зеленая сделка для россии
Эксперты назвали условия успешного сотрудничества ЕС и России по климату
Какие сложности создала «Зеленая сделка»
Новая климатическая политика Европейского союза, отраженная в представленной два года назад «Зеленой сделке», создала напряженность в отношениях Москвы и Брюсселя, которая усилилась вследствие намерения ЕС ввести трансграничное углеродное регулирование (ТУР) для ряда углеродоемкой продукции, поставляемой в ЕС. Однако кроме рисков «Зеленая сделка» несет и возможности для развития отношений с Россией, так как обе стороны заинтересованы в «зеленых» инвестициях, развитии и исследовании технологий возобновляемых источников энергии (ВИЭ), включая водородную энергетику. Об этом говорится в подготовленном Российским советом по международным делам (РСМД) докладе «Отношения России и Европейского союза в области защиты окружающей среды и борьбы с изменением климата» (есть у РБК).
«Зеленая сделка» Европейского союза — это документ, в котором изложен план ЕС по достижению климатической нейтральности и существенному снижению выбросов парниковых газов в атмосферу к 2050 году, напоминает автор доклада, программный координатор РСМД Константин Суховерхов. Для реализации сделки Европейский союз принял План действий по увеличению органических продуктов питания, План действий по циркулярной экономике и План действий по нулевым выбросам. В июле этого года на основе «сделки» был принят Европейский климатический закон.
Поскольку сделка рассматривается как мера, которая должна побудить партнеров и соседей Брюсселя к декарбонизации своих экономик и принятию более решительных мер по защите окружающей среды, неизбежно
возникновение двусторонних споров по этому поводу, говорится в докладе, тем более что планами Евросоюза обеспокоена не только Россия, но и США, Китай, страны Ближнего Востока и Северной Африки.
В ЕС признают, что сделка несет большие геополитические риски как для самого союза, так и для партнеров, согласно докладу «Геополитика «Зеленой сделки» ЕС», подготовленному Институтом Брейгеля и Европейским советом по международным делам. В нем отмечается, что сделка — это в основе своей попытка трансформировать европейскую экономику и европейские модели потребления, что влечет фундаментальную перестройку европейской энергетической системы, а также меняет отношения между ЕС и его соседями, перераспределяет глобальные политические приоритеты Европы. По сути, это изменение внешней политики с глубокими геополитическими последствиями, констатируется в докладе.
Как Россия может использовать план ЕС себе во благо
Россия, если сделка будет реализована, поневоле становится не только субъектом международных климатических отношений, но и их объектом, что категорически не устраивает Москву, так как ее интересы напрямую затрагиваются без прямого диалога с ней, указывают эксперты РСМД. В будущем «Зеленая сделка» может ослабить экономические связи сторон из-за сокращения экспорта товаров и ресурсов из России. Главную проблему представляет трансграничный углеродный механизм (англ. Carbon Border Adjustment Mechanism, CBAM), одним из элементов которого является трансграничный углеродный налог. Он подразумевает, что производители, которые поставляют в ЕС продукцию с высоким углеродным следом, должны будут платить за выбросы парниковых газов при создании их продукции и товаров.
Москва расценивает CBAM как протекционистскую меру и дополнительный источник дохода для бюджета Евросоюза в условиях кризиса. Ранее РБК, используя методологию Министерства экономического развития России, оценил российский экспорт, подпадающий под действие CBAM, в €7 млрд.
Однако диалог по экологическим вопросам может создать для Москвы и Брюсселя новые связи и точки роста, стать платформой для налаживания двусторонних отношений, которые сегодня находятся на достаточно низком уровне. Но это будет возможно, если, во-первых, двусторонний диалог будет равновесным и взаимоуважительным; во-вторых, Европейский союз будет сотрудничать с Россией по вопросам CBAM, а также углеродным сертификатам для товаров, производимых в России; в-третьих, изменения российского экологического законодательства будут рассматриваться как повод для углубления сотрудничества по вопросам экологии; в-четвертых, риски финансовых потерь со стороны России в ходе реализации «Зеленой сделки» ЕС и ее компонентов будут нивелироваться инвестициями ЕС в российскую экономику.
По мнению Константина Суховерхова, готовность у ЕС к сотрудничеству есть, но «танго танцуют вдвоем». При этом российские технологии, например в области производства водорода, более продвинуты, чем европейские, и на этом направлении у Брюсселя прямая заинтересованность в кооперации, продолжает эксперт.
О заинтересованности Евросоюза в совместной работе по экологической повестке РБК говорил посол ЕС в России Маркус Эдерер, а также послы Франции и Германии Пьер Леви и Геза Андреас фон Гайр в их совместной статье. По словам Эдерера, «озеленение» отношений Москвы и Брюсселя может в целом стать важным шагом на пути к их стабилизации. Он также указывал на то, что по CBAM Евросоюз готов вести консультации с Россией, и заверял, что когда этот механизм будет введен, он будет отвечать требованиям Парижского соглашения и обязательствам ЕС в ВТО. «Иностранные компании, не только российские, должны будут покупать углеродные сертификаты для энергоемких товаров на равных для всех условиях, поскольку европейские компании также будут вынуждены приобретать углеродные сертификаты, если они производят энергоемкие товары», — объяснял посол.
