зверский детектив право хищника читать
Книги Анны Старобинец
Ожидание ребенка обычно связано с надеждами и радостными хлопотами. Но если у малыша несовместимый с жизнью диагноз, все иначе. Матери предстоит решить, прервать или доносить такую беременность — и пройти тяжелый путь, какой бы выбор она ни сделала. Как вести себя женщине, чтобы горе не сломило ее? Как быть ее семье? И что могут сделать для них врачи и общество? В своей автобиографическо.
После Великого Сокращения настала новая эра. Родился Живущий: человечество превратилось в единый, постоянно воспроизводящий себя организм. «Число Живущего неизменно», – так сказано в Книге Жизни.Живущий равен трем миллиардам – ни больше, ни меньше. Живущий счастлив. Живущий всеблаг. Живущий бессмертен… Ты тоже бессмертен. Живущий создал для тебя новый мир. В этом мире не важно, кто твой биологичес.
«Убежище 3/9» – остросюжетный метафизический триллер, многоуровневая фантасмагория, в которой герои из будничной жизни внезапно попадают в жутковатый сказочный мир. Любое действие, произведенное в каждом из этих миров, зловещим эхом отзывается в другом – в подобных обстоятельствах конец света становится по-настоящему реален и страшен.Жанровый эксперимент, на который пошла Анна Старобинец, не имеет.
Семнадцатилетняя Ника точно знает, что нашумевший фильм-аниме о войне и пионерах-героях «Первый отряд» является зашифрованным посланием. Удастся ли ей разгадать тайны оккультных отделов нацистских и советских спецслужб? В ходе головокружительного расследования Ника вынуждена взять на себя опасную миссию: спасти Землю от Третьей мировой войны и предотвратить катастрофу в Мире Мертвых. События фильм.
Псевдоним хищника
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
Крик девушки разносился на весь подъезд. Впрочем, это никого не удивляло – не открылась ни одна дверь, никто из соседей даже не прильнул к «глазку», чтобы посмотреть, что происходит. А все потому, что характерный высокий голос Люды Кнориной здесь прекрасно знали.
– Скотина! – эхом разносилось по коридорам и лестницам. – Жадная свинья! Ненавижу!
Делать ей замечания не решался никто: ни мужчины, опаздывавшие на работу, ни бабушки с маленькими детьми, которые обычно не боялись связываться и с дворовой шпаной, лишь бы уберечь светлые умы подрастающего поколения от ругательств. Просто если в случае со шпаной какая-то перспектива еще была, то в случае с Людмилой Кнориной – никакой.
– Ну вот за что мне это? – сокрушалась невысокая, хрупкая на вид блондинка. – Чем я заслужила такое отношение?
– По-моему, ты опять драматизируешь, – попыталась успокоить ее сестра.
Но ее реплика просто растворилась в потоке общих переживаний Люды. Это тоже было предсказуемо и типично. Елена Кнорина была старшей сестрой Люды, но всегда казалась младшей. Она не пользовалась вызывающей косметикой, одевалась очень скромно, жила тихо и мирно. Словом, была ее полной противоположностью.
– Как можно быть настолько жадным? – продолжала изливать миру свою скорбь Люда.
Обычно Лена старалась поменьше бывать рядом с сестрой в такие моменты. Чем старше они становились, тем чаще отец отказывал Люде в деньгах. Жить на широкую ногу она привыкла, зарабатывать самостоятельно не умела совершенно, поэтому скандалы гремели в семействе все чаще.
Елена же давно вышла замуж и жила отдельно. Но в этом месяце пришлось переехать в отчий дом, потому что муж собирался вернуться из командировки только к Новому году, а оставаться одной в ее положении женщине не хотелось.
– Ты скоро? – капризно поинтересовалась Люда.
В иных обстоятельствах она не стала бы ждать сестру, давно развернулась бы и ушла, хлопнув дверью. Но отказ в деньгах автоматически означал, что позволить себе такси она не сможет. Люда не сомневалась, что Елена просто обязана подвезти ее – в качестве компенсации за жадность отца. Елена это мнение не разделяла, однако отказывать не умела.
– Я уже готова. – Женщина не без труда застегнула куртку на животе. Шестой месяц беременности превращал эту нехитрую, в общем-то, задачу в настоящее испытание. – Сейчас пойдем.
