карбоновый налог что это
KPMG оценила ущерб для России от введения углеродного налога в ЕС
Аудиторская компания KPMG подготовила презентацию о влиянии на российских производителей трансграничного углеродного налога, введение которого сейчас обсуждается в Европейском союзе (ЕС). Она была сделана на заседании рабочей группы комитета экологии и природопользования Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) в понедельник, 6 июля. РБК ознакомился с презентацией, ее подлинность подтвердил один из участников заседания.
Пока введение углеродного трансграничного налога находится в категории рисков, напоминает замдиректора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. По его словам, в случае введения такого налога в ЕС российское правительство может поддержать компании, предоставив им налоговые льготы и преференции. Оно уже поручило министерствам к 1 октября представить предложения о поддержке компаний, которые могут пострадать от углеродного налога.
Год назад глава «Роснано» Анатолий Чубайс предложил ввести собственный углеродный налог в России, который взимался бы за превышение компаниями целевых показателей выбросов парниковых газов. В случае появления такого налога ЕС мог бы освободить российские товары от нового трансграничного налога.
Но в этом случае ущерб для экономики страны вырастет в разы, предупреждает Широв. По его подсчетам, европейский налог на реально экспортируемый объем парниковых газов из России (141 млн т эквивалента CO2) составит 275 млрд руб. в год (€3,4 млрд по курсу на 7 июля) с учетом текущих цен ЕС на парниковые выбросы. А российский углеродный налог взимался бы со всего объема производства компаний (621 млн т эквивалента СО2), которые в ЕС экспортируют только часть товаров. В этом случае налог был бы вчетверо выше — 1 трлн руб. в год, подсчитал эксперт.
Российские производители могут избежать налогов и обвала экспорта путем модернизации, которую можно профинансировать за счет «зеленых облигаций», считают эксперты АКРА. Такие инструменты подразумевают не только доступ к более дешевому финансированию, но и высокое качество отчетности и ее прозрачность, указывают эксперты. ВЭБ уже заявил о готовности помочь в развитии «зеленого» направления в экономике: для поддержки российских компаний институт развития планирует привлечь около 300 млрд руб.
Модернизация предприятий — хорошее решение для российского бизнеса, но далеко не все смогут инвестировать в новые мощности во время стагнации в экономике и климатические риски тут не помогут, скептичен Широв.
Пограничный углеродный налог ЕС: сколько заплатит Россия
Об экспертах: Анастасия Кускова и Владимир Голубятников, авторы телеграм-канала ProClimate.
Пограничный углеродный налог — это новый инструмент климатической политики Европейского Союза. В конце 2019 года для выполнения своих целей по Парижскому соглашению ЕС утвердил «Европейский зеленый пакт» (European Green Deal) — стратегию, направленную на достижение на континенте нулевых выбросов парниковых газов к 2050 году. Одна из мер — введение пограничного углеродного налога на импортируемые в ЕС товары, производство которых связано с большим объемом выбросов. Россия экспортирует в ЕС преимущественно углеродоинтенсивные товары, а значит углеродный налог может значительно снизить конкурентоспособность российских производителей на европейском рынке.
Что такое пограничный углеродный налог
Пограничный углеродный налог (Carbon Border Adjustment Mechanism, или CBAM) — это новый механизм управления импортом углеродоинтенсивных товаров. Он должен стать чем-то вроде пошлины, которая будет взиматься с ввозимых в ЕС товаров в зависимости от объема парниковых газов, выброшенных в атмосферу в процессе производства. Это беспрецедентная мера, аналогов которой в мире не существует. И как разработать такой налог, не нарушив правил Всемирной торговой организации (ВТО) и не навредив внутренним производителям, пока не до конца понятно.