«Зеленая сделка»: риски и возможности для ЕС и России
Несовпадение мнений не является принципиальным препятствием для сотрудничества сторон в экологической сфере. Россия может получить преимущества от «Зеленой сделки».
Реализация сделки окажет влияние не только на экономику ЕС, но и на экономику и внешнюю торговлю его торговых контрагентов, что связано с предполагаемой перестройкой энергетических рынков и снижением импорта углеродоемкой продукции. В ближайшее десятилетие «Зеленая сделка» в наибольшей степени повлияет на ввоз угля, а после 2030 г. — нефти и газа. Ожидаемое сокращение импорта угля до 2030 г. составит 71–77%, нефти — на 23–25%, природного газа — на 13–19% по сравнению с 2015 г. После 2030 г. планируется почти полностью отказаться от использования угля и более существенно снизить ввоз в ЕС нефти и газа на 78–79% и 58–67% соответственно по сравнению с 2015 г.
Пограничный углеродный налог (border carbon tax, BCT) — один из механизмов «Зеленой сделки», призванный компенсировать расходы европейских производителей по снижению выбросов. Он будет взиматься в зависимости от углеродоемкости продукции и удельного веса ее внешнеторговой составляющей в продажах на рынке ЕС.
Зачем ЕС «Зелёная сделка»?
ЕС и Россия во многом по-разному объясняют причины появления «Зеленой сделки» и введение ВСT.
Реализация «Зеленой сделки» и применение ВСТ, по мнению европейских регуляторов, поможет «заставить» страны, не прилагающие достаточных усилий по снижению эмиссии (в первую очередь торговых контрагентов ЕС), активизировать климатическую политику. ЕС декларирует свою историческую ответственность за накопление парниковых газов в атмосфере, заявляя, что в одиночку он не сможет решить глобальную проблему изменения климата.
Среди других аргументов — фактор снижения зависимости ЕС от импорта существенной доли сырья из одной страны для обеспечения безопасности поставок, повышения эффективности использования ресурсов и снижения загрязнений. ЕС в значительной степени зависит от поставок ряда природных ресурсов, импортируя 87% потребляемой нефти и 74% природного газа. Отмечается повышенная зависимость от ввоза продукции из ограниченного числа стран, в том числе из России. В 2019 г. и первой половине 2020 г. доля России в стоимости поставок природного газа в ЕС составила 44,7% и 39,3% соответственно. Доля следующего крупного поставщика — Норвегии — была почти вдвое меньше, около 20%. Степень зависимости реально выше, так как в этой сфере действуют долгосрочные контракты и отсутствует гибкость в маршрутах поставок, осуществляемых по газопроводам. Зависимость от импорта нефти из России в 2019 г. и первой половине 2020 г. ниже — 28% и 26,4%, но намного выше второго крупнейшего поставщика — США (9,2%).
Дополнительным фактором «Зеленой сделки» стал COVID-19 и спад экономики ЕС на 6,2%. Вопросы восстановления экономики стали рассматриваться в увязке с достижением углеродной нейтральности. Мировой экономический спад 2020 г. стал драйвером усиления в пакетах помощи многих развитых и ряда развивающихся стран экологической, прежде всего климатической составляющей.
С точки зрения России, новый курс направлен в первую очередь на опережающее завоевание конкурентных позиций на мировых рынках за счет развития новых технологичных отраслей, аргументированное в первую очередь решением глобальной климатической проблемы, и политические соображения, связанные в том числе со снижением зависимости ЕС от импорта сырья. Экологический сектор экономики ЕС уже является одним из ведущих в мире. По данным Евростата, темпы прироста сектора экологических товаров и услуг уже в 2017 г. составили 2,3%, а его валовая добавленная стоимость — 287 млрд долл. (2,2% ВВП ЕС-27).
Задача повышения конкурентоспособности европейской продукции подтверждается и тем фактом, что ВСТ будет взиматься в зависимости и от доли внешнеторговой составляющей углеродоемкой продукции, что поможет стимулировать продажи товаров, произведенных в Европе. Вместе с тем европейские официальные лица признают, что до сих пор не было значимых утечек углерода, которые нельзя исключить в будущем. В результате введения налога экспортеры других стран, по мнению российской стороны, будут поставлены в неконкурентные условия.
Россия, как и ЕС, расценивает налог в качестве дополнительного источника дохода для европейского бюджета в условиях кризиса, вызванного пандемией, а также для компенсации значительных расходов, связанных с проведением нового курса.
