закон обратной силы не имеет в арбитражном праве

Михаил Самойлов → ВАС РФ: Об обратной силе закона и прямом действии Конституции РФ

Случаи, когда коллегия судей передает дело в Президиум ВАС исключительно со ссылками на Конституцию РФ и разъяснения Конституционного Суда РФ, редки.

Завтра Президиум ВАС РФ рассмотрит вопрос об обратной силе закона (КоАП РФ) и необходимости применения арбитражными судами Конституции РФ, как закона, имеющего высшую юридическую силу и прямое действие в том случае, когда отсутствует закон, регулирующий тот или иной вопрос.

Как усматривается из определения о передаче дела в Президиум ВАС РФ, постановлением УФАС общество было привлечено к административной ответственности по статье 14.31 КоАП РФ в виде штрафа в суме более 29 млн. руб.

В период исполнения постановления, федеральным законом были внесены изменения в статью 14.31 КоАП РФ, санкция статьи изменена, размер штрафа уменьшен. В связи с чем, общество обратилось в УФАС с ходатайством об уменьшении размера штрафа по неисполненному постановлению, поскольку минимальная санкция составляет штраф чуть менее 9 млн. руб.

УФАС отказало в удовлетворении ходатайства.

Общество обжаловало в суд бездействие руководителя Управления по непринятию мер по смягчению административного наказания.

Суды трех инстанций отказали обществу в удовлетворении заявленного требования, поскольку, по их мнению, вопрос о применении той или иной административной санкции, ввиду вступления в силу нового закона, может решаться в случаях привлечения к административной ответственности до принятия решения судьей, иным административным органом; КоАП РФ не предусмотрен порядок пересмотра вступивших в законную силу, но не исполненных постановлений об административных правонарушениях в случае вступления в силу закона, смягчающего административную ответственность. При этом главой 30 КоАП РФ не предусмотрено право либо обязанность должностного лица самостоятельно пересмотреть, изменить вынесенное им и вступившее в законную силу постановление об административном правонарушении.

Коллегия судей ВАС РФ не согласилась с таким подходом, поскольку в силу статьи 54 Конституции РФ закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет. Никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением. Если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в пункте 4.3 Постановления от 20.04.2006 № 4-П, императивное по своему характеру правило статьи 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации, предписывающее применять новый закон в случаях, когда после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, не предполагает наличие у суда или иного органа, применяющего закон, дискреционных полномочий, которые позволяли бы ему в таких случаях игнорировать действие этого закона.

Следовательно, непринятие мер по применению нового закона, смягчающего административную ответственность, по ходатайству лица, привлеченного к ответственности, является бездействием органа (должностного лица), применившего ответственность в смысле положений главы 24 АПК РФ.

Источник

Закон обратной силы не имеет в арбитражном праве

Программа разработана совместно с АО «Сбербанк-АСТ». Слушателям, успешно освоившим программу, выдаются удостоверения установленного образца.

Обзор документа

Определение Конституционного Суда РФ от 2 июля 2015 г. № 1539-О “По запросу Суда по интеллектуальным правам о проверке конституционности части 7 статьи 7 Федерального закона от 12 марта 2014 года № 35-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» и пункта 1 статьи 4 Гражданского кодекса Российской Федерации”

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

заслушав заключение судьи Л.О. Красавчиковой, проводившей на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» предварительное изучение запроса Суда по интеллектуальным правам, установил:

1. В своем запросе в Конституционный Суд Российской Федерации Суд по интеллектуальным правам оспаривает конституционность части 7 статьи 7 Федерального закона от 12 марта 2014 года № 35-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» и пункта 1 статьи 4 ГК Российской Федерации, устанавливающих правила действия актов гражданского законодательства во времени.

Как следует из представленных материалов, общероссийская общественная организация «Российское Авторское Общество» в интересах композитора В.Л. Бровко и поэта Т.А. Калининой обратилась в Арбитражный суд Челябинской области с иском к государственному бюджетному образовательному учреждению высшего профессионального образования Челябинской области «Магнитогорская государственная консерватория (академия) имени М.И. Глинки» о взыскании денежной компенсации за нарушение авторских прав, выразившееся в публичном исполнении мюзикла «Белоснежка и Леший» на сцене консерватории 28 и 29 декабря 2010 года при отсутствии согласия авторов.