Зачем ЕС новый налог
Еврокомиссия объясняет необходимость внедрения налога низкими амбициями по декарбонизации в других странах. ЕС уже больше 15 лет ведет политику по управлению выбросами парниковых газов. Здесь производители покупают квоты на выбросы в рамках Европейской системы торговли выбросами (EU ETS), а в некоторых странах (например, в Швеции) еще и платят отдельный углеродный налог в секторах экономики, не покрываемых EU ETS. В то же время, многие государства, с которыми торгует ЕС, не имеют аналогичных систем, и производители в этих странах не платят за выбросы. Из-за такого дисбаланса в регулировании европейские производители теряют в конкурентоспособности даже на местном рынке. Так, председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен совсем недавно отметила, что производство тонны «зеленой» европейской стали на €100 дороже, чем выпуск традиционного углеродоинтенсивного аналога.
CBAM по плану еврокомиссаров должен поставить импортную продукцию в сопоставимые условия на европейском рынке, а заодно и подтянуть законодательство в других регионах к уровню европейского.
Сложный дизайн
Разработать налог, который будет отвечать этим целям и не помешает экономике ЕС, совсем непросто. Аналогов пограничного углеродного налога в мире пока не существует, хотя разговоры о его введении ведутся на протяжении последнего десятилетия. Дизайн эффективного налога должен не только учитывать последствия для внутренних производителей, но и создавать стимулы для декарбонизации в странах-партнерах.
Черновик директивы
С самого начала обсуждений углеродного налога российские экспортеры ломали голову над тем, как он будет рассчитываться, какие товары покрывать и как его введение скажется на стратегических планах компаний. Консалтинговые агентства давали шокирующие оценки эффекта на Россию: KPMG оценила эффект в базовом сценарии в среднем €5,5 млрд в год.
В начале июня 2021 года в прессу попал неофициальный черновик документа с приложениями, который помогает ответить на ключевые вопросы экспортеров. Судя по черновику директивы, умеренный сценарий внедрения кажется намного более правдоподобным: CBAM заработает в целевом виде только с 1 января 2026 года. До этого, с 1 января 2023 года, вводится трехлетний переходный период, когда налог будет рассчитываться и выплачиваться по упрощенной и более мягкой для углеродоинтенсивных товаров схеме.
Что попадает под действие налога
Исходя из рассекреченного черновика, под действие CBAM попадут:
При этом налогом не будут облагаться сырьевые материалы, используемые для производства этих товаров, например, бокситы, глинозем и железорудное сырье — это сильно ухудшило бы положение европейских производителей, зависящих от импортного сырья.
В список товаров также не попали нефть, газ и нефтепродукты, что значительно сокращает потенциальный эффект на российских производителей, ведь углеводороды — существенная часть отечественного экспорта в Европу.
Как и ожидалось, налог будет покрывать «вложенные выбросы» при производстве ввозимых товаров: прямые выбросы в периметре производственной установки и косвенные выбросы от используемой электроэнергии. Это позволит учесть политику декарбонизации энергосистемы в странах, экспортирующих продукцию в ЕС. При этом Еврокомиссия пока не рискнула погружаться в выбросы по цепочке поставок, остановившись на достаточно прямолинейном (и наиболее рациональном) способе оценки углеродного следа.
Равные условия
Ключевая задача внедрения налога для ЕС — это поставить зарубежных производителей в равные условия с внутренними производителями на домашнем (т.е. европейском) рынке. Поэтому, судя по черновику директивы, для импортеров будет создан дублер рынка EU ETS. Для оплаты налога импортеры должны будут покупать так называемые «CBAM-сертификаты» на каждую тонну «вложенных» выбросов в CO2-эквиваленте. Стоимость сертификата в каждый момент времени будет равна средней цене тонны выбросов на рынке EU ETS за прошлую неделю. К слову, в конце июня 2021 года цена тонны выбросов в EU ETS побила новый рекорд, превысив €56.
