интерполяция это в римском праве
§ 1. Общие понятия
1. Слово интерполяция (от лат. глагола interpolate— подновлять) имеет несколько значений. В области исторических наук 28 этим термином обозначается позднейшая вставка в какой-либо текст слов или фраз, не принадлежащих автору.
В самом тексте юстиниановой кодификации этого термина не содержится. В более позднее время интерполяции, произведенные комиссией Трибониана, нередко назывались также emblemata Triboniani (emblema — греческое слово означает вставки, выпуклые украшения, инкрустации, мозаика).
Необходимость внесения в древние тексты, включенные в Дигесты, некоторых изменений, обусловливалась историческими причинами. Как мы видели в главе IV, § 1, Дигесты имели две задачи: а) Сохранить памятники древней юриспруденции: но в них были включены отрывки из юристов, работавших на протяжении ЗОСИлет, и за это время многое изменилось в учениях юристов —появились новые инсти-
туты и новые взгляды, ряд прежних взглядов был забыт, появился ряд контроверз, которые нужно было уничтожить или хотя бы сократить и смягчить; следовательно, если бы была придана одинаковая законодательная сила юристам как IV века, так и юристам республиканского периода, то получился бы хаос, который мог бы явиться лишь материалом для дальнейшей кропотливой обработки в целях изучения древнего права, б) Дать закон, который бы соответствовал времени создания Дигест, то есть VI века н. э.; но к этому времени уже отмерли многие древние институты и относящиеся к ним разработки юристов; такие разработки не только не имели бы никакого практического значения, но, закрепляя анахронизмы, вносили бы лишь путаницу в практику 30.
Таким образом, внесение в древние тексты тех или других изменений являлось исторически необходимым.
Поскольку речь шла о создании законодательства, применимого к различным народностям, входившим в Восточно- Римскую империю, то для кодификационной обработки не было материала лучшего, чем сочинения римских юристов, уже пользовавшихся широкой и заслуженной известностью и сочинения которых уже не были пронизаны древними узконациональными чертами. Создание законодательства заново (при наличии ряда сравнительно новых постановлений в виде императорских конституций) являлось бы слишком громоздким, не избавило бы от необходимости обширных заимствований из знаменитых юристов и находилось бы в противоречии с идеей преемственности древнего Рима и Восточно-Римской империей. Работы древних юристов являлись твердым базисом. Но, конечно, эти работы, имевшие большую давность, должны были быть приведены в соответствие со строем Византии VI века. Этим в основном и объясняется тот факт, что кодификация стала на путь частичного подновления текстов, то есть на путь интерполяций.
Необходимо подчеркнуть то обстоятельство, что интерполяции никак не отмечены в тексте Дигест. Фраза, в которой имеется интерполяция, написана сплошным текстом, без упоминания об интерполяции и без всякого выделения интерполированных слов. Поэтому интерполяции должны быть названы скрытым изменением текста. Но являлась бы глубоко ошибочной мысль, что интерполяции явились следствием каких-либо скрытых и самочинных действий компиляторов, которые-де тайно искажали тексты. Интерполяции производились по прямому приказанию Юстиниана и с его санкции. Еще в конституции Deo auctore (§ 7), дававшей программу работ кодификаторов, было указано, что если в старых книгах найдется что-либо написанное неправильно, то это должно быть исправлено, и никто не должен дерзать считать написанное теперь (то есть в Дигестах) порочным на основании сличения с древними томами; нельзя включать и законы, содержащиеся в старых книгах и вышедшие из употребления, — ив сомнительных случаях нужно следовать обычаю Рима, который является главой мира, причем под Римом следует понимать не только древний Рим, но и наше царство (§ 10).
Таким образом, единственным текстом, имеющим силу, является текст, помещенный в Дигестах, и запрещено даже проверять, действительно ли, например, Папиниан написал то, что ему приписано. Историческое исследование является, таким образом, запретным.