Решением Арбитражного суда Челябинской области от 11 апреля 2013 года, оставленным без изменения постановлением Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 19 июня 2013 года, в удовлетворении иска было отказано. Суд по интеллектуальным правам постановлением от 25 ноября 2013 года отменил данные судебные акты и направил дело на новое рассмотрение.

Решением Арбитражного суда Челябинской области от 6 августа 2014 года, оставленным без изменения постановлением Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 15 октября 2014 года, исковые требования были частично удовлетворены и с образовательного учреждения в пользу истца взыскана компенсация за нарушение авторских прав в минимальном размере (40 000 рублей). При этом суд исходил из того, что имевшее место живое публичное исполнение мюзикла в целях приобретения учащимися навыков актерского мастерства не может рассматриваться как допустимый случай свободного использования произведения, предусмотренный подпунктом 2 пункта 1 статьи 1274 ГК Российской Федерации (в редакции, действовавшей до 1 октября 2014 года).

В кассационной жалобе, поданной в Суд по интеллектуальным правам, ответчик просит решение Арбитражного суда Челябинской области от 6 августа 2014 года и постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 15 октября 2014 года отменить и в удовлетворении иска отказать.

Заявитель утверждает, что часть 7 статьи 7 Федерального закона от 12 марта 2014 года № 35-ФЗ, согласно которой по правоотношениям, возникшим до дня вступления в силу названного Федерального закона, положения Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции данного Федерального закона) применяются к тем правам и обязанностям, которые возникнут после дня вступления в силу данного Федерального закона, во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 4 ГК Российской Федерации, согласно которому акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие, за исключением случаев, прямо предусмотренных законом, не позволяют придать обратную силу подпункту 6 пункта 1 статьи 1274 «Свободное использование произведения в информационных, научных, учебных или культурных целях» ГК Российской Федерации в новой редакции, чем нарушают права лиц, осуществлявших в образовательных организациях без цели извлечения прибыли публичное исполнение правомерно обнародованных произведений путем их представления в живом исполнении без согласия автора.

По мнению заявителя, применение мер гражданско-правовой ответственности в отношении указанных лиц после вступления в силу Федерального закона от 12 марта 2014 года № 35-ФЗ (т.е. после 1 октября 2014 года) в случаях, когда публичное исполнение состоялось до этого момента, противоречит статье 54 (часть 2) Конституции Российской Федерации, определяющей правила действия закона во времени.

2. Вопрос о возможности придания обратной силы нормативным правовым актам неоднократно был предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации.

Развивая приведенную правовую позицию, Конституционный Суд Российской Федерации указывал, что преобразование отношений в той или иной сфере жизнедеятельности не может осуществляться вопреки нашедшему отражение в статье 4 ГК Российской Федерации общему (основному) принципу действия закона во времени, который имеет целью обеспечение правовой определенности и стабильности законодательного регулирования в России как правовом государстве (статья 1, часть 1, Конституции Российской Федерации) и означает, что действие закона распространяется на отношения, права и обязанности, возникшие после введения его в действие, и только законодатель вправе распространить новые нормы на факты и порожденные ими правовые последствия, возникшие до введения соответствующих норм в действие, т.е. придать закону обратную силу (ретроактивность), либо, напротив, допустить в определенных случаях возможность применения утративших силу норм (ультраактивность) (Постановление от 22 апреля 2014 года № 12-П; определения от 18 января 2005 года № 7-О, от 29 января 2015 года № 211-О и др.).

Данный подход обусловлен необходимостью достижения соразмерности при соблюдении интересов общества и условий защиты основных прав личности, обеспечения баланса конституционно защищаемых ценностей, а потому вопрос придания обратной силы закону, изменяющему обязательства юридически равных участников гражданского правоотношения, требует дифференцированного подхода, обеспечивающего сбалансированность и справедливость соответствующего правового регулирования, не допускающего ущемления уже гарантированных прав и законных интересов одной стороны и умаления возможностей их защиты в пользу другой.

Названным конституционным предписаниям корреспондируют положения международно-правовых актов и международных договоров Российской Федерации, являющихся в силу статьи 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации составной частью правовой системы Российской Федерации, в том числе Всеобщей декларации прав человека (статья 27), Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (статья 15), Бернской Конвенции по охране литературных и художественных произведений (пункт 6 статьи 2, пункт 3 статьи 5, пункт 1 статьи 9, пункт 2 статьи 10).

