замена истца в арбитражном процессе в связи с переуступкой прав
Арбитражный суд Кабардино-Балкарской Республики
О суде
Обзор судебной практики по рассмотрению споров, связанных с уступкой прав требований
ОБЗОР
судебной практики
Арбитражного суда Кабардино-Балкарской Республики по
рассмотрению споров, связанных с уступкой прав требований
Отказ первоначального кредитора от иска, заявленный при рассмотрении другого дела, не лишает нового кредитора права на обращение в арбитражный суд с не тождественным иском.
ООО «С.» обратилось в арбитражный суд с иском о взыскании с должника стоимости фактически выполненных работ и процентов за пользование чужими денежными средствами.
До принятия решения по делу ООО «К.» заявило ходатайство о процессуальной замене истца ООО «С.» на ООО «К.», указав в качестве основания процессуального правопреемства договор уступки права требования (заключенного в период рассмотрения настоящего дела),
Определением суда первой инстанции ООО «К.» на основании статьи 48 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации признано процессуальным правопреемником ООО «С.».
Суд исходил из того, что договор уступки прав требований содержит все существенные условия, соответствует требованиям главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации и должником не оспаривается. Передача прав по материальному требованию в спорном правоотношении является основанием для процессуального правопреемства. При этом для правопреемника все действия, совершенные в арбитражном процессе до его вступления, обязательны в той мере, в какой они были обязательны для правопредшественника. Правопреемство в порядке цессии возникло до ликвидации ООО «С.».
Постановлением апелляционной инстанции в удовлетворении заявления о процессуальном правопреемстве отказано. Определение суда первой инстанции отменено.
Судебный акт мотивирован тем, что ООО «С.» по другому делу отказалось от иска, по правовой сути тождественному требованиям, заявленным в настоящем деле. Отказ от иска является односторонней сделкой в виде прощения долга, влекущей прекращение обязательства как материально-правового требования. Поэтому у ООО «С.» утрачено право требования по договору строительного подряда. Уступка права требования по прекращенному обязательству ничтожна.
Не согласившись с постановлением апелляционной инстанции ООО «КМК» обжаловало его в кассационном порядке.
Суд кассационной инстанции признал выводы апелляционной инстанции ошибочными, исходя из того, что предмет и основания спора по настоящему делу не тождественны ранее рассмотренному, в котором принят отказ от иска ООО «С.».
Согласно статье 415 Гражданского кодекса Российской Федерации обязательство прекращается освобождением кредитором должника от лежащих на нем обязанностей, если это не нарушает прав других лиц в отношении имущества кредитора.
Прощение долга предполагает наличие четко выраженного волеизъявления кредитора освободить должника от исполнения гражданско-правовой обязанности, т.е. оно может быть совершено как путем объявления в однозначной форме кредитором об этом, так и путем совершения им действий, определенно свидетельствующих об отказе от соответствующего права требования без намерения сохранить за собой это право в какой-либо части.
Анализ положений главы 26 Гражданского кодекса Российской Федерации в системной связи со статьей 3 названного Кодекса позволяет прийти к выводу о том, что субъективное право прекращается только по основаниям, установленным материальным законодательством. Институт отказа от иска предусмотрен процессуальным законодательством в качестве права, влияющего только на процессуальные способности истца, но не влекущего прекращения гражданско-правового обязательства в целом.
Предъявление иска в защиту нарушенных прав является одной из составных частей содержания права требования, перешедшего от первоначального кредитора к новому в порядке цессии.
Поэтому отказ от иска предыдущим кредитором, заявленный при рассмотрении его иска, лишает нового кредитора права на обращение в арбитражный суд с тождественным иском, поскольку к моменту заключения договора цессии право на заявление такого иска у первоначального кредитора было утрачено.
В силу статьи 384 Гражданского кодекса Российской Федерации, если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права.
Предъявление иска является всего лишь частью права требования, отказ от иска не прекращает обязанности должника. Следовательно, договор уступки такого усеченного в процессуальном отношении права требования не противоречит нормам параграфа 1 главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации.
При уступке права требования по исполнительному листу, выданному на основании решения суда, являющемуся результатом реализации банком своего права залогодержателя на обращение взыскания на заложенное имущество, обязательства по договору ипотеки прекращается.