С точки зрения России, одним из «несправедливых» аспектов взимания налога является тот факт, что ЕС в своей политике обыгрывает преимущество более высокого уровня экономического и технологического развития, в том числе за счет исторически большего накопленного использования ресурсов и накопленных выбросов парниковых газов. В 1751–2017 гг. кумулятивные выбросы СО2 ЕС-28 оценивались в 22% мировой эмиссии, что ставит ЕС на второе место после США (25%), тогда как на Россию пришлось 6%.
С точки зрения обеих сторон, главная цель «Зеленой сделки» — поддержание конкурентоспособности ЕС в условиях кардинальной перестройки мировой экономики. Как утверждается, введение ВСТ может способствовать перемещению производств в страны с менее строгими нормами эмиссии углерода («утечка углерода») из-за существенного повышения издержек производителей на декарбонизацию бизнеса в ряде углеродоемких отраслей.
Какие риски и преимущества «Зелёная сделка» несёт ЕС и РФ
Основными рисками для ЕС являются высокая стоимость реализации «Зеленой сделки», неблагоприятные условия для ряда производителей, повышение цен для потребителей, ответные меры других стран, а также риски энергобезопасности. К другим вызовам относятся неэффективность действия ВСТ для решения проблемы изменения климата в условиях его отсутствия в других странах, а также технические сложности, связанные с его введением.
Европейская комиссия оценивает дополнительные ежегодные инвестиции для достижения целей 2030 г. в 260 млрд евро. И хотя новый курс предусматривает выделение беспрецедентных средств на его осуществление, их недостаточно для достижения поставленных целей. Всего запланировано выделить не менее 1 трлн евро на «устойчивые» инвестиции. Помимо этого, фонд Новое поколение ЕС (Next Generation EU) по восстановлению европейской экономики после COVID-19 предполагает выделение еще 750 млрд. Только климатическое финансирование, предусмотренное «Зеленой сделкой» и частью плана восстановления экономики после пандемии оценивается в 600 млрд евро в 2021–2027 гг. Дополнительные вложения планируется получить от компаний, домашних хозяйств и национальных правительств.
Применение ВСТ в конечном счете окажет негативное воздействие на конкурентные преимущества всех европейских производителей, в первую очередь отраслей, в издержках которых существенную часть стоимости составляет импортная сырьевая составляющая с высоким углеродным следом.
Переход на новые источники энергии потребует повышения цены на углерод, что в конечном счете может привести к росту потребительских цен и снижению уровня жизни населения ЕС.
«Зеленая сделка» может привести к новым рискам обеспечения энергобезопасности ЕС, так как для масштабной декарбонизации экономики потребуется значительное расширение импорта металлов и минералов для производства солнечных панелей, ветряных турбин, ионно-литиевых батарей, топливных элементов и электромобилей; в настоящее время для этого сырья нет заменителей.
В случае введения ВСТ в зависимости от конкретной политики может последовать инициирование странами-контрагентами ЕС торговых споров. Европейская комиссия намерена обеспечить соответствие сбора правилам ВТО, что не устраняет риски ответных мер со стороны других стран, включая сопротивление его принятию. В 2012 г. планируемое введение ВСТ по отношению к иностранным компаниям в секторе авиаперевозок натолкнулось на противодействие со стороны других стран (США, Китая, Индии, Японии, России и др.), в связи с чем ЕС отказался от его применения.
Ряд экспертов указывают на неэффективность действия сбора для решения проблемы глобального изменения климата в условиях его отсутствия в других странах.
Существуют и технические сложности, связанные с введением сбора, в частности, с проблемами подсчета углеродной составляющей импортируемой продукции с учетом эмиссии парниковых газов во всей цепочке стоимости продукции.
Вместе с тем реализация «Зеленой сделки» может быть выгодной европейским компаниям, которые несут высокие издержки по декарбонизации производства. Введение сбора позволит расширить производство в энергоемких отраслях и отраслях с высокой интенсивностью торговли, компенсируя около 20% снижения выпуска в результате применения платы за выбросы CO2.
Ключевыми рисками для России являются утрата рынков сбыта энергоресурсов и углеродоемкой продукции, а также введение BCТ. Наибольшие последствия будет иметь постепенная потеря рынков сбыта нефти и газа в результате снижения спроса и цен, что может усугубиться взиманием углеродного налога. Нефтегазовые доходы играют одну из главных ролей в российском бюджете, их доля составляет от его трети до половины. В 2018 и 2019 гг. этот показатель равнялся соответственно 46 и 39%. В 2020 г. он сократился до 28% из-за понижения спроса и цен на топливо в условиях пандемии и договоренностей в рамках ОПЕК.
До 2030 г. не ожидается существенного сокращения импорта нефти и газа, но впоследствии ЕС планирует значительно уменьшить поставки из России, в то время как 45% российского экспорта ископаемого топлива приходится на ЕС. Россия может утратить значительную долю рынка ЕС в пользу европейских производителей или иностранных конкурентов с меньшим углеродным следом при добыче, например, Саудовской Аравии.