Соответственно, федеральный законодатель в рамках его дискреционных полномочий обязан конкретизировать приведенные конституционные положения, в том числе с использованием различных законодательных возможностей, с тем чтобы законодательство Российской Федерации развивалось в направлении обеспечения закрепленных в Конституции Российской Федерации культурных прав во имя интересов государства и общества в целом, обеспечения принципа социальной справедливости.

Приведенные положения Конституции Российской Федерации обретают детализацию и конкретизацию в Гражданском кодексе Российской Федерации, Основах законодательства Российской Федерации о культуре, федеральных законах от 29 декабря 1994 года № 78-ФЗ «О библиотечном деле» и от 26 мая 1996 года № 54-ФЗ «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации», других нормативных правовых актах.

В частности, Гражданский кодекс Российской Федерации, его часть четвертая, устанавливает правовой механизм реализации и защиты исключительных и иных прав на интеллектуальную собственность и определяет перечень результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации (интеллектуальная собственность), которым предоставляется правовая охрана (статья 1225). К таким результатам интеллектуальной деятельности отнесены, в частности, произведения науки, литературы и искусства (подпункт 1 пункта 1 статьи 1225 ГК Российской Федерации).

На результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации) признаются интеллектуальные права, которые включают исключительное право, являющееся имущественным правом, а в случаях, предусмотренных данным Кодексом, также личные неимущественные права и иные права (право следования, право доступа и другие) (статья 1226 ГК Российской Федерации). Интеллектуальные права на произведения науки, литературы и искусства являются авторскими правами; автору произведения принадлежат исключительное право на произведение, право авторства, право автора на имя, право на неприкосновенность произведения и право на обнародование произведения (пункты 1, 2 статьи 1255 ГК Российской Федерации).

Гражданин или юридическое лицо, обладающие исключительным правом на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации (правообладатель), вправе использовать такой результат или такое средство по своему усмотрению любым не противоречащим закону способом; правообладатель может по своему усмотрению разрешать или запрещать другим лицам использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации; при этом отсутствие запрета не считается согласием (разрешением); другие лица не могут использовать соответствующие результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации без согласия правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных данным Кодексом; использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации, если такое использование осуществляется без согласия правообладателя, является незаконным и влечет ответственность, установленную данным Кодексом, другими законами, за исключением случаев, когда такое использование допускается данным Кодексом (пункт 1 статьи 1229 ГК Российской Федерации).

В качестве одного из таких исключений федеральный законодатель предусмотрел случаи свободного использования произведений, что, в свою очередь, преследует общественно полезную цель развития образования, культуры, возможностей свободного занятия учебной, научной или творческой деятельностью, способствует реализации конституционного права на участие каждого в культурной жизни, на доступ к культурным ценностям.

Перечень оснований свободного использования произведений установлен пунктом 1 статьи 1274 ГК Российской Федерации, который в первоначальной редакции в основном воспроизводил положения пункта 1 статьи 19 «Использование произведения без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения» Закона Российской Федерации от 9 июля 1993 года № 5351-I «Об авторском праве и смежных правах» и предусматривал использование без согласия автора или иного правообладателя и без выплаты вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора, произведение которого используется, и источника заимствования правомерно обнародованных произведений и отрывков из них в качестве иллюстраций в изданиях, радио- и телепередачах, звуко- и видеозаписях учебного характера в объеме, оправданном поставленной целью (подпункт 2).

Положения статьи 1274 ГК Российской Федерации претерпели изменения с принятием Федерального закона от 12 марта 2014 года № 35-ФЗ, которым список оснований свободного использования произведений был расширен. В частности, согласно подпункту 6 пункта 1 статьи 1274 ГК Российской Федерации в редакции данного Федерального закона таким основанием также признано публичное исполнение правомерно обнародованных произведений путем их представления в живом исполнении, осуществляемое без цели извлечения прибыли в образовательных организациях, медицинских организациях, учреждениях социального обслуживания и учреждениях уголовно-исполнительной системы работниками (сотрудниками) данных организаций и учреждений и лицами, соответственно обслуживаемыми данными организациями и учреждениями или содержащимися в данных учреждениях.