Исковые требования удовлетворены, присужденная ко взысканию сумма процентов уменьшена.
Впоследствии гражданин Х. в порядке статьи 48 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации обратился в арбитражный суд с заявлением о замене взыскателя по настоящему делу, в связи с заключением договора уступки права требования, по которому банк уступил Х. право требования по исполнительным листам, выданным в отношении общества,
Определением суда первой инстанции, заявленное требование удовлетворено, договор уступки права требования признан основанием для процессуального правопреемства.
Постановлением апелляционной инстанции определение суда первой инстанции отменено. Гражданин Х. признан процессуальным правопреемником и взыскателем по исполнительным листам в части взыскания долга по кредиту и процентов. По обращению взыскания на заложенное имущество по этому исполнительному листу отказано.
Кассационная инстанция не согласилась с выводами апелляционной инстанции.
Гражданину Х. передано право требования задолженности, подтвержденной решением суда. Выданный на основании решения исполнительный лист содержит обязанность должника совершить определенные действия в пользу взыскателя. Эта обязанность должника в соответствии со статьей 48 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации может быть переуступлена другому лицу. Из договора уступки видно, что банк (первоначальный кредитор, взыскатель) уступил Х. право требования денежных средств (денежное обязательство) по исполнительному листу, а не права по кредитному договору и договору об ипотеке.
Суд апелляционной инстанции не учел, что установленные статьей 389 Гражданского кодекса Российской Федерации правила регулируют отношения по уступке прав требования по сделкам. В данном случае уступлено право по исполнительному листу, выданному на основании решения суда, которое является результатом реализации банком своего права залогодержателя на обращение взыскания на заложенное имущество. Следовательно, обязательства по договору ипотеки прекратились.
При таких обстоятельствах выводы суда апелляционной инстанции о том, что между кредиторами имела место уступка прав требования исполнения обязательств по кредитному договору и договору об ипотеке, требующая соблюдения установленной формы, предусмотренной статьей 389 Гражданского кодекса Российской Федерации, не основаны на правильной оценке возникших между сторонами отношений.
Суд первой инстанции правомерно учел, что уступка права произведена по исполнительному листу и заменил взыскателя.
Определение суда первой инстанции оставлено в силе.
Если стороной договора уступки права требования является физическое лицо, довод о безвозмездности сделки не имеет правового значения для оценки договора уступки права требования
Общество обратилось в арбитражный суд с иском к должнику о взыскании задолженности по договору кредита, договору займа и договору залогу.
Исковые требования мотивированы тем, что по договору цессии гражданин Б. уступил обществу право требовать с должника задолженности по договорам кредита, займа, залога.
К участию в деле в качестве третьего лица без самостоятельных требований относительно предмета спора привлечено третье лицо.
Решением суда первой инстанции заявленные требования удовлетворены частично.
Оспаривая решение суда первой инстанции, третье лицо заявило, что договор уступки права требования является безвозмездной сделкой, что влечет его недействительность.
Апелляционная инстанция решение суда первой инстанции оставила без изменения, указав следующее.
Исходя из содержания пункта 3 статьи 423 Гражданского кодекса Российской Федерации договор предполагается возмездным, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов, содержания или существа договора. Между тем, безвозмездность сделки, то есть дарение прав требований, не вытекает из существа обязательства. При таких обстоятельствах оснований считать уступку права требования безвозмездной сделкой не имеется.
Более того, в соответствии со статьей 575 Гражданского кодекса Российской Федерации дарение не допускается только между коммерческими организациями.
Стороной договора уступки права требования является гражданин Б. как физическое лицо, в связи, с чем довод о безвозмездности сделки не имеет правового значения для оценки договора уступки права требования.
Заключенный договор уступки права требования полностью соответствует требованиям главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации.
В кассационной инстанции дело не рассматривалось.
Поскольку дебиторская задолженность на момент заключения договора цессии находилась под арестом, кредитор не вправе был ею распоряжаться.
К участию в деле в качестве третьего лица без самостоятельных требований относительно предмета спора привлечено ГУП.
В судебном заседании стороны представили мировое соглашение и просили суд утвердить его.