Здесь мы вступаем в круг непонятных нам идей. Берется текст древнего юриста, сохраняется его авторство (в Конституции Tanta, § 10, Юстиниан говорит, что он имеет такое уважение к древности, что не может допустить, чтобы имена древних юристов были преданы забвению), а затем изменяется текст! Мы сказали бы, что имеется грубейший литературный подлог. Но следует иметь в виду, что в древности на вопросы авторства смотрели совершенно иначе, чем в позднейшие времена- Изменения в виде скрытых «подновлений» текста считались вполне возможными, и известные памятники древности, такие, как Библия, Гомер и другие, дают много соответствующих примеров.
Несмотря на прямые указания Юстиниана на наличие в Дигестах интерполяций, на последние долгое время не обращали внимания. Мимо них прошли, в частности, и такие знатоки текста Дигест, как глоссаторы. Они смотрели на Дигесты, как на непререкаемую истину, и ограничивались лишь внешним изучением текста Дигест: изысканием параллельных мест, составлением комментариев к не вполне понятным выражениям, приведением текста Дигест в порядок, облегчавший изучение отдельных фрагментов (деление на параграфы) и т.
Лишь гуманисты, оценившие значение исторического изучения права, установили наличие ряда интерполяций, причем особо следует отметить работы Фабера (1557— 1624 гг.) и Куяция (1522—1590 гг.); многие установленные ими интерполяции являются общепризнанными и в настоящее время. Затем изучение интерполяций вновь было предано забвению и лишь в конце XIX и в XX вв., в связи с серьезным усилением исторического изучения римского права и развитием методов критического изучения текста, началось в различных странах систематическое и широкое изучение интерполяций, и вопрос об интерполяциях, разрабатываемый и до настоящего времени, является, пожалуй, самым «модным» вопросом истории римского права, на который было потрачено огромное количество труда. Среди
ученых, уделивших этому вопросу особое внимание в XIX—XX вв., можно особо упомянуть Моммзена, Крюгера, Граденвица, Ленеля, Боифанте; ряд интерполяций был установлен русскими учеными И. А. Покровским, Л. И. Петра- жицким, М. Я. Пергаментом, В. М. Хвостовым. Нужно, однако, отметить, что некоторые иностранные ученые стремятся видеть интерполяции в ряде мест без достаточных оснований и даже получили ироническое название «охотников за интерполяциями».
Ни в какой степени не отрицая многочисленности интерполяций, имеющихся в Дигестах, мы должны, вместе с тем, подходить очень осторожно и вдумчиво к признанию того или другого места интерполированным. Кодификаторы при внесении интерполяций, несомненно, сознавали, что речь идет об изменении действующего закона, и у нас нет материала, чтобы поставить кодификаторам в упрек излишнее пристрастие к интерполяциям. Правильно указывает Л. И. Петражицкий (стр. 103), что доказательство наличия интерполяции лежит на тех, кто считает текст неподлинным и что нельзя требовать от сторонников противоположного взгляда доказательств подлинности текста: можно утверждать или оспаривать наличие интерполяции, но нельзя (по крайней мере, во многих случаях) положительно доказать подлинность текста.
В 1909—1912 гг. по инициативе одного из виднейших * германских романистов Миттейса было приступлено к составлению свода всех имеющихся в литературе указаний на интерполяции в Дигестах. К работе было тогда же привлечено 15 германских и австрийских профессоров. После смерти Миттейса (1912 г.) работа продолжалась под руководством Леви и Рабель. В 1929—1935 гг. этот большой труд был опубликован. В своде указаны все места Дигест, в которых найдены или заподозрены интерполяции с обозначением авторов соответствующих мнений и места опубликования этих мнений. Мотивы, в силу которых высказаны соображения об интерполированности того или другого места, в своде не указываются. Если бы излагать мотивы признания наличия интерполяции, то свод разросся бы до необъятных размеров. Важнейшие интерполяции отмечены в примечаниях к новым изданиям Дигест, в частности под редакцией Моммзена и Крюгера, и в книге L е п е 1, Palin- genesia Iuris Civilis, два тома, 1889, а равно в известном латинско-немецком юридическом словаре Heumann-seckel.
Понятие интерполяции права
Право выраженное в законах, это мощный инструмент государственного воздействия на общественные отношения. Данное воздействие чаще всего обозначают как правовое регулирование. Правовое регулирование осуществляется в особом порядке, с соблюдением последовательности определенных действий и операций, т.е. которые можно обозначить как процедуру правового регулирования. Процедура – это порядок выполнения, ряд последовательных действий, необходимых для выполнения чего-нибудь (книжн.). Процедура подписания договора. Судебная процедура. Сложная процедура[1].