Подобный подход отражает социальный характер гражданско-правового института свободного использования произведений, развитие которого свидетельствует о стремлении законодателя уравновесить интересы авторов (и иных правообладателей) с интересами пользователей в соответствии с требованиями Конституции Российской Федерации о необходимости обеспечения в том числе возможностей формирования гармонично развитой личности.

При этом в части 7 статьи 7 Федерального закона от 12 марта 2014 года № 35-ФЗ закреплено, что подпункт 6 пункта 1 статьи 1274 ГК Российской Федерации в новой редакции действует во времени в общем порядке, как он определен пунктом 1 статьи 4 данного Кодекса.

Следовательно, содержащие правила действия закона во времени положения части 7 статьи 7 Федерального закона от 12 марта 2014 года № 35-ФЗ и пункта 1 статьи 4 ГК Российской Федерации, принятые федеральным законодателем в рамках его дискреции, будучи направленными на обеспечение разумной стабильности законодательного регулирования, обеспечение действия общеправового принципа справедливости, достижение баланса между правами и обязанностями всех участников гражданских правоотношений, возникающих в связи с созданием и использованием произведений науки, литературы, искусства, не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права лиц, осуществивших до введения в действие нового правового регулирования публичное исполнение в образовательных организациях правомерно обнародованных произведений путем их представления в живом исполнении без согласия автора.

Таким образом, неопределенность в вопросе о соответствии Конституции Российской Федерации положений части 7 статьи 7 Федерального закона от 12 марта 2014 года № 35-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» и пункта 1 статьи 4 ГК Российской Федерации отсутствует.

Исходя из изложеннпого и руководствуясь пунктом 2 статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Признать запрос Суда по интеллектуальным правам не подлежащим дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленного заявителем вопроса не требуется вынесение предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» итогового решения в виде постановления.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данному запросу окончательно и обжалованию не подлежит.

Обзор документа

В ГК РФ были внесены масштабные изменения, касающиеся интеллектуальной собственности. Они вступили в силу с 1 октября 2014 г. (кроме отдельных положений, для которых установлены иные сроки).

Согласно поправкам допускается без согласия правообладателя и без выплаты вознаграждения в т. ч. публичное исполнение правомерно обнародованных произведений путем их представления в живом исполнении, осуществляемое без цели извлечения прибыли в образовательных организациях.

Новая редакция применяется к правоотношениям, возникшим после 1 октября 2014 г. По ранее возникшим правоотношениям она применяется к правам и обязанностям, которые возникнут после этой даты.

Суд по интеллектуальным правам просил проверить конституционность правил действия актов гражданского законодательства (в т. ч. указанных изменений) во времени. По его мнению, поправки (в части данного основания свободного использования произведений) должны иметь обратную силу. Иначе нарушаются права лиц, которые совершили подобные действия до 1 октября 2014 г.

Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что неопределенность в вопросе о конституционности данных положений отсутствует. При этом он пояснил следующее.

В отношениях, субъектами которых выступают физические и юридические лица, обратная сила закона не применяется. Это объясняется тем, что интересы одной стороны правоотношения не могут быть принесены в жертву интересам другой, не нарушившей закон.

Расширив перечень случаев свободного использования произведений для определенных категорий пользователей, законодатель тем самым уменьшил объем исключительных прав авторов. При этом он не придал обратной силы вводимым мерам. Ведь автор (иной правообладатель) вправе рассчитывать на то, что его правомерные ожидания, основанные на действовавшем на момент возникновения соответствующих правоотношений регулировании, будут учтены при изменении законодательства. Тем более что до 1 октября 2014 г. в случаях представления произведения в живом исполнении без согласия правообладателя, в т. ч. в образовательных организациях, он мог защищать свои права всеми предусмотренными ГК РФ способами (в т. ч. рассчитывать на денежную компенсацию).

Таким образом, оспариваемые нормы призваны обеспечить разумную стабильность законодательного регулирования, действие общеправового принципа справедливости, баланс между правами и обязанностями всех участников гражданских правоотношений. Поэтому они не нарушают конституционные права лиц, которые до 1 октября 2014 г. без согласия автора осуществили публичное исполнение в образовательных организациях правомерно обнародованных произведений путем их представления в живом исполнении.