Подъезд затих, можно сказать, затаился. Да и немудрено, ведь все это время Люда вопила на пороге квартиры. Наученные горьким опытом соседи предпочитали просто не пересекаться с ней лишний раз. Ей дополнительный скандал только в радость, а собеседнику потом предстояло провести с испорченным настроением весь день.
Тихую, добрую Елену соседи любили и открыто жалели.
Они прошли от квартиры к лифту. Людмила не переставая бубнила о жадности отца и несправедливости бытия. А Елена старалась шагать быстрее, хотя чувствовала себя не слишком хорошо. Все-таки не зря она записалась к врачу, пусть проверит, все ли в порядке…
– Домой не вернусь! – категорично заявила Людмила, вызывая лифт.
– Не скажу! Потому что ты скажешь бате, и он не будет волноваться.
– Ты хочешь, чтобы он волновался? – укоризненно посмотрела на нее Елена. – Знаешь ведь, что у него с сердцем плохо!
– Это ему наказание! Кармическое! Потому что нельзя себя вести как барин! Давать мне деньги – его пожизненная обязанность, а он этого не понимает.
– Да с чего ты взяла-то? Тебе тридцать лет! Радуйся, что тебя до сих пор родители в квартире терпят!
– Не хотели ребенка – нужно было аборт вовремя сделать, – рассудила Люда. – А раз не сделали, пусть терпят теперь! Кстати, ты об этом задумайся. Твоя личинка на свет появится – ты тоже намучаешься!
– Это ребенок, вообще-то… Твой племянник…
Двери лифта открылись, пропуская обеих женщин в просторную, хорошо освещенную кабину. Отличная система вентиляции спасала от духоты, играла тихая инструментальная музыка. На Елену это всегда действовало успокаивающе. Ну а заткнуть ее сестрицу сейчас не могло ничто, Люда продолжала озвучивать свое мнение. Правда, сейчас акустика подводила, такого очевидного эффекта, как на пороге квартиры, не было. Ее ругательства поглощало замкнутое пространство кабины, и выслушивать их была вынуждена лишь Елена.
Ей это радости не добавляло. Женщина с тоской смотрела на цифры, сменяющиеся на табло лифта; ей хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, но кабина двигалась вниз так медленно, будто нарочно!
– А если у меня долги? – Люда, судя по всему, наслаждалась звуками собственного голоса. – А если у меня другие неприятности? Вдруг мне лечение нужно? Он же ничем не интересуется! Нет – и все! Скотина… ненавижу!
Тут можно было много что возразить, но Елена даже не пыталась. Это ведь не спор… это очередной монолог Люды, ей все эти аргументы до лампочки. Единственным спасением было не поддерживать разговор.
Девятый этаж, восьмой, седьмой… Когда на мониторе появилась цифра шесть, лифт вздрогнул и остановился. Характерный звуковой сигнал предупредил, что двери сейчас откроются.
– Еще кто-то лезет! – всплеснула руками Люда. – Вот ведь ленивые скоты! С шестого этажа не могут пройти пешком вниз! Небось жирные, как наш папаша!
А Елена уже мысленно сочувствовала будущим пассажирам лифта. Сестре ведь неважно, знакомые это или нет. Ее мнение придется слушать всем.
Но когда двери кабины открылись, все пошло неправильно… В лифт решительно вошли четверо мужчин, оттеснив женщин назад. Все они были среднего роста, в черной одежде, с лицами, закрытыми черными масками.
– А вот и наши сестрички! – объявил один из них. – Как раз по расписанию!
Ситуация была настолько шокирующей, что Елена просто потеряла дар речи. А вот Люду напугать было сложно.
– Какого черта? – возмутилась она. – Что за цирк?
– Помашите камере, девочки. – Мужчина указал на красный огонек, горящий в углу лифта. – Сейчас будем передавать привет вашему папочке – через вас.
– Слушай, а эта беременная… – заметил его спутник.
– Неприятно, но надо работать! Не повезло ей.
Елене хотелось верить, что это какой-то розыгрыш – жестокий, но безобидный. Или конкуренты так запугивают их отца, но к ним это не имеет отношения! Потому что ничто другое не может случиться… только не с ней и ее ребенком!
В начале казалось, что большой дом – это идеальное поле для творчества. На таких просторах можно развернуться, не то что в тесной квартире, в которой Вика жила раньше! Но оказалось, что украшение комнат – дело не самое простое и довольно утомительное.
