постановление показывает, мнения каких юристов имеют законную силу, т. е. Папиниана, Павла, Гая, Ульпиана, Модестина, Сцеволы, Сабина, Юлиана и Марцелла: если будут предложены их различающиеся мнения, имеет преимущество то мнение, которое высказывает большинство. Если же вдруг и в той и в другой части равное число юристов, имеет преимущество авторитет той части, в которой с равным числом выступает Папиниан: поскольку как Папиниан побеждает одного, так уступает двоим. Мнения Сцеволы, Сабина, Юлиана и Марцелла находятся не в их собственных сочинениях, но включены в сочинения вышеназванных юристов. [Кодексы же] Грегориана и Гермогениана потому не упомянуты в этом постановлении, что они утверждаются относительно своей законной силы в предшествующем постановлении под рубрикой «О конституциях принцепсов и эдиктах». Но мы выбрали из сочинений всех этих юристов, из Грегориана, Гермогениана, Гая, Папиниана и Павла, то, что казалось необходимым для случаев настоящего времени.
IMPERATORIS THEODOSII CODEX
CTh.1.4.3
Impp. Theodosius et Valentinianus aa. ad senatum urbis Romae. Post alia: Papiniani, Pauli, Gaii, Ulpiani atque Modestini scripta universa firmamus ita, ut Gaium quae Paulum, Ulpianum et cunctos comitetur auctoritas, lectionesque ex omni eius opere recitentur. Eorum quoque scientiam, quorum tractatus atque sententias praedicti omnes suis operibus miscuerunt, ratam esse censemus, ut Scaevolae, Sabini, Iuliani atque Marcelli, omniumque, quos illi celebrarunt, si tamen eorum libri, propter antiquitatis incertum, codicum collatione firmentur. Ubi autem diversae sententiae proferuntur, potior numerus vincat auctorum, vel, si numerus aequalis sit, eius partis praecedat auctoritas, in qua excellentis ingenii vir Papinianus emineat, qui, ut singulos vincit, ita cedit duobus. Notas etiam Pauli atque Ulpiani in Papiniani corpus factas, sicut dudum statutum est, praecipimus infirmari. Ubi autem pares eorum sententiae recitantur, quorum par censetur auctoritas, quod sequi debeat, eligat moderatio iudicantis. Pauli quoque sententias semper valere praecipimus etc. Dat. VIII. id. nov. Ravenna, dd. nn. Theodosius XII. et Valentinianus ii. aa. coss.
Interpretatio. Haec lex ostendit, quorum iuris conditorum sententiae valeant; hoc est, Papiniani, Pauli, Gaii, Ulpiani, Modestini, Scaevolae, Sabini, Iuliani atque Marcelli: quorum si fuerint prolatae diversae sententiae, ubi maior numerus unum senserit, vincat. Quod si forsitan aequalis numerus in utraque parte sit, eius partis praecedat auctoritas, in qua Papinianus cum aequali numero senserit: quia ut singulos Papinianus vincit, ita et cedit duobus. Scaevola, Sabinus, Iulianus atque Marcellus in suis corporibus non inveniuntur, sed in praefatorum opere tenentur inserti. Gregorianum vero et Hermogenianum ideo lex ista praeteriit, quia suis auctoritatibus confirmantur ex lege priore, sub titulo de constitutionibus principum et edictis. Sed ex his omnibus iuris consultoribus, ex Gregoriano, Hermogeniano, Gaio, Papiniano et Paulo, quae necessaria causis praesentium temporum videbantur, elegimus.
10. Закон о цитировании юристов
в 426 году был издан закон «о цитировании юристов», признававший обязательное значение за сочинениями Папиниана, Павла, Ульпиана, Гая, Модестиана и тех юристов, сочинения которых приводятся этими авторами. При различии мнений этих юристов, предписывалось придерживаться мнения, за которое высказывалось большинство юристов, а при равенстве голосов отдавалось предпочтение мнению Папиниана.
11. Кодификация Юстиниана. Corpus iuris civilis.
В VI в. н. э. император Юстиниан кодифицировал римское право:
— 16 ноября 534 г. вышла новая редакция кодекса, в которую было добавлено более 300 новых конституций Юстиниана;
— Novellae. Вновь издаваемые после издания Дигест конституции назывались Novellae. Большая часть новелл написана на греческом языке и только немногие на латинском. Был ли составлен сборник новелл, неизвестно.
Произведения, изданные при Юстиниане, в совокупности образуют знаменитый Corpus iuris (Mis, названный так в XVI веке. Он состоит из:
Институции (Institutionеs) представляли систематизированное изложение основ права: общие начала правоприменения и систематическое изложение догматических принципов главным образом частного права. Институции подразделялись на 4 книги, 98 титулов и параграфы.
– общее учение о праве и учение о субъектах прав – лицах;
– общие институты вещного права;
– общие институты обязательственного права;
– учение об исках и принципах правоприменения в суде.
Дигесты (от лат. digеsta – «собранное»), или Пандекты (от греч. pandectac – «все вмещающее»), представляли собой систематическую компиляцию цитат – отрывков из работ наиболее известных римских юристов, касавшихся определенных вопросов. В составе «Дигест» насчитывают до 9200 отрывков из 2 тыс. работ, принадлежавших 39 известным юристам I–V вв. Общий объем Дигест – 150 000 строк.
Дигесты подразделялись на 7 частей, 50 книг, разделенных на титулы и фрагменты, в начале которых было указано имя юриста и сочинение. Содержание фрагментов было модернизировано.
Содержание частей Дигест:
– общие вопросы права и учение о субъектах права – лицах (книги 1–4);
– «о праве лиц на свои собственные и на чужие вещи, о защите права собственности», т. е. вещное право (книги 5-11);
– об обязательствах двусторонних или возникающих из «взаимного доверия» (книги 12–19);
– об обеспечении обязательств, о своего рода издержках и исковых требованиях из обязательств и об обязательствах, связанных с реализацией семейных и опекунских прав (книги 20–27);
– о завещаниях (книги 28–36);
– о самых разнообразных правовых коллизиях, решаемых по судейскому усмотрению (книги 37–43);
– трактовались вопросы, связанные с уголовным и публичным правом; последняя книга посвящалась старым юридическим выражениям, терминологии, высказываниям, пословицам и т. п. (книги 44–50). При обнародовании «Дигест» император Юстиниан запретил писать к ним комментарии: они представляли официально законодательный документ не менее чем правоположения законов; разрешалось только делать извлечения и перевод на греческий язык.
Кодекс (Codex) – систематизация 4600 императорских конституций начиная с 117 г., состоял из 12 книг и 765 титулов:
– 1 книга – постановления по церковному праву, в отношении источников права, государственной службы и обязанностей чиновников;
– книги 2–8 – обобщения актов императоров по гражданскому праву и судопроизводству;
– 9 книга – обобщения актов императоров по уголовному праву;
– книги 10–12 – обобщения актов императоров по государственному управлению, финансам и т. д. Новеллы (Novellae) – вновь издаваемые конституции Юстиниана.
Новеллы делились на соединения (collatio), титулы и конституции (новеллы); 9 соединений с разным количеством титулов и 167 конституций.
Сохранились три сборника, первый из которых был составлен Юлианом в 556 г. и включил 122 конституции; два других (содержащие 134 и 168 актов) относятся ко второй половине VI в. Помимо обобщения императорских постановлений, в них есть эдикты начальников крупных провинций, и многое в их содержании касалось управления провинциями и специфики новшеств в наследственном праве.