Введение ВСТ будет способствовать сокращению спроса со стороны ЕС и на российскую готовую продукцию, в первую очередь на ряд видов стали с углеродоемкими технологиями производства. Потери российских экспортеров от введения налога оцениваются консалтинговой компанией BCG в 3–5 млрд долл. в год, оценки компании KPMG несколько выше.
Спрос на российское топливо и углеродосодержащую продукцию будет обусловлен и реалиями декарбонизации других стран. Многие страны декларируют цели по кардинальному снижению эмиссии парниковых газов. Некоторые страны планируют применение ВСТ, обсуждается возможное сотрудничество в этой сфере между США, Китаем и ЕС. Стоит отметить, что темпы реализации политики декарбонизации в мире и введение ВСТ недостаточно предсказуемы, что не должно означать отсрочку в интенсификации Россией климатической политики.
Вместе с тем Россия может получить преимущества от «Зеленой сделки». До 2030 г. значительное сокращение выбросов потребует стремительного отказа от использования угля, что приведет к повышению спроса на природный газ, который расценивается как «переходное» к низкоуглеродной экономике топливо. Это позволит увеличить его экспорт в кратко- и среднесрочной перспективе.
Главным потенциально позитивным результатом для России может стать технологическая перестройка экономики и диверсификация экспорта. В первую очередь речь идет о трансформации энергетики в направлении развития возобновляемых источников энергии (ВИЭ), стоимость которых постоянно снижается, а также новых видов энергии, таких как водород, которые могут как минимум частично заменить ископаемое топливо и поставляться на зарубежные рынки.
Своевременное введение климатического регулирования Россией даст возможность избежать применения по отношению к ее продукции ВСТ. Неясным остается вопрос, какое именно регулирование может способствовать решению этого вопроса.
Российские компании, которые переходят на низкоуглеродные и безуглеродные технологии, смогут получить выгоду от введения цены на углерод и избежать уплаты специального налога или участвовать в торговле квотами в зависимости от инструмента, который может применяться на государственном уровне. Вероятно, от них потребуется контроль над эмиссией парниковых газов по всей цепочке создания стоимости продукции.
Климатическое финансирование, предусмотренное «Зеленой сделкой» и частью плана восстановления экономики после пандемии предусматривает выделение около 10% средств на «интернационализацию» сделки, то есть помощь странам-контрагентам в виде грантов, займов и гарантий в переходе на «устойчивую» энергетику и перестройке их экономики и экспорта. Таким образом, существует теоретическая возможность направления части инвестиций на реализацию совместных «зеленых» проектов.
Возможности для развития двусторонних отношений ЕС и РФ по «зелёной» проблематике
Реализация «Зеленой сделки» создает возможности для сотрудничества сторон. Взаимодействие не может ограничиваться только климатическими вопросами (хотя главной сферой вероятно является перестройка энергетики), а должно включать решение комплекса задач перехода на «зеленую экономику», одной из составляющих которой является циркулярная экономика; доля последней в мировой экономике оценивается примерно в 9%.
Ключевым направлением может стать инвестиционное сотрудничество, в первую очередь инвестиции в научные исследования, производство и инфраструктуру в связи с тем, что перестройка экономики предполагает ее переход на новый технологический уровень, и России в условиях сокращения доходов от нефти и газа в бюджете необходимо развивать новые области. Для климатической сферы санкционных ограничений формально не существует.
Значительное количество технологий для перехода на безуглеродный путь развития в мире уже есть. В первую очередь речь идет о ВИЭ, «зеленом» водороде и современной биоэнергетике, комбинация использования которых позволит реализовать этот путь. Необходимы дополнительные научные оценки того, какие именно технологии для реализации совместных проектов наиболее эффективны и экологически приемлемы с учетом всей цепочки создания стоимости.
Одной из важных сфер сотрудничества может стать инвестирование в водородную энергетику, глобальный рынок которой уже к 2027 г. определяется в 2,28 трлн долл. Согласно прогнозу Международного агентства по возобновляемым источникам энергии (IRENA), на водород к 2050 г. будет приходиться 12% глобального потребления энергии. Другие эксперты определяют долю водорода в глобальном конечном энергопотреблении в 18%.
Водородная энергетика считается важным компонентом достижения углеродной нейтральности ЕС, доля водорода в европейском энергобалансе может достичь 14% к 2050 г. Газпром оценивает европейский рынок водорода к 2050 г. в 153 млрд долл., Министерство энергетики — в 32–164 млрд долл. Стимулом развития водородной энергетики в ЕС является Водородная стратегия, одобренная Европейской комиссией в 2020 г. в рамках «Зеленой сделки». В России драйвером может стать разрабатываемая в настоящее время Стратегия развития водородной энергетики, предусматривающая взаимодействие с другими государствами, в том числе ЕС. В 2021 г. планируется разработать меры, стимулирующие экспортеров и покупателей водорода.
Перспективным для взаимодействия может стать осуществление схем по поставке «голубого» и «бирюзового» водорода, произведенного из природного газа, тем более что, как показывают расчеты, эти схемы представляются наиболее экономически выгодными и оказывают меньшее кумулятивное негативное воздействие на окружающую среду. Имеется потенциал и для развития проектов по «зеленому» водороду. В водородном сотрудничестве заинтересованы российские и европейские компании, среди которых: Газпром, Росатом, НОВАТЭК. Роснано и Энел Россия планируют совместно производить «зеленый» водород на базе строящейся ветроэлектростанции «Энел Россия» в Мурманской области и экспортировать его в ЕС на сумму около 55 млн долл. Новатек также планирует развивать производство «голубого» и «зеленого» водорода совместно с немецкой компанией Uniper.
Фактором сотрудничества служат и конкурентные преимущества России для ЕС по сравнению с другими странами — географическая близость, наличие больших запасов газа, возможностей производственных мощностей и развитой инфраструктуры. Для начала возможно осуществление небольших совместных пилотных проектов для уяснения их выгод и издержек для обеих сторон. Перспективным может стать создание бизнес-партнерств.
Сотрудничество перспективно и в сферах повышения энергоэффективности, снижения утечки метана (переноса центров его промышленой эмиссии в другие регионы), внедрения систем торговли квотами, поставок электричества, адаптации к изменению климата, сохранения биоразнообразия, управления отходами, устойчивого сельского и лесного хозяйства, производства электромобилей и пр. Быстрое развитие цифровых технологий и платформенных решений дает возможность создания баз данных, отбора наиболее перспективных проектов в условиях транспарентности, повышения их эффективности и результативности, совершенствования систем управления.
Прогноз развития экономических и политических отношений ЕС и РФ на фоне ужесточения экологических норм в Европе
Взимание налога, без сомнения, окажет негативное воздействие на двусторонние отношения, а главное — вызовет эскалацию недоверия между сторонами и дальнейшую переориентацию на экономические связи с азиатскими странами, в первую очередь с Китаем, где Россия наряду с Саудовской Аравией является одним из крупнейших поставщиков нефти и наращивает поставки природного газа.
Для того, что избежать ухудшения отношений предпочтительным представляется конструктивное сотрудничество в интересах обеих сторон, тем более что база для него имеется. В 2021 г. в России планируется принятие Климатической стратегии, а также новых экологических законов в других сферах. Подготовлен законопроект о внедрении механизма торговли квотами на выбросы парниковых газов на Сахалине, который должен способствовать достижению углеродной нейтральности острова. Ведущие российские энергетические компании уже приступили к реализации климатических планов, а некоторые компании разрабатывают свои климатические стратегии.
Таким образом, существуют как общие подходы, так и расхождения во взглядах России и ЕС на «Зеленую сделку». Вместе с тем несовпадение мнений не является принципиальным препятствием для сотрудничества сторон.
Реализация «Зеленой сделки» представляет и весьма существенные риски для обеих сторон, главным из которых для ЕС является высокая стоимость ее реализации и ответные меры других стран, а для России — утрата рынков и отставание в перестройке ключевой отрасли для экономики — энергетики. В то же время перед странами открываются новые возможности усиления конкурентных позиций в мире в результате завоевания новых рынков.
Сотрудничество в экологической сфере может быть взаимовыгодным и стать одной из главных сфер для обсуждения и реализации сторонами. Для воплощения этого потенциала необходим диалог, использующий открытый и взвешенный подход к оценке направлений взаимодействия и сближения позиций. В качестве первого шага возможна разработка дорожной карты с детализацией каждого этапа сотрудничества и обязательств сторон, а также определением сегментов рынка для развития проектов.
«Зелёная сделка» ЕС — угроза для России?
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
Программный координатор РСМД, аспирант МГИМО МИД России
11 декабря 2019 г. в Европейском союзе по инициативе Европейской комиссии была принята «Зелёная сделка» (The European Green Deal) — первый по-настоящему крупный шаг ЕС на пути к системной борьбе с изменением климата. Европейцы уже работают над претворением планов в жизнь. Однако эта работа не только не идёт гладко внутри самого Союза, но и влияет на соседей и партнёров.
«Зелёная сделка» — это 24-х страничный документ, в котором изложен путь ЕС к климатической нейтральности и радикальному снижению уровня выбросов парниковых газов в атмосферу к 2050 году. Документ затрагивает разные сферы жизнедеятельности — энергетику, сельское хозяйство, транспорт, биоразнообразие и др. «Зелёная сделка» стала основой для Климатического закона Европейского союза, который должен будет юридически обязать участников объединения соблюдать положения «Зелёной сделки» и добиваться поставленных целей к 2050 году.
Когда Климатический закон ЕС вступит в силу, на все 27 государств-членов будет оказываться давление из Брюсселя, чтобы закон исполнялся. Это вызывает недовольство и беспокойство стран, которые зависят от угля и у которых есть своя развитая угольная добыча (Польша, Чехия и Болгария). Европейской автомобильной промышленности также могут не понравиться такие изменения, ведь они способны привести к изменениям производственных циклов и необходимости срочных разработок автомобилей, соответствующих будущим нормативам (если таковые появятся). Неминуемо возникнут вопросы и в сельскохозяйственной сфере. Общая сельскохозяйственная политика ЕС строится на принципе максимизации производительности, что может противоречить экологическим целям использования большего количества земли для захоронения углерода.
Вместе с тем Европейский союз занялся экологической политикой не только по причине следования глобальным трендам, но и в связи с желанием снизить энергетическую зависимость. Кроме того, ЕС, оглядываясь на успехи КНР, обеспокоен тем, что он может остаться в хвосте процесса перехода к зеленым технологиям. Сегодня Китай является лидером в солнечной энергетике, а также далеко продвинулся в области электромобилей и готов стать лидером в ветровой энергетике.
«Зелёная сделка» — это сделка стран Европейского союза, но она будет влиять как на соседей ЕС, так и на других глобальных игроков, в частности, на Россию.
Может ли Россия нивелировать эти риски? Да, может. Но это будет сложный и долгий путь для экономики, которая опирается на потребление и экспорт ископаемых видов топлива.
Наша страна может сильно выиграть от взаимодействия с европейцами по вопросам развития ВИЭ. Например, это позволит России быстро развивать новые технологии, которые не дадут ей оказаться в аутсайдерах экономического развития в ближайшие десятилетия.
Начать можно с переработки отходов, где у ЕС имеются опыт и технологии, а у России — необходимость этим заниматься. Нашей стране будет выгодно получить технологии без дополнительных вложенных средств в их разработку, а для ЕС — это масштабирование бизнеса и реализация новых проектов.
Переход России к высокому уровню использования ВИЭ будет сложным. Связано это с рядом особенностей нашей экологической политики и экономики. У России нет чётко прописанного плана устойчивого развития. Под этим планом обычно подразумевают «майские» указы президента, национальный проект «Экология», энергетическую концепцию и другие документы. Однако в этих документах заложен рост добычи ископаемого топлива, как и не отражены цели устойчивого развития ООН, которые Россия приняла в 2015 году.
Чтобы «Зелёная сделка» ЕС пагубно не сказалась на экономике России необходимо интенсифицировать научные исследования в области экологии, разрабатывать меры адаптации к этим изменениям на основе зелёных технологий, а также системно подходить к созданию законодательного процесса в этой сфере.
11 декабря 2019 г. в Европейском союзе по инициативе Европейской комиссии была принята «Зелёная сделка» (The European Green Deal) — первый по-настоящему крупный шаг ЕС на пути к системной борьбе с изменением климата. Европейцы уже работают над претворением планов в жизнь. Однако эта работа не только не идёт гладко внутри самого Союза, но и влияет на соседей и партнёров.
Что такое «Зелёная сделка»?
«Зелёная сделка» — это 24-х страничный документ, в котором изложен путь ЕС к климатической нейтральности и радикальному снижению уровня выбросов парниковых газов в атмосферу к 2050 году. Документ затрагивает разные сферы жизнедеятельности — энергетику, сельское хозяйство, транспорт, биоразнообразие и др.
В «Зелёную сделку» входят:
план действий по экономике замкнутого цикла;
обзор и возможный пересмотр всех инструментов политики, связанных с климатом, в том числе система торговли эмиссионными квотами;
стратегия «От фермы к вилке» (по-русски её правильнее назвать «от фермы к столу» — прим. автора), которая направлена на сокращение использования пестицидов в производстве продуктов питания, а также увеличение количества натурально выращенных продуктов (растительного и животного происхождения);
пересмотр директивы по налогообложению энергетики, которая затрагивает вопрос субсидий на ископаемое топливо и льготы для секторов бизнеса (авиация, судоходство);
лесная стратегия ЕС, в рамках которой планируется значительное увеличение лесных площадей.
«Зелёная сделка» стала основой для Климатического закона Европейского союза, который должен будет юридически обязать участников объединения соблюдать положения «Зелёной сделки» и добиваться поставленных целей к 2050 году. Если «Зелёная сделка» — это серьёзный, но декларативный документ, необязательный для исполнения, то Климатический закон ЕС странам игнорировать уже не получится.
В декабре 2020 г. лидеры Европейского союза должны будут согласовать спорные моменты и принять итоговую версию закона в 2021 году. Вместе со вступлением этого закона в силу можно будет ожидать, что в законодательство ЕС будут внесены изменения по ряду вопросов, среди которых — стратегия развития сельского хозяйства, использование и применение водорода, правила ремонта и строительства зданий, оффшорная ветроэнергетика, нормы загрязнения воздуха метаном, экономика замкнутого цикла и т.д. Например, возьмем сферу сельского хозяйства. «Общая сельскохозяйственная политика ЕС» и «Зеленый курс» имеют ряд серьезных конфликтов, которые необходимо решить, если европейцы хотят заставить эти два документа работать согласованно. Общая сельскохозяйственная политика ЕС строится на принципе максимизации производительности, что может противоречить экологическим целям использования большего количества земли для захоронения углерода.
Один из основных источников загрязнения воздуха в городах — транспорт. Тут у руководства ЕС также возникнет потребность в изменении нормативов выбросов легковых и грузовых автомобилей. При этом выбросы автомобилей могут попасть под углеродный сбор ЕС. Европейской автомобильной промышленности могут не понравиться такие изменения, ведь они способны привести к изменениям производственных циклов и необходимости срочных разработок автомобилей, которые будут соответствовать будущим нормативам (если таковые появятся).
Не все в ЕС «зелёные»
Когда Климатический закон ЕС вступит в силу, на все 27 государств-членов будет оказываться давление из Брюсселя, чтобы закон исполнялся. Это вызывает недовольство и беспокойство стран, которые зависят от угля и у которых есть своя развитая угольная добыча (Польша, Чехия и Болгария). В Польше, например, потребности в энергии на 80% покрывает уголь.
Ещё до подписания «Зелёной сделки» в 2019 г. лидеры Польши, Венгрии и Чехии сомневались, ставить ли подпись под этим соглашением. В итоге только премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий воздержался. Он заявил, что Польша «будет достигать климатической нейтральности в своём собственном темпе». Лидеры Чехии и Венгрии поставили подписи под текстом «Зелёной сделки» после заверения со стороны других коллег, что атомная энергия будет признана одним из способов достижения климатической нейтральности. Подобные разногласия внутри ЕС вызваны не с нежеланием стран достигнуть климатической нейтральности, а разницей способов её достижения. Более бедные страны Центральной Европы понимают, что для них климатическая нейтральность будет более дорогостоящей, чем для западноевропейских коллег. Они будут настаивать, что более богатые страны с менее углеродоемкой экономикой должны будут делать больше в масштабах ЕС.
После представления очередной версии проекта Климатического закона ЕС политическая борьба между странами вступит в новую фазу. В следующем году вместо споров о том, следует ли ЕС сократить выбросы на 55% или меньше, страны будут бороться за то, кто именно должен взять на себя наибольшее бремя.
Зачем всё это ЕС?
В мире завершается третья промышленная революция и начинается четвёртая. Эти технологические процессы в первую очередь влияют на экономику стран и их развитие. Тот, кто не способен обуздать волну новой «революции» будет обречен быть в хвосте экономического развития. И не только экономического.
Индустриальная экономика претерпевает изменения и в развитых странах трансформируется в постиндустриальную. Одним из основных признаков индустриальной экономики — сжигание ископаемого топлива. Признаком же постиндустриальной экономики является использование возобновляемых источников энергии (ВИЭ), а также атомной энергии. Современный энергетический тренд — распространение технологий энергосбережения, интеграция энергетики в техносферу, децентрализация энергетики и распространение использования ВИЭ. Экологический фактор является одним из ключевых для развития энергетики, он сопряжён с развитием и появлением новых технологий.
Европейский союз занялся экологической политикой не только по причине следования глобальным трендам, но и в связи с желанием снизить энергетическую зависимость. В 2000-х гг. наблюдался стремительный рост спроса на нефть в развивающихся странах, в то время как в развитых он падал. В условиях истощения месторождений с благоприятными условиями нефтедобычи цены на нефть стали расти. Это показывает наличие такого аспекта, как ценовая волатильность энергоресурсов, в частности, нефти. Всё больше и больше на стоимость ископаемого топлива влияют неэкономические факторы, например, события на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Немасштабные потери ресурсов в рамках мирового рынка привели к неадекватно высокому скачку цен, который имел ярко выраженный спекулятивный характер. Развитие ВИЭ в Европе может создать более стабильную экономическую ситуацию, которая позволит не оглядываться на цены за баррель нефти [1].
Ещё одним источником энергии является природный газ. От него ЕС также планирует постепенно отказаться. Газовая генерация сегодня выгоднее по цене, чем угольная, атомная и возобновляемая. Данное топливо способно заменить значительную часть потребления в транспортной сфере. Несмотря на эти преимущества, ЕС рассматривает газ как элемент перехода к климатической нейтральности, так как при его сжигании выброс углекислого газа меньше, чем от угля и нефтепродуктов, но выше, чем от ВИЭ.