Источник

ВС: Постановления Конституционного Суда обратной силы не имеют

В Определении № 306-ЭС20-4279 Верховный Суд рассмотрел вопрос об обратной силе норм Закона об исполнительном производстве и постановлений КС (дело № А49-13520/2018).

Первая инстанция поддержала взыскателя, а апелляция и кассация – должника

По условиям утвержденного в июле 2012 г. мирового соглашения ООО «ПСК-Риэлтор» обязалось в течение месяца погасить задолженность перед ООО «Пензенский Юридический Центр», но не сделало этого. В октябре 2012 г. «Пензенский Юридический Центр» получил исполнительный лист, но предъявил его к исполнению в отдел судебных приставов только 22 июня 2015 г., а на следующий день попросил вернуть документ. Взыскание по нему не производилось.

В октябре 2018 г. тот же документ повторно поступил к приставам. На его основании пристав возбудил исполнительное производство.

Общество «ПСК-Риэлтор» обратилось в АС Пензенской области с заявлением о признании данного постановления незаконным. Должник утверждал, что взыскатель пропустил срок для предъявления исполнительного листа.

Первая инстанция пришла к выводу, что исполнительный лист был предъявлен в пределах установленного срока. Срок предъявления, по мнению суда, истекал 23 июня 2018 г. и «Пензенский Юридический Центр» направил исполнительный лист приставам 12 июня того же года. То, что документ попал к приставам только в октябре, произошло из-за задержки доставки почтового отправления, решила первая инстанция.

Одиннадцатый арбитражный апелляционный суд с таким походом не согласился. Сославшись на Постановление КС РФ от 10 марта 2016 г. № 7-П, вторая инстанция решила, что юридический центр пропустил срок для предъявления исполнительного листа.

Напомним, тогда КС признал неконституционными ряд норм Закона об исполнительном производстве, поскольку те позволяли исчислять срок предъявления документа к исполнению заново каждый раз с момента возвращения исполнительного документа взыскателю. Конституционный Суд установил, что взыскатель мог неоднократно предъявлять один и тот же документ и всякий раз отзывать его только для того, чтобы продлить срок предъявления. КС обязал законодателя скорректировать правовое регулирование, а суды и приставов – до внесения изменений при повторном предъявлении ранее отозванного взыскателем исполнительного листа вычитать из трехлетнего срока принудительного исполнения периоды, в течение которых документ ранее находился на исполнении.

С учетом этого Одиннадцатый арбитражный апелляционный суд, придя к выводу, что суммарная продолжительность принудительного исполнения по мировому соглашению составляет почти 6 лет, отменил решение первой инстанции и признал оспариваемое постановление пристава о возбуждении исполнительного производства незаконным. Решение устояло в окружном суде.

ВС защитил взыскателя

Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ отметила, что взыскатель получил исполлист 8 октября 2012 г. и в соответствии с ч. 1 ст. 21 Закона об исполнительном производстве (в редакции от 29 июня 2015 г.) мог предъявить этот документ к исполнению в течение трех лет со дня вступления судебного акта в законную силу. «В данном случае начало течения срока предъявления исполнительного листа к исполнению исчисляется не от сроков платежа по мировому соглашению, а от даты выдачи арбитражным судом исполнительного листа на принудительное исполнение этого мирового соглашения», – пояснил Верховный Суд.

Далее, продолжил он, исполнительный лист был предъявлен в Службу судебных приставов 22 июня 2015 г. и отозван на следующий день. «С учетом норм Закона об исполнительном производстве, действующих в указанный период, с 23 июня 2015 г. трехлетний срок для предъявления исполнительного листа к исполнению начал течь заново и заканчивался 24 июня 2018 г.», – разъяснила Экономколлегия.

Она отметила, что примененное второй и третьей инстанциями постановление КС было принято 10 марта 2016 г. Затем Законом от 26 мая 2017 г. № 101-ФЗ, который вступил в силу 9 июня 2017 г., ст. 22 Закона об исполнительном производстве дополнена ч. 3.1. В соответствии с ней, если исполнение по ранее предъявленному документу было окончено в связи с тем, что взыскатель отозвал его или совершил действия, препятствующие исполнению, то из срока предъявления к исполнению вычитается период со дня предъявления документа к исполнению до дня окончания по нему исполнения по одному из указанных оснований.