Суд первой инстанции в утверждении мирового соглашения отказал, в удовлетворении иска отказал, по следующим основаниям.
На дебиторскую задолженность ГУП перед Ответчиком наложен арест в рамках сводного исполнительного производства.
Поскольку дебиторская задолженность на момент заключения Договора цессии находилась под арестом, ГУП не вправе было ею распоряжаться в силу указанной нормы.
По правилам статьи 168 Гражданского кодекса РФ сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения, а согласно пункту 1 статьи 167 Гражданского кодекса РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.
В апелляционную и кассационную инстанции решение суда первой инстанции не обжаловалось.
Форма расходования средств муниципального бюджета, как приобретение права требования к третьим лицам, бюджетным законодательством не предусмотрена.
Решением суда первой инстанции, в иске отказано, по следующим основаниям.
В рамках исполнительного производства постановлением судебного пристава-исполнителя Истцу передана дебиторская задолженность должников последнего.
Во исполнение договора администрация города перечислила Истцу часть оговоренной суммы. В связи с неоплатой остальной суммы, Истец обратился с иском о взыскании долга и процентов за пользование чужими денежными средствами на основании статьи 395 Гражданского кодекса РФ.
В соответствии с пунктом 1 статьи 382 Гражданского кодекса РФ право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования) или перейти к другому лицу на основании закона.
В силу пункта 1 статьи 388 Гражданского кодекса РФ уступка требования кредитором другому лицу допускается, если она не противоречит закону, иным правовым актам или договору.
Статьей 69 Бюджетного кодекса РФ определен исчерпывающий перечень оснований для выделения бюджетных средств, и такая форма расходования средств муниципального бюджета, как приобретение права требования к третьим лицам, бюджетным законодательством не предусмотрена.
Отсутствует такое основание расходования муниципальным образованием бюджетных средств и в Федеральном законе от 25.09.97. №126-ФЗ «О финансовых основах местного самоуправления в Российской Федерации».
Заключенный сторонами договор уступки права требования не является муниципальным контрактом (статья 72 Бюджетного кодекса РФ) или бюджетным кредитом (статья 76 Кодекса). Не относится данная сделка и к числу муниципальных гарантий (статья 115 Кодекса) либо иных договоров по обслуживанию муниципальных долговых обязательств, поскольку исчерпывающий перечень таких сделок предусмотрен пунктом 3 статьи 100 Бюджетного кодекса РФ, согласно которому долговые обязательства муниципального образования могут существовать в форме: кредитных соглашений и договоров; займов, осуществляемых путем выпуска муниципальных ценных бумаг; договоров и соглашений о получении муниципальным образованием бюджетных кредитов от бюджетов других уровней бюджетной системы Российской Федерации; договоров о предоставлении муниципальных гарантий. Долговые обязательства муниципального образования не могут существовать в иных формах, за исключением предусмотренных названным пунктом.
Статья 14 Бюджетного кодекса РФ определяет бюджет муниципального образования (местный бюджет) как форму образования и расходования денежных средств в расчете на финансовый год, предназначенных для исполнения расходных обязательств соответствующего муниципального образования. Использование органами местного самоуправления иных форм образования и расходования денежных средств для исполнения расходных обязательств муниципальных образований не допускается.
Публичное предназначение средств местного бюджета обуславливает особые требования к их использованию. Закрепленные в законе механизмы формирования и расходования местных финансов призваны гарантировать сохранность бюджетных средств, открытость, прозрачность и эффективность их распределения. Эти механизмы введены законодателем для оптимального решения муниципалитетом вопросов местного значения, главным из которых является удовлетворению потребностей населения муниципального образования.
Изложенное означает, что действия органов муниципального образования по распоряжению муниципальным имуществом (местными финансами) должны быть обусловлены, прежде всего, возложенными законом на эти органы задачами и целевым назначением (формами расходования) предоставленного для выполнения этих задач имущества (денежных средств).
Доказательства того, что заключенный Истцом и администрацией города договор цессии направлен на обеспечение задач, отнесенных законом к предметам ведения местного самоуправления, отсутствуют.