Процедуру правового регулирования можно подразделить на два основных этапа: формирование и действие права выраженного в законодательстве, каждый из этапов правового регулирования может рассматриваться как самостоятельная процедура, состоящая, в свою очередь, из самостоятельных стадий присущих каждому из этапов правового регулирования. Например, для этапа формирования права обычно выделяют: стадию осознания необходимости урегулирования отношений с помощью права, определение направления правового воздействия, формирование законопроекта, и т.д. Завершение этапа формирования права, выраженного в законодательстве, знаменует собой окончание формирования плана воздействия на общественные отношения с помощью позитивного права. Если этот план претворяется в жизнь в реальное поведение субъектов правоотношений, то наступившие последствия воздействия права характеризуются как реализация законодательства. Вместе с тем, помимо реализации законодательства в теории права для отражения свойств второго этапа правового регулирования общественных отношений используют термин «действие права» который обозначает более широкое понятие, нежели «реализация законодательства». Иными словами, законодательство может и не реализовываться, но при этом действовать, порой в направлении прямо противоположном законодательному плану. Так, например, в свое время, ограничение продажи алкоголя в центральной России породило волну суррогатного пьянства и наркомании. Можно привести и современный пример: усиленная борьба с коррупцией, породила увеличение ее масштабов (цена возросших рисков)[2], и таких примеров можно привести достаточно большое количество. Дело в том, что процедура правового регулирования, несмотря на кажущуюся закрытость, на самом деле является открытой системой, тесно взаимосвязанной с более широкой процедурой регулирования и саморегулирования поведения человека. В рамках этой мегапроцедуры действует, помимо права, целый комплекс различных социальных и несоциальных регуляторов. Таких как мораль, обычаи, естественно-стихийные регуляторы, индивидуальные условия жизни конкретных людей, и т.д. Воздействие этих регуляторов на общественные отношения одновременно с правом приводит к смешению их в сознании участников правоотношений. Как показывают социологические исследования, человек сознательно, полуосознанно или, вообще бессознательно, следует тем стереотипам, которые коренятся в сознании, которые привычны, и которые наиболее ему понятны[3]. Право среди этих регуляторов далеко не на первом месте, ведь порой даже обладая юридическим образованием сложно разобраться в механизме реализации правовой нормы, а уж количественное многообразие правовых норм просто поражает воображение и где-то пугает простых граждан. Запомнить, а уж тем более реализовать в поведении такое количество правовых норм, даже физически проблематично, ведь на сегодняшний день только на всероссийском уровне законодательства имеют юридическую силу более 200 тысяч нормативно-правовых актов[4].
Думается, что именно этими и некоторыми другими обстоятельствами[5], обусловливается подмена или интерполяция права при осуществлении процедур правового регулирования общественных отношений. Термин «интерполяция» используется и объясняется неоднозначно. Так, толковом словаре бизнеса, интерполяция (interpolation) это оценка значения неизвестной величины, находящейся между двумя точками ряда известных величин. Например, зная показатели населения страны, полученные при проведении переписи населения, проводившейся с интервалом в 10 лет, можно путем интерполяции определить численность населения в любой промежуточный год. Обычно это делается с помощью графика, где форма кривой между двумя известными точками дает возможность сделать надежную оценку интерполируемой величины. Экстраполяция (extrapolation) – это оценка неизвестной величины, находящейся за пределами ряда известных величин. Так, продлевая кривую народонаселения после последней известной величины, можно определить, какой будет его численность через пять лет[6].
В словаре синонимов русского языка Интерполяция (от лат. interpolatio изменение; переделка, искажение). Это вставка позднейшего происхождения в каком-либо тексте, не принадлежащая оригиналу[7].
С учетом словарного значения термина «интерполяция», интерполяцию права целесообразно трактовать как умышленное или неосторожное искажение, подмена изначальных смыслов изданных юридических норм, а также подмена самих правовых норм другими социальными и несоциальными регуляторами при осуществлении процедур правового регулирования в целом.