При расчете требуемого количества сертификатов импортеры смогут учесть плату за выбросы в стране происхождения товара. Это еще один стимул к более активной декарбонизации для стран-экспортеров: внедрение цены на углерод позволит оставить часть расходов на налог внутри страны и направить их, например, на поддержку внутренних зеленых проектов. В России об этом неоднократно говорили, в частности, советник президента по вопросам изменения климата Руслан Эдельгериев и Анатолий Чубайс, занимающий ныне пост спецпредставителя президента РФ по связям с международными организациями для достижения целей устойчивого развития.
Для полного выравнивания условий с европейскими производителями и соблюдения требований ВТО импортерам также будут выдаваться бесплатные квоты, распределяемые на аналогичный товар внутри Европы. Но деталей того, как эти квоты будут учитываться, пока нет, и раньше середины 2022 года они вряд ли будут опубликованы. Поэтому любые оценки налога сегодня будут полагаться на набор предпосылок в отношении методологии учета выбросов и квот.
Переходный период
Хотя налог начнет действовать уже с 1 января 2023 года, до 2026 года взиматься он будет по упрощенной схеме в рамках переходного периода. Этот период будет более мягким для углеродоинтенсивных товаров — расчет будет основан не на фактических выбросах, а на среднеевропейских значениях для производства аналогичных товаров. Поэтому особенно «грязные» производители, отстающие по экологической эффективности от европейских, окажутся в выигрыше. «Чистые» же, наоборот, будут вынуждены сначала заплатить налог, а затем доказывать европейскому регулятору свои фактические выбросы и просить возмещения, если среднеевропейские значения окажутся больше.
Российская доля
Ключевой вопрос для определения эффекта на российский экспорт в переходном периоде — это формат учета бесплатных квот на выбросы, которые получают производители на европейском рынке. Мы рассмотрели два радикальных сценария: с полным учетом бесплатных квот, и совсем без них. Эти сценарии дают возможный интервал эффекта (при условии сохранения объемов экспорта на уровне 2020 года) и фактическое значение должно быть где-то посередине.
По нашим расчетам, эффект для российского экспорта составит $0,6-1,4 млрд в год на переходный период (2023-25 годы) при прогнозируемой средней цене за тонну CO2-эквивалента в размере $69 (€58).
Вне зависимости от сценария, среди первой десятки экспортеров в Европу Россия испытает наибольший эффект от введения налога. На удивление, на втором месте окажутся не ключевые торговые партнеры ЕС — США и Китай, а Турция, экспортирующая в ЕС алюминий, сталь, цемент и электроэнергию. Швейцария и Норвегия попали в список исключений, поэтому на экспорте из этих стран налог никак не скажется.
Наибольшая угроза — для стали и алюминия
При этом «Русал», экспортирующий в ЕС значительную часть своей продукции, сможет получить частичное возмещение налога уже после уплаты, если будет продавать в Европу свой низкоуглеродный бренд ALLOW. Для этого компании будет необходимо подать отчет о фактических выбросах регулятору, которые, скорее всего, заметно ниже значений по умолчанию.
Эффект на экспорт российской стали сильно зависит от формата учета бесплатных квот — европейскому сталелитейному сектору они выдаются в большом количестве. Если квоты будут учитываться полностью, эффект на российских производителей стали будет не таким существенным. Сценарий же без учета квот грозит значительным ущербом.
Что дальше?
Стоит учитывать, что эти выводы основаны на черновике регламента: он опубликован неофициально и еще может измениться. Официальный релиз проекта директивы запланирован на 14 июля 2021 года.
Как очистить воздух в стране и не платить Европе карбоновый налог
Трансграничный европейский карбоновый налог
Подлинной причиной появления углеродной повестки в риторике политиков развитых государств по всему миру является желание заставить бизнес вкладывать средства в модернизацию производства. Условный Apple должен не хранить триллион долларов в банке, а инвестировать его в экономику. Почему бизнес не вкладывает деньги в экологизацию производства без принуждения со стороны государства? Дело в том, что крупнейшие производственные концерны во многих технологических аспектах практически достигли совершенства. Бизнес создает продукцию нужного качества с оптимальным приемлемым уровнем доходности, и, соответственно, расходы на мероприятия по повышению энергоэффективности производства лишь увеличат себестоимость и окупаться не будут. Однако при кажущемся экономическом балансе это ведет к стагнации мировой экономики, что не выгодно ни США и Европе, ни России.