«Таким образом, воля законодателя была направлена на исключение возможности неоднократного прерывания срока предъявления исполнительного документа к исполнению путем возвращения его взыскателю на основании его заявления, позволяющее всякий раз исчислять течение этого срока заново и продлевать его тем самым на неопределенно длительное время», – считает Верховный Суд.

Однако, подчеркнул он, в ряде актов Конституционный Суд указывал, что придание обратной силы закону – исключительный тип его действия во времени, использование которого относится к прерогативе законодателя. При этом либо в тексте закона содержится специальное решение о таком действии во времени, либо в правовом акте о порядке вступления закона в силу имеется подобная норма. В то же время в Законе № 101-ФЗ отсутствует указание на его обратную силу, заметил ВС. Правовую позицию КС из Постановления № 7-П также нельзя распространять на ранее возникшие отношения, поскольку она относится к тем правоотношениям, которые возникнут в будущем, посчитала Экономколлегия.

Она также обратила внимание на тот факт, что КС неоднократно заявлял о недопустимости придания обратной силы толкованию правовых норм, ухудшающему положение слабой стороны в публичном правоотношении. «Взыскатель, отзывая в 2015 г. исполнительный лист, не мог предвидеть изменение действующего законодательства и рассчитывал на то, что у него имеется трехлетний срок для предъявления исполнительного документа к исполнению», – пояснил ВС РФ.

Установив, что срок предъявления документа к исполнению в данном случае не пропущен, ВС решил, что исполпроизводство возбуждено обоснованно, и оставил в силе решение первой инстанции. «В то же время в случае повторного отзыва обществом “Пензенский Юридический Центр” исполнительного документа из Службы судебных приставов подлежит применению ст. 3.1 Закона об исполнительном производстве», – добавил Суд.

Эксперты по-разному отнеслись к решению ВС

«Учитывая то, что спорные действия по отзыву исполнительного документа произведены взыскателем в июне 2015 г., не могут применяться положения закона, которые были приняты позднее. Взыскатель рассчитывал, что срок предъявления исполнительного документа не будет прерываться в случае отзыва исполнительного листа по его инициативе», – отметил юрист Алексей Шарон.

Вместе с тем, заметил он, подобное неограниченное право позволяло взыскателям манипулировать сроками для предъявления исполнительного листа и фактически делать его бессрочным даже в тех случаях, когда сам взыскатель терял интерес к исполнению. «Все это ставило должника в состояние правовой неопределенности, что признал недопустимым КС в Постановлении № 7-П», – подчеркнул Алексей Шарон.

Партнер юридической компании Law&Commerce Offer Виктория Соловьёва отметила, что в данном случае Верховный Суд использовал презумпцию «закон обратной силы не имеет», которая существовала еще в римском праве. «Конечно, из этого правила есть исключения, но в данной ситуации они не применимы. Я приветствую изменения в законодательстве об исполнительном производстве, которые пресекли практику бесконечного исполнительного производства с помощью манипуляций взыскателя с исполнительным листом. Однако с учетом того, что законодатель, принимая такие изменения, прямо не предусмотрел возможность применения закона к предыдущим отношениям, суды не вправе самостоятельно придавать отдельным положениям закона обратную силу», – считает эксперт.

Адвокат, партнер АБ «КРП» Виктор Глушаков признал верность подхода ВС, но поддержал Суд не во всем: «Не могу согласиться со ссылкой на недопустимость применения закона, ухудшающего положения слабой стороны в публичном правоотношении, применительно к отношениям, возникшим между двумя равными хозяйствующими субъектами, один из которых явно халатно подошел к реализации права на принудительное взыскание. Формально суд сделал этот вывод в отношении спора между юрлицом и госорганом, но все же явно заинтересованным лицом по данному делу была именно коммерческая организация-должник».

Второй момент, который не поддерживает эксперт, – вывод о том, что взыскатель, отзывая в 2015 г. исполнительный лист, не мог предвидеть изменений действующего законодательства. «Возможно, это и так, но листы подавались в последние месяцы срока и были отозваны через день после подачи. Разве такое поведение можно признать добросовестным? Заявитель явно намеревался продлить себе срок именно тем способом, который запретил КС, а затем и законодатель», – убежден Виктор Глушаков.

Источник