Подмена или интерполяция права, как это ни странно, может произойти не только на этапе действия права, но и на этапе правотворчества. Эта ситуация может произойти в результате технико-юридической ошибки, когда закрепляемый в законодательстве стереотип поведения в силу логико-семантических особенностей русского языка трансформируется в иную, не предусмотренную изначально законодателем поведенческую формулу. Например, в ст. 10 Конституции РФ утверждается, что Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на: законодательную, исполнительную и судебную власти. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны. Иными словами из логико-семантического содержания данной статьи следует, что существует три вида органов государственной власти, так же как и количество ее ветвей. Однако, в ч.1 ст. 11 Конституции содержится перечень из четырех видов органов государственной власти: «Государственную власть в Российской Федерации осуществляют Президент Российской Федерации, Федеральное Собрание (Совет Федерации и Государственная Дума), Правительство Российской Федерации, суды Российской Федерации». Среди перечня ст. 11 появляются три новых субъекта государственной власти (Президент Российской Федерации, Федеральное Собрание (Совет Федерации и Государственная Дума), Правительство Российской Федерации). Возникает вопрос равны ли ветви государственной власти органам ее исполняющим если нет, то к какой ветви власти относится Президент?
Интерполяция права на этапе правотворчества может быть связана, и с тем, что в правовую систему включаются напрямую другие социальные нормы. В результате происходит легальная интерполяция правовых нор другими социальными регуляторами. Анализ действующего законодательства позволяет установить достаточно частое использование в текстах законов (в ссылочной форме) таких социальных норм как: мораль (нравственность), обычаи, традиции, ритуалы и религиозные нормы.
Ссылки на морально-нравственные нормы получили наибольшее распространение. В той или иной форме, на моральные нормы ссылаются более чем ста федеральных и региональных нормативных правовых актов.
Например, п.1 ч.1 ст. 6 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» в качестве одного из приоритетов интересов пациента при оказании медицинской помощи закрепляет обязанность медицинского персонала соблюдать этические и моральные нормы[9].
В соответствии с ч.1 ст. 6 Федерального закона «Об особенностях прохождения федеральной государственной гражданской службы в системе Министерства иностранных дел Российской Федерации» на сотрудника дипломатической службы в период работы в загранучреждении Министерства иностранных дел Российской Федерации возлагается обязанность соблюдать законы и обычаи государства пребывания, а так же общепринятые нормы поведения и морали[10].
За нарушение норм нравственности даже предусматривается уголовная и административная ответственность[11].
Как видно из приведенных примеров на нормы морали имеются лишь ссылки, но эти ссылки оформлены фактически как бланкетные диспозиции правовых норм и в силу этого упоминаемые моральные предписания обязательны для адресатов правовых предписаний. Следовательно, интегрируемое правовое предписание с моральной нормой интерполируется (замещается) моральной нормой.
На обычаи, действующие федеральные и региональные правовые предписания ссылаются более чем сорока актах. Например, Статья 5. Гражданского кодекса РФ закрепляет понятие обычая, под которым понимается сложившееся и широко применяемое в какой-либо области предпринимательской деятельности правило поведения, не предусмотренное законодательством, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либо документе[12].
Традиции упоминаются в более чем 30 актах. Например, В части 1 статьи 131 Конституции РФ утверждается, что местное самоуправление осуществляется в городских, сельских поселениях и на других территориях с учетом исторических и иных местных традиций[13].
Обычаи и традиции в силу их инерционности наиболее мощно влияют на сознание, следовательно, на правотворческие процессы. При этом обычаи и традиции, закрепленные полностью в тексте правовой нормы, фактически оставаясь в сознании обычаем, формально становятся правом.
Ссылки на религиозные нормы менее выражены в законодательстве, но некоторые религиозные нормы санкционируются правом. Например, празднование Рождества Христова и Светлой Пасхи[15].
В целом использование различных социальных регуляторов в правотворчестве, позитивно. Право это элемент в системе социального регулирования и не может избежать влияния других ее элементов, однако распространенный ссылочный метод взаимодействия права и иных социальных норм ведет к практически автоматической интерполяции права.
