каноническое право древней руси

1.2.2. Памятники древнерусского канонического права. Общая характеристика канонического права

1.2.2. Памятники древнерусского канонического права. Общая характеристика канонического права

Каноном (буквально: прямая палка, служащая для опоры, а также для измерения и проведения прямых линий) в церковной практике принято называть правила веры и христианской жизни. В их основе лежат апостольские правила, постановления вселенских и местных соборов, а также мнение отцов церкви. Канон в церковном праве подобен закону в светском и имеет такое же обязательное значение. С течением времени он вытеснил обычай – некогда единственный источник церковного права, – вполне заменив его. В церковном праве обычай признается решающим в тех вопросах, на которые канон не дает ответа.

Под каноническим правом понимается совокупность церковно-правовых норм, обязательных для представителей конфессии. Каноническое право православной церкви отличается от канонического права церкви западно-римской, католической (включающего папские декреты, извлечения из римского права, законов франкских королей и других источников).

Изучением норм канонического права традиционно занимается каноника – церковная дисциплина, тесно связанная с богословием. В отличие от догматики, выясняющей внутреннюю сторону церковной жизни, каноника занимается вопросами ее внешнего устройства, отношения к другим общественным союзам, церковной дисциплины. Кроме того, церковное право охватывает собою отношения с государственными структурами.

Каноны святых апостолов

Каноны представляют собой совокупность норм, регулирующих церковные отношения, которые создавались на основании апостольского предания в первые три века христианства. Это правила, которые затрагивали все стороны церковной жизни, касаясь жизни клира, мирян и церковного управления. Апостольские правила – канонические для всех христианских церквей. Канонами святых апостолов пользовались как местные, так и вселенские соборы, не раз цитировавшие их в своих постановлениях. В связи с этим нормы соборного канона могут иногда дословно совпадать с каноном апостольским, хотя чаще в постановлениях вселенских и поместных соборов встречаются косвенные указания на апостольские правила. Всего насчитывают 85 канонов, или правил, святых апостолов.

Каноны вселенских соборов

Вселенскими соборами обыкновенно называют собрания епископов всех поместных церквей. Вселенские соборы собираются нерегулярно, в исключительных случаях, для решения важных церковных вопросов. Обычно это были вопросы веры, разногласиями в которых порождались еретические течения. Кроме того, на вселенских соборах вырабатывались общие нормы церковной дисциплины. Вселенских соборов было семь: Никейский 325 г., I Константинопольский 387 г., Эфесский 431 г., Халкидонский 451 г., II Константинопольский 553 г.; III Константинопольский 680 г. и Трулльский 691 г. (считаются одним собором), а также II Никейский 787 г.

Каноны поместных соборов

Менее важные вопросы церковной жизни решались на поместных соборах. Каноны поместных соборов – это постановления собрания епископов митрополии, которые обыкновенно созывались два раза в год для обсуждения и решения текущих административных и судебных дел, превышающих полномочия епископа. Иногда собирали епископов нескольких митрополий. Правовые решения поместных соборов были обязательны для местности, епископами которой они были приняты. Поскольку устройство церквей не отличается разнообразием, постановления, принятые на одной территории, часто принимались и в других местностях.

Известны десять поместных соборов, которые приняли правила, считающиеся общеобязательными для православной церкви: Анкирский 314 г., Неокесарийский 315 г., Гангрский (около 340 г.), Антиохийский 341 г., Сардикийский 344 г., Лаодикийский конца IV в., Карфагенский 419 г., Константинопольские соборы 394, 861 и 879 гг.

К ним следует добавить каноны поместных соборов, прошедших на Руси. Развернутый источниковедческий анализ их материалов не проводился. Преимущественно постановления русских соборов изучались историками русской церкви и специалистами в области церковного права. Возможно, поэтому постановления русских поместных соборов редко используются в исторических исследованиях. Чаще других историки обращаются к решениям Стоглавого собора 1551 г.

Стоглав. Это сборник постановлений поместного собора 1551 г. Его появление вызвано борьбой с нарушениями устоев церковно-монастырской жизни, падением авторитета церкви после ожидавшегося, но не наступившего в 7000 (1492) г. конца света, а также изменением правового статуса светского государя, официально венчавшегося на царство. Заседания собора проходили, видимо, в январе-феврале 1551 г. 23 февраля началось редактирование Стоглава (памятник содержал соответствующее названию количество глав). Он продолжил древнерусскую традицию вопрошаний.

Стоглав совмещает признаки канона поместных соборов и канона святых отцов. Он написан в виде ответов высших иерархов церкви на царские вопросы о церковном «строении». Порядок следования глав неясен. Вопросы разбиты на две группы. Ответы на первые 37 вопросов охватывают основную часть Стоглава. Другие 32 ответа помещены «чересполосно» с вопросами в одной (41?й) главе памятника.

Для верного понимания информации Стоглава необходимо знать, кто был составителем вопросов, содержащих своеобразную программу реформ, представленную правительством на рассмотрение церковного собора. Приписывались они Ивану IV, но составлены были не им, а лишь по его распоряжению – несколькими лицами (священником Сильвестром, митрополитом Макарием, Максимом Греком, старцем Артемием) либо одним Сильвестром, принимавшим участие в подготовке обращения Ивана IV к собору (25?й, 26?й, 27?й и 29?й вопросы прямо заимствованы из его послания царю).

Вопросы, представленные Собору, свидетельствуют о сакрализации и расширении функций светской власти. Именно царь выступил инициатором созыва Собора, призванного «оздоровить» русскую церковь. При этом он именует себя и своего отца – наряду с духовенством – «пастырями». Иван IV подверг сомнению необходимость сохранения монастырского землевладения и неподсудности церковных людей царскому суду. Центральное место занимает тема злоупотреблений белого духовенства и монашества. Сначала царь критиковал церковное судопроизводство (получение «святителями» посулов, волокиту). Серьезную опасность для чистоты православия, по мнению царя, представляли ошибки в переводах богослужебных книг. Резкой критике подвергался весь строй монашеской жизни. Подчеркивалось, что даже сами монастырские власти зачастую содействовали разорению монастырей и их земельных владений. Ряд вопросов касался нравственного облика прихожан и их поведения.

Второй комплекс царских вопросов (в количестве 32) был посвящен сюжетам, связанным с церковной практикой. Здесь же ставилась проблема борьбы с «ересями» и суевериями в среде мирян.

Большинство участников Собора поддержали строгую регламентацию церковно-монастырского быта, что должно было укрепить авторитет церкви. Были приняты постановления, касающиеся укрепления церковного благочиния (о церковных службах, обрядах во внутреннем распорядке в церквах, о порядке церковного пения и колокольного звона), введено требование беспрекословного подчинения священников и дьяконов протопопам, которые вместе с «поповскими старостами» обязаны были следить за исправным отправлением церковных служб и поведением клира. Непослушание протопопам, пьянство, небрежность в церковном богослужении наказывались отлучением от церкви. Подтверждено было запрещение симонии (поставления на церковные должности «по мзде»), а также вдовым попам служить в церкви.

Впервые в Москве и других городах создавались специальные училища для подготовки священников и дьяконов. Священники обязывались поддерживать в сохранности иконы (которые должны были писаться, «смотря на образ древних иконописцев») и сверять церковные книги с «добрыми переводами».

Стоглавом были жестко определены пошлины, взимавшиеся священниками («венечная» – за совершение обряда бракосочетания, за освящение церкви и др.). При этом ликвидировался институт владычных десятинников, которые собирали пошлины с церквей. Отныне «святительскую дань» собирали земские старосты и десяцкие священники. «Венечную» пошлину должны были собирать поповские и десяцкие старосты.

Собор санкционировал строгие наказания за преступления против нравственности (в том числе содомский грех, непослушание родителям, ложная присяга и др.). Под страхом церковных наказаний было запрещено чтение еретических и отреченных книг. Определялись меры помощи неимущим и немощным.

Усиливалась ответственность монастырской администрации за соблюдение монастырских уставов. Монахи должны были во всем повиноваться своим настоятелям. Вводился строгий контроль над монастырской казной. Архимандриты и игумены избирались самой «братьею», а затем по церковным правилам утверждались царем и епископом.

Вместе с тем в Стоглаве была подтверждена незыблемость церковно-монастырского землевладения: покушавшиеся на него объявлялись «хищниками» и «разбойниками». Ссылаясь на церковные законы, Стоглав категорически отклонил попытку передачи права суда над церковными людьми «мирским судиям». Царскому суду передавались только дела о душегубстве и разбое.

Таким образом, Стоглав при расширении сферы компетенции царской власти в области духовной жизни сохраняет за церковью решение важнейших вопросов, касавшихся ее внутреннего положения. Стоглав, действовавший на протяжении целого столетия, раскрывает многие стороны повседневной жизни древнерусского общества, не освещающиеся другими источниками.

Каноны отцов церкви

Под этим подразумеваются правила, установленные наиболее авторитетными епископами в виде посланий-ответов на вопросы других пастырей. Формально такие каноны могли приобрести характер закона, только будучи принятыми большинством епископов. Однако на самом деле они делались обязательными, как только вносились в сборники правил.

К XVI в. на Руси бытовало не менее сотни канонов такого рода. Часть из них была вполне официального характера, поскольку исходила от высших иерархов. Другие святоотеческие правила имели рекомендательный характер, хотя и были зачастую анонимными. К числу наиболее популярных в Древней Руси относятся канонические ответы митрополита русского Иоанна II, перевод которых с греческого сохранился в списках Кормчих книг XIV–XVII вв., и так называемое Кириково вопрошание, дошедшее до нас в составе Кормчих XIII–XVI вв. и содержащее ответы новгородского епископа Нифонта (1130–1156) и других иерархов на вопросы неких Кирика, Ильи и Саввы. Оба памятника дают развернутую картину повседневной жизни приходского священника и древнерусского прихода (семейно-брачные отношения, народное восприятие христианства, соблюдение горожанами христианских норм поведения и морали и т. п.).

Изучение текстов вопрошаний, сопоставительный анализ их между собой и с вопросниками для покаянных бесед духовников с духовными детьми позволяют получить информацию, недоступную при работе с другими источникам.

Юридические сборники

С XI в. основным сводом памятников христианского и византийского церковного права на Руси был сборник, который в XIII в. получил название Кормчей книги. Он содержал авторитетные и обязательные для православных христиан законы: апокрифические апостольские правила, правила вселенских и некоторых поместных соборов, признанных каноническими, нормативные сочинения церковных писателей IV–VII вв., а также компиляции из церковных установлений византийских императоров. Состав и переводы этих сборников были различными. К ним добавлялись толкования канонических норм. На Руси кормчие книги расширялись местными церковными и светскими правовыми кодексами и правилами.

Кормчие книги известны в большом числе списков (до 180). Основная их часть принадлежит к XV–XVI вв., но встречаются списки как более ранние (XII в.), так и поздние (XVIII–XIX вв.). Они переписывались и редактировались во всех русских землях. Наиболее важную роль играли так называемые Сборники 14 титулов. На их материалах, известных на Руси с XI в., основывались все кормчие книги XIV–XVI вв. Правовое и каноническое содержание кормчих книг было основным. Однако в процессе развития они включили также многие церковно-полемические, хронологические, календарные, экзегетические сочинения, словари и другие памятники.

Значительно позже Кормчей, в последние десятилетия XIII – начале XIV в., сформировался другой древнерусский сборник подобного рода – «Мерило Праведное». Он сохранился в пяти списках XIV–XVI вв., имеющих идентичный состав. Текст делится на две части. Первая включает заимствованные из Библии, апокрифов и святоотеческой литературы поучения о праведных и неправедных судах и судьях. Вторая составлена из памятников права, преимущественно канонического. Сюда вошли как русские, так и переводные (в основном византийские) законодательные памятники, а также нормы, заимствованные из библейских текстов. В основу памятника легли, скорее всего, кормчие книги. «Мерило Праведное» как исторический источник, его место в жизни древнерусского общества изучены недостаточно.

Под названием Правосудие митрополичье известен памятник, помещенный в «Цветнике» (сборнике слов и поучений) XVI в. Создание этого законодательного источника некоторые исследователи относят к XIII–XIV вв. Статьи, включенные в него, затрагивают вопросы, традиционно относившиеся к юрисдикции церковных судов (семейно-брачные отношения, сексуальные преступления, проблема определения «душегубства» и т. п.). В числе источников Митрополичьего правосудья были церковный устав Ярослава, Пространная Русская Правда и некоторые другие источники.

Памятники канонического права до сих пор неудовлетворительно изучены как исторические источники.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Читайте также

B.C. Макарчук События сентября 1939 года в свете доктрины интертемпорального права и права на «самопомощь»

B.C. Макарчук События сентября 1939 года в свете доктрины интертемпорального права и права на «самопомощь» В современной практике международного права в большинстве случаев считается, что никто не может получать для себя выгоду из собственных противоправных действий, даже

Памятники права в историческом изучении

Памятники права в историческом изучении Гражданское общество складывается из очень сложных отношений юридических, экономических, семейных, нравственных. Эти отношения строятся и приводятся в движение личными интересами, чувствами и понятиями. Это по преимуществу

Феодальные права, существующие еще и в эпоху Революции (по изложению современных знатоков феодального права).

Феодальные права, существующие еще и в эпоху Революции (по изложению современных знатоков феодального права). Я не собираюсь писать трактат о феодальных правах или разбирать вопрос об их происхождении. Я только хотел бы указать те из этих прав, что продолжали еще

ГЛАВА VI О том, что порядок наследования покоится на началах политического или гражданского права, а не естественного права

ГЛАВА VI О том, что порядок наследования покоится на началах политического или гражданского права, а не естественного права Закон Вокония воспрещал назначать наследницей жену и даже единственную дочь. Никогда еще не было более несправедливого закона, говорит святой

ГЛАВА VIII О том, что не следует подчинять принципам так называемого канонического права то, что регулируется принципами гражданского права

ГЛАВА VIII О том, что не следует подчинять принципам так называемого канонического права то, что регулируется принципами гражданского права По римскому гражданскому праву человек, похитивший из священного места вещь, принадлежащую частному лицу, подлежал наказанию

ГЛАВА XV Не следует подчинять принципам государственного права то, что находится в зависимости от принципов гражданского права

ГЛАВА XV Не следует подчинять принципам государственного права то, что находится в зависимости от принципов гражданского права Подобно тому как люди отказались от естественной независимости, чтобы жить под политическими законами, они отказались и от естественной

2. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА. КНЯЖЕСКИЕ УСТАВЫ – ИСТОЧНИКИ ДРЕВНЕРУССКОГО ПРАВА

2. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА. КНЯЖЕСКИЕ УСТАВЫ – ИСТОЧНИКИ ДРЕВНЕРУССКОГО ПРАВА К сер. IX в. северные восточные славяне (ильменские словене), видимо, платили дань варягам (норманнам), а южные восточные славяне (поляне и пр.) в свою очередь платили дань

58. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРАВОВОЙ СИСТЕМЫ В 1930–1941 гг. ИЗМЕНЕНИЕ СЕМЕЙНОГО И УГОЛОВНОГО ПРАВА

58. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРАВОВОЙ СИСТЕМЫ В 1930–1941 гг. ИЗМЕНЕНИЕ СЕМЕЙНОГО И УГОЛОВНОГО ПРАВА Правовая система СССР (и соответственно РСФСР) в 1930–1941 гг. характеризуется прежде всего все большим сращиванием партийных (большевистских) и государственных (советских)

4.14. Дальнейшая эволюция обычного права и начало становления права

4.14. Дальнейшая эволюция обычного права и начало становления права В предклассовых обществах всех типов огромную роль играло обычное право. Когда социоисторические организмы были сравнительно малы, обычное право регулировало отношения как между ними, так и между

9. Судьбы канонического права в христианстве

9. Судьбы канонического права в христианстве В отличие от иудаизма и ислама, в христианстве важнейшие принципы права содержатся не в конфессиональных, а в светских текстах, восходящих к дохристианским источникам. Христианские народы, подчиненные некогда Риму, по мере

Тема 3. Судебники XV-XVI вв. как памятники права

Тема 3. Судебники XV-XVI вв. как памятники права План1. Предпосылки и особенности образования русского централизованного государства.2. Развитие феодального права (Уставные грамоты, Судебники 1497 и 1550 гг.):1) процесс закрепощения крестьян;2) основные черты гражданского права:

1.2.1. Памятники светского права. Русская Правда

1.2.1. Памятники светского права. Русская Правда Начальные фазы законотворчества в древнерусском государстве практически не нашли отражения в дошедшем до нас комплексе письменных источников. Исключение составляют ссылки на статьи некоего Закона Руского, которые

Источник

Глава I. Каноническое (церковное) право: история, задачи курса

1. Православное учение о Церкви. 2. Богочеловеческая природа Церкви. 3. Применимость правовых категорий к жизни Церкви. 4. Место канонического (церковного) права в системе права. 5. Каноническое (церковное) право как наука. Изучение церковного (канонического) права в Византии и Греции. Церковное правоведение в России. Задача, метод и система науки канонического (церковного) права. Наука канонического (церковного) права и ее отношение к наукам богословским и юридическим. Каноническое (церковное) право и российская правовая наука.

1. Православное учение о Церкви

Каноническое, или церковное, право мало изучено отечественной юриспруденцией. В XIX – начале XX в. оно читалось на юридических факультетах всех российских университетов. В советское время, когда церковь была официально отделена от государства, в светских вузах его не преподавали. Сегодня идеологические оковы спали, и, на наш взгляд, следовало бы переосмыслить роль церковного права в юридической науке.

Основоположником курса канонического (церковного) права считается профессор протоиерей В. А. Цыпин, опубликовавший в 1994 г. первый за последние 80 лет курс лекций по данной дисциплине (в 1996 г. его переиздали тиражом 10 тыс. экз., и вскоре он стал библиографической редкостью).

С точки зрения В. А. Цыпина, каноническое (церковное) право – «это нормы и правила, регулирующие как внутреннюю жизнь Церкви в ее общинно-институциональном аспекте, так и ее отношения с другими общественными союзами религиозного или политического характера».

2. Богочеловеческая природа Церкви

Являя собой Царствие Небесное на земле, Церковь с самого рождения обнаружила свою Богочеловеческую природу, которой она отличается от всех иных человеческих обществ, в том числе и религиозных.

Церковь Христова – это Царство не от мира сего ( Ин. 18:36 ), в то же время это Царство, явленное в сем мире. С человеческой стороны она представляет собой «общество человеков, соединенных православною верою, законом Божиим, Священноначалием и Таинствами».

В Священном Писании (Библии) слово «церковь» употребляется как для указания на ее неземную природу – Дом Божий, «который есть Церковь Бога живого, столп и утверждение истины» ( 1Тим. 3:15 ), «Тело Христово, которое есть Церковь» ( Кол. 1:24–25 ), так и для обозначения человеческого общества; говоря о том, что «согрешившего брата надо сначала обличить наедине, а если не послушается, то перед свидетелями. Господь добавил: „Если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь»» ( Мф. 18:17 ).

Слово «церковь» восходит к греческому словосочетанию «κυριακη οικον» (Господень Дом), что указывает на Божественную и человеческую стороны природы Церкви.

Как Тело Христово Церковь бесконечно превосходит все земное и никаким земным законам не повинуется, но как человеческое общество она подчиняется общим условиям земного порядка: вступает в те или иные отношения с государствами, другими общественными образованиями. Уже одно это обстоятельство вводит ее в область права. Однако последняя касается не только указанных отношений Церкви, она охватывает и внутрицерковную жизнь, устройство Церкви, взаимоотношения между церковными общинами и институтами, а также между ее отдельными членами.

Создатель и Глава Церкви дал ей Свой закон – правило веры и правило жизни по вере, т. е. догматы веры и нравственный закон. Кроме того, он дал и закон, которым устанавливаются отношения между отдельными частями ее живого организма. Свои основные законы Церковь получила от самого Христа, а другие – издавала властью, которую Он вручил ей.

Нормы и правила, регулирующие как внутреннюю жизнь Церкви, в ее общинно-институциональном аспекте, так и ее отношения с различными общественными союзами религиозного или политического характера, составляют церковное право. Данными нормами, правилами, законами Церковь оберегает свой богоданный строй.

3. Применимость правовых категорий к жизни Церкви

Чтобы четче установить область церковного права, необходимо раскрыть значение понятия «право». Философия права знает много определений этого, казалось бы, одинаково понимаемого термина, что обусловлено существованием разных теорий права.

Одно из определений (имеется в виду классическое римское определение), вошедшее в «Диге́сты» императора Юстиниана (533 г.) и заимствованное в византийские законодательные сборники «Васи́лики» («Бази́лики») и «Прохиро́н» (IX в.), канонический сборник «Алфавитная синтагма» Матфея Властаря (1335 г.), сформулировано так: «Право есть творчество в области доброго и равного». Конечно, оно выражено не языком современной науки, но логически ясно и однозначно. Область права отделяется им от науки и искусства: подразумевается, что наука – это творчество в области истинного, а искусство – в области прекрасного. Указанием же на «равное» право отмежевывается от морали, которая тоже, будучи творчеством в области доброго, не ограничена требованием равенства.

Понятия равенства, справедливости, эквивалентности позволяют провести отчетливую границу между правом и моралью. Недаром в древности эмблемой права служили весы – инструмент, предназначенный для измерения тяжести предметов через установление равновесия.

Каноническому (церковному) праву присущ характер принудительности, но меры принуждения, применяемые церковной властью, решительно отличаются от тех, которые используются государственной властью. Церковь не уполномочена своим Основателем принуждать физически, опираясь на материальную силу, что может позволить себе государство.

Другая важная особенность церковных санкций – то, что даже самые тяжкие из них применяются не только ради поддержания церковного порядка, но и ради духовной пользы самого нарушителя церковных законов. Хотя светское право не пренебрегает исправлением правонарушителя, оно не ставит его во главу угла. Предусматриваемая уголовными кодексами ряда стран смертная казнь свидетельствует о том, что нравственное исправление преступника не во всех случаях является целью законодательства. Евангелие же учит нас тому, что всякая человеческая душа имеет бесконечную ценность: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» ( Мф. 16:26 ). Даже такая крайняя церковная кара, как анафема, применяется не только для защиты церковного мира, но и для побуждения преданного ей к раскаянию, с тем чтобы помочь ему «в познание истины прийти».

4. Место канонического (церковного) права в системе права

Еще в Древнем Риме существовало деление права на публичное (jus publicum) и частное (jus privatum). В «Дигестах» императора Юстиниана сказано: «Публичное право, которое (относится) к положению римского государства, частное, которое (относится) к пользе отдельных лиц».

Опираясь на данное классическое разделение, многие правоведы и канонисты либо пытаются отнести каноническое (церковное) право к одному из названных институтов, либо разграничивают его на каноническое (церковное) публичное и каноническое (церковное) частное. В Риме религия отождествлялась с государственными интересами, поэтому священное право (jus sacrum) в «Дигестах» рассматривается как часть публичного, государственного права: «Публичное право включает в себя святыни (sacra), служение жрецов, положение магистратов». Именно эту точку зрения поддержали некоторые христианские (не только западные, но и русские) канонисты. Профессор Н. С. Суворов, например, писал: «В церковном праве нет надобности различать публичное и частное право, потому что всё вообще церковное право носит публичный характер». Правда, его мнение не разделяют такие видные православные канонисты, как епископ Никодим (Милаш), профессор А. С. Павлов и др.

Чтобы правильно судить об отношениях между Церковью и государством, между каноническим (церковным) и государственным правом, следует иметь в виду принципиальное различие между внутренним и внешним каноническим (церковным) правом. Последнее, безусловно, входит в сферу государственного права. Государство может рассматривать Церковь как публичную корпорацию и даже признавать за церковными правилами статус государственных законов, оно может признавать ее всего лишь как частное общество или устанавливать какие-либо нормы для ее существования, может (подобно Римской империи) объявить ее вне закона. Однако внутрицерковное законодательство по своей природе во всех указанных случаях остается совершенно самобытным и суверенным.

Некоторые канонисты, главным образом католические авторы, подчеркивая независимость и самостоятельность Церкви от государственной власти, включают взаимоотношения между ними в область международного права. За такой позицией, очевидно, скрывается представление о Церкви как о своеобразном государственном образовании, но забывается, что Церковь является все-таки Царством не от мира сего, иноприродным политическим союзом, преследующим цели, отличные от государственных, а потому и не имеющим основания для заключения конкордатов 4 и договоров, опосредующих международные отношения. Несостоятельны потому и те системы, в которых каноническое (церковное) право, наряду с государственным и международным, включается в публичное право как его особая отрасль.

Нет серьезных оснований относить каноническое (церковное) право и к области частного права. Несмотря на то, что религия – дело совести, а не государственная повинность, т. е. дело частное (с христианской точки зрения не может быть принуждения к религиозной вере), Церковь не есть дело частное. Церковь, конечно, представляет собой частное общество по отношению к государству, которое не признает за ним статуса публичной корпорации. Церковь – частное общество и в отношении к тем лицам, которые к ней не принадлежат, но для своих членов Церковь (это самое главное) – организм, обладающий предельной универсальностью.

5. Каноническое (церковное) право как наука

В новозаветном языке «канон» – «правила» христианской жизни: «Тем, которые поступают по сему правилу (κανων), мир им и милость, и Израилю Божию» ( Гал. 6:16 ); «. впрочем, то чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу (κανων) жить» ( Флп. 3:16 ).

В церковной лексике оно стало одним из самых многозначных: обозначает и перечень Священных Книг, и список клириков, и особый литургический жанр. Предмет нашей науки – дисциплинарные постановления (правила апостольские, соборные и святоотеческие).

Каноны (κανωνες) следует отличать как от о́росов (ορος) – догматических определений Соборов, так и от законов (υομοι), изданных гражданской властью.

Изучение церковного (канонического) права в Византии и Греции. В древности право изучалось в высших школах, где обучающиеся получали знания энциклопедического характера: в Афинах, Александрии, Антиохии, Бейруте, Риме, Константинополе. В этих своеобразных университетах, где и после издания «Миланского эдикта» преобладали профессора-язычники, получили хорошее юридическое образование Тертуллиан, святые Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Амвросий Медиоланский. В 534 г. Юстиниан запретил язычникам вести преподавание, и часть школ перестала существовать. Университеты остались лишь в Риме, Константинополе и Бейруте. В 634 г. закрылась и Бейрутская школа.

Правоведы Константинопольской школы в эпоху Македонской династии участвовали в издании законодательных сборников «Прохиро́н», «Эпанаго́га» и «Васи́лики». Светское и каноническое право в Византии в ту эпоху не отделяли друг от друга. Канонисты были одновременно и знатоками гражданского права.

Первую специальную юридическую школу открыли в XI в. в Константинопольском монастыре св. Георгия. Возглавляющий ее носил титул номофилакса (хранителя законов), и у него экзаменовались все кандидаты на судебные должности. С Константинопольской школой связаны труды авторитетных греческих канонистов Алексия Аристина, Феодора Вальсамона (они также возглавляли ее, имея титулы номофилаксов), Иоанна Зонары и Димитрия Хоматина.

Из-за завоевания Константинополя крестоносцами юридическую школу перевели вначале в Никею, а потом в Ефес. В столицу она вернулась лишь после ее освобождения. В XIV в. в Византии были составлены знаменитая «Алфавитная синтагма» иеромонаха Матфея Властаря и «Руководство к законам, или Шестикнижие» фессалоникийского номофилакса Константина Арменопула.

С падением Константинополя наступил конец церковного правоведения на греческом Востоке. Лишь на рубеже XVIII–XIX вв. появился новый канонический сборник с толкованиями «Пидалион» («Кормчая»), составленный святым Никодимом Святогорцем и иеромонахом Агапием. За подлинным текстом каждого правила в нем следуют его изложение на новогреческом языке и комментарии, основанные на классических толкованиях Аристина, Зонары и Вальсамона. В многочисленных примечаниях обсуждаются трудные вопросы канонического права. Для священнослужителей большой интерес представляют помещенные здесь богослужебные указания и пасторологические советы. Некоторые канонисты считают «Пидалион» самым совершенным и авторитетным сводом православного церковного права.

В 1852–1859 гг. под редакцией Ралли и Потли в Афинах вышла шеститомная «Синтагма Божественных и святых Канонов». В «Алфавитную синтагму», наряду с каноническим корпусом, включая «Номоканон в 14 титулах», «Синтагму» Матфея Властаря и толкования Аристина, Зонары и Вальсамона, вошли позднейшие законодательные акты Константинопольской Патриархии и законы о Церкви, изданные в Греческом королевстве. Из трудов греческих ученых нового времени заслуживают внимания «Руководство по церковному праву» К. Ралли, монографии Аливизатоса, исследования Конидариса по устройству Древней Церкви, канонические работы одного из крупнейших богословов XX в. Григория Папамихаилу, труды церковного историка и канониста нашего времени митрополита Сардикийского Максима (Христополуса).

Церковное правоведение в России. Преподавать предмет начали в конце 18 столетия в Московской славяно-греко-латинской духовной академии. В Инструкции, данной академии митрополитом Московским Платоном, предписывалось читать и объяснять «Кормчую книгу», сравнивая содержащийся в ней старый славянский перевод церковных канонов с подлинным текстом их по изданию Бевериджа. Это предписание (но уже для всех Духовных академий) было закреплено в Указе Святейшего Синода 1798 г. В 1808 г. в «Правилах о преобразовании духовных училищ» снова появляется каноническое (церковное) право Русской Церкви. Задача преподавания теперь гораздо шире. В проекте «Устава духовных академий», составленном на основании упомянутых правил, говорилось: «Каноническое право нашея церкви требует особенного внимания профессора, тем более, что доселе не приведено оно еще в надлежащий порядок и должно быть поясняемо собственными его (профессора) изысканиями». Тут, как и в упомянутом синодальном Указе 1798 г., подразумевалось особенное право Русской Церкви. Комиссия Духовных училищ, составив для Санкт-Петербургской духовной академии общую систему этого права, предложила правлению академии поручить способнейшему из преподавателей «выбрать из древних и новейших церковно-политических постановлений положения, касающиеся важнейших духовных дел, и представить их в особом хронологически-систематическом сочинении». В 1814 г. Комиссия вновь обратилась к правлению Санкт-Петербургской духовной академии с предложением собрать в краткую систему канонического (церковного) права «коренные правила церковного управления с доказательством оных из слова Божия, соборов и отцов (церкви), с прибавлением Духовного Регламента». Но ни то ни другое предписание не было (и не могло быть) исполнено, так как на преподавателей церковного права в духовно-учебных заведениях возлагалась задача не только научной обработки всего материала, но и его сбора. Между тем преподавание предмета обычно соединялось с преподаванием других богословских наук. Поэтому первые опыты систематического изложения канонического (церковного) права в Духовной академии заключались только в более или менее удовлетворительном выполнении указанной выше официальной программы данной дисциплины. К тому же они носили преимущественно богословский характер, т. е. содержали не одно церковное право, а разные предметы из других богословских наук, хотя лучшие богословы того времени (например, митрополит Филарет) хорошо осознавали, что эта наука «дальше всех других отстоит от центра богословских знаний».

Университетский устав 1835 г. впервые ввел преподавание канонического (церковного) права на юридических факультетах университетов. Наука первоначально носила чисто богословский характер: чтение лекций поручалось профессору богословия, а слушание было обязательно только для студентов-юристов православного исповедания. Не имея внутренней органической связи с другими предметами, она естественно оставалась в университетах как бы приемышем: ее преподавали и слушали только по требованию Устава. Примечательно, что первый полный учебник церковного права написал профессор богословия Университета св. Владимира протоиерей Скворцов.

В новые и более благоприятные условия в университетах предмет поставил Университетский устав 1863 г. По нему преподавание канонического (церковного) права было отделено от богословия, а на юридическом факультете учреждена самостоятельная кафедра церковного права. Предмет стал обязательным для всех факультетских слушателей. В результате возникла необходимость его преподавания лицом, имеющим юридическое образование.

В 1874–1875 гг. вышел курс профессора Московского университета Н. К. Соколова «Из лекций по церковному праву». Лекции, по мнению А. С. Павлова, «отличались замечательной ясностью изложения и достаточно твердою юридической постановкою предмета».

В 1888 г. появился «Краткий курс церковного права» профессора Казанского университета И. С. Бердникова (самый полный из учебников церковного права). Однако, с точки зрения А. С. Павлова, он оказался «не совсем удачен по своей системе и отличается более богословским, чем юридическим характером». Отметим, что ориентация на богословское истолкование канонов, не совсем обычная для русских руководств по канонике, скорее не недостаток, а его достоинство.

Широкой известностью пользовался «Курс церковного права» профессора Ярославского юридического лицея Н. С. Суворова – квалифицированного юриста, превосходно знавшего источники канонического (церковного) права и историю церковных институтов, особенно западных. Впервые изданный в 1888–1890 гг., впоследствии переработанный в «Учебник церковного права», он многократно переиздавался.

Наиболее удачным русским руководством по канонике считается «Курс церковного права» А. С. Павлова, изданный в 1902 г. после его смерти по студенческим записям его лекций в Московском университете. Протоиерей Владислав Цыпин отметил, что он написан хорошим, живым языком, не особенно свойственным юридической литературе, отличается от других учебников продуманной системой изложения, а главное, строго православной позицией автора.

В XIX – начале XX в. исследований в области канонического (церковного) права было много. Так, в 1839 г. вышло посмертное второе издание исследования петербургского юриста Г. А. Розенкампфа «О Кормчей книге», в котором он все доступные ему списки «Кормчей» разделил на разряды и фамилии.

Известный археограф и источниковед Н. В. Качалов в 1850 г. выпустил работу «О значении Кормчей в системе древнего русского права». Ученый полагал, что освоение «Кормчей» должно быть включено в общий курс канонического (церковного) права допетровской Руси для того, чтобы «определить в кратком обзоре юридическое значение духовенства в России и отношение его к светской власти в период до Петра Великого: это пояснит нам характер и содержание, а вместе с тем и практическое значение „Кормчих», писанных в нашем отечестве».

Во второй половине XIX в. вышли такие источниковедческие труды А. С. Павлова, как «Первоначальный славяно-русский номоканон» (1869 г.), «Книги законные» (1885 г.) и «Номоканон при Большом Требнике» (1872 г.). Опираясь на свои археографические и текстологические изыскания, он пришел к выводу, что «Номоканон в 14 титулах» на славянский язык был переведен позже «Номоканона» Иоанна Схоластика. Последний знали на Руси уже в ХI–ХII вв.

Крупным специалистом по источникам древнерусского канонического (церковного) права считался Серафим Владимирович Юшков (1888–1952 гг.), ставший основателем курса «История государства и права СССР» (1940 г.).

Задача, метод и система науки канонического (церковного) права. Задача – построение системы канонического (церковного) права. Говоря словами епископа Нпкодима (Милаша), следует «показать происхождение и развитие церковного права, указать, что составляет его неизменное основание, чтобы посредством юридической логики и законов истории установить критерий для суждений о том, насколько что-либо существующее в церковном устройстве может, смотря по местным обстоятельствам, измениться».

Таким образом, задача науки канонического (церковного) права включает, во-первых, восстановление исторического процесса формирования действующего канонического (церковного) права одновременно с развитием церковных институтов; во-вторых, изложение нормы права, в основу которого должны быть положены не абстрактные схемы, рационалистически выводимые из априорных принципов, а та норма, та догма права, которая совпадает с положительным законодательством Древней Церкви – «Правилами Апостолов, Соборов и Отцов»; в-третьих, описание действующего ныне положительного права отдельных Поместных Церквей; в-четвертых, критический анализ существующего церковного устройства, критерием которого являются, с одной стороны, древние каноны, с другой – реальные потребности современной жизни.

Будучи наукой церковной, каноническое право органически связано с системой богословских дисциплин: с экзегетикой Священного Писания, с экклезиологией, с нравственным и пастырским богословием, с литургикой. В своих исторических и источниковедческих изысканиях канонисты опираются на патрологию и церковную историю. Как юридическая дисциплина каноническое (церковное) право входит в систему юридических наук, особенно тесно соприкасаясь с римским правом, с обычным правом славян, германцев и других христианских народов, с историей публичного и частного права, а также с ныне действующим правом тех государств, в которых есть Поместные Православные Церкви, и, наконец, с теорией права. В изучении церковно-правовых источников нельзя обойтись без вспомогательных дисциплин: археологии, дипломатики, текстологии, палеографии.

Что касается системы канонического (церковного) права, то в наше время безнадежно устарели как заимствованная из «Институций» святого Юстиниана слишком абстрактная схема, по которой право делится на три отдела: лица (personae), предметы (pes) и действия (actiones), так и предложенная в XII в. Бернардом Павийским предметная рубрикация: судья (judex) – учение о носителях церковной власти, суд (judicium) – учение о судопроизводстве, клир (clerus) – учение о правах и обязанностях духовенства, брак (sponsalia) и преступление (crimen) – учение о церковных преступлениях и наказаниях. В такой рубрикации нет ни внутренней связи, ни настоящей системы.

Опираясь на системы канонического (церковного) права, разработанные в новое время, протоиерей В. Цыпин предлагает следующий план изучения курса: 1) источники канонического права; 2) церковное устройство (клир и миряне, монашество); 3) органы церковного управления (во Вселенской и Поместной церквах, в епархии и на приходе); 4) виды церковной власти; 5) взаимоотношения Православной Церкви с инославными церквами и государствами.

Наука канонического (церковного) права и ее отношение к наукам богословским и юридическим. В силу своего самостоятельного значения каноническое (церковное) право составляет предмет особой юридической науки с аналогичным названием. По своему содержанию наука канонического (церковного) права находится в тесной связи с богословскими науками. Так, из догматического богословия она берет основные понятия Церкви, из нравственного богословия заимствует истины христианской морали, в которых раскрываются дух и мотивы церковно-юридических норм; церковная история знакомит нас с фактами, под влиянием которых произошла та или иная церковно-юридическая норма или образовался канонический институт. Однако все указанные заимствования из богословских наук не изменяют характера нашей науки как юридической. Она имеет дело исключительно с правом церкви и все чисто богословские элементы в своем содержании подчиняет юридической точке зрения, излагает их только с юридической стороны. Поясним это несколькими примерами.

1. Догматическое понятие Церкви как духовного Царства Божьего на земле, в котором господствует воля Божья и действуют таинственные силы Божественной благодати, не входит в круг предметов, подлежащих рассмотрению в науке канонического (церковного) права. Последняя имеет дело с Церковью как с внешним человеческим союзом, имеющим свою особенную организацию и состоящим в известных отношениях с другими человеческими союзами.

2. Учение о Таинстве Крещения, именно как таинстве, т. е. благодатном средстве духовного возрождения человека, принадлежит догматическому богословию, а не каноническому (церковному) праву, ибо это внутреннее действие крещения не подлежит внешнему наблюдению и юридически не может быть доказано. Для канонического (церковного) права же крещение есть способ вступления в церковное общество и основание общей церковной правоспособности. С этой точки зрения в науке канонического права может идти речь только об условиях действительности акта крещения. Равным образом догматическое учение о церковной иерархии, о том духовном правомочии, которое сообщается иерархическим лицам через Таинство Рукоположения, не имеет места в науке права, потому что сам акт рукоположения, или хиротонии, есть чисто религиозный (доказать, получил ли действительно рукоположенный духовные дарования, соединяемые с понятием таинства, нельзя). Поэтому рукоположение как таинство не входит в область права, но рассматривается в нем как единственный законный способ вступления в иерархию: с правовой точки зрения оно создает для рукоположенного новое положение в церкви, дает ему новые права, налагает на него новые обязанности.

Итак, присутствие богословских элементов в нашей науке нисколько не мешает ей оставаться наукой юридической в строгом смысле этого слова.

Каноническое (церковное) право и российская правовая наука. Православное каноническое (церковное) право является одной из важнейших составных частей фундамента, на котором сформировалась российская правовая система. Необходимо отметить, что его влияние на национальный правопорядок было значительным, данный факт признается не только отечественными, но и зарубежными правоведами. Более того, основополагающие христианские ценности составляют базис современного российского законодательства. В ретроспективе каноническое (церковное) право лежит на глубинных императивах человеческого сознания, отрицание которых может привести к распаду социальной системы.

За годы Советской власти многие аксиологические ориентиры оказались в значительной степени деформированными, и сейчас происходит процесс возрождения утраченных ценностей. Так, 26 сентября 1997 г. вышел Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», а 30 ноября 2010 г. – Закон «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения».

Сегодня мы стали свидетелями процесса восстановления правового статуса Русской Православной Церкви. Господствовавший в советский период монистический подход к праву существенно обеднял юриспруденцию, необоснованно сужал ее предмет. Комплексное изучение канонического (церковного) права полезно для профессионального становления любого юриста, ибо базируется на многовековых традициях, идущих еще от римского права и основанных на фундаментальных ценностях цивилизованных обществ.

Кроме того, следует учитывать, что каноническое (церковное) право удачно сочетает в себе правовое и моральное регулирование. Богатый опыт успешного взаимодействия права и морали в рамках канонического (церковного) права может быть использован для формирования его комплексного нормативного воздействия на общественные отношения.

Как известно, право не только политико-юридическое явление, но и социально-этическое, а потому исследование нравственных ценностей в праве приобретает особую важность.

Сходство права и морали проявляется и в единстве выполняемых ими функций. Помимо регулятивной и оценочной функций, следует отметить:

репродуктивную, заключающуюся в воспроизводстве данной социальной системы (конкретного социального строя);

трансляционную, связанную с предыдущей и воплощающуюся в передаче сконцентрированных в праве и морали достижений социального опыта от поколения к поколению, обеспечивая преемственность и развитие общественных отношений;

Особенно ярко данное взаимоотношение проявляется в брачно-семейном законодательстве. В дореволюционный период ему посвятили свои исследования известные историки права М. Ф. Владимирский-Буданов, К. А. Неволин, а также ученые-канонисты И. С. Бердников, А. С. Павлов, Н. К. Суворов, В. И. Сергеевич. После 1917 г. в России тема права и морали долго не изучалась. Первые публикации по ней появились в постсоветский период: в 1994 г. вышла книга протоиерея В. Цыпина «Курс церковного права». После 2000 г. современные исследователи начали больше внимания уделять проблеме светского и церковного законодательства о браке и семье, даже есть диссертационные работы.

Можно отметить, что объединение моральных и правовых норм произошло в одном, если так можно выразиться, «церковно-светском документе» – принятом 4 февраля 2004 г. VIII Всемирным Русским народным собором «Своде нравственных принципов и правил в хозяйствовании». По своей регулятивной природе Свод – это симбиоз императивности морали и правовых начал.

Развитие по данному пути продолжается и в настоящее время.

Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1998. С. 18.

Кирилл (Гундяев), Патриарх. Либеральный стандарт: угроза миру и свободе // Церковный вести. 2004. № 1–2. С. 18.

Обоже́ние – приобщение к Богу. Составная часть концепции святости, согласно которой человек, соединяясь с Богом, получает спасение и уподобляется Ему.

Конкорда́т – договор между правительством какого-либо государства и Ватиканом, определяющий взаимоотношения государства и Католической Церкви в данной стране.

Экзеѓза – толкование неясных мест в древних религиозных текстах.

Цыпин В. А. Церковное право. М., 1996.

Алексеев С. С. Право: азбука – теория – философия. Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 334.

Гаранова Е. П. Церковное право и российская правовая система. Кострома. 2007. С. 203.

Источник: Смыкалин А. С. Каноническое право (на примере Русской православной церкви XI–XXI вв.) : учебное пособие. – Москва : Проспект; Екатеринбург, Издательский дом Уральского государственного юридического университета, 2017. – 400 с.

Поделиться ссылкой на выделенное

Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»

Источник