Декарбонизация — сокращение объема выбросов (углеродного следа) при производстве продукции — стала тем самым логичным поводом заставить собственников модернизировать заводы. Глобальное потепление, вызванное увеличением выбросов СО2, усилиями политиков и СМИ превратилось в мировое социальное зло, на борьбу с которым благословляют и рьяные экологи, и умеренные чиновники, и простые граждане, напуганные прогнозами апокалиптических природных катастроф.
Как ни парадоксально, новые требования в стратегической перспективе — это большой плюс, так как модернизация экономики стимулирует появление новых рабочих мест, новых технологий и логистики, новой добавочной стоимости. Деньги теряют статус главной религии капитализма. Теперь во главе угла стоит декарбонизация. Это и доход как результат снижения «зеленой» налоговой повинности, и влияние — компаниям с минимальными показателями эмиссии СО2 открываются новые рынки, и престиж — статус «эко» повышает котировки предприятий с маркером ESG на финансовых биржах.
Следствие этой политики — появление у ЕС официального повода защитить своих внутренних производителей от конкуренции со стороны России, Китая, Индии и других стран, где добываются ресурсы и себестоимость их переработки ниже. Европа нашла универсальный язык для сторонников Греты Тунберг и ее противников — язык денег.
Оценка объемов и сроки введения нового трансграничного карбонового налога разнятся: оптимисты говорят о «закручивании зеленых гаек» с 2028 года, пессимисты готовятся к убыткам уже с 2022 года. Аудиторская компания KPMG считает, что по «усредненной» модели ежегодная углеродная повинность стартует в России в 2025 году.
Если говорить о влиянии карбонового налога на жизнь обычных людей, то он является экономической угрозой прежде всего для населения стран-экспортеров, то есть для нас с вами. Конечно, когда-то в будущем страна будет пожинать плоды экономического роста за счет инвестиций компаний, деятельность которых направлена на модернизацию. Но сначала нас ждет очередной кризис. Ведь сегодня деньги в казну поступают по большей части из средств от экспортной деятельности. Если экспортная выручка сократится, о чем прямо говорит совладелец «Лукойла» Леонид Федун, это затронет возможность государства обслуживать бюджет. Деньги придется брать из других источников — например, переложив по новой традиции бремя налога на граждан. Поэтому выражение «люди — это новая нефть» близко к правде.
Может ли Россия выиграть в этой войне? Если сидеть сложа руки, то не поможет ничего. Но, к счастью, у России есть мощный научный потенциал. Необходимо сделать оптимальный выбор между безоговорочной уплатой налога и сумасшедшими тратами на технологии улавливания СО2. Прогрессивность и эффективность решений российских ученых признаны коллегами во всем мире. Прошлым летом инновационный метод в сфере энергоэффективности стал призером международной конференции PRES’20. Его суть заключается в устранении первопричины эмиссии углекислого газа, то есть в сокращении объема сжигаемого топлива любого типа. Осталось дождаться, когда инновационным изобретением наших ученых заинтересуются отечественная промышленность и российские чиновники, ответственные за разработку программ по энергосбережению и достижению углеродной нейтральности.
Энергоэффективность как ключевой фактор экономического развития
За сложным понятием кроется простой смысл: энергоэффективность — это показатель «выгоды» от использования сжигаемого топлива. Один завод тратит на производство единицы продукции тонну топлива, а другой — две тонны. Выходит, завод №1 обладает энергоэффективностью на 100% больше, чем завод №2. От количества сжигаемого топлива напрямую зависит и уровень выбросов, поэтому повышение энергоэффективности — первый союзник в снижении карбонового следа.