Это уже стало привычным. Удивление приходило лишь тогда, когда Вика вспоминала прошлое, свои былые приоритеты и мечты и отмечала, как сильно все изменилось за пару лет. Новый год таким размышлениям очень даже способствовал.
Вика, в отличие от большинства сверстниц, о счастливом замужестве и большой семье не мечтала никогда. Она не ожидала принца на белом коне, не сложилось, ей хотелось строить карьеру, самостоятельно зарабатывать, ни от кого не зависеть. А любовь… Это понятие казалось ей чем-то искусственным, придуманным для того, чтобы девочки-подростки реже впадали в депрессию. Сама Вика относилась к любви весьма прагматично: встречалась с теми, с кем было удобно, воздушных замков не возводила, обрывала отношения спокойно и продуманно.
Даже замуж она впервые вышла лишь потому, что это стало выгодно. Вика хотела работать в брачном агентстве, а там негласная политика требовала наличия законного супруга. Поэтому девушка договорилась с бывшим однокурсником, итальянцем Алессандро Сальери, взяла его фамилию, прописала новоиспеченного супруга в своей квартире.
Жизнь шла строго по ее плану, и Вику это вполне устраивало. К мысли о том, что в отношении эмоций есть нечто большее, она относилась со скептицизмом. Пусть другие себе придумывают проблемы и страсти, ей и так хорошо!
Зверский детектив – Анна Старобинец
Скачать книгу в формате fb2, epub, txt, mobi
Полная версия книги «Зверский детектив» в fb2, epub, txt, mobi…
Автор: Анна Старобинец
О книге
Жизнь в Дальнем Лесу не назовёшь спокойной: ни дня без преступлений, погонь, подозрений и зверских интриг. Наконец все книги цикла публикуются под одной обложкой, причём «Щипач» выходит впервые. Каждая книга – отдельная детективная история, в которой следствие ведут пожилой и опытный сыщик Барсук Старший и его помощник, дерзкий и отчаянный Барсукот.
Все герои этой книжной серии – звери, однако любить и ненавидеть, лгать и говорить правду в морду, доверять и отчаиваться, предавать и спасать они умеют не хуже нас, человекообразных читателей. Разобраться, кто здесь друг, а кто враг, кто невинная пушистая жертва, а кто роковая хищная самка, кто заложник, а кто захватчик, можно только в конце, ведь по правилам жанра преступник неизвестен до самой развязки. Но зато и ежу понятно, что написаны все истории с юмором и иронией, а сюжеты увлекут не только детей, но и их родителей.
Книга вышла в 2018 году, она относится к жанру биографии и мемуары. У нас можно скачать книгу «Зверский детектив» в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt или читать ее онлайн. Также вы можно почитать отзывы читателей о книге и несколько цитат из нее. По ссылке на партнерский интернет-магазин можно купить и прочитать книгу в бумажном варианте.
Отзывы на книгу
Каждая история — отдельный детектив. При этом завязка новой истории дается на последних страницах предыдущей. Хитрó придумано! А ведь тем, кто следил за «Зверским детективом» с первого раскрытого дела, приходилось не один месяц ждать продолжения. Помимо интересных расследований, которые мне, как неискушенному читателю детективов, зашли на ура, во всех четырех историях.
Это просто шикарно зверский детектив. Позиционируется как детский, но скорее для впавших в детство взрослых — у них на ура пойдет. Свежий, читающийся на одном дыхании, взахлеб, правда. Отличные образы, хороший сюжет, качественный язык. Однозначно — в топ!
Не то чтобы Старобинец когда-то меня разочаровывала или просто оставляла равнодушной, но божечки, как же я вчера подвывала над этой книгой, вот кто бы слышал)) Слышала соседка по квартире, которой я зачитывала вслух диалоги и описания персонажей (нашла себя в койоте с расшатанной психикой, болела за него), сегодня отняла у меня книжку, читает сама – а нам обеим сильно за 7+)
Зверский детектив право хищника читать
Анна Старобинец – лингвист, филолог, одна из современных российских писательниц, чье литературное творчество завоевало признание на Западе. В 2018 году Анна Старобинец стала лауреатом премии Европейского общества научной фантастики (ESFS).
Недавно в издательстве «Абрикобукс» вышло новое издание детективной эпопеи Анны Старобинец «Зверский детектив» – четыре книги под одной обложкой.