Конечно, интерполяция права на этапе правотворчества порождает самые тяжелые смысловые последствия для права и правового регулирования, тем не менее, наиболее значительна и показательна интерполяция права на втором этапе правового регулирования – реализации и действия правовых норм.
Интерполяция права на этапе правоприменения, и вообще, реализации законодательства чаще всего связана: 1) с возможностями личностной юридической интерпретации, следующей из несовершенства самого права (производна от этапа правотворчества); 2) с широкими альтернативами возможных решений, предусмотренных самими нормами права; 3) со спецификой общественного, группового и индивидуального правосознания, а так же со спецификой оборота юридической информации среди населения России.
Итак, рассмотрим первый вариант правовой интерполяции при процедуре правоприменения. Подмена и искажение смысла правовых норм в этом случае происходит по многим причинам и одна из них связана несовершенством норм и, как следствие, произвольные трактовки смыслов правовых предписаний правоприменителями, чаще всего это интерпретация нормы при ее применении, однако простая интерпретация это не всегда искажение или подмена, иногда изначальный смысл может быть и сохранен (например, если позиция законодателя, относительно смысла правовой нормы, совпадает с позицией правоприменителя).
Искажение или подмена смыслов происходит почти всегда при априорном изложении смысла нормы, а также в результате пробелов в ее содержании. Рассмотрим этот вид интерполяции на примере юридических норм, закрепляющих, в той или иной форме мысль, о том, что правосудие в РФ осуществляется только судом.
Не смотря, на конституционное закрепление, и тот факт, что термин «правосудие» упоминается текстах десятков нормативных правовых актов, различного уровня и юридической силы, легальная дефиниция явления обозначаемого термином «правосудие» фактически отсутствует.
Чаще всего в законах лишь отмечается, что правосудие осуществляется только судом. Например, в статье 118 Конституции Российской Федерации утверждается, что правосудие в Российской Федерации осуществляется специализированным органом – судом. Федеральный конституционный закон РФ «О судебной системе Российской Федерации» в части первой ст. 4 также утверждает, что правосудие в Российской Федерации осуществляется только судами[16].
Статья 1 этого же ФКЗ фактически отождествляет правосудие с судебной властью, при этом интерпретируя расширительно понятие суда: «Судебная власть в Российской Федерации осуществляется только судами в лице судей и привлекаемых в установленном законом порядке к осуществлению правосудия присяжных и арбитражных заседателей. Никакие другие органы и лица не вправе принимать на себя осуществление правосудия»[17].
Одни из последних изменений в Федеральных конституционных законах «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации» и «Об арбитражных судах в Российской Федерации», вроде определили понятие «правосудие», применительно к деятельности судов общей юрисдикции и арбитражных судов.
Так, «Арбитражные суды в Российской Федерации осуществляют правосудие путем разрешения экономических споров и рассмотрения иных дел, отнесенных к их компетенции настоящим Федеральным конституционным законом, Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации и принимаемыми в соответствии с ними другими федеральными законами»[19]. Понятие правосудия применительно к судам общей юрисдикции более детализировано: «Суды общей юрисдикции осуществляют правосудие, разрешая споры и рассматривая дела, отнесенные к их компетенции, посредством гражданского, административного и уголовного судопроизводства»[20].
Иными словами, в объем понятия «правосудие» законодательство включает только деятельность судов по рассмотрению и разрешению различных юридических дел,отнесенных законом к компетенции этих судов.
Данное определение вызывает возражения. Во-первых, дела об административных правонарушениях уполномочены рассматривать и разрешать не только судьи, но и целый ряд других субъектов (ОВД, органы и учреждения уголовно-исполнительной системы, налоговые органы, и т.д.[21]). Получается, что, либо все виды рассмотрения и разрешения дел об административных правонарушениях являются правосудием (которое, отнюдь, осуществляется не только судом), либо рассмотрение и разрешение дел об административных правонарушений это не правосудие вообще.
Во-вторых, согласно главе 31 уголовного кодекса РФ, помимо рассмотрения и разрешения уголовных дел судами, к правосудию относится и деятельность по дознанию, расследованию преступлений, а так же исполнение наказаний за совершенные преступления, т.к. перечисленные деяния перечислены в качестве объектов уголовно-правовой охраны и обозначаются как преступления против правосудия. Получается, что правосудие расширяется уголовным законом и в этом случае, оно так же не осуществляется только судом.
Как видим, законодательно понятие правосудие четко не определено. Что предоставляет большие возможности для интерпретации правосудия и как правило интерполяцию смысла правосудия на практике.
Среди смыслов, изложенных в правоприменительных решениях условно можно выделить две основных позиции определения правосудия. Первая – правосудие это деятельность специальных государственных органов – судов по рассмотрению и разрешению юридических дел. Вторая позиция – правосудие это суждение, разрешение жизненной ситуации на основании закона и справедливости[22].
Подобного дуализма придерживаются и доктринальные трактовки понятия «правосудие», иногда рассматривая это понятие в «широком» и «узком смысле»[23].
В целом, на сегодняшний день в России нормативное и доктринальное понимание правосудия основывается на том факте, что правосудие это один из видов правоприменительной деятельности выражается в деятельности по реализации законов и подзаконных актов. Отсюда, основываясь на систематическом и юридико-техническомметоде толкования термина «правосудие»,получаем буквальный объем его толкования: суд, судья выносит решения, исключительно основываясь на праве. Вместе с тем, как изложено выше, и в теории, и на практике это не всегда так существует высокая степень интерполяции права (об этом свидетельствует огромная масса жалоб на решения мировых судов, и судов первой инстанции).
Значительна интерполяция права при процедуре правоприменения, происходящая из предусмотренной правовыми нормами возможности правоприменительного усмотрения. В данном случае интерполяция происходит при персонализации нормативного предписания, что правильно в общем, а применительно к конкретному лицу решение по данному правилу может играть противоположную от задуманной законодателем роли. Так, известны случаи, когда бывшие осужденные вновь совершали преступления, чтобы оказаться в местах лишения свободы, где о них заботятся[24]. Следовательно, в данном случае, наказание преступника не достигает цели, а выступает своего рода поощрением.
Иногда интерполяция права при процедуре правоприменения происходит официально, когда правоприменительный орган издает обязательное толкование для всех субъектов правоотношений. Тем самым фактически создается новая норма права в правоприменительном решении, подменяющая норму закона. (Например, некоторые решения Конституционного и Верховного судов России).
В отдельных случаях возможность интерполяции права предусматривается законом. Например, Конституцией Российской Федерации устанавливается: «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора»[25].
Интерполяция права на этапе действия права тесно связана и со спецификой общественного, группового и индивидуального правосознания, а так же со спецификой оборота юридической информации среди населения России.
Прежде всего, следует отметить исконно российский правовой нигилизм, еще когда, Л.Н. Толстой утверждал, что надо жить по совести, а не по закону. Дело в том, что в правосознании многих граждан России право подменяется другими регуляторами, в том числе, и в правосознании субъектов реализации законодательства. Данный вывод подкрепляется результатами социологических исследований. Подавляющее большинство респондентов (в среднем более 80 %) отметили тот факт, что в своей профессиональной деятельности они руководствуются не только правом, но и моралью, обычаями и другими социальными нормами[26].
Кроме того, подмена смыслов правовых норм при процедуре реализации права происходит во многом из-за того, что большинство населения в повседневной жизни получает информацию о праве из интерпретаций, средств массовой информации, художественной литературы, обыденного толкования права родных и близких, либо просто знакомых людей. Иными словами, человек зачастую руководствуется не правом, а слухами о праве[27].
Кроме того, интерполяция права при процедурах формирования и действия права может, связана и с действием так называемых «неправа», «теневого» или «неофициального права».
Продолжая традицию Гегеля, В.А. Бачинин понятие неправа, рассматривает как отрицательную трансформацию позитивного права. Делов том, что, по мнению этого ученого, позитивное право встав на путь самоотрицания, в нормативно-ценностном смысле превращается в собственную противоположность – право негативное»[29].
В.М. Баранов, по сути, являясь так же продолжателем учения Гегеля и рассматривая явление интерполяции права, встраивает традиционную гегелевскую концепцию «неправа» в концепцию «теневого права». Он считает, что теневое право – специфическая форма неправа, при этом теневое право и содержательно, и формально более отдалено от официального права, как позитивного, так и негативного[30].
Ю.А Тихомиров, поддерживая концепцию «теневого права» называя его неформальным, видит в нем не только отрицательные черты, утверждая, что, в конечном счете, теневое право либо обессиливает формальное право и его институты, либо противодействует им, либо порождает полезные социальные регуляторы («разрешено все, что не запрещено законом»), либо способствует формированию новых правовых регуляторов[31].
В целом не отвергая рассмотренных выше концепций, хотелось бы отметить тот факт, что интерполяция права при процедуре действия права в виде «теневого права», «неправа», в виде иных социальных и несоциальных регуляторов, как правило, производна от права либо имеет высокую степень обязательности для определенного круга участников правоотношений («воровские законы»).
Таким образом, поводя итог исследованию интерполяции права можно резюмировать следующее:
Во-первых, как свидетельствуют приведенные в работе примеры, интерполяция права его смыслов имеет место быть в отечественной правовой системе.
Во-вторых, в отдельных случаях возможность интерполяции права предусматривается официально Конституцией РФ и решениями Конституционного и Верховного судов Российской Федерации.
В-третьих, от интерполяции права необходимо отличать интерполяцию в праве, когда происходит подмена и искажения одних правовых норм, другими. Например, среди ученых и практиков достаточно часто высказывается мнение о подмене уголовного кодекса РФ, уголовно-процессуальным кодексом РФ[32].
В-четвертых, интерполяция права возможна как на этапе правотворчества, так и на этапе реализации юридических норм.
В-пятых, интерполяция права на этапе правотворчества может проявляться по причине технико-юридических ошибок, по причине включенности в право иных социальных норм, а так же по причине умышленного искажения, либо подмены адекватного содержания и смысла правовых норм.
В-шестых,интерполяция права на этапе правоприменения, и вообще, реализации законодательства чаще всего связана: 1) с возможностями личностной юридической интерпретации, следующей из несовершенства самого права (производна от этапа правотворчества); 2)с широкими альтернативами возможных решений, предусмотренных самими нормами права; 3) с возможностью нормативного толкования правовых норм правоприменительными органами; 4) со спецификой общественного, группового и индивидуального правосознания, а так же со спецификой оборота юридической информации среди населения России.
В-седьмых, «интерполяция права» это умышленное или неосторожное искажение, подмена изначальных смыслов формируемых и изданных юридических норм, а также формирование незапланированных законодателем правовых последствий, которые происходят в процессе реализации и действия права в целом.
И, наконец, в-восьмых, масштабность обозначенного в исследовании процесса свидетельствует о наличии особого отдельного правового явления –интерполяции, которое требует теоретической разработки.
[1] Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935-1940. http://dic.academic.ru/dic.nsf/ushakov/989490. Дата обращения к ресурсу: 18.05.2015.
[2] Количество госслужащих, сообщающих о попытках склонить их к коррупции, возросло примерно на 20%, по данным управления президента по вопросам противодействия коррупции, о таких фактах сообщили порядка 6,5 тысяч человек, об этом сообщил референт Управления президента по вопросам противодействия коррупции Виталий Белинский.// На 20% возросло число чиновников, сообщивших о попытках коррупционного склонения. http://www.mk.ru/social/2015/05/15/na-20-vozroslo-chislo-chinovnikov-soobshhivshikh-o-popytkakh-korrupcionnogo-skloneniya.html. Обращение кресурсу:15.052015.
[3] Более подробно об этом: Закон не регулирует общественные отношения?! (по материалам социологических исследований) Вестник ВлГУ им. А.Г и Н.Г. Столетевых. Юридические науки. Владимир № 2(3)2015.С.5-18.
[4] По данным информационно-справочной системы Консультант Плюс на сегодняшний день имеют юридическую силу 177790 федеральных нормативно-правовых актов. Обращение к ресурсу: 08.05.2015.
[5] См., подробнее: Головкин Р.Б. Сущность юридической интерполяции//Вестник Владимирского юридического института ФСИН России № 4(33). 2014. С.155-162.