С учетом изложенного суд пришел к выводу о недействительности (ничтожности) сделки (уступки требования) о передаче права кредитора в соответствии со статьей 168 Гражданского кодекса РФ в связи с несоответствием ее нормам бюджетного законодательства.
В апелляционную и кассационную инстанции решение суда первой инстанции не обжаловано.
Правопреемство возможно на любой стадии арбитражного процесса, и замена стороны ее правопреемником на стадии исполнения судебного акта осуществляется судебным приставом исполнителем на основании судебного акта арбитражного суда.
Определением суда первой инстанции требование удовлетворено, К. признан процессуальным правопреемником общества.
Судебный пристав-исполнитель обязан своим постановлением произвести замену выбывшей стороны правопреемником, определенным в порядке, установленном федеральным законом (статье 32 Федерального закона «Об исполнительном производстве»).
Так как исполнение судебных актов арбитражного суда представляет собой стадию арбитражного процесса, то на нее распространяются общие положения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, в том числе и нормы статьи 48 о процессуальном правопреемстве.
В апелляционную и кассационную инстанции решение суда первой инстанции не обжаловано.
Статья 48 АПК РФ. Процессуальное правопреемство (действующая редакция)
2. На замену стороны ее правопреемником или на отказ в этом арбитражным судом указывается в соответствующем судебном акте, который может быть обжалован.
3. Для правопреемника все действия, совершенные в арбитражном процессе до вступления правопреемника в дело, обязательны в той мере, в какой они были обязательны для лица, которое правопреемник заменил.
Комментарий к ст. 48 АПК РФ
1. Процессуальное правопреемство представляет собой переход процессуальных прав и обязанностей от одного лица к другому.
Не вызывает сомнений, что ч. 1 ст. 48 АПК распространяется не только на стороны (как это следует из буквального толкования), но и на третьих лиц, заявителей и заинтересованных лиц, взыскателя и должника (см. комментарий к ст. 40 АПК).
Равным образом институт процессуального правопреемства следует распространять и на так называемых «процессуальных» истцов (субъектов, наделенных правом обращаться в арбитражный суд в порядке ст. ст. 53, 53.1 АПК). Более того, полагаем, что если когда-нибудь будут реорганизованы (в административном порядке) органы прокуратуры, то и в этом случае не будет никаких оснований для того, чтобы не произвести замену прокурора как должностного лица его правопреемником.
Таким образом, институт процессуального правопреемства следует распространять на всех лиц, участвующих в деле.
Кроме того, следует учитывать, что в силу ч. 4 ст. 82 АПК экспертиза может быть назначена как посредством указания конкретного эксперта (физического лица), так и путем возложения соответствующей обязанности на экспертное учреждение. В последнем случае при реорганизации экспертного учреждения также должны применяться положения ч. 1 ст. 48 АПК.
Правопреемство следует отличать от замены ненадлежащего ответчика (ст. 47 АПК):
б) при замене ненадлежащего ответчика возникает новое процессуальное правоотношение, при правопреемстве продолжается существующее с новым субъектом;
в) процессуальное правопреемство имеет место лишь в том случае, если материальное правопреемство возникло после возбуждения арбитражного дела. Замена же ненадлежащего ответчика, производимая по основаниям материального правопреемства, допускается исключительно при правопреемстве, возникшем до его возбуждения;
д) при замене ненадлежащего ответчика возможна ситуация, когда в дело привлекается второй (надлежащий) ответчик (ч. 5 ст. 47 АПК). Процессуальное правопреемство, напротив, исключает одновременное участие в деле (в рамках конкретного искового требования) и правопредшественника, и правопреемника.
Действующее процессуальное законодательство связывает процессуальное правопреемство исключительно с фактами, которые в материально-правовых отраслях влекут материальное правопреемство. Итак, в законе содержится примерный перечень случаев материального правопреемства, которые влекут правопреемство процессуальное:
1) реорганизация юридического лица (сюда же следует отнести и реорганизацию государственных органов, органов местного самоуправления и иных органов, проводимую в рамках публичного права).
Для остальных форм реорганизации (слияние, присоединение и преобразование) никакой неопределенности не возникает ввиду того, что в итоге образуется один корпоративный субъект. Поэтому при слиянии, присоединении и преобразовании для процессуального правопреемства достаточно представления доказательств государственной регистрации вновь возникших юридических лиц или внесения изменений в учредительные документы существующих юридических лиц.