В выигрыше не только экология. Энергоэффективное предприятие тратит банально меньше денег на то же самое топливо, а оборудование такого завода менее подвержено износу. Это и является ключевым фактором экономического развития не только отраслевых предприятий, но и всей экономики.
Все способы повышения энергоэффективности сводятся к трем инструментам. Первый — замена оборудования по позиции: предприятие оснащается установками, имеющими больший КПД. Чем дороже оборудование может позволить себе предприятие, тем ниже будут показатели энергопотребления, но рентабельность решения из-за затрат на переоснащение сводится к нулю. Второй инструмент — перестройка технологической схемы. Спроектировать оптимальную архитектуру в этом случае помогают высокие технологии, и лидером здесь по праву считается немецкая компания SAP. Такое решение дает предприятию больше плюсов, нежели замена оборудования, но все еще ведет к значительным издержкам. Также бизнесу важно не только внедрять технологии, но и получать видимый эффект. Здесь на помощь приходит компания Solomon с их «квартилями», рейтинговой системой НПЗ, ранжирующей заводы в зависимости от достигнутых показателей энергоэффективности. Метод пользуется популярностью в США и Европе. Третий путь — поиск и устранение уязвимостей в текущей схеме теплоэнергообмена без замены установок. Российские ученые соединили теорию и практику в цифровой экосистеме ANSELM. Специальное ПО в удаленном режиме находит «пробоины в работе», после чего софт с точностью 95% оценивает потери на каждом производственном участке, предлагая решения по устранению проблем. У российской науки все еще не так много «точек конкуренции» с Западом, и энергоэффективность, пожалуй, из тех редких направлений, где продукт отечественных ученых котируется наравне с достижениями иностранных коллег.
Можно ли достичь нулевых выбросов в масштабах мира
Желаемую стратегию развития человеческой цивилизации определяют Цели устойчивого развития ООН, принятые под занавес 2015 года. Согласно документу, одна из приоритетных задач для мирового сообщества — устранение вредного воздействия выбросов углерода, то есть восстановление баланса на планете и возвращение к прежнему состоянию, преобладающему полтора века назад.
Дискуссию о полном прекращении выбросов и возвращении к истокам оставим теоретикам, нас интересует понятие «нулевые выбросы». Что это? Технически все просто: это когда предприятие выбрасывает некий объем углекислого газа и одновременно этот же объем улавливает и перерабатывает. Карбоновый след в таком случае будет равняться нулю. И если климатическая нейтральность в определении ООН едва ли достижима, то нейтральность в такой интерпретации — реализуемая цель в масштабах не только одного предприятия, но и России в целом.
Итак, стоимость улавливания СО2 обойдется промышленнику в 150$ за тонну. Уловить весь объем углекислого газа даже для небольшого завода значит потратить миллионы или даже миллиарды рублей. Самое время вспомнить об энергоэффективности: если сократить саму эмиссию СО2 до минимально возможного уровня, то и затраты на «ловлю» пойдут вниз. Союз технологий «ловли» и энергоэффективности — эффективный рецепт «нулевой эмиссии».
Фото: Unsplash
Карбоновые фермы
Чтобы рассказать о технологиях улавливания СО2, придется вернуться к школьным урокам биологии. Фотосинтез является фронтменом таких технологий: растения поглощают углекислый газ, фактически впитывая в себя карбоновый след предприятий. На этом принципе построена идея карбоновых ферм, и теоретически любой лесной массив мог бы получить подобный статус, если бы не пара «но».
Первое связано с тем, что при гибели лесного массива в атмосферу выделяется тот же объем углекислого газа, который поглощался деревьями на протяжении десятков лет их жизни. Второе — это нормативно-правовой аспект. Да, деревья поглощают выбросы, но как компания сможет «присвоить» себе это поглощение, если лес и завод — два совершенно разных актива?
Решением этих вопросов занимаются современные «карбоновые фермеры». Их главная задача состоит в разработке фитокомплексов из генетически модифицированных растений, способных поглощать больше углекислого газа, нежели обычные леса, устойчивых к огню и живущих десятилетиями. При этом важна система сертификации, которую признает государство, чтобы фитомассив на законных основаниях «ловил» СО2 именно в копилку конкретного завода.