[6]ГрэхэмБетс, Барри Брайндли, С. Уильямс и др. Бизнес. Толковый словарь/ под ред. И.М. Осадчей — М.: «ИНФРА-М», Издательство «Весь Мир», 1998.
[7]Епишкин Н. И.Исторический словарь галлицизмов русского языка, 2010.
[8] Большой Энциклопедический словарь. М.,2000.
[9] Федеральный закон от 21.11.2011 N 323-ФЗ (ред. от 06.04.2015) «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (с изм. и доп., вступ. в силу с 09.05.2015).
[10] Федеральный закон от 27.07.2010 N 205-ФЗ (ред. от 02.07.2013) «Об особенностях прохождения федеральной государственной гражданской службы в системе Министерства иностранных дел Российской Федерации».
[11] Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 N 195-ФЗ (ред. от 02.05.2015) Глава 6. Административные правонарушения, посягающие на здоровье, санитарно-эпидемиологическое благополучие населения и общественную нравственность; Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 30.03.2015, с изм. от 07.04.2015). Глава 25. Преступления против здоровья населения и общественной нравственности.
[12] Ст.5 Гражданского кодекса РФ.
[13] Ст.131. Конституции РФ.
[14] Ст. 9 Уголовно-исполнительного кодекса РФ.
[16] Ст. 4 Федерального конституционного закона от 31.12.1996 N 1-ФКЗ (ред. от 05.02.2014) «О судебной системе Российской Федерации».
[17] Ст. 1Федерального конституционного закона от 31.12.1996 N 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» (в ред. Федерального конституционного закона от 03.02.2014 N 1-ФКЗ).
[19] Федеральный конституционный закон от 28.04.1995 N 1-ФКЗ (ред. от 23.06.2014) «Об арбитражных судах в Российской Федерации» (с изм. и доп., вступ. в силу с 06.08.2014).
[20] Федеральный конституционный закон от 07.02.2011 N 1-ФКЗ (ред. от 12.03.2014) «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации».
[21] Глава 23 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях.
[22]Изложенное суждениеобусловлено результатами социологических исследований, проведенных в декабре 2012 г. среди прокуроров, судей и депутатов Законодательного собрания Владимирской области. Подавляющее большинство респондентов (более 70%)рассматривают правосудие как деятельность суда, а 30% рассматривают
[24] См., например: Осужденный условно сам попросился в тюрьму.http://anekdot-dnya.ru/smeshnye-novosti/1421-osuzhdennyj-uslovno-sam-poprosilsya-v-tyurmu. Сбежавший зек попросился обратно в тюрьму http://www.utro.ru/articles/2008/05/14/737794.shtml Обращение к ресурсу:07.11.2014, и др. случаи.
[25] ч.4 ст. 15 Конституции Российской Федерации.
[26] Исследование проводилось в апреле 2015 года, было опрошено 84 студента 1-5-х курсов юридического института ВГУ им. А.Г. Н.Г. Столетовых, 68 студентов 1-3курсов неюридических специальностей ВГУ им. А.Г. Н.Г. Столетовых и 36 гостей и жителей г. Владимира. Опрос студентов проводился в виде закрытого анкетирования, без учета демографических факторов, а жителей и гостей г. Владимира в виде интервью. Гипотеза опроса предполагала, что достаточно часто современное законодательство России не реализуется должным образом, подменяясь, иными социальными нормами, «теневым» правом и другими регулятивными явлениями. Более подробно об этом: Головкин Р.Б. Закон не регулирует общественные отношения?! (по материалам социологических исследований) Вестник ВлГУ им. А.Г и Н.Г. Столетевых. Юридические науки. Владимир № 2(3)2015.С.5-18.
[27] См., подробнее о слухах: Головкин Р.Б. Слухи как негативная информационная составляющая правового регулирования// Теория права в обеспечении деятельности по исполнению наказаний. Монография. Коллектив авторов. Владимир: ВЮИ ФСИН, 2011. С.126-130.
[29]Бачинин В.А. Неправо (негативное право) как категория и социальная реалия//Государство и право. 2001. № 5. С. 20.
[31] Тихомиров Ю.А. Право официальное и неформальное // Журнал российского права. 2005. N 5