См. п. 23 Постановления Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 N 19 «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об акционерных обществах».
Реорганизация организации, являющейся лицом, участвующим в деле, дает арбитражному суду право приостановить производство по делу (п. 2 ст. 144 АПК);
2) уступка требования и перевод долга.
Уступка требования и перевод долга представляют собой случаи сингулярного правопреемства (см. гл. 24 ГК).
См. п. 33 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 N 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки».
Это крайне важное разъяснение, которое должно радикально изменить сложившуюся судебную практику в вопросе замены истца его правопреемником. Теперь даже если арбитражный суд установил соблюдение императивных норм и договорных условий, определяющих допустимость уступки, констатировал факт перехода права к приобретателю требования, для вынесения определения о замене ему все равно необходимо испросить согласие как приобретателя требования, так и первоначального кредитора на предполагаемую замену. И если желание приобретателя требования вступить в дело, как правило, очевидно (он себя считает новым кредитором и потому обычно сам проявляет инициативу к замене истца), то первоначальный кредитор далеко не всегда готов расстаться со статусом истца.
а) не может требовать устранения из процесса своего правопредшественника;
б) не вправе предъявить самостоятельный иск к ответчику в рамках уже возбужденного дела, чтобы получить статус третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора.
Более того, даже обжалование состоявшихся по делу судебных актов по ст. 42 АПК имеет слабую судебную перспективу, поскольку на момент вынесения решения арбитражным судом первой инстанции и постановления арбитражным судом апелляционной инстанции первоначальный кредитор был надлежащим истцом. Если же допустить, что не допущенный в дело приобретатель требования может через механизм ст. 42 АПК защищать свое право, то это создало бы целый ряд проблем, начиная от вопроса о разумности отмены законного и обоснованного судебного решения по жалобе лица, чьи права заведомо не нарушались при его вынесении, и кончая возможными злоупотреблениями, когда истец по сговору с каким-либо субъектом, заключив в проверочной инстанции договор цессии, мог бы наделить последнего возможностью обжалования не устраивающего его судебного решения.
См. п. 33 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 N 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки».
Полагаем, что уступка части требования создает специфическую правовую ситуацию: первоначальный иск трансформируется в два самостоятельных иска. Данный случай не следует путать с теми, когда истец в одном исковом заявлении объединяет несколько исковых требований, а потом право требования по одному из них уступает (например, истец предъявил иск о взыскании основного долга и неустойки, а потом уступил право требовать неустойку): здесь как было два самостоятельных иска, так после уступки (а также произведенного процессуального правопреемства) и осталось.
См., например: Курс советского гражданского процессуального права. Т. 1: Теоретические основы правосудия по гражданским делам. С. 260.
Сформулированный выше подход о трансформации первоначального иска и сингулярном процессуальном правопреемстве при уступке требования в полной мере применим и к случаям перевода долга.
См. п. 34 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 N 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки».
Однако что же имеет в виду ВС РФ, указывая на право «вступить в начатое дело»? Судя по тому, что в процитированной выше рекомендации содержится ссылка на ч. 5 ст. 3 и ч. 1 ст. 48 АПК, высшая судебная инстанция полагает возможным применение по аналогии нормы о процессуальном правопреемстве. По нашему мнению, здесь допущена весьма существенная ошибка.
Начнем с того, что необходимо разграничивать два совершенно самостоятельных случая: 1) когда цессия ничтожна изначально и 2) когда договор цессии признан недействительным как оспоримая сделка. Для второго случая действительно возможно «обратное возвращение» первоначального кредитора в спорное правоотношение. Логика здесь простая: пока цессия была действительна, надлежащим кредитором был приобретатель требования; именно он, обладая правом на иск в материальном смысле, заявил о своем материальном притязании; с признанием оспоримой сделки недействительной факт легитимации отпал, однако право требования не «растворилось», оно просто вернулось к первоначальному кредитору; именно поэтому применение ч. 1 ст. 48 АПК для вступления в дело первоначального кредитора вполне обоснованно (правда, не по аналогии, как указал ВС РФ, а как прямо указанный в ч. 1 ст. 48 АПК «другой случай перемены лиц в обязательствах»).