Сколько карбоновых ферм нужно, чтобы защитить Россию от санкций, пока точно никто не знает. Прежде всего потому, что нет универсальных методик оценки уровня улавливания углекислого газа. Считается, что леса в Европе поглощают в четыре раза больше СО2, чем леса в России, по крайней мере на бумаге. Сейчас ученые пытаются просчитать приблизительную площадь карбоновых ферм, необходимую для достижения углеродной нейтральности. По нашим пессимистическим прогнозам, для этого может потребоваться выделение до 1% текущих лесных насаждений всей территории страны. Это оглушительная цифра. Это больше площади Бельгии. Российская компания Ctrl2go уже создала первый научный карбоновый полигон в Калужской области и разрабатывает технологию дистанционного измерения секвестрации углерода.
Декарбонизация в России в ближайшей перспективе
Больше текстов об экологии и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь
Россия заплатит ЕС €1,1 млрд в год углеродного налога
Поставщики российских товаров с большим углеродным следом будут платить в бюджет Евросоюза не менее €1,1 млрд в год, когда власти европейских стран начнут в полной мере взимать трансграничный «углеродный налог», официально предложенный Еврокомиссией 14 июля. Это следует из расчетов РБК по методике, подтвержденной в Минэкономразвития. Ведомство отвечает за консультации с ЕС по углеродному налогу.
Исходя из объемов импорта 2020 года, налог затронет российские поставки в ЕС на сумму почти €7 млрд (7,3% от прошлогоднего общего импорта товаров из России в Евросоюз), а в натуральном выражении — 16,3 млн т (в 2019 году — 18,4 млн т), следует из внешнеторговой базы данных Евростата. Налог будет фактически равнозначен дополнительной адвалорной ввозной пошлине в 16% от стоимости товаров — €1,1 млрд от €7 млрд.
Больше всего предстоит заплатить за ввоз железа и стали из России — €655 млн, азотных удобрений — €398 млн, что отражает более значительные объемы поставок в тоннах, а также показатели углеродоемкости этих продуктов.
Углеродный налог — условное название: фактически импортеры товаров в Евросоюз будут покупать специальные сертификаты и обменивать их на право ввезти углеродоемкую продукцию. Непосредственное обязательство по уплате налога будет лежать не на российских резидентах, а на компаниях, импортирующих соответствующую продукцию в ЕС, в том числе трейдерах, следует из проекта Еврокомиссии. У многих российских производителей металлов и удобрений в составе группы есть трейдеры, зарегистрированные за рубежом, которые в том числе поставляют российскую продукцию в Европу (Severstal Export, NLMK Trading, Uralkali Trading и т.д.).
С каких товаров ЕС собирается взимать налог
Евросоюз хочет обложить импортеров «грязных» товаров специальным налогом — первым в мире в своем роде — в целях сокращения выбросов парниковых газов к 2030 году не меньше чем на 55% относительно уровней 1990-го, а также снижения глобальной эмиссии парниковых газов, поскольку дополнительные издержки призваны побуждать производителей уменьшать вредные выбросы. В проекте соответствующего регулирования товарами, с которых будет взиматься углеродный налог, определены:
В будущем углеродный налог может быть распространен и на другие товары, например нефтепродукты (к этому в марте призывал Европарламент). В прошлом году более 60% европейского импорта из России (€60,1 млрд из €95,3 млрд) пришлось на энергоносители.
Углеродный налог может заработать в полную силу только начиная с 2035 года, следует из заключения экспертов Еврокомиссии (.pdf), которые рекомендовали такой вариант введения налога в качестве предпочтительного (всего рассматриваются шесть опций). Он предполагает, что импортный углеродный налог будет постепенно увеличиваться до 100% в 2026–2035 годах по мере сворачивания бесплатных квот на выбросы, распределяемых среди участников европейского углеродного рынка.
Как оценивались будущие платежи
Расчет ориентировочного углеродного налога для импортеров российской продукции (см. инфографику) осуществлен исходя из физических объемов поставок товаров, подпадающих под опубликованный проект трансграничного углеродного регулирования, из России в ЕС за 2020 год, текущей цены углеродной единицы в рамках европейской системы торговли квотами на выбросы EU ETS (около €50/т) и бенчмарков ЕС по углеродоемкости соответствующих продуктов (чугун, цемент, аммиак и т.д.). Бенчмарки — это эталонные значения эмиссии парниковых газов на тонну произведенной продукции, установленные Еврокомиссией для целей определения бесплатных квот на выбросы (они бесплатны в пределах бенчмарка). Такой подход согласуется с внутренними расчетами Минэкономразвития, передала РБК директор департамента торговых переговоров министерства Екатерина Майорова.
«Хотя Еврокомиссия намерена взимать плату с импортеров исходя из их фактических выбросов парниковых газов при производстве продукции, пока систематического измерения углеродного следа в российских промышленных компаниях нет, да и непонятно, насколько ЕС будет принимать данные российских производителей», — говорит Майорова. Из проекта Еврокомиссии следует, что «авторизованный заявитель» (представитель одного или нескольких импортеров) будет подавать ежегодную декларацию с данными об объемах эмиссии парниковых газов, сопровождавшей производство импортируемого продукта.
Бенчмарки ЕС вычислялись следующим образом: берутся 10% наиболее эффективных с точки зрения выбросов установок — например, для производства стали; определяется объем их выбросов. Бенчмарк для стали устанавливается исходя из среднего показателя объемов выбросов таких производителей. Эталонные значения углеродоемкости на 2021–2025 годы установлены законом ЕС. На период 2026–2030 годов бенчмарки будут обновлены — снижены с учетом технического прогресса.
Как учитывают углеродный след
Публичные российские производители, такие как «Русал» или НЛМК, уже раскрывают информацию о своем углеродном следе, однако далеко не все компании в России следуют их примеру. В российской нормативно-правовой базе вплоть до последнего времени не было обязательств компаний по предоставлению данных о выбросах парниковых газов (оно появилось в принятом, но еще не вступившем в силу законе об ограничении парниковых выбросов, и заработает только с 2023 года), рассказывает замглавы отдела спецпроектов департамента исследований ТЭК Института проблем естественных монополий Алексей Фаддеев.
Кроме того, есть методическая сложность: углеродный след можно учитывать как по «прямым» выбросам на конкретном предприятии (так называемая категория scope 1), так и с дополнительным учетом «косвенных» выбросов, произошедших на предыдущих стадиях технологической цепочки — при производстве электроэнергии, тепла (категория scope 2), сырья и комплектующих (scope 3), которые были использованы на предприятии, добавляет эксперт. По его словам, законопроект Еврокомиссии предлагает учитывать прямые выбросы, а для «сложных» товаров — также косвенные выбросы от сырья и комплектующих, использованных при производстве таких товаров.
Какова вероятность, что налог будет выше
Майорова отмечает, что представленный расчет консервативен, поскольку, во-первых, исходит из объемов поставок в тоннах в пандемическом 2020 году (когда эти поставки по многим товарным группам просели), а во-вторых, ориентируется на преобладающую цену квот на выбросы в Евросоюзе за последние месяцы (около €50 за тонну CO2-эквивалента), а участники углеродного рынка прогнозируют рост цены к концу десятилетия. В расчете не учтен и импорт электричества, поскольку сама Еврокомиссия указывает, что углеродный налог в отношении электроэнергии будет рассчитываться по-особенному.