Корреспондент подростковой редакции «Папмамбука» Ксения Барышева расспросила Анну Старобинец об особенностях детективного жанра, адресованного детям, о том, чем можно объяснить характеры героев «Зверского детектива», и с какими сложностями столкнется английский переводчик этого детектива.
– Мне никогда не нравились детские детективы, слишком уж фальшиво в них выглядели преступники: бегали плохо, стреляли мимо и всегда оказывались в дураках. В вашем «Зверском детективе» все по-другому, преступники хитры и коварны, их не всегда легко изобличить, и поэтому от книги оторваться невозможно. В чем, по-вашему, заключается секрет по-настоящему захватывающего детектива?
– Когда моей старшей дочери было лет 8-10, она попросила меня найти для нее детективы. Я поискала для нее детские детективы, и они мне тоже не понравились, но у меня были к ним совсем другие претензии. Я уже не помню название тех детективов, которые нашла, но, условно говоря, там коллизия заключалась в том, что из галереи украли картину, или еще что-то где-то украли, что-то совсем безобидное, что у меня, как у читателя, не вызвало никаких эмоций. У меня не было ощущения того, что герои находятся в опасности. Поэтому я решила написать детский детектив, который был бы устроен по принципу взрослого нуарного детектива. Есть такой довольно-таки мрачный жанр – «нуар». Для него характерно то, что совсем хороших персонажей в нем нет вообще. Там все герои в какой-то степени негодяи, даже те, кому мы, как читатели, сочувствуем. По законам детективного жанра следователь не может быть убийцей, но в детективах нуара он, не являясь убийцей, может быть очень плохим человеком.
Мне захотелось написать такой детектив для детей, в котором бы убивали, терзали, выдергивали перья на самом деле, чтобы все было серьезно, но при этом дети не поседели бы от ужаса и не попали в клинику неврозов. Поэтому я старалась сделать детектив более жизнеподобным, вызывающим доверие, несмотря на то что героями в нем являются звери. Я не делала скидок на детей в том плане, что дети должны читать только какие-то безобидные вещи: украли картину, корзину… Я детей в этом плане не жалею. Я считаю, что дети способны воспринимать информацию, связанную с настоящими преступлениями. Любой ребенок в курсе, что бывают преступники, убийства, маньяки, сумасшедшие. Но я старалась до определенной степени смягчить уровень зверства. В первой книге «Зверского детектива» – «В логове волка» – действительно убивают курицу. Это убийство остается за кадром, тем не менее эта курица действительно умирает.
– В «Зверском детективе» полиция Дальнего леса расследует действительно страшные преступления: мошенничество, убийство, похищение. Не было ли у издателей опасений, что книга вызовет негативную реакцию педагогов и родителей?
На стадии обсуждения договора и сдачи рукописи были еще претензии к напиткам «мухито» и «дождёвица», которые, по мнению издательства, якобы отсылают читателей к теме алкоголя, а дети не имеют никакого понятия о том, что в мире существует алкоголь. Но ведь в книге «мухито» – это настойка на сонных осенних мухах. Ни в одном из ресторанов в разделе «алкоголь» такого напитка нет.
Еще мне не понравились предложенные этими издательствами иллюстрации. Рисунки выглядели слишком детскими. Лисичка в лапоточках выглядела как из малышового «Колобка». В одной книге серии («Право хищника») есть героиня Лиса, которая хочет вернуться к «своим истокам» – нарушить запрет на поедание животных и начать кушать куриц. Ну никак эта героиня не может быть в лаптях и платочке! В итоге я нашла издателей, не лишенных чувства юмора: чтобы смириться с моим названием и с предложенными мной иллюстрациями в стиле нуар, в первую очередь, требовалось чувство юмора. Может быть, конечно, до меня какие-то отзывы не дошли, но после выхода книги, когда ее стали читать дети, родители, учителя, библиотекари, ни одного отзыва вроде «вы пугаете наших детей» или «вы пропагандируете употребление алкоголя» не было.
– В книге на самом деле очень страшные иллюстрации: сверкающие в темноте глаза, огромные силуэты, заполняющие собой все пространство. Как они появились? Почему, на ваш вгляд, детям на самом деле нравится чуть-чуть пугаться?
– Иллюстрации выполнила художница Мария Муравски. Мне очень нравится, как она работает. И рисунки были сделаны в соответствии с моими представлениями о том, какими они должны быть. Текст требует темного, гротескного, взрослого визуального ряда, и я видела иллюстрации в жанре нуар и в то же время в жанре комикса. Жанр комикса, с одной стороны, позволяет изобразить персонажей книги, животных, антропоморфными, то есть похожими на людей, а с другой стороны – не лубочными, не детсадовскими, соответствующими жанру. Само слово «нуар» по-французски означает «черный». В фильмах, снятых в этом жанре, всегда приглушенный свет, темные кадры. Часто встречается кадр, где стоит человек, а на него падает тень от решетки. Как только увидишь такое, сразу понимаешь, что именно этот человек в итоге окажется преступником. По-моему, в «Зверском детективе» тоже есть такой рисунок. Мне хотелось таких вот иллюстраций, «с решетками». И мы с Марией Муравски друг друга поняли.
Я бы не сказала, что иллюстрации к книге очень уж страшные, они скорее тревожные. Иллюстрации вызывают чувство тревожного ожидания – саспенс. Не только дети, но и взрослые очень любят этот самый саспенс и связанный с ним азарт. Нам страшно, но не до смерти, мы застыли в ужасе и ждем, что нас сейчас посадят в страшный мешок и утащат (а это очень неприятное ощущение), – и при этом находимся вне ситуации: в страшный мешок сажают кого-то другого, а мы только наблюдаем за этим. В этот момент у нас на гормональном уровне происходит выброс адреналина, немножко учащается пульс. Но важно, чтобы это длилось не слишком долго. Если ты условного читателя, ребенка или взрослого, погружаешь в тревожное состояние, нужно делать это дозировано – на протяжении пары страниц. А дальше читателя нужно от этой тревоги освободить и позволить ему пережить какое-то другое ощущение. К примеру, облегчение: герой спасается. Или грусть, сочувствие – если с героем все-таки случилось что-то совсем уж плохое. Важно не оставлять читателя в страхе надолго.
– Когда я читала первую часть «Зверского детектива» – «В логове волка», мне все время казалось, что за страшными преступлениями Дальнего леса стоит какой-то режиссер, тот, кто подбрасывает преступные идеи, а потом следит за их развитием. Был ли на самом деле в Дальнем лесу такой зверь?
– В Дальнем лесу такого персонажа – воплощенного зла, управляющего всеми злыми персонажами, как марионетками, – нет. В «Зверском детективе» довольно много разных аллюзий, в том числе отсылки к рассказам про Шерлока Холмса и доктора Ватсона. В рассказах Артура Конан Дойля о Шерлоке Холмсе есть такой персонаж профессор Мориарти, который стоит чуть ли не за всеми совершенными преступлениями. Появление подобных персонажей мне очень не нравится, так как это значительно упрощает коллизии. Жизнь – такая штука, в которой нет режиссера, и именно поэтому она такая разнообразная. Когда есть один главный злодей, это делает все слишком одномерным и очевидным, по крайней мере для меня. В «Зверском детективе» есть сычи-адвокаты, такие микро-Мориарти. Они периодически вылезают и что-нибудь такое режиссируют, но при этом они настолько ущербны, что на роль настоящих злодеев совершенно не тянут. Они глуповатые, недалекие, слишком раздражительные, слишком пыльные. Я намеренно и принципиально отказалась от идеи глобального злодея.
– Почему главными героями «Зверского детектива» стали животные, не обладающими зверскими суперспособностями: силой медведя, ловкостью пантеры?
– У меня, кстати, в последней части «Зверского детектива» – «Щипаче» – есть такой суперагент, летучая мышь, обладающая суперспособностями.
– Но в итоге оказывается, что она ошибалась, а все преступления раскрывает все тот же Барсук Старший…
В «Зверском детективе» то же самое. Барсук Старший – толстый, одышливый, пожилой. Ему постоянно хочется залечь в спячку. Он не тянет эту работу: ему тяжело бежать. Он пыхтит, не может сдержаться и съедает на ночь пень-колоду, из-за своего обжорства. Барсукот, хоть он и элегантный, и грациозный, живет с внутренним надломом. Он не понимает, кто он – барсук или кот. У него постоянный кризис самоидентификации, что делает его очень нервным. Этим двум героям мы сочувствуем, мы их любим. Если бы у них не было изъянов, если бы героями были сильный медведь и грациозный кот, мы привязались бы к ним гораздо меньше.
– В «Щипаче» Крысун формулирует постулаты своей жизненной философии: «Настоящая крыса живет так, как будто у нее уже вырвали сердце», «Не отбрасывай тень, стань тенью». Младший полицейский Дальнего леса Барсукот восхищается новым знакомым. Чем эта философия так его привлекает?
– Я слегка переделала высказывания кодекса японских воинов-самураев. Там есть такой постулат: «Самурай должен жить так, как будто он уже умер». Это кодекс бесстрашия. Если ты уже умер, ты не боишься смерти. Я наделила этим самурайским кодексом Крысуна. Крысун – антипод Барсука Старшего. Понятно, что Барсук Старший – животное, но я хотела сделать его человечнее, или, может быть, правильнее сказать «барсучнее». Он какой-то свой, теплый, пушистый, мягкий. Крысун – жесткий, циничный, прожженный, с голым неприятным хвостом. И Барсук Старший, и Крысун, по-своему мудры.
Когда Барсукоту кажется, что все от него отвернулись и предали, когда его бросила любимая кошка и он терпит провал по всем направлениям своей жизни, у него происходит переоценка ценностей, и он подпускает к себе очень близко того, кто является полной противоположностью его приемного отца, Барсука Старшего. Со стороны Барсукота это проявление отчаяния, потому что единственным, кто соглашается с ним якшаться, становится жесткий и циничный Крысун, который в итоге еще и оказывается предателем.
– В финале «Щипача» выясняется, что все преступления были совершены ради обретения бессмертия. Но ведь и у Джоан Роулинг главный злодей Волан-де-Морт делает крестражи ради этой же цели. Является ли попытка обрести бессмертие общей чертой персонажей-злодеев, диктаторов, тиранов?
– Джоан Роулинг, которую я очень уважаю, многие мифологемы брала готовыми. Правитель, который мечтает о бессмертии, – древний архетип, затертое клише. Эту мифологему можно обнаружить, в том числе, и в русских народных сказках. В «Щипаче» у меня тоже есть отсылка к переложенным Пушкиным русским народным сказкам – поэма о бешеном хомяке, который для того, чтобы омолодиться, купается в воде, а потом в молоке. Не только в литературе, но и в реальной жизни многие диктаторы были озабочены проблемой вечной жизни. В периоды существования многих тоталитарных режимов создавались специальные подразделения научных лабораторий, в которых проводились исследования по продлению жизни. В какой-то момент я как журналист делала интервью с двумя генетиками Московской академиями наук. Они рассказали, что наше правительство тоже было заинтересовано в подобных исследованиях: существовали курируемые правительством лаборатории, где проводились исследования по бессмертию. Я спросила, далеко ли они продвинулись. Они ответили, что успехи уже есть, плесень стала жить дольше. Так что эта тема лежит на поверхности. Чего еще может желать правитель-злодей, у которого уже все есть: деньги, власть, любовь подданных, возможно лживая или фальшивая, а иногда и искренняя? Ему остается желать, чтобы все это длилось вечно.
– Не знаю, насколько это понятно, но Белая ворона Сара – это отсылка к теме холокоста. Я, по крайней мере, на это намекала.
– Мне показалось, что здесь идет речь о репрессиях.
– Наверное, можно и так это понять. Я говорила об уничтожении большой группы людей по определенному признаку. Людей, которые ничем это не заслужили, ни в чем не провинились. Психотерапия не подразумевает, что ты забываешь о том, что случилось. Она предполагает, что ты учишься с этим жить и двигаешься дальше. А забыть или сделать вид, что ничего не было, – значит не выказать никакого уважения к погибшим, обманывать себя. Забыть про такое, загнать пережитое вглубь себя невозможно. Ворона Сара, возможно, в несколько гротескном, карикатурном виде чтит память погибших сородичей, но она хочет, чтобы о них не забывали. В современной Германии есть очень много музеев, посвященных жертвам холокоста. Память о случившемся важна для того, чтобы не повторить ошибку. Если вычеркнуть эти события из памяти, то через несколько лет все снова может повториться.
– В «Праве хищника» миротворцем выступает Волк. Обязательно ли быть волком, чтобы стать миротворцем?
– Мне было интересно поиграть с шаблонами. Во многих детских историях Волк, как правило, отрицательный персонаж. В первой части «Зверского детектива» как только совершается преступление, подозрение сразу же падает на Волка. Мне хотелось сделать этого персонажа значительно более сложным, чтобы он не делал того, чего от него ожидают, и совершал такое поступки, которых никто от него не ждал.
– В «Зверском детективе» очень много звукоподражательных моментов. Вы специально изучали язык животных?
– Многие персонажи действительно разговаривают специфически. Например, койот хохочет. Есть такое устойчивое выражение, в приключенческих романах оно очень часто встречается: «Над болотом разносился хохот койота». У них такой истерический хохот. Мне нужен был персонаж, который будет биться в истерике, и койот идеально подходил на эту роль именно благодаря своему специфическому хохоту. Сорока в нужные моменты стрекочет, Стриж разговаривает по-своему.
– Главные герои «Зверского детектива» и «Котлантиды» Барсукот и кот Багет –сироты. Случайно ли это? И в «Зверском детективе», и в «Котлантиде» существует определенная мифология, истории о происхождении мира, легенды, которые передаются от отца к сыну. И Барсукот, и Багет этого лишены.
– Когда ты делаешь персонажа сиротой, ты делаешь его немножко ущербным, несчастным. У него отсутствует важная часть личности, связанной с любовью родителей, отсутствует какой-то большой кусок души, кусок прошлого. Это заставляет персонажа вести себя в настоящем определенным образом. Такой персонаж автору удобен. Он будет более вспыльчивым, более нервным. Тема детства будет его страшно нервировать. Он в каких-то ситуациях может срываться, совершать импульсивные поступки.
Что касается истории мира, то любая история требует быть рассказанной. Если ты создал этот мир, то должен рассказать о нем с самого начала. Каждый писатель – отчасти демиург, божество, создающее миры. Понятно, что если ты пишешь короткий рассказ, например о том, как котенка подкинули в лес, ты не должен писать историю сотворения мира. Но если ты замахиваешься на какую-то эпическую сагу, то ее мир требует обоснования. В «Зверском детективе» истории мира как таковой нет, но этот детектив потребовал от меня в четвертой книге уйти в геополитику, рассказать о том, как устроен этот мир с точки зрения государства и власти, о союзе смешанных лесов, его руководстве. В «Зверском детективе» у разных зверей разные религиозные воззрения. А поскольку это уже сага, требуется объяснить, во что верят герои, как они живут, чем питаются. Это очень продуманный мир. В Дальнем лесу даже выставки произведений искусства проводятся…
– Мечтая о пенсии, Барсук Старший каждый раз говорит о том, что жизнь была прожита зря: преступность искоренить не удалось, семьи у него нет… Неужели это итог жизни каждого умного Барсука?
– Барсук говорит об этом в моменты отчаяния. Потом, как правило, он выходит из этого состояния, причем несколько раз в течение одной истории. Но, действительно, такой уровень рефлексии – удел очень умных, высокоорганизованных животных, включая человека. Человеку с низким интеллектом это даже в голову не придет. Он подумает: «Все, мне плохо», пойдет и объестся пень-колодой, напьется «мухито». Рефлексия, анализ происходящего – удел умных. Когда начинаешь анализировать ситуацию в момент, когда тебе плохо и ты потерпел неудачу, это может привести к очень печальным выводам, но потом ты все равно из этого состояния выходишь. В «Зверском детективе» есть такой персонаж Койот Йот. Он очень истеричный, с детской травмой и с низким уровнем рефлексии. Вместо того, чтобы проанализировать ситуацию и найти из нее выход, он сразу же впадает в истерику, кричит, вопит, принимается рыдать, хохотать. Так что не у всех зверей в «Зверском детективе» бывают моменты осмысления, понимание бессмысленности бытия.
– В том же «Праве хищника» мнение своры собак очень легко меняется в зависимости от того, кто ведет их за собой. Может ли литература научить не следовать общему мнению?
– Я не очень люблю, когда литература чему-то учит, мне не нравится такой дидактизм. Но в задачу литературы входит, в том числе, поставить перед читателем зеркало, чтобы он мог увидеть свое отражение. В этих собаках мы действительно можем узнать себя. Мы очень часто ведем себя как конформисты, соглашаемся с нашей условной стаей. Все залаяли, и мы залаяли. Когда происходит такое узнавание, становится очень неприятно, но мне это кажется полезным.
– Кот Нуар из «Когтей гнева» – этот тот же самый кот, герой Котлантиды? Почему герой одной истории иногда переносится писателем в другую? Может быть, он играет роль талисмана?
– Да, это тот же самый кот. Я не могу этого объяснить. Такой отличный котик, и мне хотелось, чтобы его жизнь продолжалась.
– «Котлантида» была переведена на английский язык и издана в Великобритании, но в ней очень много словесной игры. Как удалось с этим справиться при переводе?
– С игрой слов, связанной с котами, все было довольно просто. Английское «cat» звучит похоже на русское «кот». А Котлантида переводится как Catlantis, это тоже удобно. После выхода книги в Великобритании «Котлантида» вошла в списки лучших книг, которые английские газеты публиковали к Новому году. Все остальные книги из этих списков были написаны на английском языке, а «Котлантида» оказалась единственной переводной книгой, попавшей в эти рейтинги. Это говорит, в том числе, и о качестве перевода.
Сейчас «Зверский детектив» тоже переведен на английский. А там игры слов гораздо больше, чем в «Котлантиде». Я только начала читать «В логове волка» на английском, но я не настолько владею языком, чтобы сразу оценить перевод. Мне понравилось, как там сделаны некоторые вещи, а некоторые резанули слух. Например, я использую игру слов: бар «Сучок» – «барсучок». В английском варианте этой игры нет. То ли переводчик не уловил этот момент, то ли уловил, но не смог придумать эквивалент… В переводе кафе называется просто – «Сук на дереве». Может быть, там что-то и заложено, но я этого не поняла.
– В «Зверском детективе» есть еще и отсылки к произведениям, написанным на русском языке, например, к роману «Мастер и Маргарита» Булгакова, к повести Васильева «А зори здесь тихие…». Будут ли они понятны тем, кто читает книгу на английском?
– Да, эти отсылки есть, они сделаны больше для родителей, которые будут читать детектив вместе с детьми, чтобы им тоже было интересно. Но эти отсылки действительно могут быть непонятны англоязычным читателям. При переводе часть заложенных смыслов неизбежно теряется.
– При гибели Котлантиды боги оставили разным видам котов разные волшебные свойства: видеть будущее, читать мысли, перемещаться в пространстве, путешествовать во времени… Каким из этих умений вы сами хотели бы обладать?
– Главным героем всегда делаешь кого-то, кто тебе ближе. Я бы хотела, как и главный герой, путешествовать во времени.
– В своей литературной мастерской вы учите писать эссе, перечеркивая школьный алгоритм написания сочинений. Нравились ли вам в школе уроки литературы?
– По-разному. Я училась в двух разных школах. Сначала в обычной школе, с углубленным изучением английского языка, а затем в 8 классе перешла в лицей. Сейчас это лицей № 1535, раньше он назывался лицей при Институте стран Азии и Африки. Там у нас была абсолютная вольница, и мне нравились уроки истории и литературы. Нас учили смотреть на одно и то же событие и одного и того же человека с разных точек зрения и очень ценили мое умение писать сочинения. За счет сочинений я выезжала практически по всем предметам, разве что по химии сочинений не писала. Фактически я жульничала. За умением увлекательно написать по заданной теме часто маскировала фатальное незнание самого предмета. А в первой школе литература давалась по стандартной школьной схеме, что меня очень бесило. Это было очень скучно, потому что тебя впихивают в стандартный алгоритм действий, плохо применимый с практической точки зрения. Об этом я и рассказываю на вводной части своего курса по написанию эссе: предлагаемая школой схема написания сочинений не имеет под собой никакого содержания, она не помогает раскрыть тему, а выводы классического школьного сочинения, как правило, вновь повторяют введение и заданную тему.
Беседу вела Ксения Барышева
Фото из архива Анны Старобинец
Если среди читателей есть школьники, абитуриенты и взрослые, которые хотят работать в эссеистических жанрах, Анна Старобинец приглашает их на он-лайн курс.
Под эссе понимается и статус в соцсетях, и сочинение, и рецензия.
Ксения Барышева, обладатель диплома «Книжный эксперт XXI века», член детской редакции «Папмамбука», 15 лет, г. Ярославль
О книге Анны Старобинец «В логове волка» рассказала Ксения Барышева в статье «7+»: мышь-психоаналитик в логове волка»