Однако же для случая ничтожности цессии ситуация принципиально иная. Дело в том, что приобретатель требования де-юре никогда не был надлежащим кредитором, право на иск в материальном смысле все время оставалось у первоначального кредитора, а потому предъявление иска приобретателем требования следует квалифицировать как предъявление иска ненадлежащим истцом. И поскольку действующий АПК не позволяет заменять ненадлежащего истца, арбитражный суд обязан рассмотреть дело именно с этим субъектом (и в итоге вынести решение об отказе в удовлетворении искового требования).
Если после смерти гражданина, являвшегося стороной по делу (либо третьим лицом, заявляющим самостоятельные требования относительно предмета спора), материальное правоотношение не допускает правопреемства, то производство по делу (по иску третьего лица) подлежит прекращению (п. 6 ч. 1 ст. 150 АПК).
Если после смерти указанных субъектов материальное правоотношение допускает правопреемство, то производство по делу приостанавливается (п. 3 ч. 1 ст. 143 АПК) до определения правопреемника.
Смерть гражданина, являвшегося третьим лицом, не заявляющим самостоятельные требования относительно предмета спора, не оказывает влияния на движение дела. В то же время если материально-правовая связь с лицом, на стороне которого третье лицо выступало, допускает правопреемство, в процесс должен быть привлечен правопреемник третьего лица;
4) другие случаи перемены лиц в обязательствах.
На наш взгляд, к «другим случаям» вполне можно отнести также ситуации, когда правоотношение, возникшее из договора цессии (перевода долга), по каким-либо основаниям прекращается. Это может быть как описанный выше случай признания недействительной оспоримой сделки цессии, так и «обычное» расторжение договора цессии.
См., например, п. 9 Постановления Пленума ВС РФ от 21.01.2016 N 1 «О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении издержек, связанных с рассмотрением дела»; Постановление Президиума ВАС РФ от 28.05.2013 N 17739/12 по делу N А79-3934/2011.
В сравнительном плане см. также Постановление КС РФ от 16.11.2018 N 43-П «По делу о проверке конституционности части первой статьи 44 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.Б. Болчинского и Б.А. Болчинского».
Следует обратить внимание, что вне зависимости от основания материального правопреемства процессуальное правопреемство допускается лишь после того, как произойдет замена в материальном правоотношении. Поэтому если, к примеру, соглашение об уступке прав предполагает передачу прав в будущем, процессуальное правопреемство возможно только после такой передачи.
См. п. 33 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 N 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки».
Арбитражный суд, производя замену лица, участвующего в деле, обязан указать на это в судебном акте (именно о судебном акте как о родовой категории упоминают и ч. 1, и ч. 2 ст. 48 АПК). Соответственно, законодатель предполагает, что вопрос о процессуальном правопреемстве арбитражный суд может разрешить как в судебном решении, так и в иных судебных актах, завершающих производство в арбитражном суде соответствующей инстанции. Подобное правовое регулирование следует подвергнуть критике. Считаем, что совершенно недопустима ситуация, когда арбитражный суд откладывает разрешение ходатайства о замене до момента вынесения решения (окончательного судебного акта для определенной инстанции): такой подход нарушает право на судебную защиту, поскольку препятствует вступлению в процесс надлежащего субъекта. Даже если соответствующее ходатайство поступило после судебных прений, вынесение отдельного судебного определения позволит правопреемнику как уже легитимированному участнику процесса заявить необходимые ходатайства, в том числе и по вопросу возобновления исследования доказательств (ч. 1 ст. 165 АПК).
См. п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 28.05.2009 N 36 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде апелляционной инстанции».
Также полагаем, что при применении указанной рекомендации ВАС РФ не следует исключать возможность процессуальных злоупотреблений. К примеру, не согласный с решением об отказе в удовлетворении иска истец может задним числом заключить договор уступки с дружественным юридическим лицом и инициировать подачу апелляционной жалобы от такого «не вступившего в процесс при рассмотрении дела арбитражным судом первой инстанции» субъекта.