Из проекта Еврокомиссии следует, что цена тонны СО2 для импортеров будет равна средней цене, определяемой на аукционах в рамках системы торговли квотами на выбросы ЕС за предыдущую неделю. В 2021 году на европейском рынке углеродных квот наблюдается ценовое ралли: если до пандемии углеродная единица в системе EU ETS торговалась на уровне €20, то сейчас ее стоимость поднялась до рекордных уровней — более €50. Большинство отраслевых экспертов ожидают дальнейшего роста на этом рынке: по данным Еврокомиссии (.pdf), консенсус-прогноз по цене углеродной единицы в 2030 году составляет €71/т (см. таблицу). Участники рынка, опрошенные фирмой Refinitiv в мае, прогнозируют цену €89 к 2030 году. Но спрогнозировать эту цену довольно сложно, и некоторые аналитики отмечают, что по волатильности, низкой предсказуемости и важности для промышленности цена квот на ETS сравнима с ценами на нефть, отмечает Алексей Фаддеев.
Какие страны еще понесут потери
Механизм углеродного налога существенно изменит, а в некоторых случаях и вовсе остановит традиционную двустороннюю торговлю между Россией и странами ЕС, такими как Германия, заявил 23 июля министр экономического развития Максим Решетников на полях министерской встречи по климату и энергетике G20 в Неаполе. «Уверен, есть альтернативы такой высокой цене за достижение климатических целей», — сказал Решетников.
Как Россия намерена бороться против сбора
Россия будет пытаться доказать, что предлагаемый углеродный сбор Евросоюза несовместим с правилами Всемирной торговой организации (ВТО), следует из публичных комментариев Минэкономразвития. «Почти полтора года, пока проект разрабатывался, коллеги из ЕС заверяли весь мир в том, что буква и дух соглашения ВТО будут полностью соблюдены. Сегодня уверенности в этом нет», — говорил 14 июля Максим Решетников.
В общем случае, чтобы обосновать противоречие нормам ВТО, нужно показать, что страны-поставщики подвергаются дискриминации — например, если иностранные компании должны платить налог, а для собственных компаний ЕС такого налога нет, объясняет директор Института торговой политики ВШЭ Александр Данильцев. ЕС в предложенном законопроекте неоднократно подчеркивает, что для импортеров режим благоприятствования будет не хуже, чем для европейских производителей, покупающих квоты на углеродные выбросы, превышающие бесплатные лимиты.
Линия защиты Евросоюза с точки зрения правил ВТО понятна: европейские производители платят за квоты на углеродные выбросы, что снижает их конкурентоспособность, значит, и зарубежные поставщики должны платить, говорит РБК федеральный чиновник, знакомый с климатической повесткой. Однако предложенный механизм все равно будет нарушать обязательства Евросоюза в рамках ВТО, считает он. «Фактически ЕС намерен установить дополнительные импортные пошлины сверх связанных уровней по обязательствам ВТО [предельных ставок, выше которых поднимать тарифы нельзя]. Кроме того, они по-прежнему будут нарушать национальный режим, поскольку механизм для импортеров все равно будет отличаться от того, который принят для внутренних производителей: импортеры должны будут заранее покупать сертификаты на выбросы; у национальных производителей все равно будут льготы, меры поддержки и т.д.», — рассуждает собеседник РБК.
Апеллировать только к нарушению норм ВТО — это плохой вариант для России, считает директор по проектам российского отделения «Гринпис» Владимир Чупров. На сегодня уже в 65 странах мира действуют те или иные схемы цены за парниковые выбросы, в том числе национальную систему торговли квотами недавно запустил Китай, отмечает он. «Россия пока выглядит белым пятном на глобальной карте углеродных рынков. Можно сказать, что страна запаздывает от лидеров на 15 лет», — утверждает Чупров. По его словам, причины отставания лежат в рентной модели экономики страны, где добавленная стоимость формируется до сих пор за счет относительно дешевой добычи ископаемого топлива. Смягчение потерь российских экспортеров от углеродного регулирования ЕС возможно: это сокращение углеродного следа в продукции через внедрение мер в области энергоэффективности и замена ископаемого топлива на низкоуглеродные источники энергии, говорит представитель «Гринписа».