Помимо сугубо экономического фактора нельзя отрицать роль экологического. В научной среде идут споры о том, чем вызвано повышение средней температуры на планете. Успеху экологических лоббистов поспособствовали лесные пожары в Австралии, Сибири, Бразилии, Португалии и Калифорнии, таяние ледяных шапок, летние тепловые волны в Европе, прибрежные наводнения и постоянно растущая концентрация углекислого газа в атмосфере.
В дополнение к этим экологическим проблемам ЕС обеспокоен тем, что он может остаться в хвосте процесса перехода к зеленым технологиям. Китай является лидером в солнечной энергетике, а также далеко продвинулся в области электромобилей и готов стать лидером в ветровой энергетике.
ЕС рассматривает изменение климата как проблему, которая позволяет ему играть роль глобального игрока, который надоедат США с просьбами присоединиться к Парижскому соглашению, заключает сделки с Китаем и оказывает давление на другие страны, чтобы они также повысили свои обязательства в отношении климата.
Когда принимали «Зелёную сделку» в 2019 г., председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен заявила: «Я убеждена, что наша прежняя модель экономического роста, основанная на ископаемых источниках энергии и загрязнении окружающей среды, полностью устарела…Мы желаем, чтобы произошли изменения, чтобы мы стали лидерами в промышленности, благоприятной для окружающей среды, в развитии зелёных технологий, зелёного финансирования».
Таким образом, Европейскому союзу необходима «Зелёная сделка» и Климатический закон для того, чтобы оставаться в числе технологических лидеров, сделать свою экономику более независимой и стабильной, заботиться об экологии планеты (как минимум Европы) и играть роль глобального игрока.
Как «Зелёная сделка» повлияет на Россию?
«Зелёная сделка» — это сделка стран Европейского союза, но она будет влиять как на соседей ЕС, так и на других глобальных игроков, в частности, на Россию.
Россия подписала и ратифицировала Парижское соглашение по климату. По данному соглашению к 2030 году она должна достичь менее 70% выбросов парниковых газов от уровня 1990 года. Россия этот план по состоянию на 2018 год, похоже, даже перевыполняет. В 2018 г. уровень выбросов составил 52% от уровня 1990 г. [2]. То есть у России нет проблем с исполнением условий соглашения, и при этом она имеет возможности для экономического роста за счёт сжигания ископаемого топлива.
Для европейских энергетических компаний «Зелёная сделка» также является проблемным вопросом. Если Европейский союз будет слишком давить на эти компании, то они могут уйти из ЕС и перейти туда, где экологические нормы будут менее строгими. В связи с этим ЕС настроен на взаимовыгодную работу со своими торговыми партнёрами, прежде всего с Россией.
Может ли Россия нивелировать эти риски? Да, может. Но это будет сложный и долгий путь для экономики, которая опирается на потребление и экспорт ископаемых видов топлива. Немецкий Фонд науки и политики (SWP) отмечает, что «сотрудничество с Россией в области возобновляемых источников энергии, выбросов метана, водорода и энергоэффективности необходимо не только для смягчения последствий трансформации для российской экономики, но и для того, чтобы склонить Россию к более экологичному будущему и сохранить страну в Парижском соглашении. Наконец, Россия является важным партнером в диалоге по техническим и регуляторным вопросам».
Наша страна действительно может сильно выиграть от взаимодействия с европейцами по вопросам развития ВИЭ. Более того, на уровне российского руководства давно говорят о необходимости перехода к более экологичной экономике. Наличие у России национального проекта «Экология» демонстрирует заинтересованность в решении различных задач в этой сфере. Взаимодействие с Евросоюзом по вопросам развития ВИЭ позволит России быстро развивать технологии, которые позволят ей не оказаться в аутсайдерах экономического развития в ближайшие десятилетия.
Начать можно с переработки отходов — у ЕС имеются опыт и технологии, а у России — желание этим заниматься. Нашей стране будет выгодно получить технологии без дополнительных вложенных средств в их разработку, а для ЕС — это масштабирование бизнеса и реализация новых проектов.
Переход России к высокому уровню использования ВИЭ будет сложным. Связано это с рядом особенностей нашей экологической политики и экономики. По мнению научного сотрудника РАНХиГС Татьяны Ланьшиной, у России нет чётко прописанного плана устойчивого развития. Под этим планом обычно подразумевают «майские» указы президента, национальный проект «Экология», энергетическую концепцию и другие документы. Однако в этих документах заложен рост добычи ископаемого топлива, как и не отражены цели устойчивого развития ООН, которые Россия приняла в 2015 году.
Чтобы «Зелёная сделка» ЕС пагубно не сказалась на экономике России необходимо интенсифицировать научные исследования в области экологии, разрабатывать меры адаптации к этим изменениям на основе зелёных технологий, а также системно подходить к созданию законодательного процесса в области экологии.
2. Порфирьев Б., Широв А., Колпаков А. Климат для людей, а не люди для климата // Эксперт, 2020, № 31-34. — с. 44–47