Применительно к нормативным положениям гражданского процессуального законодательства КС РФ указал, что сами по себе оспариваемые положения ст. ст. 44, 134 и 394 ГПК не препятствуют вступлению в процесс универсального правопреемника лица, участвующего в деле, в том числе на стадии пересмотра судебного постановления по вновь открывшимся обстоятельствам, при соблюдении предусмотренных законом условий (Определение КС РФ от 19.06.2007 N 390-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Сенина Вячеслава Павловича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 44, пунктом 1 части первой статьи 134, частью второй статьи 392 и статьей 394 ГПК РФ»).
См. п. 4 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.06.2004 N 77 «Обзор практики рассмотрения дел, связанных с исполнением судебными приставами-исполнителями судебных актов арбитражных судов».
См. п. 35 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 N 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки».
См. п. 35 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 N 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки».
2. ФЗ N 205-ФЗ ч. 2 ст. 48 АПК была изменена: если первоначально законодатель устанавливал, что объектом самостоятельного обжалования может быть лишь судебный акт, которым произведена замена стороны ее правопреемником, то теперь допустимо также и обжалование судебного акта, которым в такой замене отказано.
Считаем также, что само содержание ч. 2 ст. 48 АПК вряд ли можно признать удачным.
Во-первых, как указывалось выше, буквальное толкование и ч. 1, и ч. 2 ст. 48 АПК предполагает, что о замене стороны ее правопреемником или об отказе в этом может быть указано в любом судебном акте (а не только в судебном определении). Рассмотрим ситуацию, когда указание на процессуальное правопреемство будет содержаться в постановлении арбитражного суда кассационной инстанции. Можно ли обжаловать такое постановление? Очевидно, что только во вторую кассацию или в порядке надзора. Понятно, что эти экстраординарные проверочные инстанции плохо приспособлены для устранения рядовых судебных ошибок. Поэтому полагаем, что положения ч. 2 ст. 48 АПК нужно толковать исключительно как устанавливающие возможность самостоятельного обжалования судебных определений по вопросу о процессуальном правопреемстве (возможность либо невозможность обжалования судебных решений и постановлений устанавливается специальными нормами).
Во-вторых, само использование термина «стороны» ставит в заведомо ущемленное положение других лиц, участвующих в деле. В комментарии к ч. 1 настоящей статьи мы указывали на необходимость распространения института процессуального правопреемства также на иных субъектов. В этой связи возникает закономерный вопрос: можно ли, используя аналогию закона, сделать вывод о наделении иных (помимо сторон) лиц, участвующих в деле, правом на обжалование судебных определений по вопросу о процессуальном правопреемстве? Полагаем, что ответ должен быть утвердительным.
Для лиц, чье процессуальное положение схоже с положением истца (заявители, третьи лица, заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора), это, что называется, самоочевидно: речь идет об установлении действительного кредитора в спорном материальном правоотношении.
Для лиц, выступающих инициаторами возбуждения дела, но при этом не являющихся участниками спорного материального правоотношения, возможность обжалования судебных определений по вопросу о процессуальном правопреемстве также важна: если законодатель допускает их участие в деле, то для целей эффективной правовой защиты чужих субъективных прав и охраняемых законом интересов необходимо обеспечить юридическую возможность участия в течение всего судебного производства. Необоснованный отказ в замене правопреемником либо, напротив, необоснованная замена препятствуют надлежащему субъекту участвовать в деле, что в итоге исключает возможность использования самого института «процессуального истца» в конкретном арбитражном деле.
3. С точки зрения теории процесса необходимость нормативного закрепления положений, предусмотренных ч. 3 ст. 48 АПК, обусловлена тем, что при процессуальном правопреемстве существующее процессуальное правоотношение продолжается (хотя и с новым субъектом).
В практическом же плане обязательность для правопреемника всех действий, совершенных в арбитражном процессе его правопредшественником, сводится главным образом к тому, чтобы гарантировать процессуальные права других лиц, участвующих в деле. При ином подходе не исключалась бы возможность для злоупотреблений (например, отказ от заключенного процессуальным правопредшественником мирового соглашения).
См. п. 13 Постановления Пленума ВС РФ от 29.09.2015 N 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности».